Часть 2. Если мы верим в волнующую весть Иисуса, если мы надеемся на воздаяние, то мы должны любить, а также мы должны рискнуть быть любимыми

Если мы верим в волнующую весть Иисуса, если мы надеемся на воздаяние, то мы должны любить, а также мы должны рискнуть быть любимыми. Любовь – это третье препятствие тому, чтобы откликнуться на второй призыв.

Идея о том, что Бог есть любовь, конечно, не нова, если говорить об Иисусе. Фактически, она даже не относится исключительно к иудео-христианской традиции. Другие люди в разное время и в разных частях мира думали, надеялись или мечтали о том, чтобы живой Бог действительно любил их. Но Иисус добавил ноту уверенности. Он не сказал, что, может быть, Бог есть любовь, или что было бы неплохо, если бы Бог был любовью. Он сказал: БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ, и точка! Но в послании Иисуса есть нечто большее. Он настаивал на том, что Его Отец без ума от Своего творения, и что Бог – свихнувшийся от любви Бог, Который не может жить без нас. Притча, которая открывает нам эту истину со всей очевидностью – это притча о блудном сыне и любящем Отце.

Акцент в этой притче ставится не на греховности сына, а на щедрости Отца. Нам следует время от времени перечитывать эту притчу, если мы хотим уловить тонкий нюанс при встрече сына с отцом. Сын тщательно отрепетировал свою речь. Это было изысканное и отточенное изложение его сожаления. Но отец не дал ему закончить эту речь. Не успел сын появиться на сцене, как на его плечи была накинута прекрасная новая одежда. Он услышал музыку, увидел, как в дом несут откормленного теленка, и у него даже не было шанса сказать своему отцу: «Прости меня».

Бог хочет, чтобы мы вернулись к Нему гораздо больше, чем мы сами можем желать этого. Нам не нужно во всех подробностях рассказывать о своем сожалении. Как мы видим из этой притчи, все, что нам нужно сделать — это появиться на сцене. И прежде чем мы улучим возможность снова убежать из дома, Отец хватает нас и тянет нас на пир, чтобы мы не могли оттуда улизнуть.

В восьмой главе Евангелия от Иоанна находится восхитительная история о женщине, пойманной в грехе. Помните, как толпа приволокла ее к Иисусу и спросила Его: «Что нам с ней делать? Ее поймали в грехе прелюбодеяния. Моисей говорит, что таких нужно побивать камнями, но римляне не разрешают нам это делать. А ты как думаешь?»

Иисус игнорирует их и начинает писать на песке. Затем Он поднимает Свой взгляд и говорит: «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень». Один за другим они расходятся. Затем Иисус говорит женщине: «Где твои обвинители? Никто не осудил тебя?». Она отвечает: «Никто, Господи». Он говорит ей: «Иди и впредь не греши».

Постарайтесь увидеть эту картину. Иисус не спрашивал ее, сожалела ли она о соделанном грехе. Он не требовал от нее твердого намерения исправиться. Он выглядел не слишком обеспокоенным тем, что она могла снова ринуться в объятия своего любовника. Она просто стояла там и Иисус простил ее грехи еще до того, как она попросила об этом.

Природа Божьей любви к нам шокирует нас. Почему этот Бог так неразборчив и неосмотрителен в отношениях с нами? Почему Он не проявляет больше сдержанности? Откровенно говоря, почему бы Ему не обзавестись чувством собственного достоинства?

Уж если бы мы были на Его месте, мы бы точно знали, как надо себя вести, и блудный сын произнес бы свою покаянную речь до самого последнего слова! А когда он закончил бы ее, мы бы ответили ему: «Уходи прочь, блудный сын! Мне нужно подумать об этом пару недель. Затем я сообщу тебе о своем решении по почте».

Я не думаю, что кто-то из тех, кто читает эту книгу, одобрил бы побивание камнями женщины, совершившей прелюбодеяние. Но мы бы обязательно удостоверились, покаялась ли она публично в содеянном, и есть ли у нее твердое намерение исправиться. Потому что если мы отпустим ее без раскаяния, разве она не вернется к своему греху еще до захода солнца?

