Главная страница Случайная страница Разделы сайта АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже.
Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал.
Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее. ✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать». Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами! Типичные ошибки при написании детективов
1) Читатель должен иметь равные с сыщиком возможности для разгадки тайны преступления. Все ключи к разгадке должны быть ясно обозначены и описаны. 2) Читателя нельзя умышленно обманывать или вводить в заблуждение, кроме как в тех случаях, когда его вместе с сыщиком по всем правилам честной игры обманывает преступник. 3) В романе не должно быть любовной линии. Речь ведь идет о том, чтобы отдать преступника в руки правосудия, а не о том, чтобы соединить узами Гименея тоскующих влюбленных. 4) Ни сам сыщик, ни кто-либо из официальных расследователей не должен оказаться преступником. Это равносильно откровенному обману – все равно как если бы нам подсунули блестящую медяшку вместо золотой монеты. Мошенничество есть мошенничество. 5) Преступник должен быть обнаружен дедуктивным методом – с помощью логических умозаключений, а не благодаря случайности, совпадению или немотивированному признанию. Ведь, избирая этот последний путь, автор вполне сознательно направляет читателя по заведомо ложному следу, а когда тот возвращается с пустыми руками, преспокойно сообщает, что все это время разгадка лежала у него, автора, в кармане. Такой автор не лучше любителя примитивных розыгрышей. 6) В детективном романе должен быть детектив, а детектив только тогда детектив, когда он выслеживает и расследует. Его задача состоит в том, чтобы собрать улики, которые послужат ключом к разгадке, и в конечном счете укажут на того, кто совершил это низкое преступление в первой главе. Детектив строит цепь своих рассуждений на основе анализа собранных улик, иначе он уподобляется нерадивому школьнику, который, не решив задачу, списывает ответ из конца задачника. 7) Без трупов в детективном романе просто не обойтись, и чем натуралистичней труп, тем лучше. Только убийство делает роман достаточно интересным. Кто бы стал с волнением читать три сотни страниц, если бы речь шла о преступлении менее серьезном! В конце концов, читатель должен быть вознагражден за беспокойство и потраченную энергию. 8) Тайна преступления должна быть раскрыта сугубо материалистическим путем. Совершенно недопустимы такие способы установления истины, как ворожба, спиритические сеансы, чтение чужих мыслей, гадание, и т.д., и т.п. У читателя есть какой-то шанс не уступить в сообразительности детективу, рассуждающему рационалистически, но, если он вынужден состязаться с духами потустороннего мира, он обречен на поражение ab initio 9) Должен быть только один детектив, то бишь только один главный герой дедукции, лишь один deus ex machina. Мобилизовать для разгадки преступления умы троих, четверых или даже целого отряда сыщиков – значит не только рассеять читательское внимание и порвать прямую логическую нить, но и несправедливо поставить читателя в невыгодное положение. При наличии более чем одного детектива читатель не знает, с которым из них он состязается по части дедуктивных умозаключений. Это все равно что заставить читателя бежать наперегонки с эстафетной командой. 10) Преступником должен оказаться персонаж, игравший в романе более-менее заметную роль, то есть такой персонаж, который знаком и интересен читателю. 11) Автор не должен делать убийцей слугу. Это слишком легкое решение, избрать его – значит, уклониться от трудностей. Преступник должен быть человеком с определенным достоинством – таким, который обычно не навлекает на себя подозрений. 12) Сколько бы ни совершилось в романе убийств, преступник должен быть только один. Конечно, преступник может иметь помощника или соучастника, но все бремя вины должно лежать на плечах одного человека. Надо предоставить читателю возможность сосредоточить весь пыл своего негодования на одной-единственной черной натуре. 