Глава 16. Удобно устроившись на мягком кожаном сиденье лимузина, Гермиона устало смотрела в окно и чувствовала себя как выжатый лимон

Удобно устроившись на мягком кожаном сиденье лимузина, Гермиона устало смотрела в окно и чувствовала себя как выжатый лимон. От недосыпа и напряжения у нее слегка кружилась голова. До приезда на место их встречи с Драко время еще было, можно было бы подремать немного, но она не могла заснуть. Гермиона и прежде задумывалась о таком странном свойстве человеческого организма – если очень сильно устанешь, сон ни за что не придет. С ней так часто бывало в школе, когда она готовилась к переводным экзаменам в следующий класс. Просидев до глубокой ночи с кучей пергаментов в библиотеке или в гриффиндорской гостиной и падая от усталости, она потом долго ворочалась в постели, слушая мерное посапывание своих одноклассниц, и никак не могла уснуть. Сейчас усталость, правда, была не столько физическая, сколько психологическая, но итог тот же – сна ни в одном глазу.

До Хитроу они с Люциусом добрались безо всяких проблем – как только вышли из маггловского дома, им сразу же попалось свободное такси, так что к посадке они успели, да еще и с небольшим запасом времени. К тому моменту час, отведенный Гермионе-Скитер на свидание с Малфоем, уже истек, и она представляла, что сейчас творится в Азкабане и Министерстве. Но в аэропорту, среди сотен и сотен спешащих магглов, опасаться им было нечего – уж куда-куда, а в Хитроу авроры заявятся в последнюю очередь, если вообще заявятся.

Гермиона боялась, что Люциусу будет трудно совладать с собой в окружении такого количества неволшебников, но он на удивление спокойно себя вел. Только пару раз бросил свой фирменный взгляд – саркастически вскинутая бровь очень непривычно смотрелась на лице ее отца – на случайно толкавших его в сутолоке аэропорта магглов. Но те сразу же вежливо извинялись, так что инцидента не получилось, чему Гермиона была несказанно рада.

На деньги, переданные ей Драко, она выкупила забронированные билеты (два места до Бостона, бизнес-класс) и они с Люциусом мирно устроились на свободной скамейке почти рядом со своей стойкой регистрации. Она вполголоса объяснила ему, как надо себя вести при прохождении паспортного контроля и что отвечать на вопросы о цели поездки. Он внимательно ее выслушал, уточнил пару моментов – а там уже и объявили посадку на их рейс.

Гермиона волновалась, как все пройдет – но никаких проблем, слава Мерлину, не возникло. Во время регистрации они предъявили только ручную кладь, к содержимому которой у маггла-таможенника не возникло никаких претензий. Свою волшебную палочку Гермиона сунула за пояс джинсов и прикрыла свитером, а поскольку она была деревянная, металлоискатель даже не пикнул. На Оборотное зелье в небольшой фляжке и пузырек с бадьяном ею было наложено магглоотталкивающее заклинание, так что таможенник их не заметил. Еще Гермиону слегка беспокоило, как Люциус будет отвечать на возможные вопросы – при его-то, мягко говоря, нелюбви к магглам он мог сказать что-нибудь резкое, его бы задержали, самолет улетел бы без них – и несколько месяцев волнений и нервотрепок пошли бы прахом. Но все закончилось совершенно спокойно, никаких недоразумений или осложнений не произошло: направляющиеся в Америку по делам дантист и его дочь – что может быть зауряднее! Так что они беспрепятственно прошли регистрацию.

Гермионе пришлось подождать несколько минут, пока Люциус смотрел сквозь огромные окна аэропорта на взлетное поле, залитое непривычным для Англии ярким солнцем. Как он ей объяснил, трудно оторваться от такого зрелища после трех с лишним лет, проведенных в постоянном полумраке. Но она подозревала, что Люциус к тому же еще и прощается. Пусть вокруг и сновали многочисленные ненавистные магглы, но все равно это была его родина...

В самолете тоже все прошло без сучка без задоринки. Стюардессы любезно проводили их в бизнес-класс, и по лицу Малфоя Гермиона поняла, что ему там даже понравилось. Да и кому бы не понравился такой комфорт и простор! Заняв соседние места – Люциуса она усадила у иллюминатора, чтобы он минимально контактировал с магглами-стюардессами – они в молчании дождались взлета. Потом Гермиона вытащила из-за пояса свою палочку, создала вокруг их кресел Сферу Секретности и принялась рассказывать Люциусу обо всех событиях, произошедших со дня ее памятного визита в Азкабан. Теперь можно было не волноваться, что ее рассказ случайно или намеренно подслушают – даже если бы она принялась кричать во весь голос, окружающие пассажиры-магглы все равно бы ничего не услышали.

После приема Оборотного зелья прошло уже больше часа. В самый разгар беседы она заметила, что темные отцовские глаза неожиданно посерели. Гермиона торопливо вытащила из сумки фляжку и без слов сунула ее Люциусу в руку. Тот, поняв, что уже начинается обратная трансформация, быстро отпил глоток – и его глаза приобрели прежний карий цвет. А Гермиона по своим наручным часам засекла время, чтобы знать, когда Люциусу будет пора в следующий раз принимать Оборотное зелье. До Бостона содержимого фляжки им должно было хватить с лихвой.

