Глава 6. Когда около четырех утра бармен высаживает меня возле моей квартиры, я планирую проваляться в кровати весь день

Лукас Вульф

Когда около четырех утра бармен высаживает меня возле моей квартиры, я планирую проваляться в кровати весь день. Проспаться и избавиться от хренового настроения и похмелья разом. Однако к половине одиннадцатого утра ко мне заявляется Кайли, и весь мой план летит коту под хвост. Я знаю, что это она, а не какой-то назойливый поклонник, лишь по звуку ее шагов на лестнице, она всегда переступает через одну ступеньку. Однако как бы фигово это не звучало, думаю, я предпочел бы, чтобы это был именно незнакомец, потому что столкнувшись со всем моим дерьмом, он бы оставил меня в покое.

– Ты там одетый? – спрашивает она, ее голос приглушен закрытой дверью моей спальни. Я накрываю лицо подушкой, сдерживая звук своих стонов. Уже не первый раз я сожалею, что дал ей ключи от своей квартиры, и если сегодня я не заберу их у нее, то этот раз явно будет не последним. - Со мной Бренна, и я не хочу, чтобы ты ее напугал.

Бренна – дочь Уайтта, результат связи на одну ночь восьмилетней давности. Моя сестра всегда была частью жизни этого ребенка, но с тех пор как она восстановила отношения с Уайттом, Кайли стала проводить все больше и больше времени с Бренной. И это меня пиздец как беспокоит. Я не хочу, чтобы мою сестру ранили.

Снимая подушку с лица, я бросаю ее через комнату. Она ударяется о дверь, и Кайли едва слышно бормочет что-то в ответ, а я гляжу на неподвижный потолочный вентилятор.

– Думал, ты не преследуешь людей по воскресеньям, – рычу я.

– Не всегда. Я могу войти?

– Проводи себя из дома сама.

Она неуверенно открывает двери, рывками по паре дюймов за раз, пока наконец не оказывается посреди открытого дверного проема, глядя на меня отчасти весело, отчасти сурово. Один этот взгляд уже доводит меня до долбаного безумия, а она еще даже и слова не сказала.

– Я звонила тебе сегодня утром, хотела проверить, как ты, но ты не ответил. И твоего Jeep нет на месте.

– На сей раз его не отбуксируют, – обещаю я. Она прислоняется к дверной раме, скрещивая руки на груди. Я игнорирую ее скептическую усмешку и усаживаюсь в постели, осматриваясь. – Где Бренна?

– Я включила ей телевизор внизу, – на мгновение я хмурюсь, а Кайли опускает руки по бокам и заходит в комнату. Ее сердитое выражение лица может посоперничать с моим собственным. – Боже, успокойся. Ей не четыре года, обещаю, она не собирается совать нос ни в какое твое дерьмо...

– Звук твоего голоса меня убивает, – я не хочу начинать объясняться с Кайли. Не сегодня. Сейчас, когда я проснулся, все, чего жажду, так это завтрака и пару таблеток, чтобы убить эту гребаную головную боль. Я указываю на сестру и делаю круговое движение пальцем. Не протестуя, она разворачивается к двери из спальни и смотрит в сторону коридора.

– Тяжелая ночка? – спрашивает Кайли.

Я скатываюсь с постели и шагаю по ковру через комнату.

– Уверен, бывало, блядь, и получше, – я хватаю первые попавшиеся боксеры с одного из верхних ящиков комода и натягиваю их. – Я сейчас веду себя довольно прилично.

Кивая, она поворачивается ко мне лицом. Пока я ищу пару спортивных шорт, она усаживается на край моей кровати. Я не упускаю из виду тот косой взгляд, что сестра бросает на мои спутанные простыни.

Тяжело вздыхая, я качаю головой. В своей жизни я приводил домой довольно немного женщин, и одна из них была именно той, кто трахал мне мозги несколько недель к ряду.

