💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Этапы социализации

Первичная социализация. В период первичной (детской) социализации возможности приобретения информации из социальной памяти еще во многом определяются возможностями и параметрами биологического интеллекта: качеством «сенсорных датчиков», временем реакции, концентрацией внимания, памятью. Однако чем больше удаляется человек от момента своего рождения, тем меньшую роль в этом процессе играют биологические инстинкты и тем большее значение приобретают факторы социального порядка.

С самого рождения ребенок взаимодействует не только со своим собственным телом и с физическим окружением, но и с другими человеческими существами: мир младенца населен другими людьми. Причем очень скоро ребенок становится способен отличать их друг от друга, а некоторые из них приобретают для его жизни господствующее значение. Биография индивида с момента его рождения — это фактически история его отношений с другими.

Более того, и несоциальные компоненты опыта младенца опосредуются и модифицируются другими, то есть его социальным опытом. На протяжении большей части этого периода существования физический комфорт или дискомфорт малыша вызывается действиями или оплошностями других. Этот объект с приятно гладкой поверхностью был кем-то вложен в кулачок ребенка. А если его вымочил дождь, то это потому, что кто-то оставил его коляску на воздухе неприкрытой. В такой ситуации социальный опыт, поскольку он может быть отличим от других элементов в опыте ребенка, еще не являет собой особую, изолированную категорию. Почти каждый элемент в мире ребенка включает в себя другие человеческие существа. Его опыт общения с другими имеет решающее значение для всего приобретаемого опыта в целом. Именно другие создают паттерны, через которые им познается мир. И именно через эти паттерны организм устанавливает стабильные связи с внешним миром, причем не только с миром социальным, но и равным образом — с физическим окружением. Но те же самые паттерны также пронизывают и организм, т. е. они вмешиваются в процесс функционирования организма. Именно другие насаждают в нем паттерны, по которым удовлетворяется голод ребенка. Наиболее очевидная иллюстрация этому — режим приема пищи. Если ребенок питается только в установленное время, его организм принуждается приспосабливаться к этому паттерну. В ходе формирования такого приспособления меняется функционирование его организма. В результате ребенок не просто начинает питаться в определенное время, но и голод его пробуждается к этому же времени. Общество не только насаждает свои паттерны поведения ребенка, но и, по сути, «проникает внутрь» его организма, чтобы организовать функционирование его желудка. Такие же наблюдения можно было бы проделать за физиологическими выделениями, сном и другими физиологическими процессами, эндемичными (т. е, внутренне присущими) для организма.

Практика кормления младенцев — этот, казалось бы, наиболее элементарный уровень первичной социализации — может быть рассмотрена как важный пример приобретения ими социального опыта, где серьезным фактором оказываются не только индивидуальные особенности матери, но и социальная группа, к которой принадлежит семья. В этой практике, конечно, возможно большое число вариаций — кормление ребенка по регулярному расписанию в противопоставление с так называемым кормлением по востребованию, кормление грудью в противопоставление бутылочному вскармливанию, различные сроки отнятия от груди и так далее. Здесь существуют большие различия не только между обществами, но и между различными классами в рамках одного и того же общества. К примеру, в Америке бутылочное вскармливание было впервые введено матерями из средних классов. Затем это довольно быстро распространилось на другие классы. Поэтому социальный статус родителей ребенка в буквальном смысле «решает», будет ли ему предоставлена, когда он проголодается, материнская грудь или бутылочка.

Различия между обществами в контексте рассмотренного выше примера поистине замечательны. В семьях средних классов в западном обществе до того, как эксперты по этим вопросам распространили различные представления относительно кормления по востребованию, существовал жесткий, почти индустриальный режим кормления

по расписанию. Ребенка кормили в определенные часы и только в эти часы. В промежутках ему позволяли плакать. В оправдание такой практики приводились разнообразные доводы — или с точки зрения практичности, или в защиту идеи о поддержании здоровья ребенка. Противоположную картину мы можем наблюдать в практике кормления у народности гусайи в Кении. Здесь, когда мать работает, она носит ребенка на себе привязанным или к спине, или к другой части тела. Как только ребенок начинает плакать, он немедленно получает грудь. Общее правило таково, что ребенку нельзя плакать более пяти минут до того, как его покормят. Для западных обществ такой режим вскармливания действительно выглядит весьма «либерально».