Она почти без перерыва проговорила почти три часа; Люциус ее практически не перебивал, только иногда уточнял некоторые моменты. Гермиона подробно сообщила о своих изысканиях в библиотеке Министерства, о том, как убеждала Драко и мистера Паркинсона ей помочь, как готовилась к побегу, что произошло в волшебном мире за эти годы. Когда она закончила рассказывать, стюардессы угостили пассажиров очень приличным ужином. После того, как они подкрепились, Гермиона заявила, что Люциусовы синяки надо еще раз смазать бадьяном. Тот было слабо запротестовал, но она все же сумела настоять на своем. В итоге им пришлось по одиночке направляться к туалетам, а там Гермиона, улучив момент, когда на них никто не смотрел, вошла вместе с Люциусом в кабинку и втерла лечебный экстракт в его спину. После чего он вежливо, но непреклонно выставил ее наружу, сообщив, что остальными синяками он вполне может заняться сам.

Потом Люциус принялся за чтение газет. Как он объяснил удивленной Гермионе, после того, как почти четыре года не держал в руках даже старого «Ежедневного Пророка», с удовольствием почитаешь даже убогую маггловскую прессу. Гермиона же, нацепив наушники, бездумно посмотрела какую-то комедию и попыталась задремать, но не смогла. И все оставшееся время полета она то перелистывала глянцевые журналы, предложенные стюардессой, то обдумывала, что скажет Гарри и Рону после возвращения домой, то невидяще смотрела на спинку переднего кресла. Люциус, внимательно ознакомившись со всеми газетами и хмыкнув нечто вроде «никогда эти магглы не изменятся», погрузился в свои мысли. А Гермиона следила, чтобы он регулярно – каждые полтора часа – принимал Оборотное зелье. Так и прошел весь полет.

Гермионе еще разок пришлось поволноваться в аэропорту Бостона, но и там все прошло самым обычным образом. Увидев в паспорте лже-Грейнджера многократную визу, ему не задали никаких вопросов. Зато задали ей – зачем она прилетела в Штаты, на какой срок и где собирается жить. Гермиона, в уме сто раз уже отрепетировавшая ответы на все возможные варианты вопросов, отвечала спокойно и уверенно, после чего, получив в паспорт долгожданную печать о въезде, присоединилась к ожидающему ее Малфою.

Бояться было уже нечего, но Гермиона все равно – наверное, по инерции – торопилась поскорее добраться до фирмы по прокату лимузинов. Она могла наконец успокоиться, оолько усадив Люциуса в машину и отправившись с ним в путешествие к новому вермонтскому дому Малфоев.

Как только они вышли из здания аэропорта, Гермиона немедленно поймала такси и, посулив солидные чаевые, попросила быстренько доставить их на Ньюбери-стрит. Таксист оказался излишне словоохотливым и, поняв по акценту, что они англичане, попытался завести любезную беседу и даже предложил свои услуги на предмет экскурсии по городу, если у пассажиров возникнет такое желание. На что Люциус очень вежливо, но ледяным и не допускающим возражений тоном заметил, что они ему платят за быструю доставку к нужному месту, а не за словесные излияния. После чего таксист обиженно замолчал и за сорок минут доставил их по указанному адресу. По дороге, тихо посовещавшись, Гермиона с Люциусом пришли к решению, что ему пока все еще лучше оставаться Грейнджером. Иначе им пришлось бы модифицировать память не одному магглу – тому водителю, который довезет их в Вермонт – а нескольким. Гермиона знала распространенную ошибку многих волшебников – магглы вовсе не так ненаблюдательны и глупы, как некоторые привыкли полагать. Так что Люциус допил остатки Оборотного зелья, Гермиона расплатилась с таксистом и они вышли на Ньюбери-стрит.

В фирме по прокату лимузинов их просьбе предоставить им машину на сутки не особенно обрадовались. И даже попытались отказать, объяснив, что они работают только по предварительному заказу, который надлежит делать как минимум за неделю до желаемого срока. Люциус молча взглянул на Гермиону, глазами указав на спрятанную за ремнем ее джинсов палочку. Но она знала намного более простой способ решить всяческие маггловские проблемы – и выложила на стол менеджера пачку долларов. И попросила ничего официально не оформлять. После чего менеджер, без применения каких-либо волшебных манипуляций, самолично проводил их в подземный гараж, усадил, рассыпаясь в любезностях, в длинный черный лимузин и пожелал счастливой поездки. Гермиона подробно объяснила, куда им надо ехать, сунула водителю три сотенные купюры – чтобы не задавал лишних вопросов – и подняла перегородку, отделяющую салон от водительского места.

И вот уже почти три часа как они едут – сначала по Бостону, потом по его пригородам, а сейчас за окном уже пошли сплошные леса, перемежающиеся маленькими тихими городками.

К тому моменту, когда они выехали из пригородов, действие Оборотного зелья закончилось. Процесс превращения, как и всегда, был довольно мучительный. Понаблюдав за трансформацией своего отца обратно в Люциуса и видя, как он болезненно морщится и прижимает руку к левому боку, Гермиона решила его чем-нибудь отвлечь и помочь немного расслабиться – слишком уж много нервотрепки выпало на их долю за последние сутки. Взгляд упал на мини-бар, и ей пришло в голову выпить за их благополучное прибытие в Америку. Бар предлагал любые виды напитков, начиная от шампанского и ликеров и заканчивая несколькими сортами дорогого шотландского виски. Люциус остановил свой выбор на виски, а себе Гермиона налила немного белого вина и произнесла короткий тост.

