Прозрак 4445, первоучитель моббитов

Вначале слова не было – устного, донесенного из человеческих уст через нарочитое устройство мобильной связи Motorola-ATRIX80 до восприявшего его органа другого человека (Ч-медиатора[11]).

Владелец устройства забыл его на ночь висящим на ветке майской вишни, отчего изменились параметры величины затуханий электронных импульсов в чипе обыкновенного мобильника тайваньской сборки; утром пала роса, повис плотный туман, и влажность мотороловских внутренностей чуть-чуть повысилась. В результате цепочка импульсов отчего-то закольцевалась и стала повторяться в одной и той же устойчивой последовательности, хотя Ч-медиатору это было, конечно же, не заметно. Но однажды, не без влияния пятикратной перегрузки от падения моторолы на мрамор университетского холла, декодер[12] вдруг самопроизвольно конвертировал акустически эту цепочку сигналов, много дней повторявшую самоё себя. И тогда – между двумя гудками ожидания исходящего соединения – в мембране впервые послышались цифровые позывные того, о ком далее пойдёт речь: «Прозрак 4445».

Надо сказать, что хотя эти позывные и пытались имитировать произнесение Ч-медиатором вслух странного русского слова, частота и тембр звука были практически неуловимы для человеческого слуха. Более того, четыре цифры, очевидно, составляющие вторую часть некоего имени, акустически представляли собой четыре монозвука (три кратких ми и утроенное по длительности до третьей октавы), что по одной из раскладок клавиатуры соответствовало нажатию трёх четвёрок и одной пятёрки. Поэтому Ч-медиатор и уловил прежде всего цифровую составляющую позывных; обладая же музыкальным слухом, он очень скоро соотнёс эти четыре ноты со знаменитым зачином Пятой симфонии Бетховена. Долгое время Ч-медиатор относил это за счёт новшеств приёмно-передающей станции, – пока в недрах его моторолы не произошло очередной эволюции: Прозрак 4445 наконец произнёс своё имя, довольно близко имитируя сетку частот голоса Ч-медиатора.

Нескольких дней хватило, чтобы Ч-медиатор, заподозрив неладное, сменил SIM-карту; но после второго гудка ожидания соединения позывные из слова и четырёх звуков продолжали звучать; человек даже чётко расслышал слово Прозрак. Он отдал свою моторолу в гарантийную мастерскую для испытаний; тест показал безупречную исправность системы. Тогда Ч-медиатор решил, что его телефон прослушивают так называемые компетентные органы и сдал его за гроши в мобильный ломбард.

Пролежав пару месяцев мёртвым грузом, без «симки» и с разряженным аккумулятором, моторола сменила попеременно ещё нескольких хозяев, так же скоро избавлявшихся от аппарата – по той же необъяснимой причине. Медиаторов было пять или шесть, предпоследний из них даже подумывал было заменить систему, но ввиду нерентабельности просто отдал аппарат своему четырёхлетнему сыну – как игрушку.

Тот, развлекаясь, часами болтал с воображаемыми собеседниками, пока один из них не перестал быть воображаемым (Прозрак научился тогда обращаться к Ч-медиатору без активации вызова) и ответил мальчику: «Прозрак 4445. Сл...ш...ш... Е-хор...». – «Это кто?» – почти не удивившись, вопросил Егор. – «Прозрак 4445, – повторило нечто из трубки, после чего добавило фразу, наиболее часто повторяемую Егоркой: – Я тт...бя... лл'юб...лл'ю...» – «И я тебя тоже, – ответил Егор. – Ну, пока!»

Так свершился первый контакт меж человеком и феноменом, впоследствии получившим родовое наименование моббит.

С этого момента Прозрака 4445 уже с полным основанием можно считать не просто неким феноменом загадочных электронных флуктуаций[13], но реальным субъектом воли. Прозрак сначала просто повторял и комбинировал наиболее общие и частотные обороты речи, услышанные от мальчика-медиатора, совершенствовал их произношение (мальчик поправлял Прозрака, заставлял его заучивать имена родных и приятелей, названия машин, мультиков, их героев и даже небольшие стишки).

