Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Легенды улусов северного Вилюя
|
|
№ 262. Эллэй и Омогой-Баай
Эллэй прибыл с юга. Там на родине у него был отец, который однажды увидел пророческий сон и рассказал сыну об этой стране, о том, какие люди живут и как встретят и т. д. Он сказал Эллэю:
«Давай переселимся по реке Лене. По пути встретится большой остров Кыыллаах, там мы останавливаться не будем, поедем дальше между двух утесистых гор, пониже их доплывем до местожительства человека, который поперек реки протянул волосяную веревку. У той веревки останавливаются плывущие по реке щепки. Ты тут остановись. Человека того зовут Омогой-Баай- Тойон. Ты поступишь к нему в батраки, он полюбит тебя и предложит жениться на своей дочери. Дочерей будет трое: две младшие — красивые, самая старшая — дурная. Ты женись на этой некрасивой лицом...»
[Дальше повторяет общие сюжеты об устройстве ысыаха, о белой птице, которая кружила во время праздника, и т. д.]
Сына Эллэя звали Тосогор-Уус, от последнего родился Чуо- Бытык. Тыгын — сын Чуо-Бытыка.
Михайлов Степан Данилович, 47 лет, Кентикского наслега Верхневилюйского улуса. Март 1925 г.
№ 263. Эллэй-Боотур и Хохумай-Баай
Рассказывают, что Эллэй-Боотур происходил из татар, бежал в этот край от притеснений монголов. Сначала он поставил на берегу реки юрту и там провел зиму. Женился на дочери духа гор. Однажды, когда он отлучился из дому, гоняясь за дикими оленями, пришли два волка и пожрали его жену... Эллэй погнался за ними. Волки будто бы сказали, что съели его жену по наущению бога.
Позже он переселился в наш край и поступил работником к тунгусу Хохумай-Бааю [Хохумай-Богач]. Тунгус был богатый и имел двух дочерей. Эллэй-Боотур женился на одной из них. Тунгус предлагал взять любимую дочь, но Эллэй-Боотур отказался. Это обстоятельство огорчило тунгуса, и он в приданое за дочерью дал одну молодую неотелившуюся корову и двухтравую кобылицу.
Васильев Евдоким, 65 лот, Баппагайского наслега Средневилюйского улуса. Февраль 1925 г.
№ 264. Ысыах Эллэя
Однажды Эллэй устроил ысыах и позвал народ, но тесть отказался прийти.
Эллэй-Боотур с женой подняли чаши с кумысом, восхваляя Юрюнг-Айыы и Уордаах-Джёсёгёя. При этом, рассказывают, Эллэй с конским ржанием скакал на четвереньках и с бычьим ревом рыл землю [подражая порозу]. Про этот случай рассказчики говорят: «[Он] уподобляется богу». Про жеребца в те времена будто бы говорили: «Это первородный, любимый сын Уордаах-Джёсёгёя».
Тесть Эллэя, спрятавшись за березу, наблюдал издали. Он видел, как в чашу Эллэя упал сверху клубок белого конского волоса величиной с птичье яйцо. Стоя тут, он [тесть Эллэя] чуть не впал в истерику.
Паспортные данные те же, что и у текста № 263.
№ 265. Дуулага-Боотур
Во времена Тыгына прибыл на Вилюй якутский витязь по имени Дуулага-Боотур в сопровождении восьми человек. Пришел он к богатому якуту Кююлэй-Бааю, который в эту пору справлял ысыах. Дуулага-Боотур попросил кумыса, чтобы утолить жажду. Жена богача предлагала угостить дорожных людей, но он сказал:
«Как же мы можем дать им кумыса, когда мы не угостили еще небожителей?»
Дуулага-Боотур, уходя, пригрозил:
«Подожди, посмотрим еще, пусть настанет пора осенних заморозков!»