13) В истинно детективном романе неуместны тайные бандитские общества, всякие там каморры и мафии. Ведь захватывающее и по-настоящему красивое убийство будет непоправимо испорчено, если окажется, что вина ложится на целую преступную компанию. Разумеется, убийце в детективном романе следует дать надежду на спасение, но позволить ему прибегнуть к помощи тайного сообщества – это уже слишком. Ни один первоклассный, уважающий себя убийца не нуждается в подобном преимуществе. 14) Способ убийства и средства раскрытия преступления должны отвечать критериям рациональности и научности. Иначе говоря, в детективный роман нельзя вводить псевдонаучные, гипотетические и чисто фантастические приспособления. Как только автор воспаряет, на манер Жюля Верна, в фантастические выси, он оказывается за пределами детективного жанра и резвится на неизведанных просторах жанра приключенческого. 15) В любой момент разгадка должна быть очевидной – при условии, что читателю хватит проницательности разгадать ее. Под этим подразумевается следующее: если читатель, добравшись до объяснения того, как было совершено преступление, перечитает книгу, он увидит, что разгадка, так сказать, лежала на поверхности, то есть все улики в действительности указывали на виновника, и, будь он, читатель, так же сообразителен, как детектив, он сумел бы раскрыть тайну самостоятельно, задолго до последней главы. Нечего и говорить, что читатель сообразительный частенько именно так и раскрывает ее. 16) В детективном романе неуместны длинные описания, литературные отступления и побочные темы, изощренно тонкий анализ характеров и воссоздание атмосферы. Все эти вещи несущественны для повествования о преступлении и логическом его раскрытии. Они лишь задерживают действие и привносят элементы, не имеющие никакого отношения к главной цели, которая состоит в том, чтобы изложить задачу, проанализировать ее и довести до успешного решения. Разумеется, в роман следует ввести достаточно описаний и четко очерченных характеров, чтобы придать ему достоверность. 17) Вина за совершение преступления не должна взваливаться на преступника-профессионала. Преступления, совершаемые взломщиками или бандитами, расследуются управлением полиции, а не писателем-детективщиком и блестящими сыщиками-любителями. По-настоящему захватывающее преступление – это преступление, совершенное столпом церкви или старой девой, известной благотворительницей. 18) Преступление в детективном романе не должно оказаться на поверку самоубийством или несчастным случаем. Завершить одиссею выслеживания подобным спадом напряжения – значит, одурачить доверчивого и доброго читателя. 19) Все преступления в детективных романах должны совершаться по личным мотивам. Международные заговоры и военная политика являются достоянием совершенно другого литературного жанра – например, романа шпионского или остросюжетного. Детективный же роман должен оставаться в уютных, домашних рамках. Он должен отражать повседневные переживания читателя и в известном смысле давать выход его собственным подавленным желаниям и эмоциям. 20) И, наконец, последний пункт: перечень некоторых приемов, которыми теперь не воспользуется ни один уважающий себя автор детективных романов. Они использовались слишком часто и хорошо известны всем истинным любителям литературных преступлений. Прибегнуть к ним – значит, расписаться в своей писательской несостоятельности и в отсутствии оригинальности. а) Опознание преступника по окурку, оставленному на месте преступления. б) Устройство мнимого спиритического сеанса с целью напугать преступника и заставить выдать себя. в) Подделка отпечатков пальцев. г) Мнимое алиби, обеспеченное при помощи манекена. д) Собака, которая не лает и позволяет сделать в силу этого вывод, что вторгшийся человек не был незнакомцем. е) Возложение под занавес вины за преступление на брата-близнеца или другого родственника, как две капли воды похожего на подозреваемого, но ни в чем не повинного человека. ж) Шприц для подкожных инъекций и наркотик, подмешанный в вино. з) Совершение убийства в запертой комнате уже после того, как туда вломились полицейские. и) Установление вины с помощью психологического теста на называние слов по свободной ассоциации. к) Тайна кода или зашифрованного письма, в конце концов разгаданная сыщиком.
