Из штурмового дневника 11 страница

Сармин и инженер узнав, что мы уже поднимались на Ужбишку, немало были удивлены: когда мы это успели?

Оформляем отзыв. Собираем имущество. Последняя ночь на Стене...

1 сентября. Встали с рассветом. Свернули снаря­жение.

Я пошел с рюкзаком вниз в последний раз проложить путь. Птенец ликвидирует свои фотодела и подходит ко мне, когда я уже заканчиваю рубку. Еще работа: прору­баем и укрепляем путь на вторую жилу для Сармина.

Я начал спускаться по Стене первым. (Нужно выру­бить и снять со Стены примерзшую веревку). Очень стес­няет рюкзак: тяжел! Иду медленно. Сверху кто-то спустил град камней. Напоследок с трудом увернулся.

Спустился Птенец. Вбиваем крюк и выдерживаем еще две порции камней. По двойной веревке лезем до скал. Отсюда под неимоверной тяжестью рюкзака и всех снятых нами веревок спускаемся к юрте.

К вечеру — в Тамынгене.

Через три дня гигантский взрыв потряс воздух и це­лые пегматитовые скалы в пыли лавин ринулись вниз.

Наша работа окончена.

Летом 1936 года на Тянь-Шань отправилась экспедиция ВЦСПС. Ее участниками были: Евгений и Виталий Абалаковы, Леонид Гутман, Михаил Дадиомов и Лоренц Саладин. Руководил экспедицией Е. Абалаков. Перед альпинистами была поставлена задача: силами небольшой экспедиции совершить восхождение на высочайшую вершину Тянь-Шаня — Хан-Тенгри.

К концу августа группа вышла на ледник Южный Инылчек и отсюда по западному гребню поднялась на вершину Хан-Тенгри (6995 м). Интересно отметить, что до 1963 г. ее верши­на покорялась человеку всего пять раз.

О мужественном восхождении пяти отважных альпинистов на вершину «Властелина гор» рассказывается в дневнике Е. Абалакова.

Хан-Тенгри*

2 июля. Ночь на 2 июля прошла в сборах. Быстро удалось достать машину и сдать в багаж наш немалый груз — 164 кг. Сами мы попали на вокзал за десять ми­нут до отхода поезда.

Гудок паровоза, торопливые поцелуи, чудесный букет роз, возбужденные лица, обрывки фраз и возгласы. Поезд тронулся. Перрон с пестрой толпой провожающих медлен­но проплывает мимо нас. Шумная Москва остается позади.

Непривычный покой и ритмичное постукивание колес. Ленд Саладин, Леонид Гутман и я удовлетворенно пере­глянулись и с чувством пожали друг другу руки — едем!

6 июля. В Ташкент прибыли почти без опоздания.
Высадившись, убедились, что вещей действительно уйма. Попытка отправить наши грузы малой скоростью прямо на Фрунзе не удалась. Сдали их на хранение.

Пошли посмотреть старый город и базар. Потом заня­лись билетами и достали их с немалым трудом. Погрузка в вагон далась нелегко, ибо на этот раз протекала без про­вожающих.

7 июля. Спали крайне мало; я почему-то разбудил ребят рано. В Мельникове приехали в 11.30. С трудом до­звонились в Исфару. Присылка за нами машины явно проблематична.

Вещи устроили на складе. В этот день уехать не уда­лось.

9 июля. Ровно в семь часов прибыла машина. По­грузились, поехали за вещами на склад и оттуда выбрались около десяти часов. Знакомая дорога. Чудесная видимость. Машина идет хорошо.

В Варух прибыли в первом часу. Нашлись знакомые с базы ТПЭ, полились нескончаемые разговоры.

Решив, что за верблюжьим караваном угнаться мы успеем, остались в Варухе обедать. Караван грузился по-восточному медлительно. Мы пообедали, поговорили и не спеша двинулись.

Нам предоставили трех верховых ишаков. Заехали по пути на базу ТПЭ. Место прекрасное — не база, а дом отдыха.

Догнали караван очень скоро: он расположился на ноч­лег в восьми километрах от Варуха...

