💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

От Ленинграда к Санкт-Петербургу

В известном смысле холодное прикосновение роковой петли к тощей шее советской власти городской фольклор почувствовал давно. В иконостасе одного из самых почитаемых в городе храмов – Спаса-на-крови есть икона, на которой будто бы начертаны фатальные для России даты: 1917… 1941… 1953… «И еще какая-то дата, – загадочно добавляет рассказчик, – да вот непонятно какая…» Не те ли это «переворотные годы России», о которых сбивчиво напоминала в покоях Александры Федоровны юродивая Дарья Босоножка?

Мы уже говорили о строительных лесах Исаакиевского собора, к которым за пятьдесят лет их существования петербуржцы так привыкли, что родилась легенда: российский престол-де падет, как только разберут леса. Предвиденье это оказалось безошибочным. Леса разобрали в 1916 году, чуть ли не накануне февраля 1917 года, когда царский трон окончательно рухнул.

Так вот. В 1970 году, после полувека варварского глумления над мемориальным храмом, который за время советской власти успел побывать и свалкой мусора, и складом театральных декораций, вокруг Спаса-на-крови появились строительные леса. Началась, наконец, его реставрация. В храме предполагалось открыть музей керамики. Но, как обычно, работы затянулись. Сначала на пять лет. Потом – на десять. На пятнадцать. К строительным лесам привыкли. Они стали достопримечательностью Ленинграда. Их непременно показывали туристам. Они попали в стихи и песни. Появились – весьма осторожные в то время – предсказания. На этот раз заговорили о советской власти. Мол, стоять ей, этой власти, до тех пор, пока стоят леса вокруг Спаса-на-крови… Леса разобрали в 1991 году, почти перед самыми августовскими событиями в Москве, когда советская власть наконец пала.

Это непостижимым образом совпало с пророчеством средневекового астролога Мишеля Нострадамуса, который еще в 1555 году в своих знаменитых «Столетиях» предсказал, что в 1917 году придет злая власть, просуществует семьдесят три года и семь месяцев и окончится в полнолуние. Советская власть просуществовала семьдесят три года и девять с половиной месяцев. Как и было предсказано, в ночь с 21 на 22 августа 1991 года было полнолуние.

Однако метастазы этой страшной болезни левизны, еще недавно грозившей летальным исходом, до сих пор не на шутку тревожат общественность. Всерьез говорят о том, что пока тело Ленина не предано, согласно христианской традиции, земле, дух его опасным призраком коммунизма будет бродить по планете.

Слухи о выносе тела Ленина из мавзолея и о захоронении его по одним предположениям – на его родине в Ульяновске, по другим – в Петербурге, на Литераторских мостках, распространяются давно. Время от времени страсти подогревались то публикациями демократической прессы, то выступлениями политических лидеров. В пользу петербургского варианта погребения «вождя мирового пролетариата» говорит тот факт, что здесь, на Литераторских мостках Волкова кладбища, похоронена мать Ленина Мария Александровна Ульянова, две сестры – Анна и Ольга, и муж Анны Ильиничны – известный революционер Марк Тимофеевич Елизаров.

И вот однажды произошло событие, всполошившее всех верных и бескомпромиссных продолжателей дела Ленина. Накануне очередной годовщины его смерти, 20 января 1992 года, в 11 часов вечера телепрограмма «Вести» со ссылкой будто бы на газету «Совершенно секретно» сообщила, что «этой (!) ночью тело Ленина будет вывезено из Мавзолея в Петербург и захоронено рядом с могилой матери». Сенсационная информация подняла с постели питерских большевиков, которые вместе с любопытными иностранными туристами и жадными до сенсаций журналистами собрались среди ночи на Волковом кладбище. Естественно, ничего скандального не произошло, но все-таки властям пришлось срочно прибыть на кладбище и продемонстрировать журналистам Некрополь, где погребены родственники Ульянова и «где не обнаружилось вырытой для вождя пролетариата могилы».