После того, как с напитками было покончено, Люциус откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Гермиона устроилась поудобнее и затихла, давая ему возможность немного поспать. Она понимала, что даже такая малая доза алкоголя ударно подействовала на ослабленный заключением организм, да еще после стольких треволнений и бессонных часов...

Гермиона рассеянно смотрела в окно и слушала мерное шуршание шин по идеально ровному асфальту вермонтского шоссе. Когда ей надоедала бесконечная стена деревьев за тонированным стеклом, она переводила взгляд на Люциуса и мысленно сравнивала, как он выглядел несколько лет назад, в Министерстве, спасая ее из лап Беллатрикс, и как выглядит теперь.

Он сильно похудел. Насколько Гермиона помнила, раньше Люциус был практически той же комплекции, что и ее отец, а сейчас отцовский свитер висел на нем, как на вешалке. На лбу и вокруг глаз появились морщины. Румянцем Люциус и раньше не отличался, но сейчас щеки его были не просто бледные, а нездорового серовато-землистого оттенка. Прежде тщательно ухоженные светлые волосы потеряли свой блеск и спутанными прядями неопределенного тусклого цвета падали на плечи. Суставы пальцев распухли – и немудрено, учитывая, какой климат был в азкабанской камере. «Ничего», – подумала Гермиона, – «скоро Люциус будет дома, со своей семьей, отойдет от всех этих страшных лет, ему станет лучше и он... он будет счастлив». О том, что именно она подразумевает под словом «счастлив», Гермиона старалась не задумываться. Свобода лучше заключения, но начинать все с нуля, в чужой стране, под новым именем, постоянно ожидая возможного разоблачения... Конечно, такая жизнь намного лучше, чем пожизненный Азкабан, но разве это можно назвать счастьем?

Минуты тянулись, медленно складываясь в часы. Однообразный пейзаж за окном стал постепенно нагонять сон и на Гермиону. Но лучше сейчас не бороться с зевотой, а попробовать разобраться со странными чувствами, которые вот уже несколько часов не давали ей покоя. Гермиона привыкла все и всегда анализировать, в том числе и свои эмоции, так что она постаралась сосредоточиться – и через несколько минут поняла, в чем дело.

Она чувствует сожаление.

Все эти месяцы у нее была важная цель – любыми средствами помочь Люциусу. И она шла к этой цели напролом, упорно, не сдаваясь, преодолевая любые трудности. Но очень скоро Люциус встретится со своим сыном и у них начнется новая жизнь, в новом доме, в другой стране. А что останется ей, Гермионе? Одни лишь воспоминания о ее визитах в Азкабан к заключенному Малфою и его невероятная история. И она больше никогда не увидит Люциуса, к которому она чувствует глубокую признательность, искреннее сочувствие и острую жалость...

Она не удержалась и тяжело вздохнула. Люциус тут же пошевелился, открыл глаза и хриплым от сна голосом спросил:

– Мы уже приехали?

– Нет пока, думаю, еще часа два. Погодите, я сейчас спрошу, – Гермиона пересекла салон, устроилась на переднем сиденье и нажала кнопку. Перегородка плавно ушла вниз, открывая коротко стриженый затылок водителя и вид на ровное, как стрела, шоссе.

– Скажите пожалуйста, скоро мы прибудем на место? – спросила Гермиона.

– Если вы мне все верно объяснили, мисс, и вам нужна тридцатая миля после Ньюфейна, – ответил водитель, – то через час или около того приедем, – он помолчал и добавил: – Карта показывает, что там ничего особенного нет – ни города, ни заправки, ничегошеньки вообще, одна дорога да лес. А вы мне дали ориентир в виде валуна, который, как вы меня убеждаете, там обязательно будет находиться. Это все очень странно звучит и я совсем не хочу оказаться впутанным в какие-нибудь незаконные делишки.

Гермиона открыла было рот, но ее опередил Люциус:

– Вам заплатили достаточно, чтобы вы не задавали лишних вопросов. Просто доставьте нас на указанное место. Молча. И тогда можете за себя не беспокоиться.

– Вы что, угрожаете? – руль в руках водителя дрогнул, отчего лимузин опасно вильнул.

– Конечно же, нет! – вмешалась Гермиона. – Просто мой, м-м... знакомый не любит, когда суют нос куда не следует. Вам нечего бояться, ни в какие противозаконные мероприятия мы вас не вовлечем. Просто едем спокойно дальше, ладно?

– Ну хорошо, допустим, вы меня убедили, – сумрачно пробормотал водитель. – Надеюсь, я не пожалею, что сегодня оказалась моя смена.

Гермиона, закатив глаза, нажала на кнопку, снова поднимая перегородку.

– Мне надо было придумать причину, почему нам нужно остановиться именно на том участке дороги, – сказала она, возвращаясь на свое место.

– Зачем? Все равно вы ему скоро сотрете память, так что какой было смысл напрягать свою фантазию? Пусть поломает голову – зато теперь ему ехать поинтереснее будет, – усмехнулся Люциус.