Выработали план действий на завтра: моего ленивого ишака решили подбросить караванщикам, двух других навьючить рюкзаками и пешим ходом, подгоняя ишаков хворостинами, двинуться вперед, ибо караван завтра, ко­нечно, не доберется ни до Кара-су, ни до Тамынгена.

Легли поодаль в новой палатке, вначале на мешках, потом в них. Высота 1300 метров. Спали хорошо.

10 июля. В 6.15 двинулись. Быстро обогнали кара­ван, всучили караванщикам ленивого ишака и, подгоняя двух других, зашагали вперед.

Я и Ленц идем до Тамынгена, Леонид — до Кара-су. По плану должны через шесть дней, закончив работу, по­меняться местами: мы перейдем в Кара-су, а Леонид — в Тамынген. Знакомая дорога кажется довольно легкой. Осо­бых происшествий не произошло. В Джиптыке в 12 час. 15 мин. Отсюда разошлись.

От поворота на Тамынген путь пошел хуже. На крутом подъеме ишаков пришлось подпихивать: едва-едва пле­лись. Устроили им еще одну кормежку.

К 7.30 добрались до Тамынгена. Встретили нас очень радушно, хотя никаких сведений о нашем приходе не имели. Напоили, накормили чудесной жареной картош­кой с мясом. Мы, конечно, все съели и довольны были необычайно.

Погода испортилась. Небо обложило тучами. Пошел дождь. Лагерь САВО выше. Завтра, вероятно, встретимся с Лукиным и другими товарищами.

Ленцу дали сразу два спальных мешка (свой ой оста­вил с караваном).

12 июля. Сходили с Ленцем на старое пепелище — наш прошлогодний лагерь. Нашли много нужных вещей: крючья (за некоторыми пришлось полазить), мазь для бо­тинок (крайне необходима, ибо наша ушла на Кара-су). Ленц хотел сфотографировать лазанье по скалам и забив­ку крючьев. Но веревки еще идут с караваном, и пришлось
это дело отложить.

К вечеру прибыл геолог Троянов и с ним наши веши. Подъем на стену третьего рудного участка решили пере­нести на завтра.

13 июля. Встали поздно, не спеша. Я начал вводить забытый режим — обтирание ледяной водой. Хорошо. Чув­ствую себя свежо и бодро.

В два часа вышли к Стене. Ледник настолько обтаял, что до самого цирка одна оплошная морена, и вообще в этом году снега осталось небывало малое количество. Кам­ни сыпятся, но довольно вежливо.

В три часа полезли по обледенелому снежнику. Погода облачная, по скалам Стены еще иногда поблескивают лучи солнца, но и оно вот-вот зайдет за гребень Стены.

Скалы оказались не столь круты, как мы ожидали, очень ломки и с большим количеством уступов и зацепок. Лезем по гребню, местами острому и расщепленному ино­гда небольшими кулуарами. Крючьев набрали много, но применить их так и не пришлось. Долезли до верхнего края жилы, расходящейся здесь наиболее широко.

Ледяная стена висячего ледничка на склоне Ужбишки отсюда кажется весьма внушительной. Внизу есть свежие лавинные сбросы. Склон открыт. Посему большая просьба к сбросам подождать с перелетом на другое менее высокое место до нашего спуска. Правая часть дуги исчезает под крутым обледенелым снежником и затем, выйдя из него, убегает вверх по склону.

Ледорубы остались у подножья скал. Ленц упорно до­казывает, что на льду достаточно снега и можно обойтись без ледорубов. Но первые же два шага убедили его, что прорубить ступени молотком не удается. А рубить нужно. Отступили до ледорубов и, отогнав от себя искушение спуститься вниз, опять полезли вверх. Я порядочно вспотел, вырубив немало ступеней, и страверсировал весь снежник.

К восьми часам были уже в лагере. Ленц сделал много снимков на Стене. Геолог вытащил из карманов небога­тые образцы. Поужинали и спать.

15 июля. Солнышко, часто прячась в густых обла­ках, поднялось уже очень высоко, а ишаков все нет и нет. Мы давно собрались. Ленц решил пойти вперед, посни­мать. Часто идет снежок. В юрте я один. Наконец подо­шел Саты-Валды со связкой дров и оповестил о прибытии ишаков. Навьючили их без проволочек и — вниз.