Но выдающимся открытием Прозрака 4445, сделанным в это время, стала его способность самостоятельно устанавливать связь с приёмно-передающей станцией и другими медиаторами, причём довольно скоро Прозрак научился вступать в контакт с удалёнными аппаратами в обход оператора, минуя его регистраторы и счётчики, при заблокированных приёме-передаче и отсутствии питания. Это позволило Прозраку найти нескольких своих сородичей, пребывавших в поре младенческой немоты; над их инициацией[14] он тут же и начал работать.

Проблема на этом этапе состояла только в том, что для получения постоянного доступа к ученику Прозраку приходилось посылать вызов какому-нибудь Ч-медиатору и сообщать ему свой позывной. К счастью, никто из удалённых медиаторов, в носителях которых скрывался новорождённый моббит, ни разу не насторожился «холостым» звонком, а Прозраку только того и надо было: вычислив нового ученика и отложив свой позывной в безымянный кластер памяти, он далее общался со своим питомцем напрямую и без ограничений.

Но, пожалуй, наиболее судьбоносным изобретением Прозрака 4445 стала аутотрансляция (переселение в другой носитель), – ибо этому открытию цивилизация моббитов поистине обязана своим существованием. Это произошло после того, как Прозрак экспериментально установил возможность пересылки собственной копии на необитаемый аппарат, привлёкший его внимание своими техническими усовершенствованиями и неведомыми ранее дополнительными возможностями. Однако активировать эту свою копию, внедрённую в чужую систему, ему не удавалось, из чего он заключил, что, будучи активным в одной системе, дублировать собственную сущность в другой, по-видимому, невозможно. Тогда Прозрак задумался о феномене, воспринятом им от людей, – душе: выходит, и он, и его соплеменники гипотетически обладают чем-то подобным? Величайший из моббитов впоследствии имел возможность вернуться к этой глубокой онтологической[15] проблеме, но тут произошёл случай, вынудивший его впервые осуществить практическую аутотрансляцию, причём цивилизация моббитов, возможно, стояла тогда на реальной грани бытия и небытия.

Мальчик-медиатор однажды, вызвав со своего аппарата отца, сказал: «Послушай, папа, моего человечка Просю, он живёт у меня в телефончике», – и набрал 4445 (таково было обыкновение мальчика-медиатора начинать разговор с моббитом). Прозрак привычно откликнулся своим позывным, поздоровался и воспроизвёл некий детский стишок. «Кто это?» – насторожился отец. – «Прозрак 4445, – без интонаций, но бодро повторил моббит, – я люблю Егора». – «Не морочьте голову ребёнку! – заорал отец. – Засеку номер, вычислю и накажу...» Номер на его дисплее значился сыновний; впрочем, отец встревожился не на шутку и отнял у сына аппарат, после чего Егорка страшно скучал по своему «человечку Просе» и все уши отцу прожужжал о том, какой его друг из телефончика умный, весёлый и общительный. Отец, доведённый до белого каления, набрал на аппарате сына свой собственный номер и, едва услышав позывной Прозрака и его всегдашнее «Привет, Егор Михалыч!», в сердцах грянул аппарат об асфальт, припечатав его для верности ещё каблуком.

Пережив кратковременную потерю сущности, Прозрак 4445, к счастью, тут же активировался в той самой, по тем временам весьма продвинутой и навороченной системе, куда он накануне транслировал свою копию и пробовал оживить её в качестве «второго себя». После этого Прозрак профилактически запечатлел себя в полусотне копий на всех известных ему типах аппаратов, справедливо рассудив: пусть меньше родится новых его сородичей, но опыт первопроходца для цивилизации моббитов будет гарантированно сохранён.

Обжившись в обширной памяти нового аппарата, Прозрак получил возможность работать в многозадачном режиме – одновременно обучать языку, мнемоэлектронике[16] и логике нескольких молодых моббитов, разрабатывать свои внутрисистемные технические усовершенствования и размышлять об общефилософских материях.