Нет, любовь Бога не обладает чувством собственного достоинства, и очевидно, что Он ожидает, чтобы и наша любовь была такой же. Он не только требует, чтобы мы приняли Его необъяснимую и смущающую любовь, но и чтобы мы проявляли ее к другим людям. Я предполагаю, что мог бы, если бы мне пришлось, жить с Богом, Чья любовь смущает нас. Но мысль о том, что я должен проявлять ее к другим людям – это уже чересчур

Возможно, самое простое, хотя, конечно, не самое легкое место, с которого можно начать – это мы сами. Великий психиатр Карл Юнг однажды размышлял о том, что всем нам знакомы слова Иисуса: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Матфей 25: 40). Затем Юнг задает глубокий вопрос: «Что, если вы обнаружите, что самый наименьший – это Иисус, и именно Он нуждается больше всего в вашей любви? Именно Ему вы больше всего можете помочь, проявляя любовь. Именно для Него ваша любовь имеет наибольшее значение. Что, если вы обнаружите, что наименьший из братьев Иисуса – это … вы сами?»

Тогда вы начинаете относиться к себе так, как вы бы стали относиться к другим. И эта здоровая любовь к самому себе, о которой говорил Иисус - «возлюби ближнего своего как самого себя» - может начаться с простого вопроса и ответа: «В чем заключается история моего священства? В том, что я – неверный человек, через которого продолжает работать Бог!» Это слово не только приносит утешение, но и освобождает нас. Особенно тех из нас, кто привык думать, что Бог может действовать только через святых. Каким исцеляющим, прощающим и утешающим это слово является для многих христиан, которые обнаружили, что мы – всего лишь земные сосуды, исполняющие пророчество Иисуса: «истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня!» (Марк 14: 30).

Господь призывает меня во второй раз, поддерживая меня, придавая мне сил, ободряя меня, вдохновляя меня продвигаться к полноте веры, надежды и любви в силе Его Святого Духа. Каким бы я ни был невежественным, слабым, грешным человеком, быстро находящим оправдания своему греховному поведению, Бог снова говорит мне на языке любви, который невозможно не понять: «Я с тобой, Я за тебя, Я в тебе. Я ожидаю от тебя больше неудач, чем ты ожидаешь сам от себя».

Есть одно препятствие на пути к любви, которое заслуживает особого упоминания, потому что оно важно для второго призыва Иисуса Христа. Это страх. Многие из нас тратят много времени, откладывая на потом то, что нам следует делать, или что мы хотели бы делать, но боимся. Мы боимся неудачи. Нам не нравятся неудачи, мы их сторонимся и избегаем из-за нашего неумеренного желания, чтобы другие люди хорошо о нас думали. Поэтому мы находим тысячу изысканных оправданий тому, что ничего не делаем. Мы откладываем вещи на потом, впустую тратим жизненные силы и любовь, которые есть внутри нас. И мы подпадаем под тот же приговор, который вынес Великий Палач из фильма-мюзикла «Микадо» девочке, которая постоянно откладывала все на потом: «По тебе никогда не будут скучать. Нет, по тебе никогда не будут скучать».

Каждый из нас платит высокую цену за то, что мы терпим неудачу. Мы продолжаем ограничивать свою индивидуальность, перестаем исследовать новое и экспериментировать. Становясь старше, мы делаем только то, что у нас хорошо получается. А без трудностей и ошибок не бывает роста в Иисусе Христе. Если мы хотим возрастать, мы должны продолжать рисковать тем, что можем потерпеть неудачу в жизни. Когда Макса Планка наградили Нобелевской премией за открытие квантовой теории, он сказал: " Оглядываясь назад на длинный и запутанный путь, который наконец привел меня к этому открытию, я отчетливо вспоминаю высказывание Гёте о том, что люди всегда будут делать ошибки, пока они к чему-то стремятся".

Несмотря на то, что христианство говорит о кресте, искуплении и грехе, мы не желаем признавать неудачу в нашей жизни. Почему? Частично, из-за того, что это - защитный механизм человеческой натуры против своей собственной несостоятельности. Но еще больше - из-за образа успешного человека, который нам навязывает наша культура. Есть несколько настоящих проблем с тем, чтобы соответствовать этому совершенному образу. Прежде всего, он попросту ненастоящий: мы не всегда бываем счастливы, оптимистичны и не всегда владеем ситуацией. Во вторых, стараясь соответствовать этому безупречному образу, мы не можем помочь людям, которым кажется, что мы их просто не понимаем. А в-третьих, даже если бы мы и смогли жить жизнью, в которой бы не было конфликтов, страданий и ошибок, это была бы пустая жизнь. Христианин, у которого есть глубина – это человек, который делал ошибки, и который научился извлекать из них уроки.

