Русская пляска Горецкого.

Появляются Мурзавецкий, Глафира, Мурзавецкая, Купавина не отрывает глаз от пляшущего Горецкого.

МУРЗАВЕЦКАЯ: Плясун – загляденье! Ну вот, я к тебе со всем двором.

КУПАВИНА: Милости просим!

МУРЗАВЕЦКАЯ: Да уж рада ты иль не рада, делать нечего – принимать надо. Вот (указывает на племянника) пристал.

МУРЗАВЕЦКИЙ: Ах, ма тант, лесе!

МУРЗАВЕЦКАЯ: Замолчи, пожалуйста! Разве я что дурное говорю. Ты всегда можешь к ней приехать и принять она тебя должна с честью: ты не баклуши бить, не лясы точить, ты за своим делом приехал кровным.

КУПАВИНА: С удовольствием. Сейчас на моем лугу гулянье будет. От чаю не откажетесь?

МУРЗАВЕЦКАЯ: Да, пожалуй.

КУПАВИНА: Тетя!

АНФУСА: Да я уж… давно… уж, гляди, готов…

МУРЗАВЕЦКАЯ: А вот эту девицу, Глафиру, извини, я к тебе гостить привезла.

КУПАВИНА: Очень вам благодарна.

МУРЗАВЕЦКАЯ: Думала, скучно одной, с Анфусой не много разговоришься, вот, мол, ей птицу-перепелицу, все-таки зубки почесать есть с кем.

КУПАВИНА: Извините меня! Я только покажу Глафире Алексеевне ее комнату. (Глафире) Пойдемте. (Уходят).

МУРЗАВЕЦКАЯ: Хороша усадьба-то?

МУРЗАВЕЦКИЙ: Манифик!

МУРЗАВЕЦКАЯ: Покоряй вдовье сердце, твоя будет!

МУРЗАВЕЦКИЙ: Десять слов!

МУРЗАВЕЦКАЯ: Что десять слов?

МУРЗАВЕЦКИЙ: Я больше с женщинами не говорю. Десять слов и довольно!

МУРЗАВЕЦКАЯ: Ну, хоть и не десять, только бы…

МУРЗАВЕЦИЙ: Нет, больше десяти слов нельзя, ма тант, опасно, черт возьми!

МУРЗАВЕЦКАЯ: Ну уж и опасно!

МУРЗАВЕЦКИЙ: В реки бросаются, что за приятность, пароль донер! (Уходит. Приходит Лыняев.)

ЛЫНЯЕВ: Ух, здравствуйте!

МУРЗАВЕЦКАЯ: Здравствуй, телепень! На что это похоже, как ты разбух?

ЛЫНЯЕВ: Сердце у меня доброе, душа чиста, вот и толстею.

МУРЗАВЕЦКАЯ: Ты мне вот что скажи: отчего ты людям не кажешься, ни у кого не бываешь?

ЛЫНЯЕВ: Боюсь.

МУРЗАВЕЦКАЯ: Да чего, скажи на милость?

ЛЫНЯЕВ: Женят.

МУРЗАВЕЦКАЯ: Вот страсть какая! Бобылем-то разве лучше жить?

ЛЫНЯЕВ: Кому не страшно, а я боюсь до смерти и уж где есть девицы, я в тот дом ни ногой.

МУРЗАВЕЦКАЯ: Как же ты ко мне ездишь? Мы обе девицы: и я и Глафира.

ЛЫНЯЕВ: Ведь у вас монастырь, кротость, смирение, тишина. (Уходит. Появляется Анфуса.)

МУРЗАВЕЦКАЯ: Часто у вас Лыняев бывает?

АНФУСА: Не то чтобы, а так уж… по соседству… известно уж…

МУРЗАВЕЦКАЯ: Любезничает с Евлампией-то?

АНФУСА: Да…уж… где уж… куда уж…

МУРЗАВЕЦКАЯ: Плохой ты сторож, да я тебе хорошего сторожа привезла.

Уходят. Появляются Купавина и Аполлон.

МУРЗАВЕЦКИЙ: Позвольте вам говорить откровенно.

КУПАВИНА: Сделайте одолжение.

МУРЗАВЕЦКИЙ: Вы не увидите меня на коленях перед собой. Нет уж. Это атанде. Я горд.

КУПАВИНА: Ах, очень рада.

МУРЗАВЕЦКИЙ: Но полюбить меня вы должны.

КУПАВИНА: Скажите, я и не знала.

МУРЗАВЕЦКИЙ: Но, знаете, какие обстоятельства, черт возьми. Родового не имею, благоприобретенного не приобрел.

КУПАВИНА: Если муж мой действительно был вам должен, вы получите.

МУРЗАВЕЦКИЙ: Ах, оставьте, лесе. Я совсем о другом… Ма тант, старая девка, она не понимает потребностей молодого человека и скупа, как…

КУПАВИНА: Я вам говорю, что вы получите.