Можно проследить огромное влияние общества даже на сферу физиологического функционирования организма ребенка, т. е. на практику приучения маленьких детей к пользованию горшком. Иногда такое влияние оказывается излишне навязчивым, достаточно вспомнить типовую рекламу: «“Либеро” — лучший друг малышей!» У каждого народа, эпохи и класса были и свои методы ухода за детьми. В странах с холодным климатом младенцев днем и ночью предпочитают держать в люльке спеленатыми, а там где климат теплый, — носить в платке или на перевязи за спиной. Одевают здесь младенцев легко или вовсе не одевают.

И уж, разумеется, социальный фактор оказывается решающим при формировании интеллекта начинающего члена общества. Продолжительность, функции и способы воспитания различны у разных народов, разных классов и в разные исторические эпохи. Так, воспитание в высшем и среднем классе было более продолжительным, чем в рабочем классе. У обеспеченных слоев детство считалось периодом относительной беззаботности и неучастия в тяжелом труде. Типовая социальная: ситуация «неравенство возможностей — неравный старт» проявляется уже в первые годы жизни ребенка. В одних семьях воспитанием и развитием интеллекта младенца занимаются чуть ли не с момента его рождения, в других же не занимаются вовсе. Ко времени прихода в школу или в детский сад — т. е. к началу этапа вторичной социализации — дети уже довольно заметно различаются по уровню своего развития, умению читать и писать, по своему литературному и общекультурному багажу, по мотивации к восприятию новой информации.

Очевидно, что в семье профессионального интеллектуала дети проходят существенно иную социализацию, нежели в семьях родителей более низкого интеллектуального уровня. Нам представляется, что влияние этих факторов «социальной сети», в которую включена формирующаяся личность, воздействие ее ближайшего социального окружения значительно сильнее, значимее тех 30 процентов, которые, например, отводит в формировании интеллекта окружающей социальной среде известный английский психотерапевт Г. Айзенк (если

такое сравнение вообще доступно количественной оценке). Необходимо подчеркнуть — не следует смешивать умственные способности и интеллект: первые действительно в немалой степени обусловлены генетически, второй, безусловно, вырабатывается. Можно было бы перечислить огромное количество выдающихся личностей, которые получили детерминирующий интеллектуальный старт именно благодаря условиям своего детства — от родителей и того круга друзей семьи, которые играли важнейшую роль агентов первичной социализации. «Во всех решительно случаях, когда детство и юность гения известны, оказывается, что так или иначе его окружала среда, оптимально благоприятствовавшая развитию его гения, отчасти потому, что гений именно ее сумел выбрать, найти, создать, отчасти потому, что гениальный ребенок родился (и воспитывался! — В. А., А. Е.) в семье с определенной социальной преемственностью. Случаи таких семей многим хорошо известны: юность Моцарта, Баха описана многократно» Может быть, к числу наиболее убедительных свидетельств в пользу социального происхождения индивидуального интеллекта (даже в его наиболее общем — психологическом — смысле можно отнести результаты наблюдений за так называемыми детьми-маугли. Именно так — по имени киплинговского героя — называют детей, которые по тем или иным причинам оказались с младенческого возраста лишены человеческого общества и воспитаны животными. Другое название этого феномена — «феральные люди». Существует мнение, что в ходе индивидуального психического созревания существует некий критический период — в возрасте примерно от 7 до 9 лет, перевалив за который, дети-маугли (если они не были возвращены к людям до этого) окончательно утрачивают возможность обрести человеческий разум и навсегда остаются животными.