Тело Ленина до сих пор не погребено и находится в мавзолее, и остается только надеяться на новые поколения россиян, менталитет которых, как чутко улавливает городской фольклор, уже меняется. Одна женщина, рассказывает новейшая легенда, любила гулять со своей дочкой по городу. Девочку особенно интересовали памятники. И как-то так получалось, что как ни встретится памятник, то обязательно – или Ленину, или его соратникам. Мама так и объясняла. И вот однажды они пришли в Летний сад и остановились у памятника дедушке Крылову в окружении бессмертных героев его знаменитых басен. И девочка спросила: «Мам, это Ленин и его соратники?»

Трепетное отношение к вождю «всего прогрессивного человечества» стремительно исчезает. Появляется легкая ирония, которая легко переходит в убийственный сарказм. С вождем иногда просто сводят личные счеты, не имеющие никакого отношения к идеологии или политике. Строго говоря, он стал обыкновенным «козлом отпущения». Это было тем более удобно потому, что в Ленинграде он, так или иначе, напоминал о себе на каждом шагу. Среди студентов Университета рассказывают легенду о каком-то неудачнике, который то ли после провала на экзаменах, то ли из-за несчастной любви обрушился на мемориальную доску, которая напоминала о сдаче Лениным в 1891 году в стенах Университета экзаменов за полный курс юридического факультета. Трудно сказать, как это происходило на самом деле, но вот уже несколько лет мемориальной доски с именем Ленина на фасаде Университета нет.

Юбилейные ленинские дни, которые еще совсем недавно считались Событиями с большой буквы в культурной и общественной жизни Ленинграда, становились удобным поводом для веселых розыгрышей и мистификаций. В канун очередного дня рождения Ильича появилось скандальное сообщение о готовящейся постановке пьесы «Ленин и Клеопатра».. Гипотетическая встреча Ленина с одиозной египетской царицей должна была доказать миру, что подлинное чувство к женщине может преодолеть любую революционную бурю. Настоящая изюминка состояла в том, что спектакль, на который собирались пригласить самых богатых людей планеты, в том числе арабских шейхов, и за билеты на который нужно будет выложить кругленькую сумму, будет разыгран в кабинете Ленина в Смольном. Декорации и мизансцены самые простые: Ленин за столом в кожаном кресле и Клеопатра на диване в костюме рембрандтовской Данаи.

В начале 1990-х годов в фольклоре отражаются тревожные симптомы смутного, переходного времени. По-разному. С одной стороны, в городе вполне серьезно заговорили об угрозе голода. Вновь промелькнул слух, с аналогом которого в истории Петербурга мы уже встречались. Некая японская фирма будто бы предложила купить мост Лейтенанта Шмидта, чтобы выставить его в музее как памятник технической мысли XIX столетия. Этот первый постоянный мост через Неву предполагалось разобрать и по частям перевезти на Японские острова. С другой, будто бы были и более внятные намеки. Однажды в распоряжении пушкарей, ведавших ежедневными полуденными выстрелами с Петропавловской крепости, осталось артиллерийского запаса всего на несколько залпов. Денег на новые снаряды не поступало. Положение казалось безвыходным. И тогда, как утверждает молва, командир расчета «пообещал в последний раз зарядить свою 155-миллиметровую гаубицу боевым и направить в сторону Смольного». Угроза будто бы подействовала. Началось регулярное финансирование.

Заговорили о так называемых «нечистых местах», где возводить новые сооружения нельзя, потому что в свое время они были так или иначе осквернены. Одно такое место обнаружилось на Среднем проспекте Васильевского острова, рядом с Дворцом культуры имени Кирова, на краю бывшего Смоленского поля. Некогда здесь казнили государственных преступников. Затем на пустыре возвели так называемый Стеклянный рынок. Потом рынок снесли и на его месте возвели гостиницу «Гавань», которая вот уже много лет стоит закрытой.

