Драматургия. Художественное наследие Сенеки— это его драматургия, де­вять трагедий— единственные образцы данного жанра в римской литературе

Художественное наследие Сенеки — это его драматургия, де­вять трагедий — единственные образцы данного жанра в римской литературе, дошедшие до нас. Их сюжеты — эпизоды из грече­ской мифологии, которые ранее уже обрабатывались драматурга­ми классической эпохи Эллады, такими, как Эсхил, Софокл, Ев-рипид. Девять трагедий Сенеки по композиции воспроизводят греческие образцы: делятся на пять актов, имеют хор. Вместе с тем трагедии Сенеки — глубоко своеобразны. Их автор, как и в своих философских сочинениях, привержен столь дорогим ему посту­латам стоицизма. Кроме того, в драматургии Сенеки, в духе эсте­тики «серебряного века», с одной стороны — декламационный, па­тетический стиль, с другой — нагнетание страшных, пугающих сцен и подробностей. Эти «сильнодействующие» художественные сред­ства, рассчитанные произвести впечатление на читателя и зрите­ля, общая мрачная тональность по-своему гармонировали с тя­желым политическим климатом нероновского правления.

«ФЕДРА». Трагедия Сенеки «Федра» (Phaedra) базируется на сюжете «Ипполита» Еврипида. Показательны, однако, те новые

акценты, которые привносит римский драматург. В финале еврипидовского «Ипполита» Вестник сообщает о горестной судь­бе несчастного юноши, оклеветанного мачехой и проклятого отцом Тезеем. Ипполит ехал по берегу моря в колеснице, когда кони увидели вышедшего из воды страшного быка (воплоще­ние мести Тезея) и в страхе помчались. Ипполит выпал из ко­лесницы и разбился. Приведенный к отцу израненный Иппо­лит прощает отца и умирает.

Сенека, верный своему методу, аккумулирует натуралистиче­ские подробности гибели Ипполита, о которых «умалчивает» Еврипид.

Окровавляя землю, голова

Со стуком разбивается о скалы,

Клочки волос повисли на кустах,

Раздроблены прекрасные уста

Каменьями, злосчастная краса

От многих ран погибла. На камнях

Трепещут умирающие члены.

Сенека характеризует своих героев более резким, прямолиней­ным образом: в отличие от Еврипида, где Федра признается в любви Кормилице, а та сообщает об этом Ипполиту, у Сенеки Федра сама открывается пасынку в своей страсти. Возмущение Ипполита представлено в нарочито мелодраматической форме: он готов поразить Федру мечом.

Когда та уверяет, что подобная смерть для нее желанней, чем отвергнутая любовь, Ипполит отказывается от своего наме­рения и, бросив меч, уходит. Кормилица, знающая о любви Федры, поддерживает клевету против юноши. Последний, яко­бы совершив насилие, испытал страх перед согражданами, о чем говорит оставленный им меч. У Сенеки Федра поражает себя мечом на глазах у мужа. Эти и другие эпизоды — свидете­льство известной упрощенности в интерпретации Сенекой классического сюжета. Натуралистические подробности, крова­вые обстоятельства трудно было воспроизвести на сцене. Эта и другие трагедии в значительной мере рассчитывались не на во­площение на театральных подмостках, а на чтение, иногда в гостиных, в кругу друзей и единомышленников.

«МЕДЕЯ». Драматургическая эстетика Сенеки реализуется в трагедии «Медея» (Medea), которую также полезно сопоставить с одноименным произведением Еврипида. У греческого трагика главная героиня — жена, оскорбленная неверностью и эгоиз­мом мужа Ясона, для которого она пошла на огромные жертвы; Медея — человек, доверие которого было обмануто, достоинст­во — попрано; любящая и страдающая мать; личность, осозна­ющая свою горестную долю как результат незавидного положе­ния женщины в эллинском обществе. Медея у Сенеки — образ однолинейный, лишенный сложности, воплощение необуздан­ной мстительности. Медея готова даже сжечь Коринф, где дол­жна произойти свадьба мужа с Главкой, дочерью царя Креонта, уничтожить Истмийский перешеек, разъединяющий Эгейское и Ионийское моря. Подобной трактовкой Сенека превращает Медею едва ли не в фурию, рабу гибельных страстей.