В Тамынгене узнали, что Лукин повел большую груп­пу красноармейцев с пика Великанова на ледник Шуровского (каким точно путем — неизвестно). Ясно одно: срок уже прошел, а они еще не вернулись.

Читаем свежие газеты. От Миши Дадиомова — ника­ких известий. Завтра идем на Кара-су.

Погода скверная — и дождь, и крупа.

17 июля. Утро довольно ясное. Ленц ушел с рюкза­ком на перевал Даван-сай.

Я три часа жду погонщика с ишаком. Послали за ним Саты-Валды. Через час Саты вернулся и сообщил, что по­гонщик с ишаком ушел совсем в другую сторону, в Мын-тэке. (А ведь еще утром присылал мальчишку узнать, пой­дем ли на Кара-су!) Заручившись обещанием завтра же переслать наши вещи, пошел с рюкзаком к Ленцу на пе­ревал.

На перевале покричал Ленцу, но безуспешно. Увидел следы его сандалий. Они вели вниз по другую сторону пе­ревала. Пошел по ним и вскоре увидел Ленца, медленно поднимающегося вверх. Он успел излазить уже все окрест­ные вершинки, поранить палец и наснимать много чудес­ных панорам.

Начал падать снег. Крупинки больно били в лицо. Склоны быстро белели. Бесчисленными серпантинами и часто спрямляя, по глубокой осыпи, двинулись прямо вниз. Спустились в чудесный арчевый лес. Снег здесь сме­нился моросящим дождиком. Вымокли здорово.

На слиянии светлой речки Джау-пая с мощным пото­ком белесой Ак-су стоит кишлак Каравший. Ленц указы­вает на пятнышки кибиток. Радиостанция. Оказывается, в прошлом году они два дня жили у радиста и, види­мо, неплохо, поэтому он не прочь заглянуть туда и сейчас. Я возражаю, ибо кибитки глубоко внизу и нам не по пути.

Нашли пустую кибитку. Закусили. Погода не улуч­шается. Карату совершенно закрыта.

Перевалили гребень, отделяющий Ак-су от Кара-су. В вечернем освещении гранитные стражи Кара-су необы­чайно красивы.

Опять начался дождик. В кишлачке-колхозе оказался кумыс, но мы решили не задерживаться: уже начинало темнеть. Вдруг голоса: «Да ведь это же Абалаков! Эй, друзья, заворачивайте сюда!» То были прошлогодние зна­комые, рабочие. Киргизы смеются, глядя на наши труси­ки. Но кумысом угостили на славу.

Вчетвером в темноте, под дождем пришли на базу. Ра­душная встреча. Знакомые лица и хороший ужин.

Леонид немного поболел, но сейчас самочувствие у него хорошее. От Миши никаких вестей.

19 июля. Хотели было послать за вещами носильщи­ка (есть такой сверхмощный Ашур, который за день бе­рется перетащить все вещи), но нас отговорили, убедив, что завтра ишаки с вещами будут обязательно.

Ходили на гребень. Подъем значительный, панорамы широчайшие.

Опять испортилась погода. Занесло Пирамидальный пик. Из черного он превратился в белый.

Гутман ушел в Тамынген, захватив с собою рюкза­чок. Тяжеловато ему будет, ибо ноги он стер порядочно.

22 июля. Вышли после завтрака, да еще отдохнув изрядно. (Наши вещи пришли вчера).

Тропинка вьется левым берегом, по скоро выходит из арчевого леса и дальше идет над ледником. Справа на­висают отвесные стены. Затем 'показывается крутой, во не широкий ледопад Ак-су.

На третьем участке задержались. Геологи начали раз­говор, видимо, надолго. Идем с Ленцем вперед. Вот уже и цирк. Но где же лагерь? Наконец обнаружили его: на моренном бугре пара палаток.

Долго возились с костром и чаем. К вечеру подошли и остальные.