– Расслабься. Я не привожу их сюда, Кай, так что ты сидишь не на том месте, где я трахался с ними.

Полдюжины эмоций одновременно отражаются на лице моей сестры. Отвращение. Разочарование. Раздражение. Все они вызывают у меня тошноту, так что я отвожу взгляд от карих глаз Кайли и натягиваю пару шортов Nike.

– Мило, Лукас. Реально мило, – говорит она наконец-то. Пару секунд она шаркает подошвами своих Converse друг о дружку, а затем вздыхает. – Если ты ожидаешь, что я стану жаловаться, не стоит.

– Вставай, – приказываю я. Она подчиняется, отходя на несколько шагов от кровати и опускаясь в черное кресло по соседству. – И нет, я не ожидаю, что ты станешь жаловаться. Просто мне не нравится, когда ты так на меня смотришь.

Она пожимает плечами и притягивает колени к груди, обнимая их.

– Думаю, я надеюсь на жили долго и счастливо.

– От ебаного мудака и женщины, которая даже не отвечает на твои звонки. Черт, давай я перефразирую это. От женщины, которая сменила свой номер телефона. Тебе следует ожидать от нас чего похуже.

Кайли вздрагивает.

– Что случилось? – она упирает подбородок в свои колени и осторожно следит за моими передвижениями, пока я застилаю кровать.

– Она уже двигается дальше.

– Ты этого не знаешь, – говорит сестра. Когда мышцы моей спины напрягаются, Кайли резко выдыхает воздух сквозь зубы. – Ты видел ее... Она была с кем-то другим?

Я не собираюсь подтверждать это в лоб - потому что не хочу столкнуться с ебаными эмоциями, которые у меня вызывает сей факт – так что я просто кладу одну из подушек на место и пожимаю плечами.

– Дерьмо случается.

Кайли отпускает свои ноги и вытягивает их, опуская на пол. Она зарывает пальцы в свои короткие черно-синие волосы и сжимает губы в тонкую линию, двигая ими вперед-назад. Очевидно, она пытается понять, что бы такого сказать, чтобы я почувствовал себя лучше. Все это вызывает у меня лишь дискомфорт.

Я сажусь на край кровати, лицом к сестре, и крепко сжимаю матрас.

– Тебе разве не нужно проверить, как там Бренна?

Кивая, она встает на ноги. Кайли улыбается мне одной из тех улыбок, что не затрагивает ее глаз. Я привык видеть подобные улыбки по отношению к Уайтту, но никогда ко мне.

– Собери в кучу свое дерьмо, старший братец. Ты хочешь ее. Ты влюблен в нее. Так что сделай хоть что-нибудь с этим, – она направляется к двери, засовывая руки глубоко в карманы своих джинс. – К тому же, тебе не обязательно играть роль мистера Простофили. Просто успокойся, черт подери, и исправь все, ладно?

Я посылаю ей молчаливую улыбку – одну из многих за последнее время – и киваю головой.

– Спасибо за совет.

Она чуть-чуть приподымает плечи, и мой взгляд устремляется к ее тату в виде огромного скопления черных дроздов. Даже зная, что я смотрю, она не шелохнется, чтобы их прикрыть, как делала это раньше.

– Ты – тот, кто растратил понапрасну десять дней вместе с ней, получив всего восемь из-за собственной тупости.

– И спасибо, что врезала мне по яйцам. Может, хочешь еще что-то бросить в меня, пока ты в ударе?

Ее брови сходятся в одну линию.

– Для этого я приду завтра, ну знаешь, в рамках моей настоящей работы.

– В твою работу входит пытаться что-то рассказать мне?

Она выходит в коридор, ее руки все еще засунуты в карманы.

– Так что было бы здорово, если бы ты поднял свой зад и начал сочинять музыку, предварительно дав мне несколько заданий, которые нужно выполнить.