Поразмыслив немного, Гермиона поняла, что Люциус прав. Просто за годы учебы она так привыкла всегда иметь четкий ответ на любой поставленный вопрос, что ей сейчас было немного неуютно.

– Нам повезло с погодой, – попыталась она через несколько минут завести светскую беседу, не вынеся затянувшегося молчания. – Ведь если бы дома шел дождь, рейс могли бы задержать или вовсе отменить.... А интересно, Драко уже нас ждет?

– Гермиона, мне сейчас не хочется говорить о Драко или погоде, – ответил Люциус неожиданно. – Знаете что? Лучше расскажите мне... Расскажите, как Лиз жила все эти годы.

Гермиона удивленно уставилась на него:

– Но зачем вам это нужно?

– Если вам неприятен мой вопрос, я его снимаю, – сказал он быстро. – Забудьте.

– Мне совсем даже не неприятен ваш вопрос. Просто если я расскажу... Ну... Вам же будет только больнее.

– А может, я как раз хочу, чтобы мне было больно? – очень тихо спросил Люциус.

– После всего, что вам пришлось перенести?

– Да. Все равно я хочу это услышать. Расскажите, чем Лиз занималась все эти годы и где и как познакомилась с... вашим отцом.

Гермиона понимала, что он спрашивает через силу, что ему тягостно будет слышать ее ответы, но знала, что не отказать сможет. Он имеет право знать.

– Только обещайте мне, что постараетесь не очень расстраиваться, хорошо? – Гермиона легонько коснулась плеча Люциуса.

– После того, что случилось двадцать пять лет назад, вряд ли меня что-то способно расстроить еще сильнее, – печально улыбнулся он. – Приступайте к рассказу, я вас внимательно слушаю.

– Как мне говорила мама, – начала Гермиона, – она впервые увидела папу на дне рождения у своей школьной подружки. Мама тогда засиделась в гостях допоздна, а в том году была аномально холодная зима, куча снега, гололед... В общем, папа предложил подвезти ее до дому, и, выходя из машины, мама поскользнулась и сильно подвернула ногу. Папа помог ей дойти до квартиры, потом зашел проведать один раз, другой, они подружились, а со временем дружба переросла в... м-м... нечто большее.

– А почему Лиз вдруг захотела стать врачом? Помню, она мне говорила о планах пойти на юридический и продолжать отцовское дело...

– Мама рассказывала, что когда она... э-э... поняла, что папа для нее уже не только друг, – Гермиона уже второй раз намеренно избегала слова «влюбилась», – то решила за компанию пойти учиться на дантиста. Дедушка советовал учиться на кардиолога или хотя бы психотерапевта – мол, это более престижные професии. Но мама хотела быть рядом с папой и поступила именно на стоматологическое отделение медицинского университета. И через полгода после окончания обучения они поженились, – закруглилась Гермиона, не желая вдаваться в неприятные для Люциуса подробности и чувствуя себя странно виноватой из-за того, что у ее мамы и папы все так счастливо сложилось. На протяжении своего короткого рассказа она внимательно смотрела на Люциуса, наблюдая, как он держится. Он держался вполне прилично, сидел и слушал ее с совершенно бесстрастным выражением лица, словно речь шла о каком-то совсем постороннем человеке. Только когда прозвучало слово «поженились», его кулаки сжались, а лицо на мгновение исказилось, словно от боли. Но воля тут же взяла верх над эмоциями, Люциус глубоко вздохнул и спокойным, ровным голосом спросил:

– И какие у них сейчас отношения? Они до сих пор сильно любят друг друга?

Гермиона понимала, чего ему стоило задать этот вопрос. И что ее ответы – это соль, которую она по его же собственной просьбе сыплет на глубокие, уже много лет незаживающие раны.

Зачем он спрашивает? Чтобы стало еще больнее?

– Да, любят, – сдержанно ответила она. – После моего рождения мама бросила работу и стала домохозяйкой. Папа работает в стоматологической клинике, и мечтает открыть свою собственную, когда поднакопит достаточно. Так что у них все хорошо.

– Хорошо... – эхом повторил за ней Люциус.

– Давайте больше не будем об этом, а? – попросила Гермиона. – Я же вижу, что вы переживаете. Забудьте лучше обо всем, что было, у вас теперь впереди новая жизнь.

– Забыть?! Как же я могу забыть самый счастливый период моей жизни? – Люциус горько усмехнулся. – Вы, Гермиона, молоды, и пока еще не знаете, что какие-то вещи забыть невозможно. Даже если они причиняли и всегда будут причинять боль. Я до сих пор, – Люциус откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, – помню каждое мгновение, проведенное вместе с ней. Помню так ясно и четко, словно это было вчера, а не двадцать пять лет тому назад. Стоит только мысленно вернуться в те годы – и мои пальцы снова ощущают упругость ее кудряшек. Ощущаю запах ее духов, слышу ее голос... Помню, как-то раз Лиз потащила меня в маггловское кино, на какую-то простенькую романтическую историю о безумно влюбленных. В финале герои благополучно поженились, и я без всякой легилименции знал, что Лиз в глубине души тоже мечтает о свадьбе. К тому моменту я уже давно хотел сделать ей предложение, но почему-то все откладывал. Думал, что у нас полно времени, а потом.... – он тяжело вздохнул. – Что было потом – вы знаете.