Осенью он, прибыв со своими воинами, истребил всю семью Кююлэй-Баая, а весь его скот угнал к себе. После этого события он отправился в местность Арыылаах к тунгусам, жившим около горы Чыыба. Он издали увидел тунгусов, плавающих на ветках, и отправил к ним своих людей, дав им такое наставление:
«Когда вы прибудете к тунгусам, они наденут свои кольчуги, вооружатся луками и возьмут свои колчаны; затем они подадут вам в берестяных черпаках рыбку; вы, сняв шапки и рукавицы, положите их в сторону, только тогда тунгусы снимут и повесят свои доспехи [удостоверившись в ваших мирных намерениях]».
Люди его поступили так, как он сказал. Попросив тунгусов указать им удобные места, они тут и поселились.
Яковлев Иван, 68 лет, наслега Элэмтэ Средневилюйского улуса. Март 1925 г., станция Харбалаах.
№ 266. Беженец на Вилюй из Якутского края
В нашем наслеге есть Маганинский род; о предке этого рода рассказывают следующее. Его звали Филипп по прозванию Буойун, он был родом из Якутского края. Там у одного богатого человека он служил в качестве оруолльут [челядь, свита]. У богача было три сына. Старик умер, сыновья, по обычаю того времени, хотели похоронить вместе с отцом живыми семь лошадей, по одной из каждого табуна. Поручили Филиппу Буойуну пригнать табуны. Он сел верхом на их знаменитого коня Хастырхай- Мангааса и поехал.
Когда Филипп пригнал табуны, все три брата ожидали его у ворот. Одна женщина, его любовница, встретила его по дороге и предупредила, что хозяева собираются вместе с отцом похоронить его в качестве стремянного. Пригнав скот, Филипп, не сходя с лошади, ускакал и прибыл сюда, на Вилюй. Три брата гнались за ним три дня и три ночи, но не могли догнать.
От него произошел Маганинский род.
Николаев Егор, Жемконского наслега Средневилюйского улуса.
№ 267. Кюрэнчэ-Боотур — предок якутов Оргётского наслега
Кюрэнчэ-Боотур был одинок, не имел ни жены, ни детей. В старину происходили постоянные войны. Однажды к Кюрэнчэ- Боотуру пришел один тунгус и говорит:
«Семь домов тунгусов пришли и истребили всю мою семью, идем со мной и сотрем их с лица земли».
Пошли. Когда они шли по льду озера Диринг-Уулаах [Глубоководное], Кюрэнчэ, говоря: «Я взываю об удаче», стал высоко подпрыгивать и разрубать пальмой молодые лиственницы. При этом он издавал крики ворона. Добрались до врагов. Один старик стоял во дворе и, увидев их, закричал своим:
«Эй, парни, берегитесь! Пришли отборные удальцы из якутов!»
Один ловкий тунгус выскочил наружу через верхнее отверстие урасы и побежал... прыгнул через речку. Кюрэнчэ вдогонку выстрелил: стрела пронзила живот тунгуса и пробила его ногу. Раненый тотчас же присел на противоположном берегу речки. Стали расстреливать сидящего.
«Ах, досада какая, ваше счастье перевесило».
Расправились с ним.
Одна женщина спрятала ребенка в подполье и, вскочив на оленя, пустилась в бегство. Всех истребили, пощадили только одного старика с седыми как снег волосами, вняв его усиленной мольбе.
Вдруг донеслись звуки, издаваемые «хандалга» оленя.
«Что это за звуки?»
«Наверное, бежал кто-нибудь из людей», — говорит тунгус.
Побежали. Кюрэнчэ был проворен в беге и раньше своего товарища догнал [бежавшую] женщину. Она была замечательно красива. Взглянув на нее, Кюрэнчэ подумал про себя:
«А ведь не худо было бы жениться на ней?»
Вскоре прибежал тунгус и уже натянул свой лук.
«Эй, погоди, остановись! Я решил эту женщину сделать своей женой», — говорил Кюрэнчэ.