Расска́ з — малая форма эпической прозы, соотносимая с повестью как более развернутой формой повествования. Или по " Литературному энциклопедическому словарю" В.М. Кожевникова и П.А. Николаева: «Малая эпическая жанровая форма художественной литературы - небольшое по объему изображенных явлений жизни, а отсюда и по объему текста, прозаическое произведение». Рассказ восходит к фольклорным жанрам (сказке, притче); как жанр обособился в письменной литературе; часто неотличим от новеллы, а с XVIII в. — и очерка. Иногда новеллу и очерк рассматривают как полярные разновидности рассказа. В 1840-х гг., когда безусловное преобладание в русской литературе прозы над стихами вполне обозначилось, В.Г.Белинский уже отличал рассказ и очерк как малые жанры прозы от романа и повести как более крупных. Во второй половине 19 века, когда очерковые произведения получили в русской демократической литературе широчайшее развитие, сложилось мнение, что этот жанр всегда документален, рассказы же создаются на основе творческого воображения. По другому мнению, рассказ отличается от очерка конфликтностью сюжета, очерк же - произведение в основном описательное. Рассказ содержит малое количество действующих лиц, а также, чаще всего, имеет одну сюжетную линию. Присущие рассказу закономерности: Единство времени. Время действия в рассказе ограничено. Не обязательно - одними сутками, как у классицистов. Тем не менее, рассказы, сюжет которых охватывает всю жизнь персонажа, встречаются не слишком часто. Еще реже появляются рассказы, в которых действие длится столетиями. Временное единство обусловлено и тесно связано с другим - единством действия. Даже если рассказ охватывает значительный период, все равно он посвящен развитию какого-то одного действия, точнее сказать, одного конфликта (на близость рассказа драме указывают, кажется, все исследователи поэтики). Единство действия связано с событийным единством. Как писал Борис Томашевский, " новелла обычно обладает простой фабулой, с одной фабулярной нитью (простота построения фабулы нисколько не касается сложности и запутанности отдельных ситуаций), с короткой цепью сменяющихся ситуаций или, вернее, с одной центральной сменой ситуаций". Иначе говоря, рассказ либо ограничивается описанием единственного события, либо одно-два события становятся в нем главными, кульминационными, смыслообразующими. Отсюда - единство места. Действие рассказа происходит в одном месте или в строго ограниченном количестве мест. В двух-трех еще может, в пяти - уже вряд ли (они могут лишь упоминаться автором). Единство персонажа. В пространстве рассказа, как правило, существует один главный герой. Иногда их бывает два. И очень редко - несколько. То есть второстепенных персонажей, в принципе, может быть довольно много, но они - сугубо функциональны. Задача второстепенных персонажей в рассказе - создавать фон, помогать или мешать главному герою. Не более. Так или иначе, все перечисленные единства сводятся к одному - единству центра. Рассказ не может существовать без некоего центрального, определяющего знака, который бы " стягивал" все прочие. В конечном итоге, совершенно все равно, станет ли этим центром кульминационное событие или статический описательный образ, или значимый жест персонажа, или само развитие действия. В любом рассказе должен быть главный образ, за счет которого держится вся композиционная структура, который задает тему и обусловливает смысл истории. Практический вывод из рассуждений о " единствах" напрашивается сам собой: основной принцип композиционного построения рассказа " заключается в экономии и целесообразности мотивов" (мотивом Томашевский называл наиболее мелкую единицу структуры текста - будь то событие, персонаж или действие, - которую уже нельзя разложить на составляющие). И, стало быть, самый страшный