Один из наиболее часто упоминаемых случаев такого рода — вскармливание и воспитание волками двух индийских девочек, которых назвали Амалой и Камалой. Младшая из девочек, Амала, вскоре после возвращения к людям умерла, а старшая прожила среди людей еще десять лет. Наблюдатели отмечали, что, несмотря на некоторую адаптацию к окружающим социальным, человеческим условиям, ее поведение в огромной степени напоминало поведение волка (легкость передвижения на четырех конечностях при затрудненности прямо хождения, отвращение к одежде, лакание воды вместо питья, отлично развитое обоняние, даже вой в полнолуние). Весь словарный запас, освоенный ею за этот период, так и не вышел за пределы около сорока слов. (Может быть, кругом понятий, обозначаемых именно этими со-. рока словами, и ограничивается волчье. мышление?) Другими словами, человеческий ум у этой девочки так и не сформировался — не только на уровне интеллекта, но даже на уровне элементарного здравого смысла. Возможно, правы те психологи, которые утверждают, что возраст примерно в 7 —9 лет являет собою некий критический порог, К этому возрасту ребенок усваивает до 50 % (!) того объема информации, который ему предстоит усвоить в течение всей его жизни.

Имеются примеры воспитания детей животными не только в глубине джунглей, но и в современном городе. Так, в Евпатории шестилетний мальчик четыре года прожил в заброшенном доме со стаей собак. «Он жил на равных правах в будке с тремя большими дворнягами, оставшимися от прежних хозяев дома. Они и кормили его: приносили с окрестных помоек пищу, словно щенку». Мальчик не говорит, и все манеры его поведения действительно как у бродячей собаки. Правда, в семейном детском доме, куда мальчик, наконец попал, не теряют надежды сделать из него человека. И для этого, видимо, есть определенные основания, поскольку упомянутого выше критического возрастного порога он пока еще не перешагнул. Свидетельства такого рода в последнее время множатся, и они чаще всего обусловлены именно социальными факторами. Так, в программе «Очная ставка» на НТВ 22 июля 2002 года было рассказано о девочке Оксане Малой из украинского села Новая Благовещенка, которая жила вместе с дворовой собакой в ее будке и которую посадили на цепь собственные родители (!). И, хотя она не только лает, но все же и говорит, по заключению специалистов, полноценным человеком не станет уже никогда.

Схожие выводы можно было бы сделать из так называемого «феномена Каспара Хаузера» (по имени юноши, воспитывавшегося практически в полной изоляции от других людей). Правда, судя по описаниям этого случая в литературе, Каспар Хаузер довольно быстро адаптировался к культурным ценностям своего времени.

Огромный материал для психологов, занимающихся проблемами развития умственных способностей, дали наблюдения за обитателями Загорского интерната слепоглухонемых детей. Некоторые питомцы: интерната, попавшие в него со значительным опозданием, при хронологическом возрасте в 19 — 20 лет обладали уровнем развития полутоpa-двухгодовалых младенцев. Вероятно, психологическая депривация, возникшая вследствие значительной изоляции от внешних раздражителей и сенсорной недостаточности, ведет не просто к задержке, а прямо таки к остановке интеллектуального развития. Однако воспитанники интерната, попавшие в него в раннем возрасте и обучаемые по специальный методике (появилось даже специальное научно-методическое направление, связанное с воспитанием глухонемых, — т. н. тифлосурдопедагогика), сравнительно успешно проходили (насколько это возможно при лишении зрения и слуха) все этапы социализации (вплоть до защиты кандидатской диссертации одним из учеников Э. Ильенкова). Почему же не удалась первичная социализация воспитанницы волков Камалы? Как нам кажется, она все же состоялась, однако это случилось еще до возвращения в человеческое общество. Активно общаясь с «сородичами» по волчьей стае, девочка по достижении «критическогo возраста» приобрела достаточно завершенную (а потому устойчивую) психику волка. Вследствие этого и оказалась невозможной ре социализация. социальные требования нового окружения оказались уже не в состоянии вытеснить слишком прочно закрепившиеся в психике поведенческие и адаптивные стереотипы животного, не имевшие практически ничего общего с нормами и ценностями человеческого общества. Сознание же слепоглухонемого ребенка (как, вероятно, и Каспара Хаузера) к моменту полноценного столкновения с человеческим обществом представляет собой своеобразную tabula rasa. Возможно, у таких детей сенсорная депривация (от лат. depriva6o — потеря, лишение, обделенность) содействует зарождению и аккумуляции органической потребности в активной деятельности (в том числе и познавательной), потому и социализация этих малышей протекает сравнительно быстро. Ф

