Примитивное общество

Следует признать, что в социологии сам термин «примитивное общество» используется не очень часто. Это понятие пришло скорее из эволюционной антропологии, где с помощью его обозначают общества, представляющие собой некую начальную стадию, от которой ведется отсчет развития более сложных обществ. Это понятие подразумевает, что современный человек более интеллектуален, нежели его дикие, иррациональные предки. Вне этого подразумеваемого смысла примитивное общество рассматривают просто в качестве маломасштабных общин, неграмотных, технологически простых и основанных на предельно упрощенных социальных отношениях, хотя и признается, что эти отношения уже вышли за пределы чисто грегарных, т. е. стадных. взаимодействий, основывающихся на инстинктах и условных рефлексах, выработанных условиями стадного существования даже высших животных.

Однако некоторые социологи уделяли примитивному обществу довольно пристальное внимание, поскольку именно в нем зарождаются большинство из тех социальных институтов, которые образуют каркас социальной системы на более поздних фазах эволюционного развития. Напомним, что именно изучение элементарных форм религиозной жизни в таком типе общества позволило Дюркгейму разработать обобщенную социологическую концепцию религии, применимую и к более высоким уровням социального развития. Нельзя забывать и о том, что не менее девяти десятых всего периода времени, в течение которого происходила эволюция социума, приходится именно на примитивные общества, и в некоторых отдаленных уголках планеты по сей день сохраняются такие формы социальной организации.

Слабая разработанность социологических концепций примитивных обществ объясняется прежде всего отсутствием достоверной информации о характере социальных отношений в них, поскольку в них отсутствует письменность. Напомним, что интеллектуальная и социальная жизнь всех стадий примитивных обществ, описываемых Г. Морганом как дикость и варварство, базируется на устной традиции — легендах, мифах, учете и соблюдении систем родства, господстве обычаев, обрядов и т.п. Некоторые теоретики (например, Л. Леви-Брюль) предполагали, что в этих обществах господствуют (от франц. prelogique — дологический) «до-логические» формы примитивной ментальности, которые ассоциируются с аналогичными формами технологической и социальной организации.

Тем не менее не следует забывать, что и на этом простейшем (но уже существенно превосходящем то, что свойственно животным) уровне развития мы имеем дело с человеческим обществом. А это значит, что и примитивные общности должны быть объектом социологического анализа, и в качестве инструмента такого анализа вполне могут быть применимы определенные нами выше восемь параметров социальных институтов.

Характер общественного устройства. В примитивном обществе вся социальная организация основана на родовой общине. Напомним, что в силу господствующего в этот период материнского права понятием «род» обозначается круг родственников по материнской линии (имеющих общую прародительницу), которым запрещено вступать между собой в брачно-половые связи. Вероятно, именно необходимость поисков брачных партнеров вне своего рода обусловливает необходимость постоянного взаимодействия нескольких родов, расположенных в большей или меньшей территориальной близости. Система таких взаимодействий образует племя. (Разумеется, эта схема носит несколько упрощенный характер, поскольку между родом и племенем существует и промежуточная структурная единица — фратрия.) Необходимость поддержания постоянных контактов оказывает влияние на общность языка. Постепенно складывается также определенный уровень хозяйственных связей. Тем не менее социальная организация примитивных обществ не поднимается выше уровня племенных союзов, образуемых главным образом для борьбы с каким-то общим врагом и распадающихся после того, как опасность миновала. В более сложных типах общественной организации просто не возникает необходимости: этого не требуют ни численность населения, ни уровень разделения труда, ни регулирование хозяйственных связей.

Характер участия членов общества в управлении его делами. Данный характер во многом определяется малочисленностью примитивной общины. Исследования антропологов и этнографов показывают, что участие членов примитивного общества в управлении его делами носит относительно прямой, хотя и слабо организованный, неупорядоченный, спонтанный характер. Во многом это связано с тем, что функции управления попадают в руки отдельных членов общины (вожаков, старейшин, вождей) на основе случайных факторов и исполняются непрофессионально, чаще всего, так сказать, «на общественных началах». Общепризнанных и постоянных механизмов отбора «элиты» еще не сложилось. В одних случаях все зависит от физической: силы; в других решающим фактором является возраст и связанный с этим жизненный опыт иногда — внешние данные, пол или же психологические (например, волевые) черты. Описываются и случаи физического уничтожения лидера по истечении какого-то заранее оговоренного, и освященного обычаем периода. Ясно одно: члены родоплеменной общины в гораздо большей степени, нежели когда-либо позднее, информированы об общем положении дел в общине — уже в силу ее сравнительной малочисленности, и каждый из них может внести более весомый и реальный вклад в принятие управленческих решений «по сравнению со своими отдаленными потомками.