В 1995 году в результате неожиданного мощного прорыва плывуна произошла авария на перегоне метрополитена между станциями «Лесная» и «Площадь Мужества». И тогда-то вспомнили петербуржцы один казавшийся незначительным и потому начисто позабытый фрагмент давней легенды, о которой мы уже рассказывали. Помните, как у подножья Поклонной горы возбужденные февральским, 1917 года, воздухом свободы петроградцы сожгли труп ненавистного Григория Распутина. Так вот, когда труп Распутина на грузовике везли к Поклонной горе, у машины сломалась ось, и пока ее меняли, труп «старца» выгрузили на землю. И по утверждению многих, уже тогда место было осквернено. И произошло это как раз в районе пригородного поселка Лесного. Но и на этом мистика не кончается. Сожжение трупа Распутина произошло через 79 дней после его захоронения в Царском Селе. А ровно через 79 лет после надругательства над трупом как раз на этом месте произошел драматический прорыв плывуна.

10 июня 1999 года в 19 часов 40 минут, в момент наибольшего скопления людей рухнул козырек станции метро «Сенная площадь». По официальным сведениям семь человек погибло. Многие были ранены. Очевидцы этой трагедии первыми заговорили о том, что «место это нечистое», здесь обязательно что-то должно было случиться. И действительно, здесь более двухсот лет стояла церковь Успения Святой Богородицы, более известная в городе как «Спас-на-Сенной» или «сенной Спас». Она была построена в 1753–1756 годах по проекту выдающихся архитекторов Б. Ф. Растрелли и А. В. Квасова. В 1961 году ее взорвали. Мнения на этот счет были различны. По одной из версий, главный архитектор Ленинграда В. А. Каменский допоздна сидел в своем кабинете и с ужасом ожидал команды из Москвы. По другой – один из секретарей горкома, некий Сергей Березников накануне получил телеграмму об отмене решения о сносе церкви, но обнародовал ее почему-то только на следующий день. А ночью взрывники уже сделали свое дело.

Старожилы рассказывают, будто перед взрывом в небе над церковью можно было увидеть некое подобие крестов. Было ли это предупреждением, сказать трудно, но с тех пор место это в народе считалось «нечистым». Заговорили о «дурной» энергетике всей площади, которой с благоустройством никогда не везло, и она всегда поражала петербуржцев своим безобразным состоянием. А свидетели трагического обвала утверждают, что само падение козырька сопровождалось какой-то мистикой. Создавалось впечатление, что на козырек кто-то «надавил сверху». Кто? И за что? И люди вслушивались в комментарии знатоков: «Вестибюль станции метро углом заходит как раз на фундамент порушенной церкви».

Еще через пару лет, в новогоднюю ночь с 2000 на 2001 год мистическая аура Петербурга, и без того опутанная тысячами невидимых таинственных нитей, вновь заявила о себе, причем самым невероятным образом. Во время праздника встречи третьего тысячелетия на Дворцовой площади от случайного попадания петарды загорелись строительные леса вокруг колесницы Славы на Арке Главного штаба. Пожар удалось ликвидировать, хотя потери от него, как утверждают специалисты, были немалые. Но это еще не все. Через две недели, в середине января 2001 года, на уличных рекламных щитах появились громадные постеры «Петербург встречает новое тысячелетие». На плакате художник изобразил ту самую колесницу Славы в ярком зареве пожара. От шока петербуржцы оправились только после более или менее внятного разъяснения властей. На самом деле, заявили они, это не зарево пожара, а сияние солнца, в лучах которого мчится символическая колесница славы Петербурга. Да и сам плакат, оправдывалась городская администрация, был заготовлен заранее, еще осенью 2000 года, выбран из нескольких вариантов и должен был предстать перед горожанами еще до Нового года, но в результате технологических сложностей появился только в январе. Конфликт вроде бы был исчерпан, но легко себе представить смятение обывателя, появись это мистическое предупреждение накануне пожара.

В то же время по городу молнией пронеслась блестящая радиошутка о том, что Петербургу не грозит топливный кризис. Раскрыта будто бы еще одна таинственная страница петербургской истории. Обнаружен документ, подтверждающий давние, смелые догадки краеведов. Оказывается, под нами находится подземное море нефти, размеры которого не поддаются описанию. Наиболее близко к поверхности земли это гигантское нефтехранилище подходит в районе Дворцовой площади. Археологам это было известно еще в начале XIX века. Именно они будто бы и рекомендовали использовать возводимую в то время Александровскую колонну в качестве своеобразной многотонной затычки, способной удержать рвущийся из-под земли фонтан. В свете этого замечательного открытия становится понятным, почему гигантская колонна не врыта в землю, что, казалось бы, должно было обеспечить ей дополнительную устойчивость, а стоит на основании и удерживается собственным весом.