Гермиона сидела как на иголках и чувствовала себя крайне неловко – словно она случайно заглянула в Омут Памяти с очень личными, не предназначенными для чужого взора воспоминаниями. Хотя так в общем-то оно и было... Она переборола смущение, пододвинулась к Люциусу поближе и осторожно взяла его за руку:

– Если вы не хотите совсем забывать то, что вам так дорого – не надо. Но перестаньте постоянно думать о прошлом. У вас теперь есть новый дом – я его не видела, но Драко рассказывал, что это очень приличный старинный особняк. Большая часть эльфов перебралась туда, так что вам обеспечен такой же комфорт, как и в Малфой-мэнор. Драко говорил, что он постарается устроиться на работу в здешнее Министерство, потому что давно хотел чем-то заняться, но его как сына... – Гермиона осеклась было, но через секунду продолжила, – как сына Пожирателя смерти все равно никуда не принимали. А в Америке, да еще с новым именем, он может стать кем угодно. Да и вам, кстати, необязательно сидеть взаперти в особняке, займитесь чем-нибудь, отвлеките себя от всего, что случилось.

Люциус легонько сжал ее пальцы:

– Ох, Гермиона, вы чересчур добры ко мне. Вы так рисковали, устраивая мой побег. Потом для верности отправились со мной в Америку, а теперь еще и утешаете. И если бы не вы, гнить мне в Азкабане до конца моих дней, каждую минуту вспоминая свое никчемное существование.

– У вас вовсе не было никчемное существование, – поправила его Гермиона с горячностью, – вы просто оказались жертвой обстоятельств.

– Жертвой?! Я был наивным, юным глупцом, полагавшим, что в жизни все сложится именно так, как я мечтал! Гермиона, надо посмотреть правде в глаза – мне скоро пятьдесят, а я так ничего в жизни и не достиг. У других – возьмите хотя бы этого недотепу Артура Уизли – есть работа, на которую они с удовольствием ходят, любимая семья, а чего добился я? – он криво усмехнулся. – Просто-таки потрясающих достижений: стал правой рукой Вольдеморта, женился на женщине, к которой не испытывал ни малейшей симпатии, и умудрился воспитать сына совсем не так, как планировал. Все, что мне остается теперь вспоминать – безрадостные и бессмысленные годы, проведенные в интригах, кознях, пытках и убийствах.

– Но ведь не ваша вина, что... – заикнулась Гермиона.

– Нет, моя, – тихо возразил Люциус, – и вы прекрасно об этом знаете. События тех лет... Они будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Я понимаю, что вы пытаетесь снять груз с моей совести, но вам этого не удастся. Потому что я и сам этого не хочу. Все, что со мной случилось, я заслужил, и буду нести бремя вины. Всегда.

Гермиона хотела придумать что-то утешительное, какие-то поддерживающие слова, но тут лимузин замедлил ход и плавно притормозил у обочины.

– Похоже, мы наконец приехали, – прерывая беседу, Люциус мягко высвободил ладонь из пальцев Гермионы. – Пойдемте посмотрим, ждет ли нас уже Драко.

Они вылезли из лимузина. Почти сразу же хлопнула и передняя дверца. Гермиона обернулась – водитель стоял на обочине и недоверчиво разглядывал большой, покрытый мхом камень и сплошную стену леса вокруг него. Он не видел то, что видели Люциус и Гермиона – в нескольких футах от валуна в лес уходила широкая аллея, вымощенная древними каменными плитами. По обе стороны аллеи стояли потемневшие от времени каменные изваяния странных зверей, породы которых Гермиона, как ни старалась, не смогла опознать.

– Куда это вы смотрите? – подозрительно спросил водитель. Гермиона вспомнила, что когда-то читала о вариации магглотталкивающих чар – так называемой наложенной магической иллюзии. Волшебства она требовала меньше, и поэтому обычно применялась в малонаселенных или пустынных местах, куда если бы вдруг случайно и забрел какой-нибудь одинокий маггл, то вместо магического объекта увидел бы крутой обрыв или пожарище. Так и в случае с дорогой, ведущей к новому дому Малфоев – глазам водителя была доступна только иллюзия в виде растущих вплотную друг к другу сосен.

Ни Гермиона, ни Люциус ответить не успели – раздался хлопок аппарации и рядом с лимузином появился Драко. От неожиданности водитель отшатнулся и громко выругался – мало приятного, когда перед тобой неожиданно – и совершенно невозможным образом! – вдруг появляется мрачный молодой парень в странной черной одежде. Драко успел выхватил палочку, но его опередила Гермиона:

– Петрификус Тоталус! – выпалила она, опасаясь, как бы Драко не применил к ни в чем не повинному магглу более серьезные заклинания. Оглушив водителя, она обернулась и увидела, как отец и сын крепко обнялись. Через несколько секунд Драко отодвинулся от Люциуса, и Гермиона заметила предательский блеск в глазах Малфоя-младшего. Но тут же отогнала от себя эту мысль – Малфои попросту не могут, не умеют расчувствоваться до такой степени!