Значение именно ранних воздействий, развивающих личность и интеллект, подчеркивается, в частности, в работе Р. Бергинса, который показывает, что 20 % будущего интеллекта приобретается к концу первого года жизни, 50 % — к четырем-пяти годам, 80 % — к 8 годам, 92 % — до 13 лет. Считается, что уже в этом возрасте можно с достаточно высокой вероятностью предсказать как сферу, так и «потолок» будущих возможных достижений. В. П. Эфроимсон обращал внимание также на то, что обстановка в семьях и в окружении, составляющими основные агенты социализации высокотворческих детей и детей потенциально интеллектуальных, несколько различается. Если в семьях и окружении первых складывается ситуация независимости и некоторой неопределенности, склонности к риску, то во вторых, составляющих большинство, предпочтение отдается стандартам достаточно ровного поведения.

Учеными доказано, что у детей, воспитывающихся вне семьи, вообще значительно снижаются возможности для полноценного развития. Среди воспитанников детских домов в возрасте от года до трех лет в физическом развитии отстает 46 % обследованных в 1988 году детей, а в психическом — 75 %.

Так или иначе, к моменту завершения первичной социализации родители и ближайшее окружение ребенка уже передают ему не только значительный объем информации о мире, в котором тому предстоит жить, но также и нормы, ценности и цели своих групп и своего социального класса (во всяком случае — того класса, с которым они себя. идентифицируют).

Вторичная социализация. Содержание, характер и качество вторичной социализации человека, совпадающей по времени и содержанию с периодом получения им формального образования, определяются уровнем подготовки педагогов, качеством педагогических методик, условиями, в которых протекает образовательный процесс. А на это, в свою очередь, не может не влиять социальное происхождение, а значит, культурный и материальный уровень семьи. От этого уровня зависит, в какую школу пойдет учиться ребенок, какие книги в каком объеме он будет читать, каким будет круг его повседневного общения, будут ли у него персональные наставники и репетиторы, сегодня — и компьютер, и т. н. Различия психометрического интеллекта детей тождественны различиям социальных статусов семей, которых они родились и воспитываются.

Подлинное формирование интеллекта, то есть приобщение индивида к миру научных систематизированных знаний, начинается именно в школе. Однако школа преследует не только эту цель. Одна из главных функций этапа вторичной социализации — общая подготовка индивида к предстоящей ему в дальнейшем жизнедеятельности социальных институтах, действующих в рамках формальных организаций. Один из критиков современной системы образования, Ивен Иллич, даже назвал школу «универсальной церковью». В силу этих причин школа, помимо формирования у своих воспитанников устойчивого комплекса определенных знаний, всегда ставит перед собой задачу привития им господствующих в данном обществе в данный исторический период идеологических и моральных ценностей.

Как утверждают П. и Б. Бергеры, «существует идеология образования, имеющая глубокие корни в истории западной цивилизации, которая говорит о том, каким должен быть этот опыт». Предполагается, что образование передает умения и основы знаний, в которых нуждается индивид, чтобы преуспеть в этом мире. Предполагается также (и в классической традиции западного образования это более важно), что образование призвано сформировать характер и развить ум — совершенно независимо от критериев успеха в том или ином конкретном обществе. Несмотря на большое разнообразие национальных образовательных систем, они, в сущности, организованы по единому принципу: «Образовательная карьера индивида в целом структурирована следующим образом знание “упаковывается” в курсы, каждая из единиц добавляется к другим единицам, общая сумма которых представляет специфические образовательные цели (завершение того или иного учебного плана, получение той или иной степени), которые индивид предполагает достичь».