Как всегда популярной оставалась тема катастрофического наводнения. В апреле 1992 года по городу ходил некий Юрий Плеханов, на груди которого висел плакатик с коротким, но категоричным пророчеством: «13 апреля – наводнение!» В редакцию газеты «Смена» Плеханов принес «две странички текста, в которых на основании Священного Писания предсказывалось наводнение в Санкт-Петербурге 13 апреля». Как ни странно, но прогноз Гидрометеоцентра на этот день был весьма схож с расчетами «христианина» Юрия Плеханова. Однако, как и все прошедшие триста лет, в понедельник 13 апреля 1992 года Бог оказался на стороне Петербурга.

Время от времени на город обрушивались не только наводнения, но и пожары. Сгорело 14-этажное здание научно-исследовательского института на Бассейной улице. Температура горения современных окрасочных и декоративных материалов, по утверждению знатоков, достигала тысячи градусов. Представить, что в этом пламени что-то может сохраниться, было просто невозможно. И все-таки, как рассказывает легенда, один, шестой, этаж почти не пострадал. А на одной из «почерневших обугленных стен абсолютно нетронутым остался лик Спасителя – цветная вырезка из журнала размером в два листа писчей бумаги».

Впрочем, не все иконы оказывались спасительными. Некоторые несли в себе и отрицательную энергию. Среди эрмитажных смотрительниц, дежуривших в Петровской галерее, за короткое время случилось подряд три смерти. Встревоженное руководство будто бы даже пригласило экстрасенсов, которые и обнаружили над столом, за которым сидели смотрительницы, среди висевших там двух десятков икон одну, которую будто бы «писал человек нехороший, скажем, пьяница какой-нибудь или сквалыга. Он, мол, и передал ей отрицательную энергию». И напомнили, что еще Седьмой Вселенский собор постановил, что «к писанию иконы допускается только человек благостный».

Появились и еще более невероятные мифы с явными признаками астрального происхождения. На окнах некоторых домов и стеклах витрин многих магазинов обнаружились необъяснимые круглые отверстия, размером около двух миллиметров в диаметре на входе и с трехкопеечную монету на выходе. Особенно много таких дырочек было на стеклах, ограждающих билетные кассы Финляндского вокзала. Попытки выяснить их происхождение ни к чему не привели. После проведения специальной баллистической экспертизы оказалось, что траектории гипотетического полета «пули» упирались либо в глухие стены, либо в пол, либо вообще уходили в небо. Предполагаемого стрелка тут же окрестили «фантомом-снайпером». Выяснилось при этом, что пострадал огромный район вокруг Финляндского вокзала: торговые киоски, телефонные будки, окна жилых домов. Было проведено несколько специальных экспериментов. Стреляли из всего, что может стрелять, в том числе из рогаток, шариками от подшипников. Удалось-таки получить похожие отверстия, но все они были с острыми, рваными или потрескавшимися краями, в отличие от отверстий, оставленных фантомом-снайпером, которые абсолютно все были с оплавленными гладкими кромками.

Жутковатыми, леденящими душу легендами обросло за долгое время своего строительства гигантское сооружение, известное под именем Дамба. Обыватели давно уже раскололись на «дамбистов» и «антидамбистов», которые в выборе аргументов «про» или «контра» не стесняются использовать самые чудовищные и нелепые мифы. Один из этих мифов утверждает, что перекрытие Невской губы привело к экологическим изменениям: в устье Невы появились крокодиловидные чудовища-мутанты, которые легко заплывают в сточные колодцы, перемещаются по фановым трубам и – вот ужас! – могут запросто появиться в унитазах несчастных петербуржцев. Неплохо, предупреждает эта волшебная небылица, легкие пластиковые крышки унитазов удерживать каким-нибудь тяжелым предметом, а испытывая острую и неожиданную нужду, все-таки найти возможность предусмотрительно заглянуть в глубь сточной трубы.