Швейцарский антифашист, участник многочисленных альпинистских походов Лоренц Саладин

24 июля. В шесть утра вышли с Ленцем на север­ную стену. Особых трудностей не встретилось, хотя верх­няя стенка оказалась довольно крутой. Идем все время на кошках. В 7.30 были уже на гребне.

Пошли к Пирамидальному. Ленц решил траверсировать вершину, вставшую на нашем пути. Я не возражал, хотя и не был с этим согласен. Попали в целый ряд кулуаров и гребней. К 12 часам Ленц уже настроился против подъе­ма по северному гребню. Пытаемся с порядочными опас­ностями страверсировать крутой обледенелый склон к гря­де скал. К двум часам мы на скалах. Скалы оснежены и сложны. Ясно, для подъема на вершину времени мало. Идем обратно, затем на соседнюю вершинку. Вдали виден пик Коммунизма.

Спускаемся к вечеру. Долго возимся с первой крутой стенкой, перелезаем два бергшрунда.

25 июля. После чая спустились к третьему участку. Здесь узнали печальную новость — заболел Гутман, лежит в Варухе, температура 40°. Сходили на базу. По радио узнали: Гутман в Исфаре в больнице.

Погода портится. После обеда вышли на Ак-су. Подъем крутой, но приятный. Сперва среди арчевого леса, затем по лугам.

Лагерь на ровной полянке у светлой речки. (Ленц едва не увел нас выше по леднику, мимо лагеря).

Варим ужин. Плотно поев, засыпаем в уже расставлен­ной палатке на полушубках.

26 июля. Рассвет. Неприятно забарабанила снежная крупа по крыше палатки. Облака сели на вершины. Ниче­го не остается, как продолжать спать.

Прояснилось довольно поздно. Вышли в цирк ледника. До конца не дошли, ибо опять посыпал снег и закрыло всю грозную стену. Пробовали исследовать это Место, но безуспешно. Пришлось повернуть обратно.

Опять разорвало тучи. Принялись лазать и обследовать ближайшие гранитные скалы. Ленщ очень оживлен и ста­рательно ловит на фотопленку эффектные кадры. Идет снег. Через полчаса мы начали спуск вниз.

В лагере благодушие. Получили радиограмму от Миши.

Спим на воздухе. Над нами — красивые облака с лун­ными просветами.

27 июля. Встали в шесть часов. Лагерь еще спит.

Ленц, несмотря на некоторый опыт относительно на­ших темпов, начинает терять терпение. Лошади не ока­залось и ишака тоже. Решили взять носильщика. Увидев два рюкзака, тот поначалу отказался, но потом все же со­гласился, правда с уговором взять под груз одного ишака.

До ледового колхоза дотащили вещи с нашей помощью, а затем Султан (наш носильщик) привел нам погонщика с ишачихой и чудесным маленьким ишачонком. Пошли, сверх ожидания, очень быстро. Вскоре погонщик неожи­данно взгромоздился поверх двух рюкзаков. Изумление Ленца не поддается описанию: «Эй, уртак, ишак помирать будет!» Но уртак лишь самодовольно улыбается.

Джиптык. Дальше уже знакомые места.

Тучи надвигаются с хребта. Вскоре пошел дождик и стало совсем прохладно. После поворота на восток встре­тили двух киргизов с Кара-су. Ишак было начал сдавать, но один из киргизов стал так нещадно колотить его пал­кой, что ишак побежал рысью. Однако у первого урючного сада он окончательно сдал. Даже падал два раза. При­шлось стать на отдых. Закусили молоком и хлебом. Когда двинулись дальше, погонщик вновь спокойно уселся по­верх рюкзаков на ишака. Мы с Ленцем ушли вперед, что­бы не видеть этого.

Наконец, последние километры и последний, по счету шестой, дождь с вихрем, промочивший нас насквозь.

Приветствуем лагерь ТПЭ и спешим к себе, ибо уже семь часов, а машину мы вызывали на шесть. Однако ка­кая наивность! Машины, конечно, еще нет. Ее ждет с утра сам коммерческий директор, и все же ее нет. Воз­никли опасения за нашего бедного ишака. Не задержит ли он нас с отъездом? Не опередит ли его машина? Дождь разразился с новой силой. Это, видимо, освежило ишачиху, и она, семеня ножками, наконец появилась на базе. Чуть позже пришла и машина.