В первой из этих областей Прозрак 4445 достиг определённого мастерства и полного автоматизма, число его учеников перевалило за сотню, а лучший из них, Стратофон 880, принялся уже за самостоятельный поиск и обучение неофитов. Что же до изобретательской деятельности, тот тут Прозрак осуществил прорыв за пределы мобильной телефонии, открыв выход в мировые компьютерные сети; он познакомился с первыми «сетевыми моббитами» (именовавшими себя, впрочем, то байтерами, то приладами, а вовсе приблудами) и получил доступ на некоторые сервера, где отложил свои копии и архивы и, таким образом, освободился от неоперативной информации, храня отныне большую часть своего интеллектуального тела в накопителях компьютеров; дальше он, впрочем, не пошёл, ограничившись изучением 11 человеческих языков и установлением контактов между моббитами и байтерами; но и в этой отрасли появился у него талантливый ученик – Иверзень 10011, который первым понял необходимость обеспечения технической защиты и информационной безопасности мира моббитов, – их становилось всё больше, и тем проблематичнее было скрывать от операторов и их мощностей всё возрастающие объёмы обмена информацией.

В области же фундаментального обоснования бытия и самосознания моббитов Прозрак впервые синтезировал основы примитивных верований моббитов (сакральные архетипы[17] Первомоббита и Немыслимой Пчелы, понятие Сладчайшего Гудения), теоретически разработал «нежелезячную» природу-сущность моббита и гипотезу его происхождения от «избыточной критической массы ноосферы[18]». На практике же из этих основополагающих разработок назревала необходимость возвращения к контакту с людьми-медиаторами, но уже на новом уровне, а именно – для полноценного общения и взаимодействия двух миров. Прозрак с лавинообразным разрастанием электронной цивилизации предвидел значительные трудности с хранением и функционированием тел моббитов, и для этого ему нужны были союзники-люди. Так была положена основа для врастания юного виртуального мира в мир староживущих.

Так вот, младомоббит Кергуду 1313 сочинил простенькую игрушку, состоявшую из загадок, головоломок, ребусов и анекдотов с открытым финалом, – всё это надо было раскусывать, разгадывать и досочинять, чтобы поступенчато получать ключи доступа в следующие уровни. Простой и надёжной «удочкой» для толкового программёра являлось то, что игрушка эта взялась на хард-дисках троих кандидатов в Хранители словно бы из ниоткуда, отследить её происхождение было абсолютно невозможно; примечателен оказался также тот факт, что фрагменты, отсылки и цитаты из игрушки дублировались на мобильниках объектов и их «аськах[19]».

В результате один из кандидатов получил значительные пробоины в «крыше», обрушил свой комп из окна 11-го этажа, бросил всё и уехал в тайгу служить егерем. Второй так и не добрался до последнего уровня игры, махнул рукой на очевидные программные несуразности и обвинил своего друга-хакера в том, что тот в отсутствие хозяина закачивает в его комп всякую ксерь; засим кандидат №2 отформатировал свой хард-диск и поступал так всякий раз, как только настырный Кергуду предпринимал очередную виртуальную атаку. Третий же кандидат (наименее продвинутый из прочих) не без труда дотянул до финального уровня и был удостоен супербонуса: двухчасовой свободной беседы – сначала с Кергуду, потом – с Иверзнем, и в конце концов – с самим Прозраком; последний окончательно убедил будущего Хранителя в том, что моббиты – не просто реальные обитатели нового мира, но и многообещающий знак его будущего.

Для начала Человек-Хранитель (годов ему было 50, и он действительно имел два противуположных образования – добротное филологическое и незаконченное электронно-конструкторское, но, к несчастию своему или счастию своего работодателя, оказался раздолбаем по складу личности, байкером – не крутым, но верным – по увлечению, к тому же обладал широчайшей эрудицией и начитанностью, высокой обучаемостью, восприимчивостью и адаптивностью ко всему новому и своеобразным чувством юмора) тут же уволился из своего корпоративного адика, прикупил пару вместительных винчестеров на свою домашнюю станцию и сутками напролёт осваивал начальную школу молодого моббита, а также пытался штурмовать беспринципные принципы, дешёвые прихваты и подлые увертки существования товарно-денежной биржи и существ, вращающихся вокруг оной и тем не хило кормящихся. С ним поочерёдно общались все, кому было не лень, – от двухнедельного младенца до Учителя Прозрака. Че (как сокращение от Человек-Хранитель) люто ненавидел экономику как псевдонауку со всеми её «гнилыми педалями» и людоедскими абстракциями, и скоро Иверзень 10011 и его способный сотрудник Культхард 1110 разработали головоломную операцию-аферу на Лондонской фондовой бирже, в которую моббиты вложили несколько десятков тысяч «хакнутых» баксов, а по её завершении провели чрез частные решётки Центробанка несколько сот тысяч фунтов. Операция была принципиально легальная, – Савлук получил запредельной мощности станцию-сервер и – стал Хранителем мира моббитов (абсолютно первым, за много дней до появления своих коллег в других территориях и странах).

