Прошлое

– Не вздумайте писать обо мне всякую ерунду. – Это были первые слова, с которыми обратился к ней доктор Квинелл. Он вообще не очень-то жаловал журналистов, а эта идиотка с фотоаппаратом кружила вокруг него и постоянно щелкала камерой.

– Я напишу ерунду только в том случае, если вы мне ее скажете.

– Все журналисты пишут ерунду. – Он усмехнулся.

– Я не «все журналисты».

Она не успела даже начать писать, как он вырвал у нее из рук блокнот.

– Это еще что? – Он крутил блокнот в руках. – Не могу прочитать. Какая-то хрень…

– Это скоропись.

Она попыталась отобрать блокнот, но Квинелл спрятал его за спиной. Последовал звук разрываемой бумаги. На землю полетели клочки.

– Какого черта… Прекратите! Это же мой блокнот!

– Ага, исписанный ерундой, как я и ожидал.

– Мне нужны заметки, чтобы потом написать статью, а у вас нет никакого права…

– Ой, как строго. Поужинайте со мной сегодня – и я расскажу вам то, что стоит напечатать.

– Ни за что…

– Ладно. Тогда идите и скажите своему редактору, что не справились со статьей о самом большом прорыве в математике со времен Лежандра и его метода наименьших квадратов.

Квинелл скомкал останки блокнота. Руки у него, отметила она, были большие и сильные.

– Мама всегда говорила, что нельзя ходить на свидания с незнакомцами. Думаю, ужин с вами вполне подпадает под это определение.

– Ну а мне мама всегда говорила не встречаться с белыми девушками. Но это не помешало мне вас пригласить. Думаю, вам стоит сказать вашей маме…

– Мне сложно будет сказать ей что бы то ни было. Она умерла два года назад.

– Простите. – Тон Броуди Квинелла сразу изменился, лицо стало серьезным.

Она перестала сердито щуриться.

– Ничего. И все же не стоило портить мои записи. – Думает, она не запомнила ничего из того, что он ей сказал.

Он перестал жонглировать комком бумаги и издал звук, больше похожий на рык, чем на смех.

– Но вы написали…

– Хватит! – улыбнулась она.

Броуди понял, что почти победил.

– Так как же вас зовут?

На вид ей было года двадцать три – двадцать четыре.

– Кэролайн Кент.

– Приятно познакомиться, мисс Кент.

После этого доктор Броуди Квинелл – самый известный и многообещающий ученый в области Математической статистики – сунул в рот скомканные обрывки и принялся как ни в чем не бывало жевать.

– А ерунда на вкус ничего, – оценил он невнятно. – Думаю, ужин мне сегодня уже не понадобится.

Начальник уверял Кэрри, что она первоклассный репортер и вот-вот получит работу, за которую многие молодые журналистки отдали бы пару пальцев. Да, ей не очень-то повезло, когда ее назначили на это интервью, но она работала стажером в научном отделе большого издательского дома и была полна решимости показать себя с лучшей стороны. А потому Кэрри решила записать свой разговор с доктором Броуди Квинеллом на диктофон.

Диктофон был спрятан в маленькой дамской сумочке. Она положила приоткрытую сумочку на стол и словно невзначай прикрыла ее салфеткой. Она ожидала, что он поведет ее в бар, а не в изысканный ресторан, и была удивлена, увидев, что он переоделся в элегантный костюм. Он явно подготовился к этому вечеру.

Еще сегодня днем она наблюдала, как он сидит на ограде перед зданием университета, одетый в драные джинсы и линялую футболку. Его диссертация, которая явилась результатом четырех лет исследований, стала настоящей сенсацией в научных кругах. Задача Кэрри состояла в том, чтобы написать статью о частной жизни доктора Броуди Квинелла для журнала «Наука и техника».

– Кажется, доктор вскружил кое-кому головку? – спросила Лиа, фотограф и лучшая подруга Кэрри, заметив, как та оглядывает его мускулистую фигуру.