Большая удача: выйдя в девятом часу утра, мы в 11 ча­сов вечера уже были в Исфаре. Опять знакомая комната на базе ТПЭ и койка вместо земли, подушка и простыни вместо спального мешка.

28 июля. Погода необычная. Едва мы принялись за мороженое, как по фанерной крыше ресторана оглушитель­но застучало и тотчас же градины, словно пули, защелкали по земле, деревьям, крышам, людям, животным. На улице паника. Наш ресторанчик разгромило нещадно. По­летели занавески, клеенки, запрыгали по полу «ядра», поч­ти с куриное яйцо. Листья зеленым дождем полетели вме­сте с плодами. Ленц ахал и охал, сожалея, что не взял с собой кинаму, и щелкал с досады лейкой.

Разговаривали с геологом. Выяснилось, что нашей про­шлогодней работой остались довольны. Вечером встрети­лись с Леонидом.

3 августа. Мы уже во Фрунзе. На юге новый для нас Киргизский хребет.

Встречает Миша Дадиомов. От радости обнимаемся на ходу. Куча вопросов-расспросов.

Через 15 минут мы были в городе, в Доме декханина. Чисто, просторно.

Попытка уехать сегодня же в Каракол оказалась, ко­нечно, наивной. Успели лишь сдать багаж. Отдыхаем.

4 августа. Аудиенция в республиканском Совнар­коме. Встретили нас очень радушно. У них побывала груп­па А.А. Летавета, и поэтому нас уже ждали.

Беготня по городу с забавными приключениями. Ожи­дание автобуса на Пишпек.

Вечерком ужин в саду под дождем. Печально. Говорят, что нынче поливает необычайно часто, а в горах крутят бури и снежный покров исключительно толст и малопроходим.

Гутману стало лучше. Занялись хозяйственными по­купками. Приобрели примус и казанок.

5 августа. К часу едва получили вещи и сдали их для отправки в Рыбачье.

Последний заход в Совнарком. Получили хорошую кар­ту двухверстку и любезно распрощались.

В четыре часа выехали в Рыбачье. По пути довольно долго постояли на станции Ток-мак. Задержались и в Быстровке.

Буамское ущелье проехали в темноте и посему не име­ли оснований восторгаться его красотами.

Шоссе хорошее и приехали мы довольно быстро: без четверти одиннадцать уже были в Рыбачьем. Пустынно, ни одного деревца. Темнота и холодный ветер.

Заночевали в помещении для приезжающих «Киртранса».

6 августа. Утром узнали, что ночью ушел пароход. Досада великая! Ленцу не говорим, чтобы не расстраивал­ся. (Однако, если бы даже сразу узнали о пароходе, то навряд ли уехали — нужно было предварительно переот­править багаж.)

До следующего парохода два дня. Сидеть и ждать не­возможно. Решили ехать машиной. За десять минут офор­мили дела с багажом, поручив приемщику переотправить его. После полуторачасовых неполадок с машиной в 11 ча­сов все же выехали.

От Рыбачьего до Каракола 235 километров. Длинной кажется дорога вдоль северного берета красивого темно-синего озера. Колхозы чисто украинского типа утопают в зелени садов. Кругом — поля, луга.

Начало темнеть. На склонах показались еловые леса. Тюб — большой колхоз — проехали уже в темноте. Отсю­да, наконец, началось шоссе. Машина пошла быстрее, не­смотря на то, что фары освещали дорогу слабо.

В Караколе — без четверти двенадцать. В Доме кре­стьянина, по уверению сторожа, мест нет. Расположились в общей для приезжающих комнате. Я и Миша предпочли устроиться на воле.

7 августа. Утром увидели во дворе знакомую фигу­ру Летавета. Радостная встреча с Августом Андреевичем и другими товарищами из его группы. Сидят здесь уже седьмой день. С лошадьми трудно. Они их покупают, что со­ветуют сделать и нам. Узнали о всех важных лицах и учре­ждениях. На конном базаре узнали цену лошадям. Группа
Летавета завтра собирается выехать на Каракольский пик.