Промедление, возможно, является самой большой и самой разрушительной из всех неудачей. Все те, кто верят в Иисуса и надеются на воздаяние, провозглашая любовь Небесного Отца, впустую тратят время на то, чтобы избежать наиболее важных вещей. Есть ли в бесконечном промедлении хоть сколько-нибудь веры, надежды или любви?

Если, идя по этой жизни, вы приобретаете самоосознание и честный взгляд на свою личность, то вы довольно хорошо знаете свои слабости. Вы знаете, как вы будете уклоняться от ответственности перед верой, надеждой и любовью, которые предлагает Иисус. Если вы честны перед самим собой, то вы знаете, что вы не можете найти козла отпущения и сказать, что это была чья-то еще вина. Вы знаете, что когда настанет пора дать отчет за свою жизнь, вас будут обвинять или хвалить не за то, что сделал Папа Римский, и не за то, что сделал епископ, и не за то, что сделал пастор (если только вы сами не пастор). Всех нас будут обвинять или хвалить в зависимости от того, приняли ли мы приглашение поверить в послание Иисуса или нет.

Возможно, все мы находимся в положении человека из истории Мортона Келси, который пришел к краю пропасти. Пока он стоял там, размышляя о том, что делать дальше, он с удивлением обнаружил канат, натянутый над пропастью. А по канату медленно и уверенно шел акробат, толкая перед собой тачку, в которой сидел другой акробат. Когда они достигли твердой поверхности, акробат улыбнулся удивлению этого человека. «Как вы думаете, я смогу сделать это снова?» - спросил он. Мужчина ответил: «Ну, конечно, я верю, что вы можете это сделать». Акробат снова задал этот вопрос, и когда он получил тот же ответ, он указал на тачку и сказал: «Хорошо! Тогда забирайтесь в тачку, и я перевезу вас на другую сторону».

Что сделал этот путешественник? Этот же вопрос мы должны задать самим себе об Иисусе Христе. Не получается ли так, что мы заявляем о своей вере в Него твердыми и ясно сформулированными символами веры, а затем отказываемся сесть в тачку? То, как мы поступаем с господством Иисуса в своей жизни, лучше показывает нашу веру, чем то, что мы думаем. Вот что мир хочет увидеть в наших религиозных разглагольствованиях, и что человек Божий хочет увидеть в служителях: смелость отличаться от других и смирение признавать, что мы совершаем ошибки, сумасбродности, чтобы гореть огнем любви и искренности, чтобы другие могли видеть, какие мы притворщики.

Пусть из наших сердец вознесется молитва Никоса Казандзакиса в сострадательном тоне любящего осознания:

Я – лук в Твоих руках, Господь..

Натяни меня, чтобы я не испортился.

Не натягивай меня слишком сильно, Господь, чтобы я не сломался.

Натяни меня слишком сильно, Господь, и кому какое дело, если я сломаюсь?

Глава 10. Победная хромота

Часть 1

Радостный шум и крики громовыми раскатами доносились из церкви «Храм горы Сион». " Аминь, брат! Проповедуй это! Говори все, как есть! " Преподобный Моисей Моувинкл был под помазанием. Его мелодичный баритон взлетал до небес, затем смягчился до блеяния ягненка, и, наконец, стих до шепота. Когда его проповедь закончилась, двести человек из этой церкви разразились хвалой, танцами, слезами и неудержимой радостью. Трехчасовая служба закончилась в полдень и церковь высыпала на улицу. Все они жили на улице Леммон, в гетто для чернокожих.

Это был город Балтимор в 1938 году.

Расизм глубоко пустил корни в этом городе. Чернокожих считали отдельными, но они не обладали равными правами с белыми людьми. Их терпели до тех пор, пока они знали свое место. Превосходство белых людей признавали повсеместно, как и более низкое положение «черномазых», как их называли все в округе. Если бы какой-нибудь нахальный черномазый обезумел и рискнул пойти в галантерейный магазин в белой части города, ему бы не разрешили примерить одежду до покупки. Ведь позднее туда мог зайти белый клиент и надеть тот же самый жакет.

