ГЛАВА V. УРАЛО-КАВКАЗ 2 страница

Еще через два часа милицейских постов, ожиданий, переползания по ухабам, ямам и загородям из всякого говна - от железобетонных блоков до рельсовых ежей - доходим, по разбитой вдрызг дороге, до начала сплошной автомобильной ленты.

- Глаша! Сядь и не высовывайся...

- Ма...

- Сядь, я сказала! - вдруг рявкает Алёна. Ну, вот, Мамсик, ты наконец-то начинаешь догадываться о том, чего я тебе, предварительно, не хотел рассказывать. Знакомься, это - реальность. Ты, раньше, даже читать о ней не хотела - теперь сама смотри...

Люди. Везде. У каждой машины и группами. Мужчины поголовно вооружены - чаще с дробовиками, но хватает и нарезного. Женщины и дети, испуганными зверьками выглядывают из-за оконных углов. Несмотря на жару, все закупорено. У многих на дверцах, как у меня, висят бронежилеты. Вокруг горы мусора - словно мы в середине, вытянутой по обе стороны трассы, свалки. Ветер, в издевательском вальсе, кружит по асфальту пустые пластиковые бутылки, цветные полиэтиленовые пакеты и смятые бумажки с характерными коричневыми мазками посередине. Удушающая вонь...

Все это - цветочки. Главное - глаза! Сколько злобы и ненависти во взглядах тех, мимо кого, под конвоем завывающей синей мигалки, пробирается наша колонна. Блядь, надо было еще пяток броников взять - три на заднюю сидушку и пару - на передние двери! Сейчас любой полудурок шмальнёт с психу, и - поминай, как звали, всех троих, в этой жестяночке. И ведь, правы будут! Без дураков - имеют полное моральное обоснование... Сколько дней они тут днюют и ночуют, едят всухомятку, оправляются по обочинам - прямо под автомобили, и, что самое страшное - трясутся каждую ночь?! И не зря, ведь - боятся! Есть - от чего... При этом - все время, по некому, вслух не заявленному порядку, мимо проезжают важные рожи, вот в таких вот гробах, в каком сейчас, к примеру, Дёмыч восседает. Да, в придачу, с сопливым пятаком Бурлика ровно на половину немалого окна. Стоят мужики с Калашниковыми на плечах и думают себе думки: " Я больного ребенка вторую неделю вывезти не могу, а эти пидары - собаку с кондиционером, на переднем диване везут, твари! Вот именно из-за такого внедорожного и внеочередного распальцованного блатняка - стоит вся очередь. Эх, покромсать бы, скотов..." - а жить, меж прочим, хотят абсолютно все и, совершенно, вне зависимости от былой крутизны - по жизни и заслуг перед молодой Республикой - по обстоятельствам. Когда же за спиной глаза собственных детишек, жены и стариков - волей не волей пальчик на предохранитель вниз давит. И похер закон, солидарность и уважение к чужим правам. Джунгли диктуют свои законы. Хочешь своих живьем вывезти - тупо следуй, а не абстрактно умничай.

Коробочке моей - отдельно, в резину на четырнадцать - поклониться. Все эти километры шла за внедорожниками по обочинам, гребла поддоном картера по буграм и ямам, хрустела всесезонкой по щебню, кирпичам и битому стеклу и, наперекор всему - доволокла, не закашлявшись.

На въезде в Изварино - встали окончательно. Половина дороги перекрыта БРДМом наших погранцов. Дёма с ментами поехали разбираться да застряли напрочь. Это очень, очень плохо. Мы посчитали: на документальное оформление всей нашей толпы уйдет, даже с учетом присутствия высокопоставленных встречающих с той стороны, от полутора до двух часов. В девятнадцать ноль-ноль россияне опустят шлагбаум и выкатят две БМП. До семи утра пройти сможет, минимум, правительственная делегация и то - по предварительной договоренности. Ночевать вместе с остальным народом в наши планы не входит. Ночью здесь такие вещи творятся, что знакомить своих девок с этой стороной реальности я не собираюсь даже в виде газетного сообщения.