Ее монологи — основной стилевой пласт трагедии; они испол­нены патетики, выстроены драматургом по законам риторики.

Уж месть моя рождается на свет:

Я — мать детей. Но в жалобах напрасных

Я трачу время. Или не пойду

Я на врагов, из рук не вырву факел

И с неба свет!

V

В Медее — «огонь, железо, молнии богов». Она «грозит, бушует, жалуется, стонет». В ней — «бешенства прилив, разлившийся широкими волнами». Ее месть поистине не­утолима.

...жена"

Есть у него... я на нее направлю

Удар меча. Нет, это не довольно

Для бед моих. Нет, преступленья все,

И греческим, и варварским народам

Знакомые, должна я совершить.

Подобные словесные эскапады окрашивают стилистику тра­гедии. Кормилица, зная нрав Медеи, безуспешно пытается его смягчить, ибо «громадное злодейство предстоит, свирепое, без­божное».

СЕНЕКА И ЕВРИПИД. По сравнению с Еврилидом Сенека и в этой трагедии корректирует как трактовку отдельных образов, так и некоторые сюжетные коллизии. Он «смягчает», напри­мер, образ Ясона, который исполнен грусти, ибо над ним тяго­теют «цари и рок»; герой вступает в новый брак ради детей, ко­торых любит. Ясон не хочет отдать детей Медее, потому что не может жить без них. И когда Медея это понимает, находит, в чем наиболее уязвим муж, то решает нанести ему удар, самый болезненный и беспощадный.

Так любит он детей? Прекрасно. Он
В моих сетях, открылось место ране.

У Еврипида — и в этом его новаторство — запечатлена внут­ренняя борьба в душе Медеи, в которой живут оскорбленная, ревнивая женщина и любящая мать. У Сенеки Медея — одер­жима ненавистью. Кормилица подробнейшим образом сообща­ет о зловещих волшебных заклинаниях Медеи, о том, как она готовит адское зелье, яд для ненавистный ей Главки. У Еврипи­да от яда гибнут Главка и Креонт. У Сенеки говорится о пожа­ре, который уничтожает дом коринфского царя и весь город. «Погибло все, разрушен царский дом, отец и дочь смешались в адском пепле», — сообщает Вестник.

В классической греческой трагедии гибель героев происхо­дит за сценой. Это относилось и к детям Медеи у Еврипида. В трагедии Сенеки мать убивает их на сцене. Сначала поражает одного сына, затем всходит на кровлю дома и отнимает жизнь у второго. Все это она совершает с пугающим хладнокровием, дополняя это потрясенному Ясону такими «комментариями»:

Когда б одним насытиться убийством
Могла моя рука, ни одного
Она бы не свершила. Слишком мало
И двух убийств для гнева моего.

Когда сейчас в утробе материнской

Скрывается залог твоей любви,

Его мечом я вырву из утробы.

Затем на двух змеях Медея вместе с телами детей улетает на небо. Ясон, потерявший Главку, детей, одинокий и сломленный, в последней реплике как бы подчеркивал излюбленную мысль Сенеки о бессилии человека перед лицом рока в мире, утратившем божественную справедливость:

Несясь в пространстве горнего эфира, Свидетельствуй, что в нем уж нет богов!

В «Медее», как и других трагедиях Сенеки, безусловная тен­денциозность, «заданность». Как остроумно замечено, Сенека так выписал характер своей Медеи, словно она прочитала траге­дию Еврипида. Своим произведением Сенека хотел продемонст­рировать пагубность вседозволенности, ее страшные последст­вия. Подобным, во многом завуалированным образом Сенека выражал свое неодобрение той вакханалии кровавого насилия и произвола, которые сделались приметой эпохи Нерона.