Явления аналогии не являются изменениями

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Первые лингвисты не поняли природы образования по аналогии и называли ее «ложной аналогией». Они полагали, что, вводя форму honor «честь» вместо honos, латинский язык «ошибся». Всякое отклонение от данного порядка представлялось им неправильностью, нарушением некой идеальной формы. Отдавая дань весьма характерной для их эпохи иллюзии, они рассматривали начальное состояние языка как нечто высшее и совершенное и даже не задавались вопросом, не предшествовало ли этому состоянию какое-нибудь более древнее. С этой точки зрения всякое нарушение прежнего порядка представлялось аномалией. Истинную роль аналогии впервые обнаружили младограмматики, которые показали, что она является наряду с фонетическими изменениями могучим фактором эволюции языков, переходящих благодаря ей от одного строя (etat d'organisation) к другому.

Но какова же природа аналогии? Является ли она, как это обычно думают, изменением?

Каждый факт аналогии — это событие, в котором участвуют три действующих лица: 1) традиционный законный, наследственный тип (например, honos); 2) конкурент (honor); 3) коллективный персонаж, образованный теми формами, которые создали этого конкурента (honorem, orator, oratorem и т. д.). В этих условиях проявляется тенденция рассматривать honor как модификацию, как «метаплазму» honos, из которой оно будто бы извлекло наибольшую часть своей субстанции. Между тем единственная форма, не участвующая в производстве honor, — это именно honos\ Все это можно изобразить в виде следующей схемы:

Как видим, все сводится к «параплазме», к узаконению конкурента наряду с традиционной формой—одним словом, к новообразованию. В то время как фонетическое изменение не вводит ничего нового, не аннулировав вместе с тем предыдущего состояния (honosem заменяется формой honorem), образование по аналогии не связано с обязательным исчезновением прежней, дублируемой формы. Honor и honos сосуществовали в течение некоторого промежутка времени и могли заменять одно другое. Но поскольку языку несвойственно сохранять два означающих для одного понятия, обычно первоначальная форма, как менее регулярная, сперва начинает употребляться реже, а затем и вовсе исчезает. Вот этот результат и создает впечатление преобразования.

Едва только возникает образование по аналогии, как начинает казаться, что прежнее состояние (horns: honorem) и новое состояние (honor. honorem) образуют такое противоположение, какое могло возникнуть вследствие фонетической эволюции. Между тем в момент возникновения honor ничего еще не изменилось, так как эта форма ничего не замещает; исчезновение honos тоже не есть изменение, поскольку это явление не зависит от первого. Всюду, где можно проследить ход языковых событий, мы замечаем, что образование по аналогии и исчезновение прежней формы суть два независимых явления и что ни о каком преобразовании здесь нет и речи.

Аналогия, таким образом, вовсе не характеризуется заменой одной формы другой формой; это находит себе подтверждение, между прочим, и в том, что сплошь и рядом новая форма вообще ничего не замещает. В немецком языке от любого существительного с конкретным значением можно образовать уменьшительное имя на -chen;

если бы в немецком языке появилась форма Elefantchen «слоненок» (от Elefant «слон»), она не заменила бы ничего существовавшего раньше. Так и во французском языке по образцу pension «пенсия»: реп-sionnaire «пенсионер», reaction «реакция»: reactionnaire «реакционер» и т. д. можно образовать такие слова, как interventionnaire «сторонник интервенции», repressionnaire «сторонник репрессий». Совершенно очевидно, что тут мы имеем процесс, подобный процессу возникновения honor; оба они сводятся к формуле

и ни в том ни в другом случае нет ни малейшего повода говорить об изменении: repressionnaire ничего не замещает. Другой пример: с одной стороны, встречается аналогическое образование β η α υ χ «конечные» вместоугпа/.у, и эта форма считается более правильной; с другой стороны, может случиться, что кто-нибудь образует от существительного ^rmawenf «небесная твердь» прилагательное firmamental, а от него—форму множественного числа firmamentaux. Можем ли мы сказать тогда, что в случае β η α υ χ мы имеем дело с изменением, а в случае firmamentaux— с новообразованием? В действительности в обоих случаях имеет место новообразование. По образцу тиг «стена»: еттигег «обносить стеной» образовано tour «окружность»: en-tourer «обводить», «окружать», jour «ажурная вышивка»: ajourer «делать ажурным» (ср. un travail ajoure «ажурная работа»); эти образования, сравнительно недавние, представляются нам созданными заново. Но если удастся открыть, что в предшествующую эпоху существовали глаголы entomer и ajomer, образованные от существительных torn vijorn, то, спрашивается, придется ли нам изменить мнение и заявить, что entourer и ajourer являются лишь модификациями этих более старых слов? Итак, представление об аналогическом «изменении» появляется в результате установления связи между вытесненным элементом и новым; но это представление ошибочно, ибо

образования, квалифицируемые как изменения (тип honor), по своей природе одинаковы с теми, которые мы называем новообразованиями (тип repressionnaire).