Наши вернулись без пяти три. Демьяненко, деловито и чуть жестче обычного объявил:

- Сейчас этот БРДМ подвинется и мы проходим пятьдесят метров до вон той полянки за встречной полосой, и становимся табором, между бело-голубым автобусом и кунгом военных... - все молча ждали главного... - Мы ночуем. Возвращаться опасней - с утра дорогу заторят, точно, не успеем. Наше окно завтра в восемь тридцать. Если ничего не изменится и кто-то, как и мы, не влезет без очереди. Но надеюсь... - он выразительно посмотрел на Поскребу, который, в свою очередь, стал тут же терзать свой мобильник... - Этого уже не случится!

К пяти вечера более-менее обустроили лагерь: у подпирающего дорогу склона холма отрыли туалет - вытянутая яма и, наземь, две доски насеста; из трех палок, тряпок и полиэтиленовых мешков сообразили угольником ширму. Очистили кусок травы, постелили покрывало - перекусили.

Стасовы босяки гоняют толстожопого Бурлика. Тот неловко брыкается, пытается ухватить за колошины штанин и подмять тяжелой тушкой; визг стоит - до небес. Детвора - и наша, и чужая - с неподдельным интересом наблюдают за расшалившимися подростками. В глазах невинная смесь детской зависти и восторга.

Мамки накатили винца, вовсю щебечут - попустило. Глашка сидит рядом с Алёной и, как сама себе думает, незаметно косит на моего крестника - Кирюху. Тот старательно делает вид, что не замечает, но при этом лихо оседлывает барбоса, все время выгодно напрягает неплохо прокачанный торс да крутит финты и увороты с излишней амплитудой. Моей - шестнадцать. Сиськи больше чем у матери да на треть головы обогнала. Её другу детства - чуть поболе. За ними, теперь только - глаз да глаз, а тут эти ЦУРюки, со своим " Замырэнням". Как все не вовремя!

К шести появились первые шакалы...

Вначале, со стороны поселка Урало-Кавказ притарахтело три тяжелых мотоцикла с какими-то корявыми помостами, вместо колясок да десятком ублюдочных рож. Два " Урала" осталось на горе у самого спуска, а один, кажется " Днепр", с толпой придурков, встал на нашей полосе в полусотне шагов от брони погранвойск. У меня чуть глаза на лоб не полезли: на изуродованной мотоциклетной люльке, точно - по зондеркомандовской моде, стоял грязный до " не могу", поблескивающий лентой хищной латуни, явно рабочий пулемет Калашникова. Даже не в самом Пэ-Ка дело, а в отвратных, деградировавших до ручки, упито-укуренных - вообще не поймешь каких - уродах, которым эта страшная машинка досталась в безмозглые руки!

Не сговариваясь, собрались на военный совет возле походного штаба - Стасового крейсера. Вся караванная дружина: ствол Дёмыча, две пары - у его чекистов, мой Стечкин, Поскребын четырехзарядный автомат двенадцатого калибра, старенькая вертикалка Вани корректора - пацана из новеньких да пятеро СОМовцев - лишивших нас последних иллюзий...

- Без обид, мужики. Сейчас пройдем по всей полосе, якобы с проверкой документов, чтоб вас не палить, а как начнет темнеть - сваливаем. Нас замочат только из-за формы, вы же все - попадете под раздачу, даже если отобьемся.

Демьяненко согласно кивает...

- Понятно. Утром - когда подтянетесь?

- Как скажешь, майор... Местные будут шараёбиться по всей очереди до рассвета, пока не бомбанут - кого. Потом, нажрутся и свалят. Им надо только зубы показать, но и вы первыми не начинайте. На такую толпу и серьезные стволы они сами не попрут - по любому, но если завалите кого, то отомстят: будут лупить ночью со всех сторон. Машины вам точно изрешетят, могут и народ задеть, прицепом...

- Так может сразу ребятишек - приморить, пока бед не наделали?

- Шот-ты злой сегодня, Аркадьич, чи не выспался?