Чернокожие жили в обветшалых лачугах: с окон на втором этаже открывался великолепный вид на мусорные баки белых людей. По большей части церковь Горы Сион оставалась замкнутой в самой себе.

Тем временем на окраине города шел неистовый богословский спор: как Бог мог позволить черномазому Джо Луис стать чемпионом мира в тяжелом весе? Может быть, Бог наказывал белых людей за какой-то нераскаянный грех? Или это был просто жестокий обман причудливого Божества? Или, возможно, как позднее сказал Вуди Ален: " Дело не в том, что Бог жесток. Просто Бог – неудачник". Могло ли быть так, что никакого Бога нет?

Вера вернулась к ним в 1936 году, когда большая Белая Надежда из Нацистской Германии, Макс Шмелинг, беспощадно бил Луи в течение одиннадцати раундов, а затем повалил его наземь нокаутирующим ударом в двенадцатом раунде. Честь Бога была защищена, а превосходство белой расы восстановлено.

Матч - реванш между Темным Бомбардировщиком из Детройта и Белой Надеждой из Мюнхена был намечен на лето 1938 года. Ожидания белокожих в Балтиморе стремительно взлетели ввысь. Это было похоже на Армагеддон: сражение сил тьмы против сил света.

В своей автобиографии «Взросление», получившей Пулитцеровскую премию, Рассел Бейкер пишет:

«Наконец наступил вечер битвы титанов и я сел рядом с радио, чтобы следить за переломным моментом нашего века…

После звука колокольчика Луис вышел из своего левого угла, оценивающе взглянул на Шмелинга, словно мясник на кусок говядины, затем он беспощадно бил его в течение двух минут и девяти секунд так, что тот потерял сознание. Это было окончательное разочарование для белой расы, которое парализовало их своей жестокой неожиданностью.

С улицы Леммон я услышал радостные возгласы и ликование. Я подошел к окну на кухне… Люди двигались по переулку, радостно похлопывая друг друга по спине и ревя от восторга. Затем я увидел, как кто-то начал двигаться по переулку к территории белых, а остальная группа, охваченная желанием бросить вызов судьбе, пошла за ним огромной толпой...

Они шли там, маршируя прямо посередине улицы Ломбард, как будто это была их собственная улица...

Джо Луи придал им храбрости, чтобы отстаивать свое право на пользование проездом в общественном транспорте, и не было ни одного белого человека, который бы осмелился оспаривать это. Это была первая демонстрация в защиту гражданских прав, которую я когда-либо видел, и она была абсолютно спонтанной, вылившись из окончательности, с которой Джо Луис уничтожил теорию о превосходстве белых. Этот марш длился, может быть, пять минут, которые понадобились, чтобы вся толпа медленно прошла всю улицу. Затем они завернули за угол и вернулись обратно на переулок. Я думаю, что они чувствовали себя гораздо лучше, чем они чувствовали себя в течение долгого времени до этого».

Похоже ли это на победную жизнь во Христе? Нет! Это было одно из многих лиц победной хромоты.

Спустя пятьдесят лет после нокаута Луи в первом раунде, в Америке, все еще есть места, где быть чернокожим означает не красоту, а уродство. Сегодня вечером один из пяти человек в Соединенных Штатах ляжет спать голодным. Еще тридцать миллионов недоедают. Многие из них - преданные Богу христиане. Действительно ли это победная жизнь?

Когда наша социальная система вынудила чернокожих ездить только в задней части автобуса, заставила их учиться в лачугах, работать в туалетах, и запретила им ходить по нашим тротуарам и сидеть на наших церковных скамейках, выгнав их из гостиниц и ресторанов, кинотеатров и уборных, была ли это победная жизнь?