А из программ регионального телевидения смятенные обыватели узнали, что в одном из подземных тоннелей Правобережной линии Петербургского метрополитена, как это чуть ли не в один голос загадочно утверждали и строители, и работники метрополитена, живет трехметровый питон. Питается это чудовище громадными, величиной с собаку, крысами, которых, как известно, в метро достаточно. Правда, никто не знает, откуда этот питон появился, тем более, что работники Петербургского зоопарка поспешно заявили журналистам, что все пресмыкающиеся, прописанные в павильонах и клетках зоопарка, находятся на своих местах.

В связи с этим, а может быть просто по непостижимому стечению курьезных обстоятельств, в городе разнеслась молва о темной и дурной славе того места на улице Чапыгина, где ныне расположен наш замечательный петербургский телецентр. Говорят, что в далекие времена это место на дальней окраине Петербурга выбрала известная секта скопцов для ритуального оскопления юношей-неофитов. Ныне же местные остряки и насмешники извлекли из небытия древнее, чуть ли не старозаветное поверье: на месте, где мужчин лишали их мужских достоинств, никогда ничего хорошего вырасти не может.

Несмотря на определенный комизм толков о метродраконах и дамбомутантах, обывательские кошмары, связанные с неопределенностью времени, неустроенностью жизни и естественным страхом перед будущим, не покидают городской фольклор. Согласно легенде, над Петербургом нависла угроза радиоактивного заражения. Будто бы в самом центре, прямо под шпилем Адмиралтейства, глубоко под землей расположен учебный класс Военно-морского училища имени Дзержинского. Класс оборудован самым настоящим действующим атомным реактором. Правда, неуверенно успокаивает легенда, между шпилем и этим реактором, на одной оси с ними, находится кабинет начальника училища, и он, как заложник, ежедневно сидит на этой пороховой, то бишь атомной, бочке. «Но мало ли что…», – добавляют тревожными обеспокоенными голосами рассказчики.

Мало ли что… И действительно, совсем недавно появились новые легенды. Будто бы для реконструкции набережных Обводного канала стали использовать «радиоактивные» блоки гранита, привезенные с Украины.

В одном из залов Эрмитажа, среди многочисленных памятников искусства Древнего Египта хранится статуя львиноголовой богини войны и палящего зноя Мут-Сохмет.

Согласно древнему египетскому мифу, однажды эта кровожадная богиня решила истребить род человеческий. Спасло людей вмешательство остальных богов, которые решили обмануть Мут-Сохмет. Ночью они разлили перед ней подкрашенное красным пиво. Наутро богиня, приняв пиво за человеческую кровь, выпила его и успокоилась. Прошли тысячелетия. Однако, как рассказывает эрмитажная легенда, угроза человечеству до сих пор не исчезла. Не случайно раз в году, в полнолуние, на базальтовых коленях львиноподобной богини появляется красноватая лужица, очень напоминающая человеческую кровь или подкрашенное вино. Но не исчезли и силы, или боги, хранящие человечество. Незадолго до появления первых музейных посетителей лужица бесследно исчезает.

Надо сказать, что вокруг эрмитажных зданий до сих пор складываются странные легенды. Например, ходят слухи, что в угловой башенке над крышей северо-западного фасада живут злобные дрессированные немецкие овчарки, которые по ночам тоскливо и одиноко бродят по бесчисленным залам всемирно знаменитого музея, охраняя эрмитажные сокровища. О них мы уже знаем из легенды об оружейнике Тарасюке. А еще поговаривают, что на чердаках всех пяти эрмитажных зданий установлены пулеметы, стволы которых нацелены на точно размеченные секторы Дворцовой площади. На всякий случай. Бог знает, что может случиться во время всенародных митингов и демонстраций. Будто бы, пристально глядя снизу, можно рассмотреть даже пулеметные гнезда.