– Ну наконец-то ты на свободе, пап, – сказал Драко с облегчением. – И никто никогда не вернет тебя в Азкабан. Я без сожалений убью любого, кто так или иначе попробует нанести вред тебе или маме. Клянусь! Кстати, какая сволочь тебя била? Тюремные охранники, да? Ты знаешь их фамилии? Если я когда-нибудь смогу вернуться в Англию, я им...

– Оставь, Драко, что было, то навсегда осталось в прошлом, – махнул рукой Малфой-старший. – Лучше скажи спасибо Гермионе. Если бы не она – меня бы здесь не было.

Под пристальным взглядом Драко Гермиона слегка смутилась.

– Знаешь, я так до конца и не верил, что ты сможешь доставить отца в целости и сохранности, – буркнул Малфой-младший. – Думал, что по дороге что-то пойдет не так и вас схватят либо авроры, либо ваши маггловские... как они называются?

– Полицейские, – подсказала она.

– Вот-вот. Но ты все сделала как надо. Ты... ты и правда молодец. Спасибо тебе, Гермиона, – в голосе Драко вместе с признательностью прозвучало еще и явное удивление – то ли оттого, что Гермионе действительно удалось спасти его отца, то ли оттого, что он ее поблагодарил и похвалил. Ее, грязнокровку!

– Да не за что, – смутилась она еще больше.

– Ну теперь-то ты можешь рассказать, почему решила помочь отцу? – хитро прищурился Драко. – Или у тебя снова есть какие-то таинственные причины молчать?

Гермиона беспомощно оглянулась на Люциуса – что ей говорить и говорить ли вообще? Не могла же она вот так сразу, стоя посреди дороги, рядом с окаменевшим телом водителя-маггла, рассказать Драко о том, что много лет назад их родителей связывало глубокое чувство? Люциус мгновенно понял ее замешательство, едва заметно отрицательно покачал головой и обратился к сыну:

– Драко, я тебе сам все раскажу. Даю слово. Только не сейчас, попозже. А ты ни о чем Гермиону спрашивай. Она хоть и все знает, но будет лучше, если ты впервые услышишь эту историю именно от меня, – он на мгновение замялся, но все же докончил: – Да и твоей маме давно пора узнать правду.

– Маме? Правду? – Драко удивленно поднял бровь, и Гермиона поразилась, как он в этот момент был похож на Люциуса.

– Да. Потому что та история многолетней давности касается и твоей матери тоже. Если бы не мои ошибки, она никогда бы не стала... Нет, сейчас не время, – резко оборвал он себя.

– Отец, ты меня заинтриговал, – вздохнул Драко. – Я уже даже побаиваюсь узнавать, что там случилось в вашем прошлом.

– Не бойся, – неожиданно для себя самой встряла Гермиона. – Просто ты... по-другому станешь смотреть на некоторые вещи. И... И постарайся не злиться на Люциуса.

– Мне злиться на отца? Из-за чего? – в очередной раз за последние пять минут удивился Драко.

– Все узнаешь, сынок, – тихо ответил Малфой-старший. – Просто дай мне немного времени.

– Конечно, отец, я тебя не тороплю. Тебе надо как следует прийти в себя после тюрьмы и многочасового общения со столькими магглами, – Драко передернулся, словно его отцу пришлось провести некоторое время не с обычными людьми, пусть и не волшебниками, а с кучей дементоров. – В конце концов, она тебя вытащила из Азкабана, ты вернулся ко мне и маме, а все остальное пока может подождать.

И все же было заметно, что, несмотря на эти слова, Драко просто изнывает от нетерпения узнать о тайне, которая связывала Гермиону с его отцом. Но он отлично умел ждать. Как и все слизеринцы.

Гермиона понимала, что надо бы уже прощаться, но медлила. Сейчас Люциус с сыном аппарируют к своему новому особняку, а ей остается только вернуться домой, вынести многочисленные вопросы Гарри и Рона, касающиеся ее неожиданного отъезда, и пережить сенсационный скандал, связанный с бегством самого опасного преступника Азкабана. А потом у нее впереди будет спокойная, размеренная работа в Министерстве, со временем – замужество, семья, дети... Ей так не хотелось возвращаться к скучной рутине ее обычной жизни!

Похоже, Люциус заметил, что ей стало грустно, потому что спросил:

– Гермиона, в чем дело? Что с вами?

– Со мной? – она заставила себя улыбнуться. – Ничего, все в порядке!

– Я не один из ваших глупеньких юных друзей и прекрасно вижу, что вас что-то гложет. Ну же, в чем дело? Вам будет трудно добираться обратно домой? Можем мы с Драко вам чем-нибудь помочь?

– Нет-нет, все в порядке, – выдавила Гермиона. – Я сяду на «Летучий Голландец» – у меня в кошельке есть пять галлеонов – на билет этого хватит с избытком – и через сутки уже буду дома. Этот маггл, – кивнула она на обездвиженного водителя, наблюдавшего за ними вытаращенными от ужаса глазами, – отвезет меня обратно в Бостон, там я модифицирую его память и поеду обычным транспортом в Салем. Он расположен севернее Бостона и там находится одно из известнейших американских колдовских учебных заведений – престижная школа для девочек «Институт салемских ведьм». Раз уж я в США, навещу их библиотеку, погляжу, как у них ведется обучение. А потом сяду на «Летучего Голландца» и поплыву обратно в Англию. И если будут спрашивать, что я делала в Америке, мне даже не придется врать, что посещала Салем.