Бесспорно, главной функцией этапа вторичной социализации является интеллектуализация личности, т. е. максимально возможное наполнение ее тезауруса информацией, накопленной предшествующими поколениями (причем информацией, носящей характер систематизированного научного знания), выработка навыков логичного мышления. Однако помимо этой прямой своей функции вторичная социализация выполняет и ряд латентных функций, скрытых от не- посредственного наблюдения. Так, можно с уверенностью утверждать, что одной из таких функций является выработка навыков функционирования в условиях формальной организации. До прихода в школу ребенок проводил все свое время в рамках неформальных малых групп — в семье, в дружеских компаниях сверстников. Для всех окружающих его он был уникальной, неповторимой личностью. Садясь парту, он становится одним из многих, приобретая формальный статус ученика, воспитанника. Следовательно, можно утверждать, что вторичная социализация начинается еще до школы — для тех детей, которых приводят в детский сад или даже ясли. А сироты — воспитанники детских домов — оказываются вообще лишенными первичной социализации, начиная свою жизнь практически сразу со вторичной.

Необычность ситуации, в которой оказывается ребенок, вышедший за рамки семьи, — это отсутствие родителей и родственников, которые прежде осуществляли надзор за ним. Ему приходится учиться подчиняться незнакомым людям, и уже не потому, что он испытывает к ним привязанность или любовь, а потому, что так требует социальная система, основанная на единообразии требований, норм, правил и социальных ролей. Ни один из детей уже не рассматривается как уникальная личность, любимый сын (дочь) или исключительная одаренность. Индивидуальные качества ребенка в типичной школе не являются объектом специального внимания. Ребенок становится лишь одним среди многих, он теперь подчиняется тем же правилам, что и все другие. От него ждут не исключительного, а типичного поведения, соответствующего предписанным нормам.

В школах некоторых стран существуют специальная школьная форма, стандартный набор учебников и письменных принадлежностей, строго соблюдаемый режим дня, четко установленная очередность предметов (расписание уроков), стабильность преподавательского контингента и учеников. Успехи детей оцениваются при помощи специальных стандартов (школьных оценок), обычно по пятибалльной системе. Если они выполняют необходимый минимум требований (хорошая или удовлетворительная успеваемость по зачетным предметам), через год их переводят в, следующий класс. Обычная продолжительность обучения в средней школе в разных странах — от 10 до 12 лет. Обучение может подразделяться на несколько этапов, например, начальное, неполное среднее, законченное среднее. После окончания школы выдается сертификат — диплом (аттестат) об окончании средней школы, фиксирующей успехи в школьные годы и служащий

снованием для поступления в колледж или университет. Эффективность воздействия процесса образования на формирование личности также во многом зависит и от характера социальных взаимодействий, протекающих в стенах классной комнаты. В начале 1970-х годов целый ряд английских социологов проводили исследования социальных взаимодействий и ценностей (нередко скорее подразумеваемых, нежели осознаваемых формально), которые составляют социальную систему классной комнаты в школе. Поскольку эти исследования носили ограниченный (часто единственной школой) и главным образом описательный характер, обобщения, которые можно было бы сделать по поводу открытий таких исследований, ограничены кругом следующих проблем:

♦ скрытым учебным планом и контролем за учениками как частью социальной системы — школы;

♦ существованием отчетливо выраженных ученических субкультур — тех, кто принимает школьные ценности, и тех, кто в той или иной мере расходится с ними;

♦ влиянием социальной организации школы на учащихся — представителей этих субкультур (например, сегрегация на потоки «способных» и «менее способных», стереотипирование и навешивание ярлыков как со стороны учителей, так и со стороны самих учащихся и т. п.);

♦ чрезвычайно сложным характером социального взаимодействия между учителями и учениками, основанным на асимметричном распределении власти, что иногда встречает сопротивление со стороны некоторых учеников.

