М.В. Дмитриев

То, что сказал Андрей Николаевич, витает в воздухе и культивируется, кажется, в украинских и, отчасти, российских масс-медиа. И настоящая наша трагедия, по крайней мере, в России, заключается в том, что нет включения профессиональных историков в процессы создания общественного мнения. Историки в создании общественного мнения в России почти не участвуют! С позицией Андрея Николаевича нигде нельзя поспорить! Мы обмениваемся какими-то мнениями в частных беседах, на семинарах и коллоквиумах, но резонанса нет. С одной стороны, в России доминирует равнодушие ко всем проблемам украинской и украинско-русской исторической памяти, с другой стороны, если наши СМИ заводят о них речь, взаимодействия с историками нет, и проблемы трактуются в пределах той умозрительной техники, какую нам показал сейчас Андрей Николаевич.... Вы чувствуете по моей реакции, насколько разные у нас и позиции, и сами подходы к проблематике голода...

К.С. Дроздов (аспирант кафедры политической истории факультета госуправления МГУ)

Хотелось бы вернуться к словам Нины Львовны Рогалиной. Мне показалось очень важным указание на связь голода и смены национальной политики.... Не могу согласиться с мнением Андрея Владиславовича. На самом деле украинизация Центрально-Черноземной Области в начале 30-х гг. – это самый её расцвет, и взаимосвязь свертывания политики украинизации с голодом 1932-1933 гг. можно здесь проследить. Я согласен с книгой Елены Юрьевны Борисенок «Феномен советской украинизации», в которой она пишет, что во время террора пострадала украинская интеллигенция, которая могла бы стать во главе украинского крестьянства. Позволю себе процитировать два документа этого периода. 15 декабря 1932 г. первый секретарь обкома партии ЦЧО И.М. Варейкис выступил с докладом, по которому было вынесено единодушное решение: газету “Ленинский шлях” закрыть, украинские районные газеты и делопроизводство на украинском языке с 1 января перевести на русский язык, издательству “Коммуна” прекратить издавать учебники и брошюры на украинском языке, с сентября 1933 г. подготовить перевод преподавания в школах украинизированных районов с украинского на русский язык, и самое главное - прекратить дальнейшую украинизацию районов. И уже к концу 1932 г. был ликвидирован областной отдел нацменьшинств. Еще один документ – это постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 10 января 1933 г.: в период «успешной ликвидации капиталистических элементов в городе и кулачества в деревне, разные украинизаторы на территории украинизированных районов РСФСР <...> оживили все националистические элементы, переходя на путь вредительства <...> контрреволюционного саботажа <...> Все это заставляет партию и правительство перевести все украинизированные учреждения и школы на территории РСФСР с украинского на русский язык». Националистическая карта чуть позже будет очень успешно разыграна органами. Например, в 36-37 гг. в Воронеже прошел процесс над членами УНО («Украинской националистической организацией»), состоявшей из 20 человек. Её члены якобы, выступали за отторжение Украины от СССР и создание независимого украинского государства под протекторатом Германии. Одна из террористических групп, по утверждению чекистов, существовала в россошанском птицетехникуме...