– А если тебя будут спрашивать, почему тебе именно сейчас приспичило поехать в этот самый Салем? – прищурился Драко.

– Узнала, что как раз в эти дни в его книжном магазине была большая скидка на литературу местных авторов, о магии местных коренных племен, – ответила она. – Друзья и знакомые давно уже в курсе, что за хорошую книгу я готова на все.

– А что, удачное объяснение, – ухмыльнулся младший Малфой. – Здесь, в Америке, и правда можно найти очень любопытные экземпляры, которые дома, – Гермиона отметила, что он по инерции сказал «дом», имея в виду навеки покинутую Англию, – практически не встречаются ни в библиотеках, ни в свободной продаже. Я еще в Хогвартсе понял, что ты всезнайка, но никогда не думал, что умеешь еще так ловко хитрить и выкручиваться, – неожиданно добавил он. – Мне иногда кажется, что Шляпа-сортировщица ошиблась и ты должна была бы попасть в Слизерин.

– Несмотря на мое происхождение? – неожиданно для самой себя напомнила Гермиона. – Неужели ты хочешь сказать, что многие студенты твоего факультета были бы в восторге от присутствия грязнокровки?

– Уверен, что если хорошенько изучить генеалогию твоих родителей, наверняка у обоих в предках где-нибудь да окажется волшебник, – безапелляционно заявил Драко. Люциус с легкой улыбкой внимательно прислушивался к этому необычному диалогу.

Гермиона ничего не ответила – ей совсем не хотелось обсуждать с Драко своих родителей и их происхождение, потому что они оба в запале обязательно бы наговорили лишнего. Она мучительно думала, как бы поскорее сменить тему, нервно засунула руки в карманы – и тема тут же нашлась. Гермиона ахнула:

– Ой, я же совсем забыла!

Она судорожно выгребла из карманов куртки множество купюр и протянула их Драко:

– Возьми, это сдача, оставшаяся после покупки билетов и взяток в агенстве по прокату машин. Я слишком много потратила, простите, – извиняющимся голосом добавила она.

Секунду оба Малфоя – старший и младший – смотрели на скомканные банкноты в ее руках, а потом в унисон покачали головами:

– Оставь себе.

– Эти деньги ваши, мне они не нужны!

– Считай их своей премией за успешный побег отца, – отмахнулся Драко.

– Какая еще премия! Я не могу их взять, что вы, это так неудобно... – забормотала Гермиона и попыталась сунуть купюры Люциусу, но тот притворно нахмурился:

– После всего, что вы сделали, мисс Грейнджер, не разочаровывайте меня. Оставьте эти деньги себе, я настаиваю.

– Но как же так?.. – она в отчаянии смотрела на доллары и фунты, которые буквально жгли ей руки. – Я не могу их взять.

– Тогда отдай первому попавшемумся магглу, – хмыкнул Драко, – уверен, он будет просто в диком восторге.

Гермиона порывалась возражать еще, но Люциус, пресекая слабые попытки сопротивления, взял скомканные банкноты и сунул обратно в карман ее куртки:

– Все, вопрос денег на этом закрыт.

– Но...

– Больше никаких «но». Купите себе что-нибудь на память о нашем... хм... путешествии.

– Спасибо большое, – вздохнула Гермиона, сдаваясь, – но честно, это было лишнее. Правда.

– Отец, нам пора. Мама, наверное, начала волноваться. Мы уже полчаса как должны были аппарировать к особняку, – вмешался Драко, поглядев на часы.

– Сейчас, дай мне одну минутку, – кивнул Люциус и обратился к Гермионе. – У меня к вам будет одна просьба.

– Все, что угодно! – горячо воскликнула Гермиона. – Если вам нужна помощь – можете всегда на меня рассчитывать.

– Не знаю, сможете ли вы... – начал он. – Все же Штаты очень далеко от Англии... В общем, если можете, хотя бы раз в год наносите нам визит. Если для вас это не будет очень затруднительно. В любое удобное для вас время, просто заранее известите нас совой.

Краем глаза Гермиона заметила ошеломленное выражение лица Драко. Еще бы! Наверняка он был уверен, что отец, выйдя на свободу, скажет магглорожденной гриффиндорке спасибо и потом навсегда выкинет ее из головы. И уж тем более не станет приглашать ее в их новый особняк! Гермиона честно призналась себе, что ее очень обрадовало приглашение Люциуса, но было неловко так сразу соглашаться.

– Спасибо, но ведь миссис Малфой может не одобрить, что вы приглашаете, э-э, магглорожденную к вам погостить, – осторожно возразила она.

– Если Нарциссе – даже после того, как она все узнает – вдруг не понравится ваше присутствие, она имеет право удалиться в свою спальню и не выходить оттуда до самого вашего отъезда. То же самое касается и Драко, если у него вдруг найдутся возражения, – ответил Люциус. – Я вас приглашаю лично к себе, Гермиона, а если членам моей семьи это не нравится, что ж – это их проблемы.

– Отец, но разве... – не выдержал Драко.