Взял на заметку. Я жду, пока они с Бренной уйдут, а крошечная машина сестры уедет с моей подъездной дорожки, и только затем спускаюсь вниз. И лишь когда я съедаю половину своего обеда, понимаю, насколько важны для меня слова Кайли. Что они являются именно тем, что я ищу.

Я забываю о еде, забываю обо всем, пока пишу первые две строки песни для Сиенны. Песни, которую она может никогда не услышать, но которую мне необходимо написать, чтобы суметь вывести одержимость этой девушкой из моего организма.

" Я – тот, кто растратил в пустую десять дней, обменяв их на восемь

И знаю, что, наверное, ты пошлешь меня прямо сейчас..."

Прежде чем хватаю гитару и накладываю слова на музыку, я шлю Кайли сообщение:

11: 08 утра: Первым делом утром езжай ко мне. Всю хрень оставь на потом.

Ей требуется немного времени на ответ, но когда Кайли наконец-то отвечает, то присылает почти пустое сообщение. Просто несколько символов в виде сердца.

Глава 7

Кайли Вульф

Я провела со своим братом достаточно времени, чтобы знать, когда он мне лжет. Обычно Лукас крайне прямолинеен, что лично ему не приносит ничего хорошего, так что мне легко понять, когда именно он треплется и несет херню. После того, как мы с Бреной покинули его дом вчера, я была уверена, что вечером накануне он вернулся домой пьяным, без сопровождения, и после того, как увидел Сиенну с другим. Независимо от того хочет ли он выкинуть Сиенну из своей головы или вернуть ее, он бы все равно не стал спать с кем-то другим.

Лукас, конечно, мудак, лжец и скрытный болван, но он не изменник.

Плюс, я видела это в его взгляде, когда он сказал мне, что Сиенна двигается дальше, и этот надлом в его голосе был слышим, от чего мое сердце пропустило удар.

Мой брат влюблен. Беспорядочной, болезненной, разбивающей сердце любовью в женщину, которая любит его в ответ, но они ни черта с этим не делают.

И мне ненавистно их бездействие, черт, вероятно, так же сильно, как и Лукас ненавистен самому себе. Это разъедает меня со вчерашнего дня, когда я покинула квартиру Лукаса и до сегодняшнего утра. В тот момент, когда прихожу на работу, я в шаге от звонка ему. У меня есть припасенная для него тирада. Я даже готова к тому, что в ответ он бросит мне в лицо мое собственное дерьмо.

Но вот к чему я не готова, так это к тому, что когда я вхожу в его дом, открывая двери своим ключом, то нахожу его в печально известной музыкальной студии, его блокнот лежит рядом, а гитара находится не в чехле, и от этого, все подготовленные мной слова, становятся поперек горла.

Я стою в дверном проеме, внимательно слушая, как он бренчит на своей Gibson и подпевает, его голос такой тихий, что я не могу расслышать слов. Однако я с ходу понимаю, что это песня о любви. И я могу практически гарантировать, что она посвящается ей.

Лукас проигрывает еще несколько нот, а затем ставит гитару возле себя. Он делает какие-то заметки – вероятно лирика – в своем блокноте, и потом поднимает свой взор, глядя на меня полными ожидания карими глазами.

– У тебя есть что-то на уме, Кай.

– Ты пишешь ей песню, – я вхожу в комнату и сажусь напротив него. Наклоняюсь ближе к оттоманке, разделяющей нас, в надежде, что смогу получше разглядеть то, над чем он работает, прежде чем брат пошлет меня на хрен. Но вместо этого, он кладет блокнот передо мной и толкает его в моем направлении так, что тот ударяется о мои колени. Моя челюсть буквально отвисает. – Ты хочешь, чтобы я прочла это?

Одна из темных бровей Лукаса резко приподнимается, и он медленно качает головой.

– Никакого дерьма.

Не отрывая от него взгляда, я хватаю вслепую блокнот.

– Ты закончил ее?

