Сельский сход

- Что ж вы молчите, Григорий Иванович? – не выдержал Стас…

Судя по часам на руках Вани, сельский сход продолжался уже не меньше получаса. Даже, если отцу Михаилу удалось задержать начало, все равно никак не меньше пятнадцати-двадцати минут. Все-таки, как сказал сторож Виктор, там в президиуме сидели какие-то очень большие начальники, не любящие долго ждать.

Стас даже высказал опасение, как бы они уже не опоздали.

- Да нет, это дело не быстрое! – уверенно успокоил его Григорий Иванович. – Сначала дадут народу выпустить пар, а потом начнут кормить его обещаниями, чтобы привлечь на свою сторону и добиться нужного результата! - объяснил он и усмехнулся: – Тактика известная. В свою бытность сам ей частенько пользовался!

И не ошибся. Когда они вошли в заполненный до отказа зал клуба, местные жители наперебой кричали со своих мест: про высокие цены на коммунальные услуги, про низкое качество хлеба, который стала привозить в последнее время автолавка, о том, что автобусы ходят не по расписанию и, как всегда, переполненными, что пенсионеров, всю жизнь проработавших на страну, эта же самая страна такими низкими пенсиями уже за людей не считает…

На сцене в гладких костюмах с дорогими галстуками сидели важные люди.

Они согласно кивали, возмущенно качали головой, и что-то деловито записывали в своих блокнотах

- Да, начальство, действительно не самого низкого ранга! – шепнул севший рядом со Стасом Григорий Иванович и объяснил: - Вон тот, в центре – один из заместителей губернатора области, рядом с ним представитель из Москвы, справа и слева – местная власть, чиновники всякого ранга, пресса… А вон и сам Градов. Видишь в углу? Сидит, словно дело касается кого угодно, только не его самого!

- А Молчацкий где? – спросил Стас.

- Вон, за кулисами! Глаз не сводит с Градова, ожидая его указаний…

Голоса людей мало-помалу стали утихать, и тогда поднялся представитель администрации района.

- Все, что вы только что сказали, совершенно справедливо, виновные понесут наказание, и все высказанные недостатки мы, конечно, постараемся устранить как можно быстрее, - заверил он, - но…

- Вот теперь начинается самое главное! – наклоняясь вперед, предупредил Григорий Иванович.

- …но, - повторил чиновник. – Когда вы уже будете жить на новом месте!

- То есть, как это на новом? – возмущенно закричала Наталья Васильевна.

- Никто не имеет права заставить нас съезжать с нажитых мест! – поддержали ее люди.

Но слышались и другие голоса:

- Да ладно вам! Какая разница, где жить? А тут такую цену за дома дают – как нигде больше в России!

- Правильно, на эти деньги – лучше прежних поставим! Рук, что ли нету?

- Руки-то есть, да ум пропили! – не отступала Наталья Васильевна, и ее соседка по лавке поддакнула:

- А много ли этими дрожащими с похмелья руками вы настроите?

В зале засмеялись.

Стас заметил, как Градов приподняв указательный палец, подал знак Молчацкому, и тот вынес на сцену и прикрепил к занавесу огромный плакат с яркими цветными рисунками.

- Вот – проект нового села, - принялся объяснять он. – Самого современного, со всеми удобствами, из новейших строительных материалов, со всей инфраструктурой! Не село – а просто поселок городского типа! Вот – новая школа, детсад, дома-коттеджи, детсад, два магазина…

- А храм где? – выкрикнула с места Лена.

- Ну… это уже на усмотрение церковной власти… - пожал плечами Молчацкий. – А так проект уже не только создан, что, как вы сами понимаете, стоило немалых денег, но и утвержден во всех соответствующих инстанциях! Сроки строительства – минимальные. Вы, пока поживете во временно предоставленных местах, и глазом не успеете моргнуть, как уже станете счастливыми новоселами!

Судя по голосам людей, их настроение стало явно складываться в пользу предложения Молчацкого. Кому не хочется жить не в грубом деревенском доме, а считай в настоящей городской квартире, да еще на природе, с огородом прямо во дворе?

Даже непьющие мужчины стали высказывать свое мнение, что проект не так уж и плох. А некоторые женщины, услышав, что будет два магазина, и вовсе оживились и принялись вносить пожелания, что хорошо бы, если б один из них был продовольственным, а другой – промтоварным.

Сидевшие на сцене снова застрочили в своих блокнотах.

- Что ж вы молчите, Григорий Иванович? – не выдержал Стас. – Разве не видите, куда клонится дело?

- Рано, брат Вячеслав, рано… - остановил его сосед. – Пусть они уже решат, что уже победили. А там видно будет. Цыплят по осени считают. А на дворе что еще у нас?

- Конец лета… - пробормотал Стас.

