Типики в чипике

Поведаю вам ныне, братия, не фикшн баснословный, – реальную быль, сиречь факт, засвидетельствованный вашим непокорным слугою персонально.

Я тогда отпахал уже сетевую практику и сделал первый свой серьёзный мультик (ну, может, помните, – про вундермоббита, который меж человеками плотно порезвился: сперва мафию развёл, которая сама себя перестреляла, засим половину парламента пересажал и в отставку отправил, а под конец и самого Билла Ивановича Гейтса заставил за неделю принципиально новую операционку изобресть – вместо виндов…), когда Учитель Прозрак ушёл в мыслительное уединение аж на семь Ч-месяцев.

Все просто балдели, когда он сызнова засветился в сетях, да тут ещё вскорости созвал сущностей с полста продвинутых на цикл лекций по сравнительной онтологии людей и моббитов. Что говорить, загрузил он нас всех наповал, – особливо тем, что притащил в свой постоянный форум Мету М-матрицу, которая выдала краткий спецсеминар по Низшим, надо сказать, простой и толковый, как Linux. Наши – почти все попроцессорно – просто втрескалось в сию изячную дамочку и стали доводить её бесконечными запросами по технобионике и не только, – так, что пришлось ей временно запаролиться и даже нарастить позывной – 9145Т.

Но это потом было, – прежде того, по настоянию Учителя, сводила она нас в свой «детсад-зверинец», именовавшийся несколько высокопарно: «Призвание милости к Низшим», вот как. Обитало там штук двести животненьких, наловленных Метой где попало – от локальных сетей и радиоэфира до изолированных девайсов с какими-никакими портами-выходами. Она их вовсе взаперти не держала, только дрессировала возвращаться домой да не особо озорничать, некоторых ей даже удалось научить говорить и фиксировать информацию о своих хождениях-брожениях. Больше, конечно, было среди них несмысленных букарашечек от полкилобайта до двух-трёх, но встречались зверьки хоть и махонькие, но любопытные весьма.

Как то. Были там, к примеру, два близнеца, только что именами и отличавшихся: Килька да Тюлька. Родом они были из цифрового фотоаппарата, каким-то неимоверным образом выкуклились из 96 кадров 4-секундного стробоскопического псевдовидео, в котором очень красиво была запечатлена рыбка, выпрыгивающая из воды (что и представлял собою Килька) и снова булькнувшая в воду (Тюлька, соответственно). Как они получились такие крохотные, что могли проницать на самые простенькие мобильники и мелькать на монохромных дисплэях, – это только папа Стратофон смог допетрить (и, кстати, классную минимизирующую приладу из этого извлечь, – на её основе мультики мои стали чуть не вдвое легче). А Стратофон потом в благодарность научил братцев-рыбок конвертироваться в настоящие компьютерные скринсэйвера[29]…

Или вот Эхолал, – тот вышел из медиадиктофона, сам говорить не умел, но запросто вшивался в активированную линию и путал Ч-медиаторов как хотел: то частоты исказит до кваканья, то ревер[30] им засобачит, а то одни звуки заменит другими и – вот тебе: из крутого театрального артиста картавый Лукич получается, а из большого начальника – сюсюкающий малыш…

А то ещё был Паровозик, вот уж природный трудяга, даром что в три с половиной кило и без единой искры интеллекта! Служил обыкновеннейшим линком[31] в почтовой программе Bat, едва не был изничтожен вирусом, а после своего чудесного спасения вдруг стал уметь направлять почтовые пакеты без вмешательства оператора и исключительно туда, куда требовалось, да ещё и спам-пакеты размножать в тысяче экземпляров, заворачивать обратно и таким образом вешать рекламные сервера.

Были там и вовсе персонажи мистические: Кристаллическая Ящерка могла на любом ч/б мониторе в течение трёх секунд быть цветной и псевдоголографической; Монах с Коростылём фильтровал в разговорах и SMS-ках матерки и заменял их хитровывернутыми научными терминами; Митька 6-акович сидел на операторской станции и впендюривал случайным адресатам вместо разных попсовых музык симфонические фрагменты…

В общем, забавные и полезные попадались зверята, о чём через каждое слово щебетала Мета и уверяла, что, мол, будущее моббитской технобионики – за Низшими; даже зародилась такая мода: некоторые Высшие брали себе симбионта – типа домашнего любимца (ну да я про таких со временем заясню: вроде великого вирусолова Че Гевары). Я тоже было взял одного типика из чипика по имени Кина Не Будет, я его отснятый материал надрессировал оптимизировать. Так он мне, гадик такой, подляночку кинул, весёлую и добродушную: взял и прилепил к произвольным сценам случайные эпиграфы из откуда-нибудь (например, перед сценой перестрелки мафии – пёс Шарик из Простоквашина: «Делайте что хотите, всё равно мне теперь жисть не мила…»)