Следовательно, реальные успехи обучаемых являются продуктом не только их интеллектуального уровня и врожденных способностей, но также сложных социальных процессов, протекающих в школе.

Английский социолог Н. Кедди, изучая сложившуюся в британских школах практику распределения учащих по параллельным классам с учетом их способностей, связывает оценку способностей ученика, которая формирует основу такого разделения, с критериями, используемыми учителями для оценки знания, получаемого в классной комнате. Предполагается, что те знания, которые сама школа считает необходимыми и «правильными», довольно абстрактны и могут быть представлены в общих формах. При этом учителя оценивают именно, эти приобретенные на школьной скамье знания выше конкретных знаний учеников, усваиваемых ими непосредственно из собственного опыта. Кандидаты в группы с высокими способностями с большей охотой усваивают прежде всего то, что определяется учителями как «подходящее» знание, и воздерживаются от выражения недоверия когда оно не совпадает с их собственным опытом. После распределения по параллельным классам те, кто признан более способными, получают более свободный доступ к знаниям, оцениваемым более высоко, в отличие от тех, кто аттестуется как менее способные. Следует. отметить, что при этом, вероятно, производится и оценка достигнутого учеником уровня интеллектуального развития, которая, таким об- разом, производится в рамках господствующих в обществе ц енностно-нормативных представлений.

Практически все школы и другие организации, функционирующие в рамках образовательных институтов, имеют формальный учебный план, охватывающий те области академического знания, которые, как ожидается, будут осваиваться учениками — например, математику, физику, биологию. Однако помимо этого академического и точно изложенного изучаемого плана существует ряд ценностей, аттитюдов или принципов, передаваемых ученикам учителями в неявном виде Полагают, что этот скрытый учебный план призван поддерживать социальный контроль в школе и обществе. Это в результате приучает людей приспосабливаться к реально функционирующей государственной власти, а также господствующей в обществе идеологии и подчиняться ей; заставляет их воспринимать социальное неравенство как естественное состояние и обеспечивает, таким образом, культурное воспроизводство в данном обществе. Конечно, все это накладывает свой отпечаток на формирование интеллекта. Нередко можно наблюдать, что ученики творческие и независимые относительно слабо усевают в школе, в то время как преуспевают школьники, обладающие такими качествами, как пунктуальность, дисциплина, повиновение прилежание.

Так или иначе, уровень и качество образования (здесь мы не раздаем формального и неформального, профессионального и непрофессионального аспектов, а говорим об образовании вообще — как о целенаправленном и систематическом приобретении новых знаний, умений и навыков) выступает важнейшим фактором формирования индивидуального интеллекта. Зависимость между образованием и уровнем психометрического интеллекта неоднократно подтверждалась данными как зарубежных, так и отечественных исследований. Так, Л. Н. Борисова проанализировала результаты эксперимента по определению уровня интеллекта в пяти группах с различными уровнями образования. Всего было обследовано 2300 испытуемых, что позволяет говорить о достаточно высокой репрезентативности и статистической значимости результатов. Как и следовало ожидать, разрыв в уровне интеллекта по мере повышения образовательного уровня заметно увеличивается (рис. 12).

Завершая рассмотрение вторичной социализации, обратим внимание на следующее. Школа является довольно поздним результатом исторического развития цивилизации. В первобытном обществе и у отсталых (примитивных) народов сегодня школы как таковой вообще не существует. Обучение новым знаниям и навыкам в таких обществах происходит благодаря неформальным контактам старших, передающих свой опыт, с младшими, усваивающими его; и не через письменные носители информации (книги, учебники, тетради), а через устную речь и наглядные примеры.