- Вот и я о том же!

Градов метнул на Молчацкого уничтожающий взгляд…

Когда сидевшие на сцене уже решили, что еще немного и они одержат легкую победу, наконец-то подал голос Григорий Иванович:

- Со сроками строительства нового поселка все ясно! – громко сказал он. - А какие же сроки затопления Покровки?

Молчацкий покосился на Градова, тот чуть приподнял два пальца, затем, нехотя, третий, и также бодро сказал:

- Минимальные! Сами понимаете, осень, зима на носу… В общем, после принятия сегодняшнего решения, - максимум две-три недели на переселение, и…

- Прощай Покровка! – хохотнул чей-то нетирезвый голос, но на него зашикали:

- Постыдился бы хоть! – накинулись на него женщины. А седой мужчина, поднявшись, укоризненно покачал головой:

- Это вам не щенка слепого утопить! Хотя и того до слез жалко бывает… Нет, земляки, вы как хотите, а я не согласен!

- Как это не согласен? – удивился Молчацкий. – Вы свой дом, насколько мне помнится, уже продали и подпись поставили, что согласны на затопление Покровки.

- А все равно не согласен - и все! – заявил старик и снова сел.

- И я тоже не согласен! – послышались негодующие голоса.

- А я и подавно!

- Но позвольте! – поднялся районный чиновник. – Это же просто несерьезно! Все ваши подписи нотариально заверены и находятся вот здесь, - он показал на толстую желтую папку и протянул ее заместителя, а тот – еще дальше - представителю из Москвы. Самая простая статистика показывает, что 75 процентов дееспособных и имеющих право на это, жителей Покровки за то, чтобы затопить ее и переехать в новый поселок.

- Подавляющее большинство! – бегло ознакомившись с содержимым папки, согласно кивнул представитель из Москвы.

- Половина этих бумаг – липа! – рявкнул дядя Андрей, и лицо его покраснело. – Ко мне приходили, я отказал, а наверняка ведь поставили, что согласен!

- Все это легко проверить! Документ бесстрастен! Как ваша фамилия, гражданин? – спросил москвич, передавая папку чиновнику из района.

- Углов!

Чиновник сверился с общим списком и картинно развел руками:

- А вот вы и не правы, вас в этом списке – нет!

- А подписи моих родителей в нем есть? – поднимаясь со своего места, выкрикнул Стас.

- А как их фамилия? – также учтиво спросил чиновник.

- Тепловы!

Чиновник снова заглянул в список, затем порылся в папке и теперь уже обескураженно развел руками:

- Простите, молодой человек, заявление, действительно есть, но вопрос весьма спорный. Дело в том, что хоть ваши родители и имеют право собственности на дом в селе Покровском, но они… не прописаны в нем! К тому же у нас есть данные, что они подарили этот дом вам, и, следовательно, тут налицо явное ущемление прав несовершеннолетнего…

Стас покосился на Ваню только он один, не считая Ленки, знал об этом, и тот виновато вздохнул.

- Вот видите, все в этой папке законно, и как принято теперь говорить. Совершенно прозрачно! – объявил чиновник и спросил: - Еще какие-то заявления и претензии есть?

- Есть! – подал голос Юрий Цезаревич. – Я вынужден сначала попросить прощение перед своими односельчанами, а затем заявить, что не за деньги, но под давлением и… в личных атеистических интересах, которые теперь считаю в корне неправильными, подписал совершенно абсурдную и, прямо говорю, не боясь понести ответственности за это, противозаконную бумагу о том, что школа в нашей Покровки нецелесообразна!

- Ну, об этом уже поздно говорить! – отмахнулся чиновник и, улыбнулся залу: - Тем более, что в этом прекрасном проекте нового поселка предусмотрена прекрасная современная школа, оснащенная компьютерами и всем необходимым, учебными классами, просторным спортивным залом…

- Да… их так голыми руками не возьмешь, - услышал Стас шепот Григория Ивановича. - Пора пускать в ход нашу тяжелую артиллерию.

И он, встав, высоко поднял над головой белый листок со штампом ГосДумы.

- А что вы на это скажете?

- Что это? – без особого интереса спросил ведущий собрание районный чиновник.

- Это? – не опуская руки, Григорий Иванович направился через весь зал. - Это - документ из Государственный Думы.

Градов метнул на Молчацкого уничтожающий взгляд, но тот только развел руками: мол, было сделано, все, что возможно, дескать, мы старались, как только могли, но…

- Он свидетельствует о том, что Покровское является исторически важным местом, где в будущем году будут производиться археологические раскопки, - прямо на ходу объяснял содержимое документа Григорий Иванович. – А сам наш храм является гораздо более исторической ценностью, чем это предполагалось раньше, и о чем есть специальная табличка не нем!