Большинство описаний победной жизни не соответствуют моей собственной реальности. Гипербола, раздутая риторика и грандиозные свидетельства создают впечатление того, что как только человек признает Иисуса Богом, его христианская жизнь становится пикником на зеленой лужайке: брак превращается в супружеское счастье, здоровье резко улучшается, прыщи исчезают, а неуспешная карьера вмиг начинает расти до невиданных доселе вершин. Провозглашается, что победная жизнь должна означать, что каждый в этой жизни – победитель. Привлекательная двадцатилетняя девушка принимает Иисуса Спасителем и становится Мисс Америкой. Адвокат, испытывающий серьезные трудности в работе, побеждает алкоголизм и становится более успешным адвокатом, чем Ф. Ли Бейли. Десятый раунд отбора заканчивается тем, что команда Грин Бэй Пэкерс выходит в Про Боул. Происходят чудеса, повсеместно каются люди, посещаемость церквей резко возрастает, разорванные отношения восстанавливаются, застенчивые люди становятся общительными, а команда Атланта Брэйвс выигрывает Мировую Серию. Идиллические описания победы в Иисусе чаще окрашены культурными и личными ожиданиями, чем Христом и евангелием оборванца.

Новый Завет изображает другую картину победной жизни … Иисус на Голгофе. Библейское изображение победной жизни больше похоже на победную хромоту. Иисус был победителем не потому, что Он никогда не вздрагивал, не возражал или не подвергал сомнению, а потому что, вздрагивая, возражая и подвергая сомнению, Он оставался верным.

Истинными учеников делают не видения, экстазы, умение толковать Писание или впечатляющие успехи в служении, а способность быть верным. Измученные ветрами неудач, потрепанные своими непослушными эмоциями и израненные отвержением и насмешками, истинные ученики могли спотыкаться и падать, делать ошибки и повторять их, попадать в рабство и уходить в далекую страну. Но все же, они всегда возвращались к Иисусу.

После того, как жизнь покрывает их лица морщинами, многие последователи Иисуса впервые начинают ощущать самих себя. Когда они скромно заявляют: " Я - все еще оборванец, но я изменился", они правы. «Когда умножился грех – стала преизобиловать благодать» (Римлянам 5: 20).

Портрет Петра - скалы, которая оказалась грудой песка - громко говорит к каждому оборванцу в любом поколении. Ллойд Оджилви пишет: «Петр построил все отношения с Иисусом Христом на своей предполагаемой способности соответствовать требованиям. Вот почему он так тяжело переживал свое отречение от Господа. Его сила, преданность и верность были продуктом его стараний в процессе ученичества. Петр заблуждался, думая, что его отношения с Господом зависели от его последовательности в приобретении тех качеств характера, которые, по его мнению, должны были сыскать ему благосклонность в Божьих очах».

Многие из нас сталкиваются с той же самой проблемой. Мы присваиваем Господу свои собственные стандарты для принятия. Мы понимаем наши отношения с Ним как «услуга за услугу», т.е. что мы должны отдать в обмен на Его любовь. Он будет любить нас, если мы будем хорошими, нравственными и прилежными. Но мы все перевернули с ног на голову: мы пытаемся жить так, чтобы Он полюбил нас, вместо того, чтобы жить, зная, что Он уже нас любит».

Во время последней вечери Иисус повернулся к Петру и сказал ему: " истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня". Помните пустое хвастовство Петра? " Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя". Будучи полным уверенности, Петр полагался на свои собственные силы. Но сегодня эти слова являются хвалебной песнью Петру. Его восстановление в благодати было настолько похоже на настоящее перерождение, что его протест – это уже не пустое хвастовство, а пророчество неизменной Божьей истины. Потому что Петр скорее умрет, чем предаст своего Учителя, и он всегда будет помнить свое предательство как момент торжества благодати и побеждающей любви Христа.

Скрипач-виртуоз Пинхас Цукерман давал мастер-класс группе молодых музыкантов, которое съехались со всех концов света на музыкальный фестиваль в Аспене. Аудитория была заполнена их сверстниками, а также известными учителями и исполнителями. Атмосфера была наэлектризована. Цукерман давал дружеский совет каждому из талантливых исполнителей, детально обсуждал их игру и обязательно брал свою собственную скрипку, чтобы продемонстрировать тонкости техники и интерпретации.

Наконец настала очередь молодого музыканта, который выступил блестяще. Когда аплодисменты стихли, Цукерман похвалил музыканта, затем подошел к своей скрипке, осторожно взял ее, положил под подбородок, а затем, не говоря ни слова и не сыграв ни одной ноты, аккуратно положил ее обратно в футляр. В зале снова раздались оглушительные аплодисменты, но на этот раз они предназначались учителю, который сделал такой щедрый комплимент.