Понятно, что власть старейшин — то есть самых умудренных опытом и наиболее уважаемых членов рода — не могла быть наследуемой». Энгельс, описывая систему власти у ирокезов, указывает на такой весьма характерный момент: «Сахемом никогда не избирался сын предыдущего сахема, так как у ирокезов господствовало материнское право, и сын, следовательно, принадлежал к другому роду». Кстати, избрание схема было коллегиальным актом не только потому, что оно совершалось всеми членами рода, но и потому, что оно подлежало утверждению со стороны остальных семи родов, составлявших племя ирокезов, а вновь избранный сахем торжественно вводился в состав общего совета племени.

Статус старейшины был не аскриптивным, а достигаемым по определению. Для приобретения этого статуса нужно было не просто дожить до определенного возраста, но и накопить такие опыт, знания, умения и навыки, которые могли оказаться полезными не только их обладателю, но и всем другим членам общины. По мере демографического прироста, а также развития и усложнения общественных отношений расслоение общества постепенно усиливалось, так как одновременно возрастало число властных страт и повышалась концентрация власти в них. «Политический конус начинал расти, но никак не выравниваться».

Господствующий характер экономических отношений. В примитивных обществах вряд ли можно говорить о сколько-нибудь значительном развитии экономики как таковой. Вплоть до аграрной революции уровень, до которого развиваются орудия труда и технология, не позволяет возникнуть в заметных масштабах производству, т.е. переработке природных продуктов в продукты труда, пригодные для дальнейшего непосредственного использования. Производство (если не считать таковым термообработку пищи) ограничивается здесь изготовлением простейших орудий добычи и лова, а также одежды — почти исключительно для личного употребления. Отсутствие прибавочного продукта, а вследствие этого — невозможность возникновения частной собственности и товарного обмена не вызывают необходимости в развитии более сложных производственных отношений, делая их попросту бессмысленными. Хозяйство этого периода является в полном смысле этого слова натуральным, когда все, что производится, потребляется без остатка самим производителем и членами его семьи.

Общий характер организационно-технологического уровня. Жизнь примитивного общества вплоть до аграрной революции — это постоянное добывание средств к жизни, причем непосредственно из природы. Главные занятия членов общества — собирательство пригодных в пищу растений, плодов и кореньев, а также охота и рыбная ловля. По- этому основными продуктами труда являются применяемые в этих промыслах орудия. Впрочем, орудия эти, равно как и инструменты для их изготовления, столь же примитивны, как и вся жизнь общества.

Кооперация членов общества проявляется главным образом в совместных действиях, чаще всего в виде простого сложения физических сил, в крайнем случае — в элементарном распределении обязанностей (например, при загонной охоте). В одном из подстрочных примечаний в «Капитале» имеется ссылка на французского историка и экономиста Симона Ленте, который называет охоту первой формой кооперации, а охоту на людей (войну) — одной из первых форм охоты. При этом, как констатирует Маркс, «та форма кооперации в процессе труда, которую мы находим на начальных ступенях человеческой культуры, например, у охотничьих народов или в земледельческих общинах Индии, покоится, с одной стороны, на общественной собственности на условия производства, с другой стороны — на том, что отдельный индивидуум еще столь же крепко привязан к роду или общине, как от- дельная пчела к пчелиному улью».

Структура занятости. Примитивное общество характеризуется элементарным половозрастным разделением труда. Большинство из мужчин — членов первобытных общин, в зависимости от природных условий своего ареала обитания, занято каким-то одним из промыслов — либо охотой, либо рыбной ловлей, либо собирательством. Говорить о сколько-нибудь глубокой специализации членов общин по родам занятости не приходится — как по причине их малочисленности, так и в силу низкого уровня развития производительных сил. Практическое отсутствие прибавочного продукта служит самым серьезным барьером на пути общественного разделения труда. Люди примитивного социума универсальны и всесторонни в меру накопленных в общине знаний, умений и навыков и в силу необходимости поддерживать условия своего существования, на что уходит практически все время, которого не остается больше ни на что. На рубеже, отделяющем примитивное общество от традиционного, происходит первое крупное общественное разделение труда — выделение пастушеских племен из остальной массы варваров. Это означает, что появляется первый сектор занятости — аграрный, который на долгое время сохраняет ведущее место среди остальных.