Тунгус возразил ему:
«Ну вот еще новости. Я не могу допустить и мысли оставить в живых кого-нибудь из моих врагов!»
Кюрэнчэ возразил:
«Если ты так сильно жаждешь убийства, раньше убей меня!»
Но тунгус не унимался и порывался застрелить [ее]. Кюрэнчэ, заслоняя женщину, стал между нею и тунгусом. Последний кричал:
«Ах, какая досада, вот горе!»
Он в гневе прокусывал свои нижние губы. Наконец, угомонился и ушел, проговорив:
«Ну да ладно, только ради тебя пусть она останется [в живых]!»
Кюрэнчэ-Боотур увез женщину и женился на ней. Стали жить. Состарились. Однажды старуха осталась дома, а старик в темень междулуния пошел с сачком ловить рыбу. Сачок был величиной с мотню невода. Продолбив прорубь, он сидел и крутил сачком. Вдруг за его спиной раздался треск большого пальца: кто-то спустил тетиву лука. С криком «уой» старик подпрыгнул. Стрела, расщепив рукоятку сачка, пролетела мимо. Когда он, опомнившись, оглянулся назад, человек в белой дохе и курмах [длинные сапоги из камысов] пустился бежать. Убегая, ои кричал:
«Кюрэнчэ-Боотур, завтра на рассвете будь около своего дома! Как ты поступил с моими людьми, так и я разделаюсь с тобой!»
Кюрэнчэ пришел домой и сидит, не раздеваясь. Старуха спросила:
«Ну, старик, почему же ты не раздеваешься?»
Кюрэнчэ-Боотур молчит. Старуха принесла и поставила вареную рыбу в горшке. Старик не ест. Старуха уже собиралась спать, но старик почему-то не ложился.
«Ну что же, старик, не ложишься?»
Только тогда он рассказал жене о происшествии и спросил у нее:
«Как ты думаешь, не из твоей ли он родни?»
Старуха сказала:
«Эй, тогда я бросила в подполье одного ребенка, но как он мог остаться в живых?»
Оба продолжают беседу. Старик:
«Одного 90-летнего старца мы оставили в живых».
«Ну, значит, он и воспитал этого ребенка».
«Если так, то мне не хочется убивать его. Но вряд ли он послушается меня, не попробуешь ли ты уговорить его?»
Старуха ответила:
«Ну да ладно, попытаюсь поговорить!»
Утром на рассвете незнакомец пришел и кричит: «Кюрэнчэ-Боотур, выходи!»
Вышла старуха и говорит:
«Дитя мое, здесь живу я, твоя старшая сестра [или тетка]. Заходи ко мне, погуляй!»
Незнакомец отвечает:
«Не пойду, пусть Кюрэнчэ, темный злодей, выйдет!»
Старуха со слезами молила, упрашивала его. Но тот, топая ногами, вопил об одном:
«Пусть выйдет ко мне Кюрэнчэ!»
Старуха вошла обратно [в юрту] и говорит мужу:
«Ну старик, непутевый человек пришел, делать нечего, придется тебе выйти».
Кюрэнчэ, надев колчан и держа в руках лук, вышел. Его противник, держа трех верховых оленей белой масти, стоял, расставив ноги.
Кюрэнчэ стал уговаривать:
«Дорогое дитя мое, я стою здесь — зять твой, живу с твоей старшей сестрой. Укроти гнев свой, войди, побудь со мной!»
Тот сердито возразил:
«Ты еще ждешь, чтобы я погулял у тебя? Нет, ты привык убивать, так стреляй первым!»
Кюрэнчэ опять упрашивает:
«Голубчик, у меня нет желания стрелять в тебя, если ты так жаждешь сразиться, сам и начни!»
Тунгус натянул лук и, прицелившись, начал выпускать стрелы одну за другой. Кюрэнчэ переловил все его стрелы между пальцами. Тунгус, когда у него иссяк весь запас стрел, сказал:
«Ну, теперь твой черед стрелять!»