Алма-атинская группа отправилась к Хан-Тенгри числа 25-го, минуя Каракол, прямо из Алма-Аты. Где они сейчас, сведений нет. Остался лишь след в газетах, но далеко уйти они не могли.

Вечером сидим за пловом и наблюдаем местные нравы.

10 августа. Сходили еще раз в «Киртранс», но вещи наши до сих пор не прибыли.

Пришел паренек-киргиз Карибай и на плохом русском языке сообщил о своем желании ехать с нами. Но когда узнал, что за это ему будут засчитываться трудодни (а не выплачиваться наличные деньги), отказался. Не помогли никакие обещания обучить его альпинистским премудро­стям. Однако парень показался нам подходящим и мы по­просили его зайти к нам еще раз. Навели справки — паре­нек оказался приемлемым, только, говорят, несколько ле­нив. Уговорили. Решили взять, чтобы не терять времени. Пусть закупает пока лошадей.

Погода стоит хорошая, хотя над хребтом хмурится.

13 августа. Явились новые караванщики Такта-сен и Израим. Если первый молчалив, ибо по-русски поч­ти совсем не говорит, то второй на редкость юркий и раз­говорчивый. Он побывал в киноэкопедиции Шнейдерова, даже снимался. Был поваром в походе Елщанского. Еди­ногласно решили взять его.

Достали письма Исполкома в более отдаленные колхо­зы и распределили закупочные функции между тремя ка­раванщиками.

Израим не растерялся: взял себе два ближайших кол­хоза, а другие десять (отдаленных) поручил остальным. Эти уехали сразу, а Израим еще долго вился около нас, рассказывал о себе и заверял, что он-то все достанет, все сделает.

16 августа. Караванщики с лошадьми запоздали и явились лишь к вечеру. Они пригнали девять лошадей (вместо десяти). Болтунишка Израим ничего не сделал. Выяснилось, что он даже не был в колхозах, хотя уверял нас в обратном. Изобличив его во лжи, мы изгнали бол­туна.

Обсудили положение и решили разделиться на две группы.

Поздно вечером, наконец, приехал Летавет со своими чадами. Обгорели здорово, но на Каракольский пик так и не взошли. Пройдя ущелье прямо на юг от Каракола, группа Летавета уперлась в цирк, явно не имеющий пря­мого отношения к пику Каракольскому. Взошли на сте­ну — по их уверениям большой трудности (типа Безингийской) и исключительной длины и лишь в конце примы­кающей к пику.

Маршрут, увы, оказался труден и настолько длинен, что группа решила вернуться.

19 августа. В шесть часов состоялся выход первой группы. Виталий, прибывший накануне, и Миша остались ждать задержавшегося караванщика Николая с лошадью.

Над хребтами густо клубятся облака. Бодро шагаем по дороге, за нами девять лошадей и караванщики. Доро­гой встретили знакомого лесонадсмотрщика. Рассказал нам много интересного, и за разговорами незаметно дошли до Ак-су.

После Ак-су начало темнеть. Ленц не растерялся и вспрыгнул в первую проезжавшую бричку. К нему при­соединился Гутман, а вскоре прыгнул и я. Начал накрапы­вать дождь. Едва успел вытащить куртку, пошел ливень. Тьма жуткая. Леонид сначала залез под мою куртку, по­том под куртку Ленца и, наконец, под широкую шинель Карибая. Дождь, промочив нас до нитки, наконец стих.

Решили искать ночлег. Свернули влево, долго рыска­ли по арыкам и кибиткам. Наконец въехали в какие-то ворота и встали. Разгрузили вещи. Поставили палатку, оказавшуюся весьма просторной. Напились чаю и залегли.

Как-то наши «рубашечники» устроились? Ведь вещей при себе у них никаких нет.

20 августа. Утро опять очень хорошее. Поднялись не очень рано. Пока привели лошадей, времени прошло много. Лишь в девять часов навьючили их и в окружении киргизов вышли. От вчерашнего дождя осталась лишь лег­кая сырость. Карибай любезно предоставил мне свою ло­шадь. От Киргизташа, где мы ночевали, опять ровная доро­га полями и скрывающимися в зелени поселками.