Характер поселений. На протяжении огромного по продолжительности периода существования примитивного общества большинство родов и племен ведут кочевой образ жизни, переселяясь вслед за мигрирующими источниками пищи — рыбой и дичью. Первые зачатки локализованных поселений, т.е. деревень, Морган, а затем и Энгельс относят к еще высшей ступени дикости. Первые же городские поселения возникают только на исходе варварства и на заре цивилизации (в моргановском понимании), т.е. с переходом к традиционному обществу.

Уровень и масштабы образования. В примитивном обществе формирование социального и индивидуального интеллекта (точнее, его предпосылок) сопровождалось рядом важных специфических особенностей. Накопление знаний и передача их последующим поколениям осуществлялись изустно и в индивидуальном порядке. В этом процессе особая роль принадлежала старикам, которые в данном обществе выступали хранителями, блюстителями и даже в необходимых случаях реформаторами установленных нравов, обычаев и всего комплекса знаний, составлявших существо материальной и духовной жизни. Старики были «аккумуляторами» социального интеллекта и в какой- то степени считались его воплощением. Таким образом, уважение, которое питали к ним остальные члены общества, носило не столько моральный, сколько в значительной степени рациональный характер. Как отмечает А. Гусейнов, они, «старики, выступали носителями трудовых навыков, овладение которыми требовало многолетних упражнений и поэтому было доступно только людям их возраста. Старики персонифицировали в себе коллективную волю рода или племени, а также ученость того времени. За свою жизнь они овладевали несколькими диалектами, необходимыми для общения с другими кровно- родственными объединениями; знали те наполненные таинственным смыслом обряды и предания, которые должны были храниться в глубоком секрете. Они регулировали осуществление кровной мести, на них лежала почетная обязанность наречения именем и т.д... Поэтому необычайный почет и уважение, оказываемые старикам в первобытную эпоху, ни в коем случае нельзя истолковывать как разновидность социальной филантропии, благотворительности».

Если принять во внимание среднюю продолжительность жизни, которая в примитивном обществе была вдвое, а то и втрое меньшей, нежели в современных обществах, то станет ясно, что и удельный вес стариков в популяциях был в ту пору гораздо ниже, чем ныне. Хотя следует отметить, что даже в нынешних примитивных племенах (например у австралийских аборигенов), как отмечает тот же А. Гусейнов, проводится различие между просто дряхлыми стариками и теми стариками (старейшинами), которые продолжают принимать активное и творческое участие в жизни общины.

Характер развития научных знаний. Как было сказано выше, в примитивном обществе накопление знаний и передача их последующим поколениям осуществлялись изустно и в индивидуальном порядке. В таких условиях аккумуляции и систематизации накопленных знаний, что собственно, и составляет необходимое условие развития науки, не происходит. Из четырех типов знания, которые мы выделили в первой главе, запас сведений примитивного социума об окружающем мире ограничивается лишь знанием здравого смысла, мифологией и идеологией, причем на элементарном уровне — в той мере, в какой дюркгеймовская механическая солидарность проявляет себя в противопоставлениях типа «свой-чужой».

Процесс перехода от родоплеменного к новому типу общественного устройства — государственному — обычно характеризуется формированием так называемых вождеств, складывающихся в достаточно крупных объединениях людей, как правило, не меньше племени. Рождество — это особая форма централизованной социальной организации, опирающаяся изначально на преданность (лояльность), а не на формальные институты принуждения. Вождества характеризуются уже возникновением определенных паттернов социальной стратификации и экономической системы, а также перераспределением материальных благ.

Вождество рассматривается как протогосударственная организация. Это иерархически организованный строй, в котором еще отсутствует разветвленный профессиональный управленческий аппарат, выступающий неотъемлемой чертой зрелого государства. Но уже существуют в зачаточном виде его основные характерные черты — такие, например, как обособленные отряды воинов, подчиняющихся только вождю и признающих в нем единственный источник власти, а также определенная пирамида власти. Количество уровней управления здесь колеблется от двух до десяти. Конечно, это несравнимо со сложными обществами, но уже представляет собой серьезный шаг в этом направлении.