- Все правильно, Валерий Александрович. Товарищ просто не в курсе... - и, уже повернувшись ко мне, капитан продолжил: - Смотрящие, это. Свистни, так еще сотня чумных приедет. Тока по двум крайним поселкам - три банды, точно да вагон левых гопников. Работы с начала девяностых тут толком нет, контрабанду гоняли, металлолом ковыряли да самогон лили, а теперь вот - беженцев трясут.

- Говно все это! Нет работы - езжай в город, Россия рядом - ищи... не грабить же и убивать!

- Кирилл, вернешься - флаг тебе в руки. Только не сейчас, окей?

Понятно... у Демьяненко приказ - умри, но без происшествий доставь семью шефа в славный Ростов-на-Дону. Желательно и остальных подопечных - довезти без потерь. Одна задача! На кой ему сейчас даже слушать! о ворохе проблем депрессивных районов республиканского приграничья.

- Кто спорит, Дём? Мысли вслух...

Наши менты, явно испытывая комплекс вины: " Кто же знал, что такая накладка выйдет с этой ночевкой" - пытались, напоследок, помочь, чем возможно...

- На погранцов не рассчитывайте: в семь вечера - свалят на базу. На соседей тоже. Вообще - к другим машинам ночью не подходите - застрелят. Да и сейчас не ходите. Тут никто никого не знает и никому не верит. Каждый сам за себя. Тем более, вы - блатные, а здесь таких не любят...

Мы это уже заметили!

- Можем пару АКМов оставить, с возвратом - если хотите...

Захотел только я. Ваня близоруко смотрел на автомат, как на неизвестной породы пишущую машинку. Поскреба - в ответ, только нежно погладил цевье своего Браунинга:

- Раз дал и пол твоего магазина улетело - мясо рвать. Да и картечь, тут посерьезней пули будя, в темноте не смажет...

Поделили зоны и часы дежурств для водителей. Наши вежливые мальчики остаются дежурить на всю ночь. Лично я спать не собираюсь. Да и остальные мужики - тоже. Бабы и без информации извне - угрозу кожей прочуяли. Детвору быстро загнали по машинам. Сами тоже - не показываются.

Пикник - окончен...

С момента отъезда брони погранцов не прошло и получаса, как нарисовался первый разведчик. Пока терли, слышу писк Алёны. Поворачиваюсь - какое-то чмо крутится возле моей машины. Блядь да откуда он взялся?!

Подлетаю. Стоит чучело метрах в двух - лыбится в глубину заднего окна. Девчонки сбились в угол и затравлено молчат. Правильно делают - я их понимаю!

Мелкое - не выше метра семидесяти, худощавое, испитое и грязненькое существо неопределенного возраста. Харя мерзкая, нездоровая - какие-то шрамы под сосульками слипшихся, цвета втоптанной в грязь соломы, волосенок. Левый глаз полуприкрыт веком - забыл, как болезнь называется; второй - нагло пялится с выражением тотального превосходства. Хозяин жизни! В кривооскаленной пасти блестит стальной мост и тут же рядом - несколько, вроде золотых, коронок. На пальцах - синие перстни. При всем убожестве недоносок просто светится изнутри агрессивной злобой. Это кто же этого кошмарного выродка посмел на свет блевануть? Ведь какие-то родители, наверное, были... Как им, вообще, выдали лицензию на размножение?!

- Тебе - чего?

- Ни чё. Гуляю...

- Вали на хер, отсюда!

Он покосился на автомат в руке, на бронежилет с АПСом под мышкой и сделал вывод, что я, видимо, один из охранников нового каравана.

- Да чё ты, на! Дай тёлок зазырить.

- Иди на хер, сказал! - сделав шаг вперед и примеряясь садануть стволом в ребра, я уткнулся взглядом в носки его замызганных кроссовок - перевел себя на периферийное зрение.