Какое бы будущее ждало Петра после того, как он три раза отрекся, если бы ему пришлось положиться на мое терпение, понимание и сострадание? Вместо того, чтобы пожать плечами, усмехнуться, ударить или проклясть, Иисус ответил ему самым утонченным и щедрым комплиментом, который только можно себе представить. Он назвал Петра лидером сообщества верующих и наделил его властью проповедовать Благую Весть в силе Духа.

Отречение хромающего Петра от Иисуса, как и большинство наших нравственных падений и отказов от благодати, было не смертельной неудачей, а возможностью для болезненного личного возрастания в преданности. Весьма реалистично предположить, что позднее Петр прославил Бога за ту служанку во дворе Каиафы, которая превратила его в хнычущего труса. Неудивительно, что, говоря об этом, Августин перефразировал слова апостола Павла: «Любящим Бога все содействует ко благу, даже грех».

В определенный момент нашей жизни мы были глубоко затронуты личной встречей с Иисусом Христом. Это было славное переживание, мгновение безмерного утешения. Нас охватили мир, радость, уверенность, любовь. Проще говоря, мы были охвачены Божьей любовью. В нашем разуме и сердце эхом отдавались благоговение и удивление. Мы были глубоко тронуты в течение нескольких часов, дней или недель, а затем возвратились к своим обычным занятиям повседневной жизни. Мы не вышли из строя.

Постепенно мы запутались в требованиях служения или карьеры и всех забот, которые нам предлагает наш занятой мир. Мы начали относиться к Иисусу как к старому другу из Бруклина, которого мы когда-то любили, но постепенно потеряли с ним связь. Конечно, это было ненамеренно. Мы просто позволили обстоятельствам разлучить нас. Во время нашего последнего визита в этот город у нас даже не возникло мысли позвонить ему. Мы стали заняты чем-то еще, несмотря на то, что это не было таким захватывающим и животворным. Вполне возможно, что мы больше никогда не полюбим никого так, как любили этого друга, но даже память о нем потускнела.

Присутствие Иисуса угасает из-за «агностицизма невнимательности» - когда мы перестаем дисциплинировать себя и начинаем слушать ненужные для нас новости, читать ненужные книги, вести пустые разговоры, небрежно молиться и поддаваться своим чувствам. Точно так же как недостаток внимательности подрывает любовь, доверие и общение в человеческих отношениях, так и невнимательность к Святому рвет ткань отношений с Богом. Как говорится в старой поговорке: «Нехоженая тропа зарастает сорняками». Однажды зеленевшее сердце превращается в опустошенный виноградник. Когда мы периодически отгораживаемся от Бога в своем сознании, смотря в другую сторону, к нашему сердцу прикасаются ледяные пальцы агностицизма. Христианские агностики не отрицают Божье существование; они проявляют свое неверие тем, что игнорируют святое присутствие Господа. Незначительность наших жизней – немое свидетельство изношенной меблировки наших душ.

И таким образом, наши дни становятся более тривиальными. " Мы пойманы в беспокойный лабиринт. Мы встаем по часам. Нас атакуют заголовки новостей, которые кажутся нам чересчур далекими и недостижимыми. Мы чувствуем себя винтиками в механических устройствах, которые приводят нас в движение. Нас постоянно испытывает движение машин, заставляя нас вычислять время и расстояние до секунды. Лифты, телефоны и разные технические устройства ведут нас через необходимые взаимоотношения с людьми, делая их искусственными и сводя их к минимуму. Наше общение перемежается с деловыми встречами и маленькими кризисами. В конце дня мы перематываем себя как пленку назад: движение машин, автоматизм, заголовки газет и так до тех пор, пока мы не заводим будильник на следующий день, чтобы он диктовал завтрашнее пробуждение. Рутина с тиканьем часов и отсчитыванием времени. Остается мало места, чтобы по-человечески и гуманно реагировать на события дня; мало времени, чтобы принять мудрость, новизну и обещания ее возможностей. Мы чувствуем, что наша жизнь сужается, ограничивая и подминая нас под себя».

Мы приспосабливаемся и успокаиваемся, живя жизнью удобного благочестия и хорошо откормленной добродетели. Наши слабые попытки молиться наполнены неестественными фразами, адресованными безразличному божеству. Даже время богослужения становится обыденным.