Детектор лжи в качестве верификатора

перь, когда его соперник мертв, подозреваемый может чувствовать угрызе­ния совести, некоторое удовольствие от того, что выиграл соперничество, ⁴ вину за ощущение этого удовольствия и т. д. Или, предположим, невиновный был очень расстроен, неожиданно наткнувшись на окровавленное, искале­ченное тело своего сослуживца. Когда его спрашивают об убийстве, память воскрешает ему эту сцену и эти чувства, а он — мачо ^ю и боится открыто сказать об этом. Подозреваемый может не отдавать себе отчета в этих чув­ствах. А детектор покажет, что он лжет (и это действительно так), но за этим скрывается лишь неоформленное чувство (или демонстрация), а не винов­ность в убийстве. В следующей главе мы обсудим случай, когда именно неви­новный подозреваемый не выдержал испытания на детекторе и был осужден как убийца.

Сторонники использования техники контрольных вопросов в расследовании уголовных преступлений знают некоторые из этих источников ошибок, однако счи­тают, что таковые случаются редко. Противники же доказывают, что большой про­цент невиновных подозреваемых (наиболее ретивые критики доводят его до 50 %) выказывают более сильную эмоциональную реакцию на релевантный вопрос, Чем на контрольный. Когда это происходит, можно считать, что допущена ошибка Отел-ло — не поверили честному человеку.

Тест на знания виновного

Этот описанный в предыдущей главе тест снижает возможность приведенных мной только что ошибок. Однако, чтобы использовать эту технику, верификатор должен обладать такой информацией о преступлении, которая имеется только у подлинно виновного. Предположим, то, сколько было похищено денег и в каких именно купюрах, знают только работодатель, вор и оператор детектора. В таком случае при тестировании подозреваемого спросят: «Если вы украли деньги из кас­сы, то вам известно, сколько было взято. Сколько: 150? 350? 550? 750? 950?» И: «Украденные деньги были в банкнотах одинакового достоинства. Если вЫ взяли деньги, то вам известно, какие именно это были банкноты: 5 долларов? 10? 20? 50? 100?»

«У невиновного есть один шанс из пяти для более эмоциональной реакции на правильный ответ из первого ряда, и один шанс из двадцати пяти для более эмоцио­нальной реакции в случае предъявления ему двух вопросов, и один шанс из десяти миллионов — в случае десяти подобных вопросов»²¹.

«Важное психологическое различие между виновным и невиновным подозрева­емыми заключается в том, чтв первый присутствовал на месте Преступления и знает, что там произошло; в его сознании хранятся образы, недоступные невиновн му... И благодаря этому знанию виновный узнает предметы и события, связанные преступлением, а также тех, кто в этом участвовал... Подобное опознание прово рует и возбуждает его»²².

Единственным ограничением этого теста является то, что его не всегда мо использовать даже в уголовных расследованиях. Информация о преступлении б! вает широко известной благодаря публикациям, и невиновный порой знает все, с занное с преступлением, не хуже, чем виновный. Даже если газеты не раскры информацию, то полиция сама частенько делает это в процессе допроса. Кроз того, некоторые преступления сами по себе не позволяют использовать эту тех; ку. Например, было бы трудно оценить искренность человека, который, призн шись в преступлении, ложно утверждает, что совершил его в целях самооборо! Кроме того, порой невиновный мог и сам присутствовать при совершении престу! ления и знать все не хуже полиции.

Рэскин, сторонник техники контрольных вопросов, утверждает, что тест знания виновного дает больший процент ошибок веры лжи: «...Считается, что п ступник должен знать те детали преступления, которые скрыты в задаваемых е вопросах. И если он не обратил внимания на эти детали, если у него не было в можности их заметить или он был невменяем в момент преступления, то этот тесТ нему неприменим»²³.

