Глава 11. Следующие несколько недель все висит на волоске, пока группа адаптируется к возвращению Синджина

Лукас Вульф

Следующие несколько недель все висит на волоске, пока группа адаптируется к возвращению Синджина. Он ноет и стонет о том, что покинул реабилитационный центр лишь для того, чтобы вернуться к работе - репетиции сейчас неизбежны, так как мы анонсировали начало тура нашей группы через четыре месяца - но я не видел моего друга таким расслабленным и счастливым уже несколько лет. Я не осознаю до конца, что же с ним происходит, пока в один из вечеров мы не остаемся репетировать в студии. Посреди одной из наших песен ему звонят. Однако он быстро переключает телефон на беззвучный режим и бормочет извинения в тот момент, когда Кэл бренчит последний аккорд песни " Падение вниз", а затем идет в коридор. Я слышу первую часть его разговора, пока он удаляется от студии.

– Боже, где ты была? Я уж было думал... – дверь в звуконепроницаемую комнату закрывается, обрывая дальнейшие слова Синджина.

Кэл отставляет гитару в сторону и садится на один из неудобных складных стульев, которые наша компания звукозаписи расставляет по всем таким студиям. Один лишь быстрый взгляд на его лицо дает мне понять, что парень разделяет мои собственные эмоции, волнение.

– Вы же не думаете, что он собирается снова облажаться?

Уайтт роется в мини-холодильнике, но когда он поднимает голову, то качает ею из стороны в сторону. Мы с Кэлом смотрим на него, нетерпеливо ожидая пояснения. Наконец, Уайтт пожимает плечами.

– У него появился друг в реабилитационном центре.

– Друг? – спрашиваю я. Уайтт бросает в меня бутылку воды, но я быстро реагирую и перехватываю ее. Его меткость такая же отстойная, как и у Кайли. Глядя на него мрачно, я открываю крышку на бутылке с водой. А затем прислоняюсь плечом к стене. – Предполагаю, этот друг женского рода.

Уайтт кивает и делает глоток Bud Light, который ему удалось отыскать в холодильнике. Он корчит рожицу, поворачивая бутылку так, чтобы проверить срок годности. – Это то, что я слышал. Черт, это все, что мне известно. Кай может рассказать вам свою историю всей жизни, если вы попросите.

Кайли. Ни за что она не станет рассказывать мне о загадочной женщине Синджина. Кэл стонет, прежде чем мне удается ответить на это.

– Вашу ж мать, Кайли знает все. Она доставала мой зад несколько месяцев на счет Хайди, но я не могу...

Дверь открывается, и мы все втроем смотрим на нее, словно нас застукали за чем-то непристойным, пока Синджин входит обратно в студию. Уайтт ставит остатки своего пива, и Кэл поднимается со своего отстойного стульчика, когда Син заходит в комнату, двигаясь немного резче, чем до этого, пока направляется к барабанной установке.

– Все нормально? – спрашиваю я, и он пожимает плечами.

– Бывало и лучше, и хуже, так что все хорошо, – он садится за установку и обводит раздраженным взглядом всю комнату. – Просто хотел оставить это за пределами студии, будет здорово, если мы здесь закончим, и я смогу отправиться домой поспать, – он вытаскивает палочки со своего заднего кармана и разминает руки, натянуто улыбаясь. – Говно вопрос.

Я беспокоюсь на счет Синджина после окончания нашей репетиции. Когда поздно ночью пишу ему сообщение, чувствую себя занудой, а когда он не отвечает, я становлюсь будто жалкий чертов слабак. Как только Кайли приходит на работу утром следующего дня, я перехватываю ее и веду на обед. Она насторожена и правильно делает, потому что как только мы усаживаемся в выбранном ей ресторане – среди всех мест она выбрала Фабрику Чизкейков – я начинаю заваливать ее вопросами.

– Итак, что ты о ней знаешь? И не неси мне эту херню о конфиденциальности, потому что тебе самой известно, насколько все это важно.

Ее темно-карие глаза округляются, и сестра нервно проводит рукой по своим коротким волосам. Она выпивает почти полстакана воды, прежде чем ответить мне.

– Послушай, я планировала рассказать тебе все, как только Син обживется, и вы все преодолеете этот переломный момент. Прости, что скрывала это, но поверь мне, мы не разговаривали довольно долго. Кажется, мне потребовалась вечность, чтобы вернуться в ее жизнь, так что я продвигаюсь в наших отношениях очень медленно...

– Кайли, – говорю я, но она продолжает свою исповедь.