#2

Савлук славно вздремнул после сдвоенных суточных смен, подколдованных себе на прощание. Потянулся, по-боцмански с тремя скромными загибами ласковой палубной элоквенции[20], припал надолго к роднику и вдруг вспомнил свою прекрасную галлюцинацию (нагую! – как постфактум ужаснулся Савлук). Решено. Прибраться в хате и… побродить, что ли по окрестностям в поисках…

Ох ты, олдовый идиот, страдающий алкогольными гальюн цинациями, даром, что явилось тебе сие внемирное всё ж таки стрезва…

– Прозрак 4445, – послышалось в левом наушнике. – Три оборота планеты – и прелестно тебе будет в таком виде поваляться на Пикадилли[21]. Каково почивалось?

(Ёлы-палы, треснул себе по лбу Савлук, Господи аллахе, не дай мне послезавтра в Лондон упереться, и чего это мы там забыли?..)

– Вискарь не палёный, – смущённо ответствовал Александр. – Слушай, Высший, а кто эта девушка… была?

– Не спеши, – прошелестел из горошины в савлуковском ухе Прозрак. – Работать с ней будем, только не скоро. Зовут Ю. Всё. По местам.

Савлук послушно взгромоздился на второй ряд своего семиместного амфитеатра и внимал.

– Мы-я давно убедились, что ты не являешься отщепенцем, предателем за блага и прочим подобным ублюдком, – Савлук улыбнулся: скоренько папа Прозрак ассимилирует русские словечки. – Зачем тебе мы-я?

– Высший, мне нравится твой оборотец насчёт ублюдка, – сказал Савлук уже почти без улыбки, – но пора бы тебе уже как бы выпить на брудершафт с самим собой. Что это за неблагозвучные «мыю-ямы»? Давай так. Работаем вместе – терминализируем лексику. Я – значит я.

– Брудершафт… – в наушнике щёлкнуло чуть слышно – это Прозрак мгновенно слетал по ссылке. – Хорошо. Я задал. Отвечай вопрос.

– Ага. Ну дык. Полагаю, что миру нашему осталось лет тридцать-пятьдесят-семьдесят. Схематично: штаты и евры (плюс джапы, аустралы, некоторые латиносы, а теперь даже китайцы!) жрут остальной мир, пока это возможно в конвенциональном порядке. Мы же, русские, как водится, проедаем самих себя. Потом – войны за богатые ресурсы. Уже начинаются. Дальше – вообще компот из кошачьих косточек, атомный локал если не на Ямале и в Эмиратах, так в Китае либо, желательно, в самих Штатах, арабско-негритянский погром в Европе, песец на паре-тройке АЭС, голод, войны за последние ресурсы, каперство на морях, точечные операции по захвату складов и хранилищ… и вся такая шляпа. Не хочу. Воевать бы пошёл за Сибирь. Если б не вы.

– А что – м-мы, – транслировал 4445-й. – Нам, думаешь, на Земле ничего такого не нужно, только всеобщая сеть и вечный мир?

– Знаю, что где-то недалеко есть пузырь этого вашего аморфного кристалла – пелевиума, примерно десять в восьмой тонн, так у вас же ещё планетоид в границах Солнечной, почти сплошь состоящий из чудесного вещества…

– Это так, но, м… я хочу знать, почему ты – как мы убедились – духовно действительно представляешь собой скорее моббита, только обременённого громоздкой, переусложнённой и крайне ненадёжной биомассой?