Социализация зрелости. Большинство авторов, изучающих проблемы социализации, сосредоточивают практически все свое внимание лишь на первых двух фазах, иногда даже не упоминая о двух последующих, хотя они охватывают не менее двух третей человеческой жизни. В этом есть определенный резон: предполагается, что социализация, рассматриваемая в основном как подготовка к жизнедеятельности в условиях человеческого общества, завершается с наступлением биологической и социальной зрелости. Однако, рассматривая социализацию в широком смысле — как освоение норм и ценностей общества,

в котором индивид живет, — мы должны будем согласиться с тем, что она продолжается у человека практически до самой его смерти (в полном соответствии с поговоркой «век живи — век учись). Правда, учитывая огромное разнообразие общественных практик и различие включенности в них разных членов общества, довольно трудно выделить типовые паттерны социализации зрелого возраста. Тем не менее на некоторые из них, характерные для всех обществ и всех исторических периодов, следует указать.

В контексте данного вопроса можно выделить два типовых момента.

Первый — это освоение роли самостоятельного экономического агент. Оба предшествующих этапа социализации — первичной и вторичой — независимо от продолжительности их по времени характеризуются тем, что физическое и культурное существование индивида материально обеспечивают другие люди — родители, воспитатели, опекуны. Завершая же вторичную социализацию, человек должен научиться самостоятельно заботиться о добыче средств для своего существования.

Второй — обзаведение собственной семьей. Это означает не только го (ее) прямое участие в продолжении рода в биологическом смысле. Если на первых двух этапах своей социализации человек — лишь объект чьего-то обучающего и воспитывающего воздействия, то с наступлением третьего этапа он сам превращается в агента социализации. От него теперь требуется освоение новых ролей — мужа (жены), отца (матери), воспитателя, наставника, опекуна. «Правильное» исполнение всех этих ролей, разумеется, достаточно тесно связано с эффективностью исполнения роли экономического агента. Конечно, сценарии семейных ролей во многом зависят от характера брачно-семейных институтов, типичных для того или иного общества, а также преобладания той или иной формы семьи. Скажем, для традиционных обществ, где доминирует расширенная семья, вступление этап социализации взрослого человека еще не означает обретения полной независимости даже став отцом или матерью, индивид остается в подчинении реальному главе семьи — патриарху. Кстати, и свою роль экономического агента он исполняет, не выходя за рамки семьи, поскольку именно семья является в традиционном обществе базовой хозяйственной единицей. Иное дело — современное индустриальное общество, где преобладает нуклеарная семья. В таком обществе обзаведение собственной семьей предполагает и обзаведение собственным автономным домашним хозяйством, что означает гораздо более высокую степень независимости. Различие в типах обществ и уровнях их развития накладывает свой отпечаток на характер и содержание различных этапов социализации, и также на их продолжительность. В традиционных обществах с их недоступностью образования для широких масс абсолютное большинство членов этих обществ просто «перескакивает» через этап вторичной социализации, переходя от первичной непосредственно в социализацию зрелости. Реально это означает, что дети в семьях крестьян и ремесленников с самых юных лет приобщаются к посильной работе по добыванию хлеба насущного, не в игре, а на практике осваивая роль

самостоятельного экономического агента. Кроме того, здесь являет самым обычным делом вступление в брак сразу по достижении биологической половой зрелости. Для распространения такой традиции были. серьезные объективные основания. Достаточно вспомнить, что даже в развитой Англии в канун индустриальной революции (середина XVIII века) средняя продолжительность жизни составляла тридцать лет. Вряд ли есть основания считать, что в предшествующие эпохи и в других обществах она была дольше. Кроме того, заключена брака (равно как и рождение новых детей) означало появление в семейном производстве новых работников, от общей численности которых зависела его, производства, эффективность.

Эта ситуация коренным образом меняется в индустриальных обществах, что, конечно, также имеет свои объективные предпосылки Здесь, прежде всего, семья оказывается сплошь и рядом отделенной производственной деятельности, а социальные функции ее ограничиваются репродукцией — биологической и культурной. Кроме тог усложнение технологий и все более активное внедрение в производственный процесс достижений науки диктуют настоятельную необходимость массовой грамотности. Это ведет к тому, что этап вторично социализации становится обязательным для абсолютного большинства членов индустриальных обществ. Более того, продолжительност этого этапа (разделяющего первичную социализацию и социализации зрелости) последовательно увеличивается в размерах по мере развития индустриализации. Вступление человека в стадию социализации зрелости затягивается до 25-летнего возраста, а то и старше. Для традиционных обществ это было бы равносильно гибели, однако индустреальным обществам такое не грозит — хотя бы в силу более чем двукратного увеличения средней продолжительности жизни.