Наконец, среди эрмитажных сотрудников появилась легенда о последнем хозяине Зимнего дворца Николае II. Рассказывают, что по вечерам, когда стихает гомон туристов, а сторожевые овчарки еще не выпущены из своих загонов, в темной галерее среди старинных шпалер и гобеленов можно увидеть призрак последнего царя, неслышно ступающего по стертому паркету. Говорят, что эти появления призрака убиенного государя начались, как только стало известно о планах захоронения останков императора в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга.

Погребение состоялось 17 июля 1998 года, в 80-ю годовщину убийства императора Николая II, императрицы Александры Федоровны, их детей и слуг, находившихся вместе с ними. И сразу же в Петербурге родилась легенда о том, что так называемые «екатеринбургские останки» никакого отношения к императору Николаю II не имеют. Не случайно официальная церковь их не признала. И ссылались на старую легенду, которую мы уже приводили. Будто бы сам Николай II в свое время сказал Иоанну Кронштадтскому: «Могилу мою не ищите». И еще говорили, что некие мистические силы все-таки отметили день захоронения как «ложный». Дело в том, что милиционерам, обеспечивавшим порядок в день захоронения, были вручены памятные медали, в текст которых вкралась знаменательная опечатка. Вместо слов «за упокоение» монарших останков на медалях было выбито: «за успокоение».

Характерной особенностью постперестроечного Петербурга стало возвращение христианским культовым сооружениям, сохранившимся и переданным православной церкви, первоначального вида. Была передана верующим лютеранская церковь на Невском проспекте, которая в свое время была использована как плавательный бассейн. В Ленинграде рассказывали курьезное предание о том, что еще при открытии храма его первый пастор Крейц писал императрице Анне Иоанновне, что он обеспокоен «недостатком воды» для нужд верующих.

На куполах многих храмов стремительно стали появляться кресты. Об установке одного из таких крестов на церкви Воскресения Христова, что у Варшавского вокзала, рассказывает современная легенда. Дело происходило в Лазареву субботу 1991 года. Крест подцепили к вертолету, но едва тот взлетел, поднялся сильный ветер, и вертолет так раскачало, что в один из заходов он сшиб часть деревянных заграждений, чуть не сбросив монтажников с высоты 64 метров. Работы пришлось приостановить.

На другой день, в Вербное воскресенье, около полуночи, очевидцы заметили «небольшую яркую звездочку, плывущую к храму. Таинственная звезда подошла к вершине колокольни, осветила ее, медленно обогнула, несколько задержалась и исчезла». На следующий день установка креста была осуществлена теми же средствами и теми же людьми всего за десять минут.

Возникло неожиданное осложнение и при установке памятника маршалу Г. К. Жукову в Московском парке Победы накануне празднования 50-летия победы над фашистской Германией. Монумент едва не сорвался с троса, а затем более трех часов никак не желал разворачиваться так, как требовалось монтажникам. Только через три с половиной часа удалось преодолеть строптивый и неуживчивый характер бронзового маршала. Не случайно среди скульпторов существует давнее поверье, что памятники в процессе их создания постепенно приобретают черты характера, особенности и свойства тех людей, которым они посвящены.

Из современных легенд литературного Петербурга следует отметить легенды о талантливом поэте Алексее Ахматове, однофамильце Анны Андреевны Ахматовой. Будто бы он поджег редакцию журнала «Искусство Ленинграда», оторвал голову у гипсового Маяковского в вестибюле Дома писателей на Шпалерной и похитил со станции Новая Деревня мемориальную доску, которая отмечала место дуэли Пушкина.

Надо сказать, что общественная жизнь Петербурга последних лет во многом определялась посещениями города известными политиками и деятелями культуры, а также всевозможными подлинными и мнимыми юбилеями. Многие из этих мероприятий отмечены фольклором. Некоторые носят курьезный характер.