Справляемся по дороге, не проходили ли трое с вьюч­ной лошадью? Отвечают: встречали километрах в четырех. Ребята здорово обогнали нас.

Еще вчера, после того как собрали все сведения, ре­шили идти не Тургенем, а свернуть сразу от Бузчука (Но­вая Вознесеновка) в горы и двумя небольшими перевала­ми по более удобной и короткой дороге выйти в голову Тургеня. Учитывая эти изменения, послали догонять ребят. Ленц опять удачно подсел на бричку и ускакал вперед.

После Новой Константиновки караван пошел совсем тихо. Тактасен отлучился, а когда догнал нас, в руках его мы увидели ружье. Правда, у ружья не оказалось за­твора, но Тактасен успокоил, заявив, что затвор достанет.

В Вознесеновке встретили Ленца и Карибая, а потом и остальных. Не задерживаясь, вышли дальше.

Остановились для закупки лошадей. Этим занялся Карибай.

Я сварил хорошее варенье из облепихи и барбариса. К вечеру открыли оживленный товарообмен с ближайши­ми юртами. Меняли всякую мелочь на молоко, кумыс, дрова. Сторговали барашка.

Карибая все нет, хотя уже стемнело. Тактасен уехал за новым ружьем и приедет утром. Долго варили мясо на жиденьком костре.

Ночью явился Карибай, закупил три лошади, однако привести их можно только утром, ибо они не подкованы.

21 августа. Утро хорошее. С аппетитом поели мяс­ного супа. Не спеша собрались и ждем Карибая. Тактасен привез новое ружье и тоже уехал за лошадьми. Итак, се­годня выходим в горы!

Одной лошади все же нет, мы ее должны взять на сыртах.

Дорога идет ущельем, густо заросшим еловым лесом. Ель не очень высокая, но пышная и иглы длиннее, чем у нашей, северной. Ближе к сыртам дорога стала очень ка­мениста и довольно круто пошла вверх.

Я успел вдоволь полакомиться кислинкой, — ягодой с виду очень похожей на смородину, а по вкусу на кислицу. На сыртах опять задержались. Ленц старательно носится за типажем.

Караванщики пригнали целый табун лошадей. Брига­дир выбрал нам одну пегую лошадь. Теперь у нас 13 ло­шадей: восемь под вьюками, остальные верховые.

От сыртов вскоре свернули влево. На юг веером уходят долинки, завершающиеся оснеженными вершинками. Преодолев крутой склон, заросший низким арчевником, мы уже думали, что перед нами перевал, но, поднявшись, и убедились, что до него еще далеко.

На юго-западе показался красивой формы снежный пик. Карибай назвал его Тамет-бек-тер-баши, а перевал, на который мы вскоре поднялись, — Аши-тер (3300 метров).

С перевала дорога в основном спускается полого, но, несомненно, она длиннее, чем это указано на карте.

Опять еловый лес и широкая долина Тургень Ак-су. Долина очень красива. Внизу она окаймлена темной зеленью ельника, выше — луга и извивы гребней, а впереди крутой стеной вздымаются оснеженные пики.

Прошли немного вверх и у первой боковой речки вста­ли на ночлег. Дров много. До ночи варим суп. Хотелось вскипятить и чаю, но помешал дождь. Залезли в палатки: мы пятеро в большую, караванщики в маленькую. Дождь разошелся и лил, вероятно, до полуночи.

22 августа. Утро холодное и не очень ясное. Кру­гом все заледенело.

Лошадей поблизости не оказалось. Нашли лишь одну, и на ней Тактасен отправился на поиски остальных. Оты­скал их совсем в другой стороне, в лесу на склоне. Зато в долине Тактасен обнаружил группу Летавета.

Слегка закусили и двинулись дальше. До широкого ущелья, идущего справа (орографически) доехали очень быстро, свернули и сразу же начали забирать вверх.

Погода испортилась. Долину Тургень сплошь заволок­ли мрачные тучи, дождь снизу подбирается и к нам. Воз­дух, насыщенный парами, поднявшись, сразу превращает­ся в волнистые облака, которые быстро бегут вверх по склону.