– Не мой тип, – шепотом ответила Кэрри. Она просто хотела разузнать, что ей нужно, и улизнуть.

Она уговорила его выплюнуть ее записи и повторить научные термины, которые не смогла запомнить. А затем согласилась и на ужин. Он был очень убедителен. Признался ей, что как-то работал в НАСА и встречался с женщиной-астрофизиком. Обещал дать эксклюзивную информацию о том, в каких областях можно использовать его исследование, и даже показать содержимое своего холодильника. В конце концов она решила, что нельзя упускать такой шанс. Если об этом узнает ее редактор, работу она точно не получит.

– Приятное место. – Кэрри обвела взглядом изысканный интерьер. Разговор не клеился.

– Вы так считаете? – скучающе отозвался доктор Квинелл. Ему явно нечем было занять мозги.

Кэрри смущенно улыбнулась, молясь только о том, как бы все не испортить.

– Ну да. – Ужасно. Так она ничего из него не вытянет.

– Что ж, сейчас узнаем, что вы там думаете.

Он в упор уставился на нее. Кэрри была не в силах отвести глаза. Что-то промелькнуло между ними. Она почувствовала, как вспотела. Попросила воды. Поправила волосы. Лишь бы не дать ему заметить, что его взгляд электрическим разрядом поразил ее в самое сердце.

Они даже не успели доесть закуски, когда он предложил уехать.

От удивления она не сразу нашлась с ответом. Но для себя уже все решила. Что может быть хуже, чем торчать тут, ежиться и чувствовать себя уравнением, которое нужно решить. Она не желала быть очередным объектом его исследований.

К тому же она едва могла справиться с охватившим ее возбуждением.

У него дома, сказал он, есть и вино, и еда. Они смогут расслабиться. Она сможет заглянуть в его частную жизнь – для статьи, убеждала она себя, в то время как воображение вовсю рисовало совсем иные картины.

Кэрри нервно сглотнула, встала и взяла сумочку.

– Конечно, поедем, – сказала она таким тоном, будто соглашалась на еще один бокал вина. Она соберет материал для статьи – эксклюзивный материал – и сразу уйдет.

Но в этом докторе Квинелле есть что-то особенное, думала она, пока они ждали такси, нечто такое, что заставляет все внутри сжиматься. И в то же время она злилась на него за то, что он так на нее действует. Он бесил и интриговал одновременно. Увидев его квартиру, Кэрри тут же сделала вывод, что он уже давно ни с кем не встречается. Или очень старается, чтобы ничто не указывало на присутствие женщин в его жизни. Удобное и безликое жилище. Ни одной картинки на стене, даже ни одной подушки на сером диване.

Кэрри стояла посреди этой аскетичной квартиры и чувствовала себя очень маленьким числом в огромном мире этого человека. Ее статья для «Науки и техники» вдруг тоже показалась ей полной ерундой.

А два часа спустя Кэрри чувствовала себя так, будто побывала на Марсе и вернулась обратно. Она не понимала, как все произошло. Он и она, несколько слов, бутылка вина.

– Еще раз? – спросил Броуди.

На самом деле он не ожидал ответа. Они проделали это уже три раза за вечер. Его темная кожа резко контрастировала с ее белой. Через двадцать минут он перекатился на бок.

– Не так уж плохо.

Кэрри с силой ткнула его в бок. Никогда еще она не чувствовала себя такой удовлетворенной. Она достала диктофон из сумочки и четыре последующих часа выспрашивала подробности о его жизни, отношениях с женщинами, достижениях и планах на будущее. Как она и ожидала, на этот раз он был гораздо сговорчивее. Кэрри не заметила, как закончилась пленка и диктофон выключился. Затем, утомленная, она уснула. А проснувшись, вопреки всем своим убеждениям и здравому смыслу, которым обычно руководствовалась, она спросила себя, не было ли это похоже на любовь.