Гаденыш в этих делах оказался не промах. Мгновенно, не уступая мне в скорости, сместился вбок, его рука мелькнула за спину и вылетела оттуда уже с взведенным пэ-эмом.* Вот сученок! Я, в ответ, скинул предохранитель и, как бы невзначай, приподняв ствол на уровень его паха, глазами вновь уперся в зрачки: надумает стрелять - увижу, рванусь влево, а выблядка поперек одной очередью перепилю.

---------------------------------------------------------------

*ПМ - пистолет Макарова кал. 9 мм.

---------------------------------------------------------------

- Ты чё, мужик, в натуре?! Я тя - трогал?!

- Вали мимо, сказал!

Он мельком покосился мне за плечо...

- Чё вы, городские, такие дерганные... - пока говорил, даже не поставив на предохранитель, спокойно засунул ствол за ремень и отрицательно качнул головой своим на верху холма... - Пришел - на подлечиться попросить, по-хорошему, а ты - за волыну сразу!

Самообладания - не отнять, хоть и уродец...

Меня обогнул Дёма со своими бойцами:

- Что, гунявый - своих пишем, чужих колем? Давно, баклан, на шконку не падал? Так кума нет больше - очко прижмурил. Понял?! Без протокола паскуду урэкаю! В момент пропишу - вазелин от геморроя!

Местный, пытаясь вставить слово, открыл было рот, но Дёма навалился от души:

- Ты, что там базлаешь, бык?! Регистр свой, базарный - выключи, пока метлу на заливное не пустили. От хари до сраки попишу, падла, на маляву прокурорскую! Всосал - тему? Спрыгнул нахуй! Быстро!!!

Всем своим видом урало-кавказец пытался показать независимость: щербато, обнажая фиксы, кривил не раз рубленые губы, что-то пытался вставить в ответ, но по всему было видно - подействовало. Он встретил более сильного, причем - внутренне, самца из соседней стаи, сцепиться с которой по-серьезному - вообще не собирался.

От мотоцикла на холме вдруг закричали:

- Сява! Шо там, кореш, за движняк?! - дважды горец отмахнулся, последний раз развел растопыркой перед нами, мол " ладно - закончили" и, промурчав, что-то нечленораздельное, двинул восвояси.

Демьяненко развернул ко мне, вдруг просиявшую, веселую рожу и выдал:

- Спасибо, Кирилл Аркадьевич! - ни по дыханию, ни по выражению лица и следа не видно, что этот парень только-только буквально - секунду назад, брызгал слюной и заходился в яростном оре.

-...?

- Ну, в смысле, что не пристрелил соколика! Хотя, как показалось, ты, вроде, собрался с ним спарринг затеять? Или - померещилось?

Жаба! Уел, глазастый ты наш! Я неопределенно пожал плечами... Спарринг! Да если эту глистоношу разок надеть на кососрезанный компенсатор ствола, от души, то и достреливать потом - не придется.

- Добро. Пойду я с люмпенами пообщаюсь - закреплю результат. Чувачок, кажется, предводитель здешних бабуинов...

Демьяненко, вернулся через полтора часа. За ним тяжко плыли ароматы местного плодспиртпрома. Приказал своим разбудить ровно в девять и увалился, в охапку с АКМом, на спальник под колеса Круизера. Бурля минут за пять достал всё без исключения население джипа и его, поджопником, выпустили наружу. Дурко совсем не обиделся и, радостно вертя во все стороны рыжей камчой, полез своей мокрой, пожмаканной мордой прямо под бок слабо запротестовавшего, Валерки. Да и смысл протестовать? Тут сопротивление бесполезно - проверенно!

- Кирилл Аркадьевич! Иди к нам...

Начинались сумерки. Бесконечная очередь, предвкушая очередную ночь, судорожно заскублилась в убогой бытовухе. Шакалье, оставив на холме два мотоцикла, расползлось по норам. Спала обжигающая жара.

Поскреба разложил на капоте своей " ласточки" наш рупор номер раз - " Набат Малороссии". Ну, то для нас - трибуна. Для него - просто обычная подстилочка под красавца леща - граммов так на семьсот. Небольшим, добротным охотником, он в миг распластовал его на пять кусков. В воздухе, дурманя ценителей, поплыл дух вяленой рыбы.