– Я так решил, – резко прервал его Малфой-старший. – Гермиона будет у нас жить столько, сколько ей захочется. И когда ей захочется. Двери нового Малфой-мэнор для нее будут открыты всегда. И я был бы очень рад, если ты, сын, усмиришь свою ненависть по отношению к этой девушке!

– Да нет у меня к ней никакой ненависти, – буркнул Драко неохотно. – Хотя признаю, что Грейнджер для меня все еще в какой-то степени... э-э... ну... не одна из нас. Но знаешь, я тебя уже совсем не презираю, как это было раньше, – обратился он к Гермионе. – Хотя вроде бы по-прежнему должен... Я... Что-то я совсем запутался и перестал понимать, что правильно, а что нет, – неловко закончил он и принялся очень сосредоточенно разглядывать лобовое стекло лимузина.

Опешившая от такого заявления Гермиона открыла рот и попыталась что-то ответить, но на нее внезапно напал ступор, из которого ее вывел вопрос Малфоя-старшего:

– Гермиона, вы мне так и не ответили. Согласны иногда наведываться в гости в новый Малфой-Мэнор? – повторил Люциус свое неожиданное предложение. – Ну же, я же вижу, что вы хотите ответить утвердительно.

– Д-да, – слегка запнувшись, согласилась она и сразу же ощутила огромное облегчение. – Хочу. Спасибо за приглашение. Я обязательно приеду к вам на Рождество. Обещаю!

– И это будет моим самым лучшим рождественским подарком за последние несколько лет, – улыбнулся Люциус. – Путь предстоит неблизкий, будьте осторожны. И, если получится, пришлите сову с сообщением, что вы благополучно добрались домой.

– Обязательно пришлю, – кивнула Гермиона. Секунду они смотрели друг на друга, а потом одновременно шагнули вперед и обнялись.

– До свидания, Гермиона, – Люциус ласково погладил ее по голове. А она, напрочь позабыв о его травмах, с силой стиснула своего бывшего злейшего врага в объятьях и немедленно почувствовала, как тот напрягся.

– Ох, простите! – Гермиона немедленно отстранилась. – Я вам сделала больно, да? Спина? Ребро?

– Все в порядке, не берите в голову. Мне пора, счастливого пути! – и Люциус, как тогда, в Азкабане, поцеловал ей руку. Гермиона услышала какой-то сдавленный звук – это Драко не сумел сдержать изумления. – И не забудьте, что вы мне обещали! – с этими словами Люциус, не отрывая от нее взгляда, шагнул назад и взял сына за плечо. Тут же раздался хлопок аппарации – и оба исчезли.

Гермиона судорожно вздохнула и какое-то время просто стояла, невидяще глядя на ведущую вглубь леса дорогу. Потом обернулась к лежавшему на обочине водителю:

– Сейчас я верну вам возможность двигаться. Довезете меня до Бостона и высадите у какой-нибудь приличной гостиницы. Я не причиню вам вреда, просто не пытайтесь убежать или причинить мне вред. Поняли?

Водитель бешено завращал глазами. Гермиона, слегка поколебавшись, подняла палочку:

– Финита инкантатем.

Маггл резво – настолько резво, насколько можно было двигаться после Петрификуса Тоталуса – вскочил на ноги, прижался спиной к своей машине, в ужасе глядя на Гермиону, и затрясся:

-Ты!.. Вы!.. Кто вы все такие, а?! Не смейте подходить ко мне!

Гермиона, у которой не было никакого желания няньчиться с впадающим в истерику взрослым мужчиной, рявкнула:

– А ну, немедленно успокойтесь! Я же сказала – я вас не трону! С вами ничего ужасного не случилось, это был просто временный паралич, с помощью которого я избавила вас от, возможно, намного более неприятной участи. Привезете меня в Бостон и можете идти на все четыре стороны! Но если вдруг захотите ослушаться, – она все решила немного его припугнуть, – вас ждет нечто более страшное, чем простой паралич. Я ясно выражаюсь?

Водитель тупо молчал.

– Ну?! – Гермиона направила на него палочку, естественно, вовсе не собираясь применять к магглу никаких заклинаний.

– Хо... Хорошо, – выдавил тот.

– Садитесь за руль. Перегородку между вашим местом и салоном можете поднять – все равно если мне придется с вами… э-э… что-нибудь сделать, она мне помешать не сможет. Но даю слово – мне не придется ничего делать, если при встрече, скажем, с полицейской машиной вы не совершите никаких опрометчивых поступков.

Водитель отрицательно помотал головой:

– Ни... никакой полиции, мисс. Отвезу вас куда захотите, только не убивайте.

Гермиона закатила глаза:

– Сколько можно повторять! Я не собираюсь вас убивать, просто не превышайте скорость, не устраивайте истерик и вообще не привлекайте лишнего внимания. Договорились?

– Ага, – маггл судорожно закивал и даже попытался изобразить улыбку.

– Тогда поехали, – окончательно измотанная – и нервно, и физически – Гермиона плюхнулась на сиденье и изо всех оставшихся сил хлопнула дверцей. Водитель помедлил несколько секунд – ему явно было страшно садиться в одну машину с девушкой, способной на невозможные, невероятные вещи, но потом пересилил себя, сел за руль и завел мотор.

Лимузин мягко тронулся с места и через минуту у аллеи, ведущей к новому дому Малфоев, остался только старый, поросший мхом валун.