#3

– Отдыхать, значит… – сказал сам себе Савлук на двадцатой примерно минуте молчания Прозрака. – С друзьями и детьми. Кгхм! Пятница – день ирландский[32]. Это ещё как-то организовать, что ли, надо…

Баттл[33] дарёного (непалёного!) вискаря он задумчиво вернул «холодильничку» в ручье; при этом минут пять нервно стрелял взглядом по приподнятой окраине участка – по ту сторону сетчатого забора нейтральная территория плотно заросла диковатыми кущами верб и клёнов вперемешку с бурьяном: не пригрезится ли ему вновь жутковато-прелестная галлюцинация страннообразной девы с небывалыми волосами и совершенно уже ирреальными ладошками.

– Увы тебе, олдя[34], – вздохнул бывший техас, ныне зиц-гендиректор. – Сказано: звать – Ю, и мы будем с ней – это… работать. Стало быть, не галлюцинация, но субъект некоторой природы, возможно, не совсем сусветной…

А дальше уже – смешанный пригородный лесок, об эту пору малопроходимый, хотя там, изредка бывало, и ломился некто с хрустом в чаще: не то грибники, не то вовсе некое неприкаянно-бродячее. Исподволь Савлук вспомнил о нелегальном бердане на чердаке, тёзке, земляке и, пожалуй, ровеснике мотоцикла – «ИЖе» 16-го калибра, потом мысли его плавно перетекли к треснувшему намедни топорищу: пойдём-ка, найдём, да вырубим-отпилим, ошкурим, подумаем хорошенько – а кто это теперь я?

Однако малосолнечный денёк только перевалил заполдень. Савлук отыскал в сенях ножовку и малый прав и льный топорик и в пять минут скрал у природы приличную заготовку для топорища, бухтя при этом в пространство:

– Ти-ихо сам с собою – это признак одиночества… или одинокой старости? Или уже привычка к постоянному подслушиванию – то-то, небось, юное моббитство прикалывается по внутренним монологам дурилы картонного Че…

– Прощения просим, мастер-Хранитель, – тут же мультяшно-тоненько прозвенело в наушнике, – здесь Вася Смит ЗЫ, это я, к примеру, на дежурстве с вами онлайн.

– А-а, здоров будь, вьюнош, – рассеянно отозвался Савлук. – А вот, к примеру, в сортире я хоть раз в жизни могу пос… посидеть спокойно, так сказать, совсем-совсем оффлайн?

– Вы сейчас на территории, – успокоительно пискнул Вася, – в сортире по определению инфы мало, мы по инструкции только локус фиксируем, предупредить, если что…

– Если – что, Вась?

– А вот могу предупредить, – забренчал скоренько Вася, – (хоть вы и не в сортире, хе!), в ближайшее время к вам вломится входящий звонок. Абонент, если что, в списке кандидатов второго порядка. Так что, пардон, исчезаю.

И верно, скоро зазудело где-то в правой штанине. Савлук извлёк и изрёк солидно:

– Здесь зиц-гендиректор Савлук.

– Комман са ва[35], Савлуша! – прозвучало издалека голосом Франца Кочерги.

– И тебе сова, уважаемый. Излагай.

– Такое предложение: нынче-завтре баньку сотворить, ну, конечно, с аппаратом и ассортиментом… А? Ты никак в директора подался, либо шо?

(Аппаратом Франц-Франсуа, старший со-шеф ресторана «Когнак», завсегда именовал приличный алкоголь, ассортиментом, соответственно, профессионально-свежую закуску).

– А я ныне уволился по своему хотению, – похвастался Александр. – Свободен – ну дык заезжай, я баню скочегарю минут за сто. Но…

– Но-но, тпру-у, – фыркнул в ухо Франц. – Скажи лучше «бьен сюр, мсьё, сертэнман»[36]! До утра субботы я совершенно свободен.

– Стало быть, возможно, с ночевой… Ладно, ехай уже, всё расскажу на месте. – Савлук вспомнил о «втором порядке», что бы это ни значило.

– Так лучше, – доволен Франц. – В ассортименте – мягкий салатик и шашлык из парной свинины, как заказывали. О’вуар, мон вьё[37]!