грех автора - перенасыщение текста, излишняя детализация, нагромождение необязательных подробностей. Подобное случается сплошь и рядом. Как ни странно, очень характерна эта ошибка для людей, крайне добросовестно относящихся к написанному. Возникает желание в каждом тексте высказаться по максимуму. Точно так же поступают молодые режиссеры при постановке дипломных спектаклей или фильмов (особенно фильмов, где фантазия не ограничена текстом пьесы). О чем эти произведения? Обо всем. О жизни и смерти, о судьбе человека и человечества, о Боге и дьяволе etc. В лучших из них - масса находок, масса интереснейших образов, которых... вполне хватило бы на десять спектаклей или фильмов. Все мотивы в рассказе должны работать на смысл, раскрывать тему. Ружье, описанное в начале, просто обязано выстрелить в конце истории. Мотивы, уводящие в сторону, лучше попросту вымарать. Или поискать такие образы, которые очерчивали бы ситуацию без излишней детализации. Помните, Треплев говорит о Тригорине (в " Чайке" Антона Чехова): " У него на плотине блестит горлышко разбитой бутылки, и чернеет тень от мельничного колеса - вот и лунная ночь готова, а у меня и трепещущий свет, и тихое мерцание звезд, и далекие звуки рояля, замирающие в тихом ароматном воздухе... Это мучительно". Впрочем, тут надо учесть, что нарушение традиционных способов построения текста может стать эффектным художественным приемом. Рассказ может строиться практически на одних описаниях. Однако совсем без действия он обойтись не может. Герой обязан хотя бы шаг сделать, хотя бы руку поднять (то есть совершить значимый жест). В противном случае, мы имеем дело не с рассказом, а с зарисовкой, миниатюрой, со стихотворением в прозе. Другая характерная особенность рассказа - значимая концовка. Роман, по сути, может продолжаться вечно. Роберт Музиль так и не смог закончить своего " Человека без свойств". Искать утраченное время можно очень и очень долго. " Игру в бисер" Германа Гессе можно дополнить любым количеством текстов. Роман вообще не ограничен в объеме. В этом проявляется его родство с эпической поэмой. Троянский эпос или " Махабхарата" стремятся к бесконечности. В раннем греческом романе, как отмечал Михаил Бахтин, приключения героя могут продолжаться сколь угодно долго, а финал всегда формален и предрешен заранее. Рассказ строится иначе. Его концовка очень часто неожиданна и парадоксальна. Именно с этой парадоксальностью концовки Лев Выготский связывал возникновение катарсиса у читателя. Сегодняшние исследователи (Патрис Пави, например) рассматривают катарсис как некую эмоциональную пульсацию, возникающую по мере чтения. Однако значимость концовки остается неизменной. Она способна полностью изменить смысл повествования, заставить переосмыслить изложенное в рассказе. Кстати, совсем не обязательно это должна быть одна-единственная финальная фраза. В " Кохиноре" Сергея Палия концовка растянута на два абзаца. И все же сильнее всего звучат последние несколько слов. Автор вроде бы говорит о том, что в жизни его персонажа практически ничего не изменилось. Вот только... " теперь его угловатая фигура не была больше похожа на восковую". И это крохотное обстоятельство оказывается самым главным. Не случись с героем этой перемены, и незачем было бы писать рассказ. Итак, единство времени, единство действия и событийное единство, единство места, единство персонажа, единство центра, значимая концовка и катарсис - вот составляющие рассказа. Разумеется, всё это приблизительно и зыбко, границы этих правил весьма условны и могут нарушаться, потому что, прежде всего, необходим талант, и знание законов построения рассказа или другого жанра никогда не помогут научить писать гениально, наоборот - нарушение этих законов иногда приводит к потрясающим эффектам, становится новым словом в литературе.
