Глава 20. — Случилось что-то значительное.

— Случилось что-то значительное.

— Объясните, что вы имеет в виду.

— Создается впечатление, что один из них отсоединился.

— Что это значит? Один из них умер?

— Нет, наоборот.

— В любом случае, мы быстро это выясним. Скоро мы их поймаем.

Валерию уже тошнило оттого, что приходилось то и дело крутить головой, проверяя, не преследуют ли их. Они ехали, не останавливаясь, уже больше часа, наугад петляя по затерянным в лесах дорогам. По мере удаления от кемпинга паника начала спадать.

— Думаю, мы выпутались, — сказала молодая женщина. — На этот раз.

Переживший сильное нервное напряжение, Штефан притормозил у обочины. Сжав ладонью рукоятку ручного тормоза, он обернулся к Петеру.

— Черт побери, как ты их заметил? — спросил он.

— Не знаю. Но я абсолютно уверен, что они следили за нашим домиком, и это не полицейские.

— Я заметил их, только когда поравнялся с их машинами. Я, со своей паранойей, не заметил ничего подозрительного!

— Не проси меня объяснить то, что меня самого удивляет. Но я абсолютно уверен в своей правоте, — твердо сказал Петер.

— Это-то меня и беспокоит, — заметила Валерия.

— Что именно тебя беспокоит? — раздраженно переспросил Штефан. — Что агенты секретной службы едва нас не сцапали или что Петеру ни с того ни с сего удалось вычислить их присутствие с расстояния в триста метров?

— Спокойнее! — воскликнула Валерия. — Мы все в одной лодке! Это счастье, что Петер их заметил. В противном случае нас бы арестовали. Сейчас нам надо найти новое убежище. Слава богу, что чемоданчик мы взяли с собой.

— Они не теряли времени зря, — пробурчал Петер. — Как они смогли нас найти? Мы за все платим наличными и ничем не отличаемся от остальных туристов…

— Для такого усердия у них наверняка есть веские причины, — констатировал Штефан.

Петер коснулся рукой лба. Штефан заметил этот жест и спросил более мягким тоном:

— Как ты себя чувствуешь?

— Похоже, у меня температура, в остальном нормально. Нужно уехать из этих мест, пока машину не объявили в розыск.

— Может, они уже узнали о том, что мы побывали в университете? — предположила Валерия.

— Если что, полицейские решат, что это студенческие проказы, — высказал свое мнение Штефан.

— Полиция — может быть, но не агенты, которые нас преследуют. Те, наоборот, удвоят усилия…

Наступила ночь. На обрывистых песчаных равнинах, что на севере долины Гленко, трое приятелей нашли заброшенное крытое гумно. Поблизости не было никакого жилья. Ближайшее шоссе проходило в нескольких километрах от их временного прибежища, а проселочная дорога, которая привела их к подножию холма, не соблазнила бы даже самого заядлого любителя ралли.

— Попали мы в переделку! Не знаю, как будем выбираться. У нас даже есть нечего. Не слишком хорошо начинается наше приключение, — подвел итог Штефан.

Машину они поставили между наполовину разваленной постройкой и тремя корявыми деревьями. Петер спал, растянувшись на заднем сиденье. Валерия и Штефан присели на груду мусора, некогда бывшего стеной гумна. В углу между остатками стен — это место не просматривалось снаружи — они развели маленький костер, который теперь тихонько потрескивал. Над их головами сквозь прохудившуюся крышу сверкали звезды. Валерия подняла глаза к остову крыши и сказала:

— Надеюсь, остатки крыши не обвалятся нам на голову.

— Похоже, они держатся уже не один десяток лет. Продержатся и еще одну ночь.

Не вставая, девушка собрала вокруг себя несколько кусков дерева и усталым движением бросила их в костер.

— Я волнуюсь за Петера, — вздохнула она.

— Я тоже.

— Я все время думаю, как он сумел заметить агентов там, в кемпинге? Это совсем на него не похоже.

— Ты знаешь его дольше, чем я, — сказал Штефан.

— Мы знакомы несколько дней, и у нас не было времени, чтобы нормально поговорить. Я помню, что в первый раз увидела его, когда он выходил из машины. Он ударился головой. Я еще подумала, что он рассеянный, безалаберный, что ли… Подумала, что он хороший человек. Он привлекательный, этого не отнять.

Валерия задумалась:

— Странно, но мне кажется, что несколько дней назад он не сумел бы их заметить…

Молодые люди переглянулись. Им обоим стало страшно. Ведь если Валерия права, это значит… Однако приходилось признать очевидное: в Петере появилось нечто, чего раньше они в нем не замечали. Валерия заставила себя улыбнуться. Штефан предпочел сменить тему разговора.

— Бензина нам осталось на пару сотен километров, — сказал он. — Денег у нас тоже немного. Но в банк за наличными не стоит и соваться. Я уверен, что наши счета заблокированы. Да и риск попасть к ним в лапы слишком велик.

— Мы можем попытаться вылететь в Испанию, — предложила Валерия. — У меня много друзей, да и моя семья не даст нас в обиду. Они нас спрячут.

— Думаю, никто не сможет нам помочь, — заявил Штефан. — Кто сможет нас понять? Мы сами-то не все понимаем. Итак, мы оказались в такой же ситуации, что и Дестрели. В нашем распоряжении их открытие, и нас точно так же разыскивают спецслужбы.

— Как по-твоему, что с нами будет?

— Понятия не имею. Пока мы не намного, но опережаем преследователей. Нужно что-то придумать, иначе нам долго не продержаться. Двадцать лет назад Дестрели не нашли иного выхода, как умереть… Я не хочу следовать их примеру.