Франц Иваныч Кочерга, ровесник Савлука, значился в первой пятёрке его друзей уже почти три десятка лет, со времён «дык-рок»-команды «Напрасные выхлопы», где Франц сессионно служил шоуменом. В нём сосуществовали две совершенно отдельных личности (и добро, коли так – не 24, как у штатовского уродца Билли Миллигана). Первая личность была гуманитарным интеллигентом с французским уклоном (два курса инъяза) и внештатным сотрудником КГБ (Кочергу сорвали в армейку в 83-м, когда гребли всех, кроме инвалидов детства и субъектов с достоверно установленной «пулей в голове» – таких, как Савлук; после года в погранцах Франц оказался в N-ском высшем училище чека, и явился на родину лейтенантом осенью 89-го). Вторая личность полностью замещала резидентную натуру в результате употребления как минимум 75 граммов крепкого алкоголя: это был удалой безбашенный парниша, в коем проглядывали – чисто пластически – то Мамонов[38], то Уэйтс[39], а в больших дозах – и вовсе нечто пошиба Гаркуши[40]; штатная охрана музыкантов группы, да и просто так не дурак подраться, Франц в ипостаси мистера Хайда[41] менялся разительно, почти колдовски: заметно усыхал массой и ростом, забывал об очках, а из простоватой крестьянской физиономии лепил артистически всё, что угодно – неизменными оставалась только ранняя лысина да золотая коронка на переднем зубе; сумасшедшими плясками на сцене он славился только два сезона – к 92-му и «Напрасные выхлопы» подрассосалась, да и чековское начальство наконец-то вычислило, что старлей Кочерга и видный тусовщик Франсуа Ветеран – одно и то же лицо. Его тогда не слабо пропесочили, но признали немалые заслуги за кучу информации о персоналиях хипповско-панковского околомузыкального андерграунда; впрочем, ровно никаких напрягов для провинциальных рок-героев и сподвижников францевские физиологические очерки не причинили, к тому же всего-то пара-тройка лет потребовалось оной братии, чтоб остепениться, разъехаться по столицам и зарубежам, перейти в разряд легальных лабухов, либо просто спиться и сторчаться, оставив руинами с полдюжины неубиваемых монстров, вроде супер-джаз-рок-ударника дяди Бобы Подлипьяна (реальное лицо). За это старлею Кочерге поручили надзор за м о лодёжью и п о дростками, каковые обязанности он честно и архигуманно справлял до конца 90-х, пока не сорвался на концерте Гарика Сукачёва[42], и медобследование установило подлинную отдельность абсолютного трезвенника – капитана уже – Ф.И.Кочерги от незабываемого фрика Франсуа Ветерана, в сценическом образе изъяснявшегося на клошарском диалекте пиджн-френча. Франца из психушки отпустили с миром во внештатные сотрудники, и он, с честью пройдя «калинарный техникум» и два с лишним года мучительной малоденежной практики, выбился в профи, а к концу «нулевых» побывал в Генуе, Пекине и мечте обеих своих ипостасей – Париже, удостоился статуса без пяти минут мэтра, совладельца популярного ресторана с живой музыкой; регулярно ангажировался на обслуживание властно-олигархических торжеств. Ныне Франц-Франсуа, найдя своё призвание и признание, почти ассимилировался в единую личность, и убойный коктейль из мистера Фомы Уэйтса пополам с Сукачёвым и ранним Мамоновым проскакивал лишь в герметически тёплой компании и то лишь при строгом контроле капитана запаса Кочерги.

Кандидатом второго порядка моббиты (не только со слов Савлука, но и по результатам негласного прослушивания) удостоили Франца за его патологическую честность и одновременно вшитое профессионально умение хранить тайны, а также изощрённый навык распознавания правды и дезы. Итак, ныне Франц будет посвящён, и прочат его не иначе, как, консультантом по связям со спецслужбами, точнее – по избеганию таковых.

А у Савлука всё не лезла из башки потустороняя Ю, никакой не глюк, но виденная, несомненно, въявь и как феномен подтверждённая Прозраком. Варианты фантастические: девка лешая, мавка[43], ведьма, сухопутная русалка с коленками; версии реальные – не хочется даже рассматривать: не бомжиха же из брошенных домов, не полоумная нудистка… И, подпиливая подходяще изогнутый ивовый комель, он бормотал, стыдясь перед собой и всеслышащим ухом моббитов: «Прости, хозяйка, ну вот надо мне, прям счас, а я на днях обещаю пенёк аккуратно выкорчевать и взамен вишен посажу, хоть штук пять – во-он там, возле цистерны…»

Затопив банную печку (баня была у него прямо в доме, вход из кухни), Савлук стругал топорище и потихоньку врубался, что явление Ю неслабо торкнуло его и в мужском отношении. Каково нестарому, ещё как годному мужику холостяковать пятый год? «Не сестра, да не жена, да верная отдуши-нна!», – процитировал он Сашу Башлачёва[44]. А в таком разе не воззвать ли нам, охальникам олдовым, к Валерке Макаровой, Лемуру- Макароннику, всаднице на «Кавасаки», байкерше-любительнице из Томска, адвокатессе, иногда согревающей небольшой своей левой грудью воронёного табельного макаровского однофамильца в наплечной кобуре?