Как писать рассказы? Этим вопросом задаются многие начинающие авторы, пробующие себя на ниве литературы. Как писать рассказы так, чтобы они выделялись на фоне других? Как стать писателем, которого запомнят и будут читать? Вопрос непростой. Если бы существовал четкий ответ, что писать рассказ нужно так-то и так-то и тогда получится шедевр, то тогда все были бы гениями и все литераторы производили бы бестселлеры. Но увы, в литературе нет четких правил как в математике и алгеброй гармонию проверить нельзя. Однако есть все равно некий набор приемов, который, конечно, не сделает ваш рассказ талантливым, но поможет сделать его интереснее и ярче. Так как же все-таки написать хороший рассказ? Во-первых, надо определиться для кого вы пишете свои произведения – кто ваш читатель? Пытаясь угодить всем вы рискуете не угодить никому. Вы должны четко представлять аудиторию, к которой обращаетесь, тогда ваши рассказы будут иметь успех у этой аудитории. Это как в маркетинге. Вы должны себе нарисовать четкий портрет своего читателя – кто он? Какое у него образование? Уровень дохода? Что он любит? Какие книжки читает и фильмы смотрит? И наконец, мальчик он или девочка, так как ни для кого не секрет, что литературные предпочтения мужчин и женщин часто очень сильно различаются. Так что прежде чем решить как писать рассказ, надо ответить на вопрос: для кого писать рассказ. Правило следующее – надо знать о чем пишешь. Если вы хотите написать рассказ о жизни средневекового рыцаря, но не имеете никакого представления о его реальном быте, ваше творение будет хромать на все ноги. Отсутствие правдоподобности, ошибки в деталях помешают читателю воспринимать произведение, даже если оно будет написано на высоком художественном уровне. Либо готовьтесь просидеть часы в библиотеках, собирая по крупицам материал для будущего рассказа, либо все-таки постарайтесь выбирать более знакомое вам место действия. Ну или есть третий вариант – фантастика или фэнтази. Там вы можете все придумать от начала и до конца и у вас всегда наготове ответ скептически настроенному читателю – мой мир, я его придумал, как хочу так и придумываю. И будете правы. Следующий важный момент написания рассказа – интрига. Сюжет – ключевая часть любого прозаического произведения. Есть, конечно, авторы, полагающие что форма важнее содержания и главное не сюжет, а то как написано произведения, насколько красив язык и так далее. Мое мнение – все это чушь. Хотите написать интересный рассказ – в первую очередь озаботьтесь отличным сюжетом. Желательно новым и свежим, но это задача не из легких, потому как рассказы, повести и романы люди пишут веками и многие дорожки тут уже истоптаны. Вы должны с самого начала захватить читателя и не отпускать его до конца вашего рассказа. Думайте, ищите, изобретайте, делайте что хотите, но выдайте такой сюжет, от которого читатель не сможет оторваться. Это краеугольный камень – основа вашего произведения. Хотя и не единственный. Следующий важный элемент – язык произведения. Если вы путано излагаете свои мысли, если пишете как третьеклассник и плохо владеете русским языком – каким бы ни был интересным сюжет, дочитают до конца немногие. Вы должны быть хорошим рассказчиком, и читатель должен получать удовольствие от вашего слога и стиля письма. Стиль надо шлифовать и оттачивать и достигается это долгими тренировками. Чем больше вы будете писать, тем лучше будет ваш стиль. И еще один прием – форма произведения. Экспериментируйте. Ищите интересную подачу, пробуйте различные способы изложения сюжета. Начните рассказ не с начала, а с конца. Поиграйте с читателем. Загадайте загадку, которую он будет разгадывать до конца рассказа. Творите! Повести чужды эпическая широта романа, законченная биография героя на социально-исторической основе, плавное, медленное развитие, осложненное значительным количеством действующих лиц. Можно принять сравнение немецкого критика Готшаля, заметившего, что повесть относится к роману, как стихотворный рассказ (роetische Erzahlung - идиллия, баллада) – к эпопее. Предмет повести - отдельный эпизод из личной жизни; ограничиваясь незначительным кругом участвующих лиц, она не дает картины целого общественно-политического или морального строя; она проще, цельнее, однороднее, развивается быстрее и энергичнее романа и, приближаясь по силе движения к драме; напоминает последнюю и по большему единству действия. Иногда - и это характерно для структуры повести - в ней соблюдаются также единства времени и места. От близких к ней поэтических форм западноевропейской новеллы и нашего рассказа - повесть мало отличается по существу; можно сказать только, что она сложнее и больше рассказа. В истории литературы повесть развивалась неразрывно с романом, предшествуя ему, подчас смешиваясь с ним и всегда питаясь теми же элементами. По форме, современная повесть ведет свое происхождение от столь популярных в средние века фантастических сборников, а иногда и бытовых рассказов, перешедших с Востока или созданных под его влиянием.
|