Допрос. Глава 6.

…Когда Синдри на всех парах рванул в особняк, чтоб отмстить Даниэлю, то предполагал, что хуже, нежели чем на тот момент, его дела не могут обстоять. За что он желал нашему герою возмездия? Лишь за одно его появление, радикально поменявшее волю Артура в завещании. А итог того перевернул слишком многое, чтоб Синдри безотчётно не дошёл до точки кипения. Он думал, будь, что будет, только бы выплеснуть злобу. Будь, что будет, только бы уничтожить объект своей ненависти и причину стольких личных бед – Даниэля. Когда он приводил приговор в действие, то торжествовал, что ещё чуть-чуть и Дани погибнет. Здесь уже бессилен его револьвер. Здесь бессильно всё. Но ликование его скоропостижно прервалось по мере того, как для него наступила кромешная темнота...

Она рассеялась, когда он вдохнул пары нашатырного спирта. Он, оказывается, связан крепко-накрепко, в голове отдаётся тяжёлая и пульсирующая боль. Он желал учинить другому ловушку, но попал в засаду сам. Так значит, что у Даниэля есть сообщники – такие же предусмотрительные, расчётливые и хладнокровные … Это конец. Синдри предполагал, что участвует в последнем и заключающем эпизоде своей жизни.

Напротив него, в одной из комнат (в той, что самая сумрачная для полноты задумки), сидел в надменной скуке Даниэль, вальяжно утопающий в тёмно-бардовых подушках кресла, и всем своим видом показывающий, что он абсолютный самодержец своих владений, и никто непрошенный не смеет к нему вламываться. А с теми, кто ослушается, он поступит соответственно. Он, конечно, в фуражке. Даниэль промолвил очнувшемуся, нехотя и с пренебрежительным отвращением:

- Ну, здравствуй.

- Сжалься... – тихо всхлипнул Синдри, у которого от одного лишь тембра голоса Дани многообещающая жуть закралась в нутро. Даниэль сказал равнодушно:

- Что? Сжалиться?.. Отсюда тебе нет дороги обратно. Кстати, тебе звонили. Я не твой секретарь, чтоб отвечать на звонки, тем более если это Андерс Вун. Знакомое имя, верно? А сейчас ты мне передашь суть вашей беседы, что имела место быть в субботу, когда он отдал тебе яд. Не делай таких глаз. Я всё знаю.

Авилон, Диксы и леди Мортен наблюдали со стороны, что вытворяет Даниэль. Они стояли в дверях так, чтобы Синдри не заметил их. Они удивлялись тому, как их друг мог минуту назад быть совершенно другим – тем, достоверным Дани, кого они знают. А сейчас он противоположен самому себе. Такие, как нынешний Даниэль, равнодушно отправляют на гибель тысячи тысяч людей как " пушечное мясо" одним росчерком пера. Такие начинают войны. Такие перегрызают горло всем, кто стоит на пути... Но его лицедейство - это всего лишь часть общего плана. Всего лишь.

- Там не было ничего особенного … - сделал попытку оправдаться Синдри, чувствуя себя совершенно беззащитным. Нынешняя ситуация была для него сравнима с той историей, когда Даниэль потребовал его просить у Вильгельма и Артура прощения: она действовала так же правдоподобно. Только не хватало оружия…

Дани преднамеренно выждал немного времени, чтоб помучить Синдри, чтоб тот трепеща догадывался, что же скрывает недоброе и победное движение его губ, напоминающее улыбку. Дани привстал, возвышаясь над заложником, и сладко промолвил с прохладным прищуром:

- Не скажешь правды? Воля твоя.

Тут в его руках появляется внушительный и блестящий наточенным лезвием нож. Даниэль посмотрел в отражение стали, точно любуясь собой, и молвил: «Он куда более красноречив.»

Тот, кого он увидел в зеркале лезвия, ему был ненавистен. Он отвратителен. Он – это маска Даниэля. В тот момент мой герой понял, что мучается, что хочет всё прекратить, не разыгрывать спектакля. Сейчас он необычайно напоминал себе отца и всех своих прародителей под фамилией Велиар, падких на жестокость, зло и извращённый, хищный ум. Но он – главный актёр - не мог уйти со сцены. Распалось бы на куски всё действо.

И Даниэль говорил дальше: «Не лучше ли начать пытку с того, что я лишу тебя зрения? Самым кончиком лезвия. Ты сейчас смотришь так жалостливо, что меня это порядком раздражает...»

Синдри онемел от одного лишь стального блеска стали и не мог ничего вымолвить. Это как стоять на железнодорожных путях перед несущимся поездом и от страха не суметь сдвинуться с места. Но в конечном счёте Синдри-таки воскликнул, вырвал с корнями всю правду, всё, что знал:

- Нет! Постой! Я скажу! Вун тогда предложил мне быть его главным приближённым, союзником, советником. Он говорил, что Велиары и Вуны должны снова объединиться, как встарь, что я получу полную вседозволенность, стану так же известен и почитаем, как он, если приму его предложение, а взамен буду его, грубо говоря, спонсировать… Когда он узнал, что большая часть денег перешла тебе, то наш уговор распался. Я и так отдал ему всё, что перепало мне от наследства кроме дома, когда платил за яд… Мне не на что жить, я нищ! Вун сразу же изменил ко мне отношение, чёртов лицемер, отшвырнул меня, как щенка. Но я так схватился за идею быть у него под боком, что не мог всё так оставить. Всё что угодно, но только бы быть рядом с самым сильным, властным и влиятельным. Он предложил мне быть его ассистентом. Бегать за ним, присутствовать повсеместно, как прихвостень, изгаляться перед ним, как паяц, в любезности, в услужливости!.. Причём за объедки, за просто так! Что мне ещё оставалось? Разрывать с ним всё, быть никем? А так все видят, что я нахожусь рядом с Вуном... Я его ненавижу. Даже больше, чем тебя!