- Подходи, дорогой, не стесняйся. Водочки нам, на посту, не положено, а пивком побаловаться: самое - то.

- Понятное дело, Вадим Валентинович, как раз - по теме...

- По какой?

- Ну, как: пиво - шампанское пролетариата!

- А-а-а... Бери, Деркулов, рыбку и голову мне не морочь. Правда, она, как вареная да и нет её сейчас - нормальной... - Поскреба скроил несчастную рожу и, чуть ли не охая и не вздыхая в голос, закончил: - Лето!

Подумалось... Какой мы, мужики, интересный народец! Под сраку лет уже, а все, как зеленые пацанята на похвалу напрашиваемся.

- Ну, это ты, Вадик, загнул, слушать не могу: у тебя и - нет! Роскошная рыба. Донская, не пересоленная, мягкая - отрыв башки, просто... - смотрю - сияет, наш угольщик... - Да и пиво за день так и не нагрелось, вообще - фантастика... - нагло потащил из автохолодильника еще одну ледяную бутылочку: пусть рядышком постоит - целее будет, пока я с первой управлюсь.

Наш корректор, тыльной стороной руки, поправляя на длинном носу очки, по-моему, временами, даже урчал от удовольствия. Я не выдержал...

- Ванечка, солнце, ты, часом, не перепутал: надо, вообще-то, не рыбу с пивом кушать, а пивко с рыбкой попивая, жизнью наслаждаться...

Вот ведь интересно: только-только чуть не покрошили всех в капусту, а ничего - хлебнули бражки, два перышка обсмоктали, терпким дымком затянулись пару раз и - нормально...

- Как думаешь, Деркулов, к нам сунуться?

Я непроизвольно глянул вглубь автомобиля Поскребы. Меня встретили четыре пары настороженных глаз.

- Нет. Точно - не полезут. Они уже видели шесть автоматов, сколько есть еще - пусть думают. Охрана в бронежилетах - явно не вохра. Начальник - волкодав. Плюс - пообещал за яйца подвесить, если - чего. Не рискнут... Они же стервятники, а не солдаты. Было бы по-настоящему опасно - вернулись в Краснодон.

- И Валера - до сих спор спит... - вдруг добавил Ваня.

- Правильно. Если стрёмно по-настоящему - не отбивался бы.

- Может он просто проспаться хочет?

- Да, не думаю, Валентиныч. Он же не с прикола насвинячился. Да и знаю я таких пацанов, как Дёма. Можешь расслабиться.

- Давно знакомы?

- С тех пор, как он у Стаса появился...

Накатывала ночь. Демьяненко встал, прошелся по округе, осмотрел посты, залез задницей на отбойник джипа и, положив " калаш" на колени, уставился в темноту. Бурля недовольно улегся внизу. Ну, понятно! Такая классная подушка убежала, а, главное, трава ни хрена сопли не впитывает, то ли дело - мотня друга!

Рыба закончилась. Ваня пошел к своим. Мы с Поскребой развалились на травке, потягивали пивко и курили обо всем - сразу...

- Слушай, Кирилл, давно тебя хотел спросить... Почему ты до сих пор - не член Военсовета?

- Не хочу...

- В смысле - мараться?

- Да нет... не в этом дело. Тяжело объяснить. Не хочу отвечать... - я описал рукой круг... - За все это.

- Думаешь, спросят?

- Нет. Перед самим собой. И так - достаточно. С головой...

- Ты о чем?

- Вадик, ты помнишь слоган: " Они ответят..."?

- Хух! Еще бы!

- Мой...

- Ну и что?

- Проблема, дорогой, в том, что подобная хрень работает в обе стороны. Если выпускаешь инстинкты толпы на свободу, даешь сигнал: " фас", то - пиши, пропало. Эти твари... - я кивнул головой в сторону невидимого Урало-Кавказа... - Мозги напрягать не будут: " кого - можно"... Можно? Понеслась!!!