- Была! - поправил его Молчацкий, - Да, очевидно, ваши односельчане сдали ее в качестве цветного лома. И теперь надо доказывать все заново!

- А это вам что – не доказательство?

Григорий Иванович прошел к сцене и, словно печать ставя, плашмя ладонью положил на стол документ.

Никто из сидевших не осмелился первым притронуться к нему. Тогда сам представитель из Москвы взял его, уже более внимательно изучил и сказал:

- Да, это действительно солидная, заслуживающая внимания бумага. Но, дорогие мои, она подписана всего лишь одним, хоть и очень уважаемым, депутатом! Да, это, безусловно документ, но, как бы временный, и его никак нельзя рассматривать, как обязательное к исполнению решение Государственной Думы.

- Вот видите! – торжествуя, прокомментировал эти слова чиновник из района.

Но Григорий Иванович, оказавшись на сцене, не собирался уступать. Более того, он начал целое выступление.

- Что же это мы, дорогие мои односельчане! – с болью в голосе сказал он. - Только-только восстановили порушенный прежней властью храм, только-только вернули ему былое благолепие, только-только потянулись в него люди. И что же – опять возьмемся за старое?

Григорий Иванович оглядел притихший зал и продолжил:

- Я видел сегодня, как вы встречали наш крестный ход! Каждый крестился, потому что впитал это, если не с молоком матери, то, по крайней мере, от своих бабок и дедов! Видел, как вы кланялись иконе, которой, в свое время поклонялись они! А сегодня вновь готовы предать Божий храм? То есть, выходит, вчера – «Осанна», а сегодня – «Распни»?

- Господин, я не давал вам слово! – попытался остановить Григория Ивановича чиновник.

- А я у вас его и не просил! – отмахнулся от него, словно от мухи тот. - Сегодня наш день, а не ваш! Потому что решается судьба нашей малой Родины. Могил наших близких родственников и дальних предков. Наконец, нашего храма, в котором должна начинаться, проходить и заканчиваться жизнь каждого из нас.

Григорий Иванович снова посмотрел в зал, стараясь доглядеться до лица каждого из сидящих и возгласил:

- Ну-ка, братья и сестры, поднимите руки кто за то, чтобы затопить Покровку?

Поднялось пятнадцать… от силы двадцать рук.

А теперь - кто против?

На этот раз поднял руки почти весь зал.

Лена - та вообще поднимала две руки!

- Вторая за папку! – объяснила она Стасу. - Эх, и почему же его до сих пор нет! Обещал ведь прийти…

- Вот видите! – вплотную подходя к столу, указал на зал Григорий Иванович. - Что вы можете возразить на это народу?

- Только словами Козьмы Прудков: не верь глазам своим! – усмехнулся на это Молчацкий.

- Действительно! – поддержал его заместитель губернатора, перешептавшись с представителем из Москвы. – Одно дело на словах, и совсем иное – заверенные нотариусом документы. Мы же ведь не можем зависеть от того, что, простите, ваше настроение меняется, как погода поздней осенью или ранней весной!

Напрасно люди кричали, просили, умоляли вернуть зря, обманом подписанные ими бумаги.

Чиновник из района торжественно взял желтую папку и красноречиво показал ее всему залу, мол: говорите, что хотите и голосуйте, как можете, а вся правда и сила тут.

- Плохи дела… даже не знаю, что и придумать… - заметил Стасу вернувшийся на свое место Григорий Иванович.

- Может Виктор что-нибудь путное скажет? – безо всякой надежды спросил Стас, показывая на сторожа, который в своей испачканной телогрейке, поднялся на сцену с какой-то коробкой в руках.

- Да что он еще может сказать… - махнул рукой Григорий Иванович.

Но тут Виктор, в тот самый момент, когда чиновник уже протягивал папку представителю из Москвы, вдруг хрипло сказал:

- Эй, ты, а ну-ка дай-ка ее мне!

- Что?! – даже поперхнулся от возмущения чиновник.

- Папку, говорю, мне дай!

- Да кто ты вообще такой?

- Я?

Не выпуская из рук коробки, сторож Виктор снял с себя телогрейку. Она упала на пол, и весь зал ахнул. Под телогрейкой был офицерский китель с капитанскими погонами, а на груди Виктора – несколько боевых орденов и звезда Героя Советского Союза…

- Предупреждаю, я контуженный. У меня только одна только бумага, но - так называемая справка. Благодаря ей, мне ни за что ничего не будет! Даже не посадят! И если я сказал, что что-то сделаю – то сделаю!

Виктор показал сидевшему в углу Градову коробку и сказал:

- Вот это - радиоуправляемый пульт. Невидимый бикфордов шнур от него идет прямо к дамбе. Разумеется, с вашей стороны водохранилища. Сейчас я нажимаю одну кнопку…

Он нажал пальцем на коробку, и в стороне коттеджей грохнул такой взрыв, что все невольно вздрогнули, и задребезжали оконным стекла.