Ночь принесла с собой прохладу. Валерия поежилась и протянула ладошки к огню, чтобы согреться.

— У тебя укладывается в голове, что частичка их живет в нас? — спросила она.

— Я об этом постоянно думаю. Но, честно говоря, мне кажется, что я — это я, и ничего не изменилось.

— Они по-настоящему любили друг друга.

— Будь это не так, они бы никогда не смогли довести до конца свой безумный замысел.

— Думаешь, часть этой любви передалась нам с тобой?

Штефан повернулся к девушке. Несколько секунд он молчал, потом ответил:

— Не знаю. Честно говоря, пока я ничего такого не чувствую.

— Я тоже, — поторопилась заверить его Валерия.

— Может, это проявится, когда мы разбудим в себе их память?

— Я считаю, это ужасно — ощущать чувства, которые навязаны тебе извне, — задумчиво протянула девушка.

— А именно так и случается, — сказал Штефан. — И с нами, и с другими. Мы не выбираем тех, кого любим. Любовь сама приходит. И не важно, идет ли речь о любви с первого взгляда или о чувстве, которое развивается постепенно, — мы не создаем чувства, они сами к нам приходят. Никто не знает, как и отчего они зарождаются в нас. Некоторые винят во всем химию, другие уверены, что искать причину нужно в прошлых жизнях.

Валерия улыбнулась.

— Что? — спросил Штефан.

— Ничего. Это твое видение.

— А что в нем не так?

— Ты — человек здравомыслящий, прагматичный. Обо всем пытаешься рассуждать беспристрастно.

— Уж простите, но таков я есть.

— Это не упрек. Просто это не совсем обычно. Когда я впервые тебя увидела, ты бежал по лесу и со стороны казался очень сильным. В следующий раз ты свалился мне на голову и приставил пистолет к шее. Потом я наблюдала за тобой, слушала тебя и пришла к выводу, что ты удивительный парень.

— Это комплимент?

— Выражаясь понятным тебе прагматичным языком, скажу, что это не комплимент и не критическое замечание, — ответила она. — Это констатация факта. Я так тебя воспринимаю, хотя, конечно, это чисто субъективно.

Теперь пришла очередь улыбнуться Штефану. Он повернулся к своей компаньонке и посмотрел на нее внимательнее, чем прежде.

— Хорошо, что мы встретились, — прошептал он.

— Что-то в последнее время мужчины слишком часто мне это говорят…

Петер потянулся. После ночи, проведенной в скрюченной позе на заднем сиденье автомобиля, мышцы у него слегка одеревенели. Прислонившись спиной к дверце, он полной грудью вдохнул свежий воздух раннего утра и поежился. Песчаная равнина, переливаясь бесчисленными цветовыми оттенками, тянулась, сколько хватало глаз, обтекая возвышенности, которые все вместе образовывали горный массив. Этим утром солнце светило ярко. Легко было вообразить, что ты попал на край света, в первобытные времена, на девственные земли. Ветер разгонял тучи, чьи четко обрисованные тени скользили по склонам холмов.

Услышав шаги за спиной, он обернулся.

— Ну что, хорошо спалось? — спросил у него Штефан, выходя из развалин гумна. — Чувствуешь себя лучше?

— Я спал без задних ног. И странное дело, я видел столько бессвязных снов, сколько мне не снилось за всю жизнь. А вы как?

— Валерия еще спит. Мы боялись тебя разбудить, поэтому оставили в машине.

— Мило с вашей стороны. Но знаешь, ты выглядишь неважно.

— Большую часть ночи я просидел, глядя на тебя через стекло. Боялся, что приступ может повториться. А еще нужно было поддерживать костер, чтобы наша прекрасная дева не замерзла.

— Если хочешь, иди поспи немного. Я чувствую себя нормально и могу посторожить.

— Позже посмотрим. Сначала надо решить, что нам делать дальше.

— Я думал об этом, — сказал Петер. — Мы не сможем долго играть с ними в прятки. Может, нам надо, не откладывая, обратиться к властям и начать переговоры.

Штефан посмотрел на него растерянно.

— Обратиться к властям! — не веря своим ушам, повторил он. — Ты с ума сошел? Мы не сдадимся, об этом не может быть и речи!

— Речь идет не о том, чтобы сдаться, а о том, чтобы объяснить ситуацию.

— Послушай, Петер, ты можешь идти и говорить с ними, если хочешь, но без нас и без чемоданчика. По крайней мере, мы четверо так думаем.

— Как это четверо?

— Валерия, я и Дестрели.

— Не злись, это всего лишь вариант. Я остаюсь с вами. Если вы не хотите, забудем об этом.

Из провала в стене вышла Валерия.

— Парни, о чем так громко спорите?

Ослепленная ярким утренним солнцем, она зажмурилась.

— Так, мелочи, — ответил Петер. — Обсуждаем планы на будущее.

По нахмуренному лицу Штефана Валерия поняла, что здесь произошло что-то серьезное, но решила не вмешиваться.

Петер между тем продолжил:

— Думаю, что нам лучше вернуться на континент. Доберемся до аэропорта в Глазго. Там сядем на ближайший самолет, на который будут билеты, и поставим в известность…

— Ты не боишься, что аэропорт под наблюдением? — спросила Валерия.

— В это время года там полно молодежи и много разных рейсов. Мы легко растворимся в толпе.

— Может статься, агенты разведслужбы решат, что мы не рискнем сунуться в аэропорт, — задумчиво протянул Штефан. — Подумают, что мы выберем не столь заметный вид транспорта.

Валерия потерла ладошки друг о друга, чтобы согреться, и сказала:

— Ну, если вы оба согласны, вперед!