- Я, Кирилл, потомственный маркшейдер, в вашей кабалистике не разбираюсь.

- Да что там разбираться, Валентиныч. " Ответят - все"... Мы - сытые, холеные, с красивыми бабами, собаками, на богатых машинах - валим подальше от войны, которую сами же и затеяли. Они - нищие, убогие, дети хронических нариков и внуки наследственных алкоголиков, отсидевшие пол жизни по тюрьмам и кроме грязи и мерзости ничего вокруг себя никогда не видевшие - остаются здесь, бросаемые уезжающими на произвол. А тут со всех сторон - " они ответят"... Понимаешь?

- Мда...

- В каждой хорошей машине - десятки тысяч совсем не деревянных рубликов... Золотишко, камешки и прочая ликвидная хрень. Невинная компенсация за моральный ущерб, так сказать... - Поскреба призадумался. Это тебе, мужик, не шахты вновь запускать, под медный туш и шахтерские слезы. На благо потрудиться, хоть до кровавого пота - многие готовы. Ты правды ради - в " гамно" нырни, попробуй! - Вот теперь скажи, Вадя - я, лично, отвечаю за все это или нет?

- Не знаю. Думаю, что нет. Хочется так думать.

- Теперь поставь меня рядом со Скудельниковым и остальным комплексом вопросов Республики и еще раз задай, уже сам себе, вопрос про Военный Совет...

Я вытянулся под бездонным небом. Вызвездило. По середине небосвода тянулась густая, словно надутая аэрографом, полоса Млечного Пути. Хоть какой-то отблеск незыблемости для замерших во мраке неопределенности узников очереди.

- Странный ты, Кирилл... Так много можешь и ничего не хочешь.

- Ты - про что?

- Ну, статьи твои... Помню, на последних выборах - с каждым номером газеты весь отдел бегал, обсыкался. Пишешь здорово, но в газетенках. Почему?

- Я ведь даже не журналист, по большому счету, а пиарщик, как это модно стало говорить. То есть - технолог. Писать по взрослому - другое.

- Ну да... В литературе имя еще надо сделать.

- Тут даже не в известности вопрос... Раскручивать - моя специальность. Прославиться - элементарно! Что мне - со своим жизненным опытом, языком и знанием технологий - стоит, к примеру, тиснуть небольшую повесть об искренней и чистой любви двух солдат-гомосексуалистов в условиях совка, дедовщины, афганских реалий и тотальной гомофобии?... - Поскребя аж крякнул от неожиданности... - Всё! Вознесли бы враз на голубой Олимп и, как гуру, поклонялись бы всем пед-сообществом. Накалякать, чтобы поговорили и забыли - кому это надо? - я, хрустнув суставами, потянулся... - Есть желание оставить после себя, что-то более важное, чем три смазанных пальца на стене общественного туалета. Понимаешь, Валентиныч?!

- Так и я - про это, а ты сиднем сидишь.

- Не все так просто, Вадик... Писатели - пророки современности. Политики и рекламисты - шаманы. Артисты - кликуши и юродивые. Ты мне - в какое кодло определиться предлагаешь? - мой угольщик неопределенно пожал плечами... - Писать, Вадя, надо так, чтобы читатель, беря в руку любую чужую книгу... любую - заметь! Сразу вспоминал о тебе. Чтобы ему - все остальное, кроме тебя - казалось пресным, выхолощенным и безвкусным. Надо не просто писать, а рубить текст так, чтоб с самого ошметки летели. Чтоб с твоей открытой страницы мощью - пёрло! Чтобы - сносило, твоим потоком! Быть яростным, пронзительным и смачным, как кусок сырого кровоточащего мяса по сравнению с распаренной без соли и перца белой рисовой крупой. Понимаешь?

- Конечно... Точно, как ты говоришь! Себя - послушай...

- Это еще не все... Все пишущие, грубо говоря, делятся на две когорты: мыслители и живописцы. Я - художник, иллюстратор, но не мыслитель. Мне нечего оставить в истории.

- Хорошо. Расскажи про Афган, ведь, наверняка, есть же что.