МУРЗАВЕЦКИЙ: Вы опять за свое? Это скучно! Я иногда должен отказывать себе в самых необходимых удовольствиях. Ну, положим, табак. Имажине ву дворянин без табаку.

КУПАВИНА: Что же вам угодно?

МУРЗАВЕЦКИЙ: Апрезан келькшоз. Конечно, взаймы.

КУПАВИНА: Пять рублей довольно?

МУРЗАВЕЦКИЙ: Сет асе. Мерси, гран мерси! Через два дня пароль донер! (Убегает).

ЛЫНЯЕВ: (выходит) Что такое Мурзавецкие к вам пожаловали?

КУПАВИНА: Тысячу рублей получить.

ЛЫНЯЕВ: Зачем? С какой стати?

КУПАВИНА: На бедных, по приказанию покойного мужа.

ЛЫНЯЕВ: Никакого приказания не было, и быть не могло. Он терпеть не мг Мурзавецкой и всегда называл ее ханжой. Как вас обманывают-то! Ай-ай!

КУПАВИНА: Вот вы всегда так несправедливы к Меропе Давыдовне. Когда вы перестанете обижать эту почтенную женщину? Вот, посмотрите, письмо моего покойного мужа. (подает письмо)

ЛЫНЯЕВ: (рассматривает письмо) Нет, что хотите со мной делайте, а это подлог!

КУПАВИНА: Что вы, что вы, Михайло Борисович! Возможно ли это!

ЛЫНЯЕВ: Кто у нее эти штуки работает?

КУПАВИНА: Да перестаньте, мне дико слушать.

ЛЫНЯЕВ: Позвольте мне взять это письмо ненадолго.

КУПАВИНА: Возьмите, только не ссорьте меня с Меропой Давыдовной. Я поручила Чугуновой покончить ее дела с моим покойным мужем миром и уже подписала.

ЛЫНЯЕВ: Нет, я этого так не оставлю! Я разыщу этого писца!

Уходит. Появляется Глафира.

ГЛАФИРА: Это Михайло Борисович ушел?

КУПАВИНА: Верно до обеда ушел подремать в беседке. Ему лишь бы не двигаться, лежебоке. Наконец-то я заполучила вас к себе.

ГЛАФИРА: Я давно собиралась к вам; сельская природа так располагает к благочестивым размышлениям.

КУПАВИНА: Надеюсь, что у меня вы погостите подольше.

ГЛАФИРА: Очень благодарна, но я боюсь, что со мной соскучитесь: я плохая собеседница, я люблю уединение.

КУПАВИНА: Я слышала, что вы в Петербурге жили весело.

ГЛАФИРА: Ваша правда. Я тогда еще не понимала жизни, теперь я смотрю на вещи гораздо серьезнее, житейская суета не имеет для меня никакой цены.

КУПАВИНА: Но когда же вы успели так изменить свой образ мыслей?

ГЛАФИРА: Я молода еще, конечно, но под руководством такой женщины, которую почти можно назвать святой, я в короткое время успела сделать много для своей души.

КУПАВИНА: А вы кстати приехали.

ГЛАФИРА: Почему же?

КУПАВИНА: Мне нужно посоветоваться, а не с кем было. Вы мне не откажете?

ГЛАФИРА: Рада служить вам всем, чем могу. Откройте мне свою душу! Впрочем, не надо, я догадываюсь. Вы женщина светская, значит, легкомысленная, - вы влюблены?

КУПАВИНА: Вы почти угадали.

ГЛАФИРА: Мне вас жаль.

КУПАВИНА: Отчего же?

ГЛАФИРА: От того, что это грех.

КУПАВИНА: Небольшой, я думаю.

ГЛАФИРА: Ну, это, судя по человеку, которого вы любите. Богат он или беден?

КУПАВИНА: Беден.

ГЛАФИРА: Значит, он будет очень рад вашему богатству. Хорошо, что вы не навязываетесь со своей любовью к богатому человеку, может быть, он женился бы на бедной девушке и осчастливил ее. А то если и богатые женщины хватаются за богатых, то что ж нам-то, бедным девушкам, останется! Я ошиблась, сказавши «нам», мне ничего не нужно, я говорю вообще.

КУПАВИНА: Что же мне делать?

ГЛАФИРА: Если уж вы без любви жить не можете, так полюбите бедного человека, греха будет меньше. Его разлюбить легко, стоит только вглядеться в него хорошенько. Вы плохо хитрите, ваш секрет известен всем: вы любите Лыняева.

КУПАВИНА: Вы ошибаетесь.

ГЛАФИРА: (живо) Ошибаюсь? Вы говорите, что я ошибаюсь?

КУПАВИНА: Да, уверяю вас.

ГЛАФИРА: Так вы любите не его?

КУПАВИНА: Нет, с чего вам в голову пришло?

ГЛАФИРА: Говорите правду! Я вас умоляю, говорите правду!

КУПАВИНА: Да подумайте хорошенько! Ну что мне в нем?

ГЛАФИРА: Так извините меня, извините! Довольно играть комедию.