Таким искренним и открытым Синдри никогда не был. Он выворачивался весь наизнанку. Даниэль, внимая ему, впитывал в себя все детали, факты, что преподносит Синдри. Наш герой думал: «Вуны были всегда на ранг ниже Велиаров. Так Андерс отыгрывается...» Дани с видом безучастного и поверхностного слушателя подождал, пока Синдри выговорится, и усмехнулся желчно:

- Я тебе не верю.

Сейчас Дани снова краем глаза увидел своё отражение в напротив стоящем трюмо. О, как это безобразно! Как он уродлив! На пару секунд его лицо обнажилось тревожной печалью и негодованием, что буйствовали в его душе, но маску назад вернула популярная в этом сезоне мелодия, что означала сигнал вызова на телефоне Синдри. Даниэль небрежно взял приготовленный на трюмо сотовый и удивлённо промолвил:
- Вун звонит. Ответишь? Это отличный шанс меня убедить.

Синдри согласился с жаром. Даниэль включил «громкую связь», положив мобильный на подлокотник кресла Синдри. Заложник дрожащим голосом пролепетал:

- Да, господин Андерс.

Даниэль напоказ перед заключённым игрался с лезвием, а оно своим бездушным бликом говорило: «Не проболтайся, Синдри».

А сам Андерс Вун между тем тоже не молчал:
- …Ты ради этого ползал передо мной на коленях, чтоб я тебя не бросал? Для чего, Велиар? Чтоб тут же себя дурно зарекомендовать?..

- Простите, господин Андерс, такого больше не повторится. Клянусь. Я просто… я просто был в тренажёрном зале. Такое в первый и последний раз. Я больше не подведу Вас, не заставлю себя искать и ждать.

Вун ответил довольно:

- Если бы ты так не унижался, то я бы тебя рядом с собой и не держал… Радуйся, что твоя низость идёт тебе на пользу. Ты сделал все приготовления к завтрашнему мероприятию?
- Да, да… Я зарезервировал столик, как и положено. Вид Вас устроит.

После паузы Андерс поинтересовался:

- Ты ничего не говорил обо мне своему брату, этому Даниэлю?
- Мы совершенно не общаемся, вы же знаете. Наши отношения далеки от идеальных …

Смеясь, Андерс перебил его:
- На столько далеки, что он чуть тебя не пристрелил! Если он в самом деле такой, как ты описал, то это славный человек, мы сойдёмся…

«Что ж! Место «дойной коровы» свободно. Даже знаю, кого следующего после Синдри он попытается взять в оборот…» - взвешивая в своей голове некоторые вещи, прогнозировал Даниэль. И ему было жутко от того, что предположительно уже скоро Вун сам с ним свяжется.

Точнее это будет не Андерс, а его двойник – позитивный, светлый и замечательный человек. Точнее, Андерс свяжется не с Даниэлем, а с тем, кого он играет. Всё очень просто, если учесть, что это всего лишь карнавал, где всё дьявольски наоборот. Всего лишь.

И Вун бросил трубку.

- Что это за мероприятие, к которому ты зарезервировал столик для него? – тут же продолжил допрос Даниэль.
- Не только для него …
- По порядку.

- Из его секты ушёл один человек – Стиан Витткоп. Он пробыл там недолго, около месяцев двух, но решил, что с него довольно. Каждую среду (а завтра среда) он ужинает с женой в ресторане «Экклесия», мало того, что на неизменном месте и в неизменное время, то есть в шесть вечера, так и заказывает себе он постоянно одно и то же блюдо. Пособники Андерса собираются добавить туда каплю того самого яда, о котором ты знаешь… А Вун будет находиться в ресторане через дорогу, чьи окна выходят прямо на…

- На сцену смерти Стиана. Везде один театр… С кем Андерс будет ещё?
- Я не знаю. Он мне не говорил.
- Да и не важно… Синдри, ты хочешь жить?

- Да… - звучало у него робко и бледно.
- Значит забудь про то, что сейчас происходит. Синдри, ты хочешь заработать? – дипломатично и сухо спрашивал Даниэль.
- Да! - звучало у него откровенно и жадно.
Чётко и строго Даниэль зафиксировал:

- Ты будешь передавать мне все подобные планы Андерса и вообще всё самое весомое и значительное. Если сделаешь что-то не так, то не обессудь …

- Я сделаю всё, как ты скажешь!.. – обещал Синдри, необыкновенно воодушевлённый тем, что может заработать. Даниэль его развязал.

Рейн и его компания, внимательно следившие в дверях за ходом событий, успели скрыться в другой комнате, когда Синдри мог их заметить, уходя из особняка.

- Но зачем?.. Зачем ты разрушил всю мою жизнь?.. За что? За что?! – напоследок всплакнул шпион Дани и одновременно слуга Вуна, обращаясь к моему герою. Еле слышно Даниэль вымолвил с кровоточащей болью и с бесконечным сочувствием:

- За что ты убил Артура? За что?!

Хорошо, что Синдри не заметил, что именно последнюю реплику Даниэль сказал, будучи собой.