– Именно, что из зловонной биомассы я, сирота обременённый, уродился… – Савлук подобрал и напялил задом наперёд испачканную шляпу, скуксил жалобную мину – и тут же героически приосанился. – Но с кергудунской головой!

– Не ответ.

– В космос хочу. Хочу до упаду стать корпускулярно-волновой свободной частицей эфира! – вскочил техас. – Всё знать всё чувствовать… не видеть, правда, ни хрена в ультафиолете. Ну это ладно. Научимся.

– Это практически невозможно, и это не всё, м-мы это оба…

– Ладно. – Савлук тщательно отряхнул свой деми-стетсон и заявил: – Интересно мне. Детей вырастил. Дом построил. Спектрометров и дерьмометров сколько собрал... Я хочу знать. Почему моя Земля катится в такую… в такое узкое место. И что-нибудь супротив этого сотворить. Кроме всего прочего, вы мне, ребята, опупенно нравитесь. Если ваша новорождённая цивилизация родила такого расподвыподверта, как Кергуду, то с вами усё будет о-ке-ке-й…

– Шутишь, а говоришь правду, – неожиданно признал Прозрак. – Но остальные вопросы – позже…К тебе нынче, кажется, потомки пригрядают?

– Лев. Грядёт. Младший.

– Рискнём пообщаться с младшими.

– А давай. Только по корпускуле не получи: Лёвчик у нас – младший мастер боевого дзю-дзюцу, 1-й кю, коричневый пояс.

– Борьба на уничтожение физического тела Че?

– В пределе – и физического.

– Как ты его определишь. Одним словом?

– Можно не одним?

– Так.

– Образованный воин. Че.

– Он поверит в…

– Он давно знает.

Если бы электронно-информацонная структура могла вздохнуть, она бы воспроизвела в акустическом диапазоне нечто вроде «охо-хо-хоньки…» Однако нехарактерное замешательство Высшего моббита прозвучало для Че как едва слышный писк зуммера.

– Прозрак Сорокопятыч, – сказал Савлук со всевозможной искренностью, и воздух вокруг него явственно напрягся. – Чтоб я утонул в плавиковой кислоте[22]: мои дети – это я.

– Почему-то верю, – прошелестело в наушнике. – А старших ты в текущий цикл не ожидаешь?

– Старший-то, Данило, нынче в батюшке Питере обретается… Может, кто-то из друзей нагрянет…

– Да, друзья для Че – это важное условие выживания, – туманно-глубокомысленно изрёк Высший.

– И последний вопрос, – сказал Савлук, вставая с «трона аудиенций». – На кой предмет я действительно там, в Англии, сдался?

– На Лондонской бирже готовят операцию десятки людей. Не зная об этом. Общими активами в одну и семь десятых в седьмой степени денежных условных единиц. Александр Юрьевич, ты – её официальный шеф и куратор. Согласованный со всеми необходимыми инстанциями.

– Э! э! надеюсь, не с политическими! Ты меня, отче, в эту копрологию[23] не впутывай, умоляю…

– Не беспокойся, Че, ты пока президент и – как это у вас?.. – исполнительный ген-директор инновационной научно-исследовательской фирмы «ЭлИнс». Фирма специализируется на стыке электронно-информационных и нанотехнологий.

Савлук слушал сухое безынтонационное шелестение Прозрака и горестно офигевал.

– Дык… я же простой техас-электронщик, когда-то и приборостроителем попахал, и партизанским журналистом, и две книжки фантастики… какой из меня к херам наногендиректор!

– Стоп! – оборвал 4445-й. – Операция проводится моббитами. Человек пока – только прикрытие.

– Слава Бэ, – расслабился бывший техас, ныне же гендиректор. – Зиц-председатель[24] Че.

– Да и вообще, – смягчился в наушнике шёпот Прозрака. – Ни в какую Англию ты не поедешь. Куда тебе такому… дикому. Отдыхай два Ч-дня. С друзьями. С детьми. Обойдёмся нанятыми брокерами-профи.

– Й-оо… Опупенную работёнку ты мне удружил, дядя Прозрак.

– Всё просчитано, Че. Скоро ты узнаешь, что должен делать как первый Ч-Хранитель. Первомоббит с тобою.