Сперва он кивает, но затем останавливается и качает головой, отчего его спутанные волосы рассыпаются на лицо, закрывая глаза.

– Почти. Я сделал несколько звонков сегодня утром. Пытаюсь включить ее в свой сольный проект, так что я разобью в лепешку свои чертовы яйца, заканчивая ее.

В прошлый раз, когда Лукас дал мне взглянуть на одну из его песен, прежде чем ее закончил, он забраковал ее полностью, заявляя, что закончит эту хрень попозже. Потому я абсолютно против того, чтобы и эту песню постигла та же судьба, особенно если он собирается выпустить ее, как часть своего сольного альбома. Я отталкиваю блокнот обратно к Лукасу.

– Тогда возможно, тебе следует подождать и...

Качая головой, он хватает меня за руку.

– Просто прочти чертову песню, Кайли.

Я продолжаю смотреть на него, когда сажусь обратно в свое кресло так, чтобы подушки удобно поддерживали мою спину. Когда я не отвожу взгляда, брат тыкает пальцем в записи, которые я держу в руках.

– Десять дней, – читаю я вслух. Уместное название, учитывая соглашение Лукаса с Сиенной, но я не вставляю никаких бесполезных комментариев, пока внимательно читаю лирику. Моим братом написано множество тревожных песен, которые затронули меня, но это первый раз, когда я чувствую физическую боль в груди от слов его творения. Он просит прощения, и эти извинения искренние и настоящие, но в этих строках также кроются требования.

Он говорит ей, что все еще не кончено, что случившееся между ними неважно.

Когда я заканчиваю читать, то наклоняюсь вперед и аккуратно кладу блокнот обратно на оттоманку. Я остаюсь сидеть в таком положении, уперев локти о бедра, глядя вниз на поспешно написанные на бумаге слова, пока они не начинают размываться у меня перед глазами.

– Вау, – наконец бормочу я.

– Ты кажешься удивленной.

Я поднимаю на него взгляд. Выражение его лица знакомо. Нет свойственной Лукасу самоуверенности, разглядев которую мне обычно хочется врезать своему старшему брату коленом в пах, на его лице скорее читается вера в свои силы, которую я частенько замечала с тех пор, как он вернулся из Атланты без Сиенны. Нет, я не удивлена.

– Я впечатлена, – говорю я ему.

Он усмехается.

– Фан-на-фиг-тастически.

И пока Лукас возвращается к работе, я берусь за выполнение того первого кусочка работы, что он дал мне за все эти дни. Я проверяю вылет и готовность отеля для шоу награждения, которое Your Toxic Sequel должны посетить в следующем месяце. Я не говорю ему, что проверила все детали мероприятия еще неделю назад, потому что не хочу повторения той неудачи, что постигла нас во время путешествия в этом году.

Когда я собираюсь уже уходить, оставив свой маленький офис, что обычно использую, когда прихожу помочь Лукасу, то замечаю копии бумаг на дом, что Лукас купил в Нэшвилле. Дом бабушки Сиенны. Документы зажаты под пресс-папье в форме по типу гитары, и сперва я решаю оставить их здесь и не прикасаться к ним вовсе.

Но когда открываю дверь кабинета, собираясь спуститься вниз по ступеням, я слышу звук гитары Лукаса, как она еще раз бренчит аккорды песни для Сиенны. Я слышу надежду, потребность и любовь. И когда мои глаза натыкаются на верхний листок бумаг – титульную страницу контракта – я осознаю, что мне нужно сделать.

Я говорю Лукасу, что уеду на денек и вернусь завтра, но он так поглощен музыкой, что едва ли меня узнает. Он даже не поднимает глаз на меня, когда я выхожу и говорю, что собираюсь добыть адрес Сиенны.

Так что когда я звоню ее бабушке по дороге домой, то уверяю себя, что приняла правильное решение, и мой брат вовсе не возражает против него.