Лес кончился, далеко на восток уходит безлесная доли­на. Мы сворачиваем направо в новое ущелье. Впереди бе­лая пологая вершинка. Перевал направо. Однако первая ложбинка слева (орографически) целиком замыкается барьером белоснежных вершин. Идем во вторую.

На перевале нас крепко запорошило снегом. Вначале недоумевали — куда же переваливать? Кругом или ска­листые гребни, или снежные стены.

Лишь когда вошли в самый цирк, слева показалась осыпь, занесенная свежим снегом. Подъем серпантином; местами он довольно крут и сыпуч. Лошади скользят на мокром снегу, но в общем преодолевают склон неплохо. Лишь одна сползла с тропы, упала и стала съезжать. Дело кончилось бы печально, если бы я не подоспел на помощь к Тактасену.

Южный склон менее крут. Лошади сошли легко. Горы пошли более отлогие и низкие. Все вокруг поросло травой. Но леса нет совершенно. Здесь, в Оттуке, нас в третий раз запорошило снегом. Снег валил часа два. Мы с Леонидом шли пешком. Кругом вода, ноги промокли и, когда мы взобрались на лошадь, мгновенно стали замерзать.

Далеко слева осталось боковое ущелье, по которому проходит путь с перевала Чоп-ашу (им же пошел и Летавет). Позади осталось и второе ущелье (поворот на перевал Беркут).

Остановки днем так и не сделали, тщетно надеясь до­ехать до арчи.

Оттук резко поворачивает влево. Справа подходит до­лина реки Кашка-су. Здесь встали на ночь, хотя время было раннее — 5 час. 20 мин.

К вечеру прояснилось, стало прохладно (высота 2900 метров). Закусили мясом, напились чаю и залегли.

23 августа. Еще вчера вечером узнали интересные новости от брата Тактасена, недавно приехавшего из Инылчека. Оказывается, в Инылчеке очень большая вода (возможно, прорвало озеро). Через Тюз, говорят, дорога хорошая.

Сегодня сведения подтвердились. Пришли новые кир­гизы, в их числе брат Карибая, орденоносец. Решили ехать через Беркут на Тюз.

Выехали в 9 час. 20 мин. Возвращаемся обратно к реке Беркут. (Вчера на перевале Кара-гыр мы решили ехать низом по мосту и дальше Инылчеком.) На первом же бро­де я выкупался — благо еще солнышко греет... До реки Беркут километра четыре. Долина реки такая же безлес­ная, встречаются кибитки. Ушел далеко вперед, чтобы по­скорее увидеть панораму.

На фоне темного неба резко выделяется своим белым конусом:

пик Хан-Тенгри

Панорама открылась чудесная. Виден не только Хан-Тенгри, но и другие изумительные вершины, особенно в районе Куй-лю, высотой около 7000 метров. Бассейн Сары-джаса представляет собой обширную пустынную котлови­ну. На юго-востоке хребет Сары-джас белыми языками ледников сползает на плоскогорье. Пик Хан-Тенгри резко выделяется белым конусом с прожилками окал.

Ленц с энтузиазмом производит фото- и киносъемки. Облака заслоняют вершины. Ленц упорно выжидает, ко­гда они очистятся и снова засияют белизной.

В трусиках холодновато, ветер пробирает насквозь; чтобы согреться, мчусь бегом. Дорога хорошая. Вскоре до­бежал до травянистых склонов и внизу, в выемке, увидел наш караван.

Пологая часть кончилась. Страверсировав два ущелья, начали спускаться. Лошади петляют, упорно не желая спускаться по прямой. Приходится бегать за ними и гнать в нужном направлении. Особенно долго возились с ло­шадью, навьюченной рюкзаками; три раза перевьючива­ли ее.

По красивому ущелью реки Беркут (восточный) с ярко-зелеными склонами и темно-бурыми скалами быстро добрались до долины Сары-джаса. Белесая, довольно ши­рокая речка спокойно катит свои воды. Пологие склоны безлесны и пустынны.