– Она не разговаривает о тебе. Даже не упоминает тебя, но я знаю, это лишь вопрос времени, прежде чем она заговорит. И когда она упомянет о тебе, думаю, у тебя будет отличный шанс. Знаю, она тебя любит.

Я ударяю локтями о стол, и Кайли подпрыгивает. Ресторан набит битком, и я не хочу, чтобы кто-то услышал этот разговор, так что наклоняюсь вперед.

– Я спрашивал о том, что происходит с Сином.

На сей раз вместо того, чтобы широко открыть глаза, она морщится и хмурится. Я осторожно наблюдаю за сестрой, пока она вдыхает и выдыхает через нос, а потом наконец-то наклоняет голову в сторону.

– Ох, дерьмо, – она копирует мою позу, размещая локти на столе и наклоняя голову ближе к моей. – Ну, я могу рассказать тебе и об этом.

– Нет, думаю, мы сначала должны закончить ту тему, которую ты начала. Ты общалась с Сиенной, – в моем голосе нет злости, боли или муки, но есть нечто иное. Ревность. Я прячу эту эмоцию куда подальше до того, как добавить. – Как давно?

– Почти месяц, – говорит она практически неслышно.

Ладно, это жалит, но я делаю над собой усилие и несмело киваю.

– Спасибо, что дала мне знать.

Кайли испускает вздох, сдувая волосы цвета красно-белой пожарной машины со своего лица.

– Все не так, как кажется, Лукас. Ты работал над песней, а затем Син вышел с клиники. Когда я связалась с ней, я даже не знала, ответит ли она мне.

Официантка подходит к нам, спрашивая у меня, не хочу ли я еще одно пиво, и когда я отмахиваюсь от нее, а Кайли заказывает кровавую Мери, я спрашиваю:

– Как ты это сделала?

Мой сестра смущенно улыбается, и я стону, ожидая от нее ответа.

– Я послала ей чек за все те часы, что она проработала на тебя и угрожала нанесением увечий, если она откажется от него. Она позвонила поблагодарить меня, остальное – довольно неловкая история о любви Кайли и Сиенны.

Любовная история Кайли и Сиенны. Я смотрю на нее в течение длительного мгновения, пытаясь определить, серьезна ли сестра или издевается надо мной, но потом она садится ровно на своем диванчике в кабинке ресторана. – И да, я говорю тебе правду. Она возвращается в Нэшвилл, на случай, если тебе интересно.

Это застает меня врасплох сильнее, чем тот факт, что Кайли часто переписывалась с женщиной, поглотившей все мои мысли. Мои брови сходятся на переносице.

– Зачем? – она любила Лос-Анджелес. Любила работать костюмером, несмотря на то, что её рабочее место находилось на съемочной площадке шоу, которое я могу смотреть лишь до момента окончания вступительных титров. – У нее есть какие-то планы на будущее?

Сестра смотрит на меня так, словно я тупица. Кайли ожидает, пока официантка поставит кровавую Мери перед ней, а затем отпивает огромный глоток до того, как ответить.

– Работа костюмером. То же самое занятие, которым Сиенна зарабатывала здесь. Она будет невероятна, я в этом уверена, – кажется, Кайли пытается меня убедить, но я не сомневаюсь в потенциале Сиенны. Она будет невероятно во всем, за что бы ни взялась, но я конечно, черт подери, предпочел бы, чтобы ее жизненные начинания были вместе со мной.

Мы говорим о Сиенне еще несколько минут, а затем Кайли переводит разговор на новую для меня тему - на счет идеи, которая у нее возникла для нашего тура в конце этого лета. Мы беседуем о туре, пока не заканчиваем обедать, но прямо перед тем, как уйти, она кладет свою руку на мою.

– И отвечу на твой изначальный вопрос о Синджине – все сложно. Она намного моложе него.

Леденящий холод пронизывает меня, и я откидываюсь на спинку диванчика.

– На сколько моложе? – спрашиваю настолько нежным голосом, что начинаю сомневаться мой ли он вообще. – Скажи мне, что он не сделал ничего охуенно безрассудного.

Кайли дико качает головой до того, как заговорить.

– Нет! Боже, Лукас, я верна Синджину, но даже у моей верности есть пределы. Ей двадцать.

Это не так уж плохо. Я видал ситуации и похуже. В этой отрасли, некоторые случаи разницы в возрасте у людей, вступающих в отношения, вызывали у меня недоумение и вопрос " ну, что за хрень? "

– Тогда, черт возьми, в чем сложность?

– Она дочь его врача.