Социализация старости. Появление этого этапа как особой типовой стадии жизненного цикла также становится возможным только в индустриальном обществе, причем на достаточно высоких уровня его развития. Конечно, особо почтительное отношение к старики было присуще практически всем обществам, начиная с примитивных. В дописьменных обществах старики были объектом уважения и почитания, потому что в отсутствие иных материальных носителей информации они являлись живыми хранилищами мудрости, обычае сведений об имущественных и иных правах. К тому же доля их в общей численности населения была незначительной — в силу только что упомянутого низкого уровня средней продолжительности жизни. И когда кто-то доживал до преклонного возраста, это само по себе выделяло его среди соплеменников. Хотя, конечно, в наших представлениях о более благоприятном статусе пожилых людей в ранние периоды истории человеческого общества присутствует изрядная доля романтизма. Идиллическая картина, изображающая седовласого старца, сидящего у очага и рассказывающего детям чудесные истории о прошлом, заставляет закрывать глаза на многие жестокости, которые были характерны для обращения со стариками в прошлом.

Нынешний интерес социологии к старению и геронтологии стимулируется прежде всего возрастанием удельного веса пожилых людей в популяции индустриальных обществ и необходимостью наращивания объема государственной заботы о стариках. Старость в современном обществе означает неизбежное понижение социального статуса- и в филогенезе (в сравнении с прежними обществами), и в онтогенезе (сравнительно с тем, что имело место в прежние возрастные периоды). Прежде всего, это связано с невозможностью продолжения индивидом прежней экономической активности с прежней интенсивностью. Это влечет за собой падение таких параметров экономического статуса, как активное распоряжение собственностью — у тех, кто ею обладает и место в организации труда — у наемных работников. Постепенный или резкий — в связи с выходом на пенсию — уход с рынка труда означает одновременное снижение значимости всех параметров в системе профессиональной стратификации — как для самого человека, так и для окружающих его людей. Эти потери становятся особенно чувствительными для индивида в связи с тем, что они обычно совпадают со снижением уровня доходов и состояния здоровья. Мы не говорим уже об ощущении социальной и профессиональной невостребованности, которое требует определенной психологической адаптации.

В то же время наблюдения за этой категорией населения в развитых обществах показывают, что все не настолько драматично, как представляется на первый взгляд. Дело в том, что система социального обеспечения по старости в этих обществах (связанная, в частности, с интенсивным развитием негосударственных пенсионных фондов)

позволяет обеспечить пожилым людям уровень жизни, который намного выше в сравнении с тем, что имело место даже всего полвека назад. Кроме того, у пенсионеров чаще наблюдается превышение доходов над расходами — во-первых, в связи с тем, что предшествующий

период жизни позволил им сделать солидные накопления (выплачены все кредитные взносы за жилье, дави сделаны все крупные приобретения, имеется счет в банке), во-вторых, уровень их запросов замет но ниже в сравнении с их более молодыми современниками. Мы говорим уже отом, что они — опять же в сравнении со своими дет ми — обладают практически неограниченным запасом свободного времени. Мы повторяем, что речь здесь идет о продвинутых общества однако такого рода ситуация все чаще наблюдается и в России.

Так или иначе, и позитивные, и негативные аспекты перехода в период «заката жизни» означают необходимость освоения новых ролей (пенсионер, иждивенец, дедушка, бабушка...), что означает выход на практически новый — теперь уже заключительный — этап социализации, который также требует определенных психологических и моральных усилий от личности и который все чаще заставляет задумываться об этой проблеме как органы государственной власти, так и социологов.