Петербург посетил известный общественный и политический деятель, бывший президент Французской Республики Валери Жискар д'Эстен. Программа визита, помимо прочего, предполагала краткое посещение Царскосельского лицея и затем ознакомительную поездку по Санкт-Петербургу. Однако интерес гостя к Пушкину оказался настолько велик, что, забыв и о времени, и о программе, он подолгу останавливался у каждого экспоната в Лицее и буквально забрасывал вопросами работников музея. Сопровождавшие высокого гостя официальные лица заметно нервничали. «Господин Президент, – осторожно напомнили Жискар д'Эстену, – мы не успеем посмотреть Петербург». – «Ничего, – ответил, как рассказывает легенда, высокий гость, – это не страшно, Ваш Пушкин и есть Петербург».

В 1996 году в Петербург приехал канцлер Германии Гельмут Коль, с которым городская администрация связывала большие финансовые надежды. Программа включала две официальные встречи: одна с мэром Анатолием Собчаком, другая – с председателем городского Законодательного собрания Юрием Кравцовым. Понятно, что и тот и другой вручили высокому гостю памятные подарки. В результате Коль увез домой два совершенно одинаковых бюста Петра Великого.

В 1999 году в Петербурге был широко и торжественно отмечен юбилей государственного Университета. Согласно тщательно выношенной в недрах самого Университета легенде, ему исполнилось 225 лет и учредил его чуть ли не сам Петр I. Разве что открыть не успел. Хотя на самом деле, как утверждают многие авторитетные историки, Университет как таковой был основан только в 1819 году. В газетах появились ироничные предположения о том, как могла сложиться такая невероятная легенда. Оказывается, если в документах XVIII века не упоминается Петербургский университет, значит, он подразумевается по умолчанию. Например, в указе Екатерины II планируется открыть университеты в Тамбове или Пензе. А почему не в Петербурге? А значит, он там уже есть. И тому подобная изощренная наукообразная логика.

Отметил свой подлинный столетний юбилей Политехнический институт, основанный в 1899 году. Здание для него построили в такой глуши на окраине Петербурга, что до сих пор среди студентов жива легенда, будто один из его первых профессоров, возвращаясь заполночь домой, был просто съеден волками, поскольку глухой лес в то время подходил прямо к стенам института. «Страха ради» и в целях усиления учебной дисциплины эту легенду с завидной регулярностью повторяют каждый год перед первокурсниками в надежде, что они побольше времени будут уделять учебе и поменьше – прогулкам в окрестном парке.

Жива среди преподавательского состава Политеха и другая, столь же мрачноватая легенда. Будто бы, чтобы доказать необходимость открытия при институте кораблестроительного факультета, в 1904 году на Восток на верную гибель был специально отправлен русский флот. Якобы его гибель должна была побудить правительство всерьез заняться подготовкой специалистов-кораблестроителей.

Ежегодно 15 августа на могиле популярного певца и композитора Виктора Цоя, погибшего в 1990 году в автокатастрофе, собираются его почитатели. Они уверены, что Цой не умер, а просто улетел к звездам. И небо один раз в году оплакивает его земную жизнь. В Петербурге, как утверждают фанаты Виктора Цоя, ежегодно в этот день идет дождь.

Появились в Петербурге и местные праздники. Один из них ежегодно справляют жители улицы Рубинштейна, где в доме № 38 с 1887 по 1891 год композитор жил. Говорят, возле этого дома время от времени появляется призрак композитора. Он проходит, сопровождаемый музыкой его произведений, льющихся из окон его квартиры.

1998 год стал годом выдающегося петербургского дирижера Юрия Темирканова. Юбилейные вечера и концерты по случаю его 60-летия следовали один за другим. В фольклоре они отмечены обязательным присутствием на них губернатора Владимира Яковлева, к языковому стилю которого петербуржцы так и не могут привыкнуть. Его косноязычие стало притчей во языцех буквально всех средств массовой информации. Газеты пестрели его лингвистическими откровениями. Началось с того, что Владимир Яковлев, после торжественного поздравления, без тени улыбки предложил «всем взять в руки приборы», а закончилось вручением юбиляру в качестве подарка дирижерской палочки в сопровождении губернаторского комментария: «…несмотря на то, что вы ей давно не пользуетесь».