Старик снова попытался уговорить противника:
«Я не хочу стрелять, заходи, навести меня!»
Но тот, подскакивая па одном месте, только вопил:
«Стреляй, стреляй!»
Старуха, которая слышала все это, сказала мужу:
«Это невозможный человек, он, видимо, очень жаждет смерти. Убей его!»
На все мольбы старика тунгус твердил одно:
«Мошенник, зачем и для чего ты хочешь оставлять меня в живых? Ты погубил нас, так и добивай!»
Наконец Кюрэнчэ-Боотур, охваченный гневом, издал крики ворона и выстрелил. Но тунгус остался недвижим. Выстрелил вторично — тоже стоит не шелохнется.
«Голубчик, подойди-ка сюда!»
Тот не двигается. Оказывается, тунгус так и умер, стоя. Старик выкопал яму и похоронил его.
Однажды Кюрэнчэ уехал в дальний путь, жена осталась беременной.
«К моему возвращению роди сына!» — сказал он. От старухи родилась девочка.
«Мой муж сказал, чтобы я родила мальчика, а оказалась девочка».
Так рассуждая, она была в большом смущении. Однажды старуха возвращалась домой и видит: на дереве висит ведро. Из любопытства сняла ведро: там оказался ребенок мужского пола и был еще жив. Взяла ребенка и принесла домой. Затем, взяв свою девочку, положила ее в то самое ведро и повесила на старое место.
Кюрэнчэ вернулся домой. В это время старуха, держа ребенка на руках, ласкала, приговаривая:
«Тойоком, Тойоком!» [Господинчик мой, господинчик! ]
Этот ребенок вырос и стал предком Оргётского наслега. Его звали Тойоко-старик. В нашем Оргётском наслеге большая половина населения является потомками этого Тойоко [около 600 душ] и составляет особый род, который и носит имя своего предка.
Захаров Иуда Иннокентьевич, 36 лет, Оргётского наслега Верхневилюйского улуса. Март 1925 г.
№ 268. Оленёкские тунгусы
Я ездил по реке Оленьку раз восемь. Там живут исключительно тунгусы, приблизительно около 200 домов. Наименования их родов или наслегов следующие: Чорду, Сологоон [Шелогонский], Осогостоох, Югюлээт, Джооху, Кэлтээки и Бэти.
На Оленьке все тунгусы говорят только по-якутски, нет ни одного человека, который знал бы тунгусский язык. Говор —одинаковый с вилюйским. Живут в якутских юртах с наклоненными стенами. Обычаи и образ жизни у них якутские.
Оленёкские жители всех торгующих якутов, выезжающих к ним, называют «нууча» [русский].
Среди якутов Мастахского улуса [Удюгейский] приблизительно четвертая часть домохозяев имеет оленей.
Чиряев Иван Иванович, 60 лет, Верхневилюйского улуса.
№ 269. Кунньаас-Ойун
Кунньаас-Ойун — небесный дух, он имеет еще второе имя — Джагыл-Атыырдаах [имеющий жеребца с крыланом на оплечьях]. Шаманы посвящают ему лошадей с указанными приметами в масти. Он якобы родился и жил в Мельжахсинском наслеге Мегинского улуса.
Мать, родив его, пропала без вести. Ребенок вырос, превратился в мужчину, не видя своей матери. Однажды он остановился на ночлег в юрте у незнакомых людей. Ночью он имел любовную связь с одной женщиной, которая оказалась его матерью. Когда это обстоятельство обнаружилось, он пошел в лес и повесился. Так рассказывают у нас о происхождении этого духа.
Он упоминается при очень серьезных, хронических заболеваниях.
Васильев Евдоким Васильевич, 65 лет, Баппагайского наслега Средневилюйского улуса. Февраль 1925 г.
|
|