- Есть. Но это - мое. Святое... Себе оставлю.

- Ну, ладно. Другую тему возьми, или, может ты, Кирилл, какое открытие сделал в своем пиаре - сколько лет уже пашешь, вот и написал бы серьезную книгу...

- Открытие фундаментальных принципов такого явления, как онанизм, очень многие, дорогой, делали самостоятельно, исходя из чистой эмпирики, а не с подачи продвинутых товарищей. Правда, по непонятным причинам, никто этим, поистине эпохальным - для личности открытием, учитывая возраст исследователя, почему-то не гордится. Странно, не правда ли? Так и с пиаром! Нащупал что-то - дрочи втихаря... на кой - делиться?

- Тяжело с тобой, Деркулов, общаться. У тебя так много всегда, и сразу - о главном. Грузишь ты...

- Может быть. Только вот, прости Вадик, хоть убей не пойму, смысл - говно по трубам гонять? Ты же не девка, чтобы я к тебе прибалтывался.

- В круговую прав. Чужая жизнь - потемки. Просто непонятно мне. И обидно за тебя...

- Обидно, Валентиныч, когда нечто ценное, чем ты сильно дорожишь, вдруг превращается в ничто. Знаешь, как в борьбе говорят - провалился. Пошел на торс, а его там - нет...

- Ты про войну?

- И не только... Знаешь историю, как я преподавателем на Стасовой кафедре один раз заделался? Целых девяносто пять минут - продержался на новой работе!

***

- Кто нибудь возьмет трубу?! Ведь - тебя же! Наверняка, этот, как его... а, вспомнил - Здасьтеглашуможно!

- Па!!!

- Ладно, ладно... шучу.

Дочь с видом триумфатора, разворачивается к моему компу:

- Вас-с-с! Станислав Львович...

Вот кобыла вымахала! Надо заканчивать с волейболом. Подтверждает КМС, в Крым на летние сборы и - нафик с пляжа. Учеба - важнее...

- Да, Стас... Хорошо!

Через час пили кофе в кабинете декана факультета журналистики восточно-украинского национального университета. Дружба дружбой, но мне решительно не нравилось его предложение.

- Стасище, я все понимаю, но ты, сам знаешь, как за другими - концы заносить.

- Чего там заносить?! Тебе надо отчитать всего четыре лекции. По два часа - в неделю. Триста баксов - как с куста! И меня выручишь...

- Я институт закончил двадцать лет назад. Педагогику помню лишь в виде страшного сна, как мы после сдачи на лестнице портвейн " по бульбочкам" в кружки разливали. Помнишь?! Не преподавал ни дня. А ты предлагаешь прочитать четыре лекции " о чем попало" последнему курсу журналистики. На " ТОП" * - сходи, на их форум! Они, в стремлении себя показать, мертвого затрахают...

---------------------------------------------------------------

*Ведущий Луганский интернет ресурс.

---------------------------------------------------------------

- Отлично! Ты - культовый автор, убойный чернушник, герой последних избирательных кампаний. Им будет интересно! До Витиного возвращения - окно закроешь. Идея этого факультатива и так хлипенькая - подвесить на месяц - издохнет.

- Может оно и к лучшему...

- Ну, тут не так просто. Да и поддержать - неплохое, по задумке, начинание.

- Прекрасно! Вот, кто первый взял в рот, тот пусть и досасывает! Я ж тут - рядом не валялся.

- Елы-палы, Кирилл, не парь мне мозги! Четыре раза, по два часа - по субботам, триста зеленых - в кассе, с меня - кабак. Всё, о чем тут спорить?!

- Я, брат не торгуюсь... Просто не представляю, что я им буду два часа втирать так, что бы меня вонючими носками не закидали.

- Фу! Нашел проблему! Напишем объявление, тему обозначим... м-м-м... " Факультатив Кирилла Деркулова: Прикладные технологии черного пиара в современной журналистике Луганска".

- Стас! Издеваешься?!