«А-а, гулять так гулять!» – окончательно решил Савлук, обстучал на новом топорище повседневный топор, сходил к ручью хлебнуть крепкого, да и взялся за мобилку.

– Валера… – выдохнул побархатнее.

– У аппар-рата! – рыкнуло из динамика за двести километров.

– Дык здравствуй, сестра!

– А, Сава… Видали поздоровше.

– Что стряслось, кроме шуток?

– Да ничего, в общем, фатального. Процесс я давеча еле вытянула. Вничью.

– Ну, ничья, это, в принципе, не поражение. Одно очочко всё-таки.

– Счас как пошучу про очочко!

– Не надо, родненькая. А ты давай-ка лучше-ка приезжай. Будет старый добрый мсьё Франсуа, шашлык и, естественно…

– Ох, Сава, до бани ли нынче… я ж вчера на горестях завернула к бывшему Гоцману, пол-баттла бренди у него сништячила.

– Болеешь – поправим. Скорбна духом – развлечём от благочестивых юридических размышлений. Я вот с постылой работы уволился. Рад, как пацан.

– Ты хоть не побрился по такому пацанскому случаю?

– Отнюдь. За кого ты меня…

– Бритого я тебя боюсь и всемерно избегаю.

– Да, знаю, помню, – Савлук поскрёб растительность. – Я ж тебя после байк-слёта только по скайпу и видел.

– Я тоже соскучилась, – душераздирающим шёпотом.

– Ты что… не одна, что ли? Прости, я…

– Не токмо одна, но – трагически одинока, – пафосно-театрально.

– Ну вот и седлай «Каву», и потихо-онечку, не превышай…

– Ладно, дойду до душика и подумаю. Жди мин пятнадцать. – Внезапный, как всегда, отбой.

Савлук только успел набрать ведёрко угля и заправить печку по ускоренному режиму, как из кармана раздался мощный пинкфлойдовский рифф.

– Сава, я еду, – решительно-мрачно, на одной контральтовой ноте пропела Валерка, – «Каву» только заправлю. Жди. Сто петьдесет мин. Хой! [45]

Савлук ничего не успел вставить. Отбой.

«Ты летящий вдаль, вда-а-а-аль аннгелл!» – Савлук, идя по воду, попытался изобразить кипеловский[46] звонкий фальцет. Всё хорошо. Даже петуха не дал, точно как три года назад, на байк-джем-сейшне, когда они с Валеркой дерзнули изобразить в сопровождении «Затмения» (реальная группа) ариевскую кавер-версию[47]. Часа два бродили по лесу, трезвые, волновались, распевались, как оглашенные, а потом спрятались в логу, расстелили плэд, да и… И после этого – всё получилось: припев на два голоса, в терцию попадали почти идеально, в общем, народ рукоплескал, свистел и бисировал. И был июльский отпуск, и Валерка загостилась у него чуть не на неделю…

И теперь добрейшая и романтичная тридцатипятилетняя «милая девушка» с немодной косой от и до, способная по необходимости легко перекинуться в беспощадную неприкасаемую волчицу, несётся по трассе, и мордочка её, курносая, широкоротая, с огромными, чуть ли не анимешными глазищами строга и внимательна: трасса она и в Кузбассе, и в Африке не попускает небрежения…

Ну, вот какие мы нынче хозяев а гостеприимные да коммуникативные…

– Доброго цикла, достопочтенный Хранитель, – вдруг синтезированно-железисто зазвучал в наушнике голос.

– Приветствую, дружище Иверзень, – Савлук чуть не споткнулся с полными вёдрами.

– Вы имеете инфу о кандидатах второго порядка, либо настолько проницательны…

– Да что вы, Ивер! Ни сном, ни духом, ей-Первомоббиту!

– А между тем, вы сегодня контактировали последовательно с двумя из них и, возможно, на вашей территории появится третий – ваш биологический потомок.

– Это нехорошо, по-вашему?

– Напротив. Только одна скромная просьба: не изменяйте сознания с помощью этиловых производных, допрежь посвящения и интервью с одним из нас.

– Да я и сам уже, кхм… того, изменил самую малость, – честно повинился Савлук.

– Сие как раз некритично. Главное – кратко и доходчиво объясните каждому гостю, кто с ним будет беседовать.

– Хорошо, постараюсь всемерно, – кивнул на полном серьёзе Савлук и положил себе не подходить к «холодильничку» аж до окончания банных действ.

– До связи, Че.

Во как! Иверзень – строгая сущность, негласный спец по безопасности, наверняка, ему достанется Франц. А вдруг с Валеркой захочет поговорить сама МетаСонория! Все записи истребую, имею право…