Тест на знания виновного также нельзя использовать, если подозреваемый я ляется одним из тех людей, которые не выказывают реакций ВНС, доступных и мерениям детектора. Как я уже говорил в предыдущей главе, по отношению поведенческим признакам обмана существует огромное количество индивидуал! ных различий в эмоциональном поведении. Не существует признаков эмоци нального возбуждения, которые присущи всем и которые все выказывают один, ково. При этом не важно, что именно рассматривается — мимика, жесты, гол потоотделение, — некоторые люди совершенно никак не выражают своих эмоци: Раньше я уже подчеркивал, что отсутствие любого рода оговорок еще не доказ: вает правдивости подозреваемого, и точно так же отсутствие изменений в де тельности ВНС, измеряемых детектором, еще не доказывает, что человек не во; бужден.

Тест, рассчитанный на знания виновного, по отношению к людям, не выказы ющим сильные изменения ВНС, может считаться бесполезным. Правда, Ликке: говорит, что такое случается крайне редко. Однако надо заметить и то, что проводи лось слишком мало исследований с целью изучения, насколько часто происходит подобное среди людей, подозреваемых в шпионаже, преступлениях и т. п. Люди, не проявляющие яркой деятельности ВНС, не показывают убедительных результатов и при использовании техники контрольных вопросов, поскольку им все равно, как отвечать и на контрольные и на релевантные вопросы.

Помимо этого, при использовании техники контрольных вопросов и теста на знания виновного большую роль могут играть медикаменты, подавляющие деятель­ность ВНС и вообще делающие результаты испытаний неубедительными. Это, а также вопрос о том, могут ли успешно пройти оба этих испытания психопаты, я рассмотрю позже, когда буду подводить итоги всех за и против.

Заключение БТО, содержащее критический взгляд на детектор лжи, доказало, что обе упомянутые техники действительно уязвимы. Тест на знания виновного обычно допускает больше ошибок веры лжи, а тест с применением контрольных вопросов — ошибок неверия правде. Однако даже это заключение оспаривается некоторыми операторами детекторов и исследователями. И неясность здесь про-/ должает удерживаться отчасти из-за очень малого количества исследовании²⁴, а отчасти из-за невозможности однозначной оценки точности работы Детектора. Ошибки же обнаруживаются постоянно. Основная проблема здесь заключается в установлении истины — в нахождении некоего, не зависящего от детектора спосо­ба определения того, лжет человек или нет. И если исследователь не знает, кто из испытуемых лжет, а кто говорит правду, то нет и способа оценить точность работы детектора.

Оценка точности результатов детектора

Исследовательские подходы к изучению точности работы детектора различают ся степенью их уверенности в истине. Полевые исследования занимаются реальны­ми, имевшими место происшествиями; в исследованиях по аналогии рассматрива­ются искусственно созданные ситуации. Оба эти типа исследований словно в зер­кале отражают достоинства и недостатки друг друга. В первых исследованиях подозреваемые действительно переживают за исход испытаний и таким образом выказывают сильные эмоции. Другое достоинство этих исследований заключается в том, что в них испытывают подлинных участников событий, а не первокурсников-волонтеров.

Слабость полевых исследований заключается в незнании истины, знание кото­рой как раз и является основным достоинством исследований по аналогии, в кото­рых исследователь сам назначает тех, кто будет лгать, а кто будет говорить правду. А слабость последних исследований состоит в том, что у «подозреваемых» ставки невысоки, а потому соответствующие эмоции редко проявляются. Кроме тогй, № пытуемые здесь обычносовсем не походят на тех, кто обычно проходит испытаний на детекторе лжи.

²⁴ В то время как о детекторе лжи написаны уже тысячи статей, наши исследования этого вопроса опираются лишь на некоторые из них. БТО проработало более 3200 статей, из кото­рых более или менее научными можно признать лишь 10 %. Но даже из этих 10 % далеко не все соответствовали минимальным научным стандартам. По мнению БТО, только 30 иссле­дований работы детектора оказались по-настоящему честными.