- Вот оказывается, куда подевалась взрывчатка со склада! – прошептал Ваня. - Ай да Виктор!

А сторож, между тем, невозмутимо продолжал:

- Не бойтесь, господа, это только предупредительный залп. Но если я нажму на вторую кнопку, то тогда вашей дамбе, а значит, и коттеджам…

- Будет амба! – выкрикнула Лена.

- Это точно! – кивнул ей Виктор и требовательно протянул ладонь: - Папку!

- Хорошо! – знаком разрешая чиновнику выполнить требования сторожа, впервые подал свой голос Градов, но предупредил: - Только в обмен на эту коробку!

Виктор, взяв папку, честно отдал пульт Градову и, подозвав Стаса, велел ему немедленно сжечь ее в церковной печи. Да взять себе охрану из ребят покрепче.

Стас, отобрав парней из Кругов, не забыв, разумеется, при этом и Ваню, направился к выходу, но тут позади вдруг раздался насмешливый голос Градова:

- Только особо не торопитесь, ребята! На улице темно, ноги еще поломаете…

- Что ты хочешь этим сказать? – насторожился уже начавший праздновать победцу Григорий Иванович.

- А то, что в этой папке – всего лишь копии! – с язвительной усмешкой ответил ему Градов. - После того, как один из ваших людей попытался похитить у нас папку, я велел немедленно изготовить ее дубликат с ксероксными копиями… А настоящая папка…

- А настоящая папка – вот! – раздался вдруг девичий голос.

Все как по команде обернулись и увидели дочь Соколова, державшую точно такую же папку, какая была в руках у Стаса.

Рядом с ней стоял пожилой человек с удивительно благородным и добрым лицом.

Увидев его, Градов стал медленно подниматься со стула.

- Андрей… Степанович?.. – только и смог пролепетать он.

- Да, как видишь, это я, собственной персоной! – подтвердил Соколов-старший. – Тоже вот пришел сказать тебе, чтобы и ты особо не торопился. И ноги свои ноги тоже пока побереги. А то мой сын уже вылетел сюда на личном самолете вместе с Игорем Игоревичем.

На Градова стало страшно смотреть. Как шепнула Стасу Лена, пот с его лба покатил, что называется градом.

Но это было еще не все.

Когда потрясенные всем услышанным и увиденным люди только начали приходить в себя, в зал неожиданно ворвался отец Вани и Лены.

- Я пришел заявить, что меня, подпоив, вынудили подписать документ о том, что лес наш не представляет никакой ценности! – с порога заявил он.

- Опоздал, брат! И так все уже ясно с этим делом! – радушно махнул ему рукой Григорий Иванович.

Но отец ребят направился прямо к сцене.

- Лучше поздно, чем никогда! – заявил он. - А что касается ясности, и тем более дела… - он достал из кармана длинный сверток и, развернув его, положил на стол темный и ржавый охотничий нож:

Увидев его, Градов стал белее киноэкрана за его спиной…

- Что это? – потребовал объяснений чиновник из района, и услышал в ответ короткое:

- Вещественное доказательство!

Отец перевел дух, и не столько чиновникам, сколько односельчанам, сказал:

- Этим ножом гражданин Градов выковырял пулю из случайно раненного им на охоте сына бывшего губернатора области, который от этого, по свидетельству судебных медэкспертов скончался, и спрятал его в дупле старого дуба, где, я, наконец-то, смог вчера его отыскать. На нем номер, по которому нетрудно будет восстановить, кто его хозяин, а также закаменевшие следы крови, по которым также нетрудно будет определить, кому она принадлежала…

В зале поднялся страшный шум.

Люди повскакивали со своим мест. Они требовали немедленного наказания всех виновных, невзирая на их звания и должности.

Чиновник из района, получив распоряжения от заместителя губернатора, объявил, что решение о дальнейшей судьбе села Покровского откладывается на неопределенное время и до выяснения некоторых важных обстоятельств.

Ник стоял рядом с Ритой и ее дедом, и знаком показывал Стасу, что теперь все будет в полном порядке.

И только Градова стояла совершенно одна, какая-то вся растерянная и счастливая.

- Свободна… - не переставая изумляться, шептала она, и Григорий Иванович подойдя к ней, назидательно заметил: - А что тут удивительно? Это закон духовного мира. Сделал добро – получи добро. В этой ли временной жизни или уже потом. А коли напакостил…

Он огляделся и нигде не увидел Градова. Пока люди шумели, кричали, обсуждая происшедшее, пока спешно покидали сцену и зал важные господа, он незаметно исчез. Пропал. Растворился, словно мираж. Будто его и не было...