- Нисколько! Вдумываться никто не будет, зато придут - все пять курсов. Ты им расскажешь четыре байки - по одной на лекцию, про то, как ты смешивал с дерьмом звезд местного политбомонда. Потом пообщаешься с аудиторией остаток времени - тебе же никто два часа по секундомеру отбивать не будет. Язык у тебя подвешен, не чета им. Да и общие темы есть. На пятом, как раз внучок Пузана учится - вот ему будет интересно послушать.

- О-о-о! Скандала не боишься?

- Какого, Кирьян?

- Ну, вдруг, по окончании, встретит меня пяток здоровячков с арматурами и обрезками труб - сатисфакцию, так сказать, за разодранное на британский флаг гузно папика - взыскать!

- Не ссы! Отсидимся в моем кабинете, брат!

К концу первого часа аудитория стала заметно терять интерес. В устах практика, теория звучит не шибко убедительно - все ждут иного: поработавших в деле, реально апробированных методик с примерами из жизни. Лады - переводим стрелки...

- Давайте, теперь, рассмотрим, в контексте реальных условий, тезис об универсальной эффективности технологий воздействия на общественное мнение. Далеко ходить не будем - город Луганск... - по залу, рябью, прокатился ветерок обострившегося, вдруг, внимания: - Вы, как будущие профессионалы, должны немного напоминать револьвер и не только в смысле убойности. Помните его устройство? Барабан с патронами? Так и у вас, вне зависимости от места работы и приложения ваших знаний, должен быть всегда заряженный барабан. Полный набор! На каждую поставленную задачу - свой патрон. Готовый заранее. Так сказать, домашняя заготовка. Сколько потенциальных задач, столько и заполненных гнезд. Это - понятно?

Воронка зала ответила утвердительным мычанием. Ничего, сейчас растолкую...

- Вот мы и возьмем один такой патрончик и попробуем, здесь и сейчас, создать подобную универсальную заготовку... Представим, что вам, или тем, на кого вы работаете, необходимо продвинуть на рынок новый брэнд. Как продвигать - отдельная песня. Но, как я вам сегодня уже рассказывал, любое продвижение - вопрос комплексный, состоящий, грубо, из двух составляющих: " плюс" и " минус". Так и здесь: свято место пусто не бывает. В той нише, куда вы захотите поставить свою новенькую торговую марку, уже кто-то сидит. Отметьте, я сейчас специально не разделяю понятия " брэнд" и " торговая марка", хотя это вполне самостоятельные вещи. Упрощаем. Итак, понятно, весьма привлекательна идея: освободить, так сказать - зачистить территорию. Для подобных мероприятий и существует такая редкая тема, как " брэнд-килинг", или убийство чужого брэнда. Любой, кто будет в таких вопросах разбираться серьезно, быстро станет очень богатым человеком...

Последняя фраза еще более оживила моих слушателей. В середине зала мелькнула поднятая рука...

- Да?

- Вы говорите о выборах, или о товарном маркетинге?

- Я - иллюстрирую. И повторяю, что разницы нет никакой. Законы - одни и те же. Дабы - проще, предлагаю взять совершенно конкретную торговую марку Луганска и смоделировать процесс ее ликвидации силами классического падлик-рилейшинза*. Вводные: предельная простота - никаких презентаций на околоземной орбите - и минимальный бюджет, а для чего - расскажу позднее. Выбирайте клиента ликвидации!

---------------------------------------------------------------

*" Падлик-рилейшинз". Игра слов. Имеется в виду английский термин " public relations".

---------------------------------------------------------------

Зал зашумел и заволновался. Послышались выкрики. Наконец, через пару минут толкотни, смеха и шуточек - дождался...

- Отлично! Луга-Нова! Подходит. Наш местный водочный брэнд. Типичный региональный производитель. Ориентированный на пролетариев слоган: " Наша водка - мастерству не помеха", и, без числа, каждым, кому не лень, копированная, напрочь лишенная изыска идея мессаджа: " Лучшая водка с 1896 года". Объем выживания завода - пятьдесят тысяч декалитров в месяц. Погнали! Ваши предложения?