Но не только юбилейными праздниками отмечена фольклорная летопись Петербурга последних лет. В 1995 году скоропостижно скончался митрополит Петербургский и Ладожский Иоанн. По официальной версии православной церкви, отец Иоанн отошел в мир иной, как и положено истинному христианину, в собственной постели, в своей резиденции, исповедовавшись перед смертью. На самом деле, по свидетельству многочисленных средств массовой информации того времени, митрополит скончался на глазах многих людей прямо во время презентации нового петербургского отеля «Северная корона». Смерть его произошла, прямо скажем, при весьма странных обстоятельствах. Владыко, как уверяют многие близкие к нему люди, находился в полном здравии и хорошо выглядел, что не преминул отметить подошедший к нему для приветствия мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак. Затем к митрополиту подошла супруга Анатолия Александровича Людмила Нарусова. Отец Иоанн осенил ее крестным знамением, и в этот момент «сразу же стал крениться и в конце концов упал на пол». Иоанна похоронили на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Заговорили о неком знаке, «поданном свыше супруге мэра госпоже Нарусовой».

В 1997 году умер Михаил Константинович Аникушин, скульптор, который превыше всего ставил традиции петербургского монументального ваяния, для которого уличная скульптура всегда была элементом градостроения. Смерть его окутана некой тайной. В Петербурге ходили упорные слухи, что он стал жертвой криминальной разборки. Во всяком случае, сам скульптор накануне смерти будто бы утверждал, что конкурс на создание мемориального комплекса на Поклонной горе в Москве выиграл он, а работу почему-то поручили Зурабу Церетели.

Петербургские улицы, словно выставочные залы, начали заполняться памятниками, художественные достоинства которых для многих петербуржцев оставались спорными. На Малой Конюшенной улице, почему-то по личной инициативе начальника петербургского управления МВД генерала Пониделко, был установлен памятник Городовому. Почему именно ему так необходимо было установить памятник в самом центре Петербурга, остается тайной. Говорят, что даже губернатор Яковлев был смущен видом бронзового красавца в натуральную величину с «выпирающими из лосин лядвами, вызывающими прямой интерес у парочек, припозднившихся после встреч в Екатерининском садике». «Поставь его себе на свой… садовый участок», – будто бы в сердцах прошептал Яковлев в лицо генералу. Тайной остается и натурщик, который позировал скульптору А. С. Чаркину при работе над памятником. Городской фольклор выдвинул версию, что им мог быть только Никита Михалков – столь очевидно сходство скульптуры со знакомым образом известного режиссера. В народе ее так и называют: Памятник Никите Михалкову.

Там же на Малой Конюшенной установлен и памятник Гоголю – грустная фигура писателя, заключенного в тесную клетку ограды, фонарей, деревьев, сквозь которую он исподлобья наблюдает суету Невского проспекта. В Петербурге немедленно родилась легенда: будто бы это памятник известному питерскому «авторитету» Владимиру Кумарину, который смотрит в сторону Казанского собора, потому что бросил вызов так называемым «казанским». И одной руки у Гоголя не видно, а Кумарин и в самом деле во время одной из бандитских разборок потерял руку. При этом вспоминали весну 1995 года, когда погиб еще один питерский «авторитет» по прозвищу Марадона. Если верить фольклору, еще тогда бандиты собирались установить ему памятник. Тогдашняя попытка успехом не увенчалась. Действовать в открытую было уже небезопасно. Так что идея установки памятника великому русскому писателю, похоже, оказалась весьма кстати.

Кажется, наиболее удачным оказался памятник Федору Михайловичу Достоевскому вблизи станции метро «Владимирская». Но и вокруг него складывается мифология весьма характерного свойства. Видимо, сказывается атмосфера соседнего Кузнечного рынка. Питерские алкоголики облюбовали скверик возле памятника для своих встреч. А Федора Михайловича прозвали «Третьим». Откупоривая бутылку, они всегда могли рассчитывать на то, что «защитник всех униженных и оскорбленных отказаться не может».

Вблизи Сампсониевского собора, в ограде которого погребены многие петербургские зодчие XVIII века, по проекту скульптора и художника Михаила Шемякина был установлен Памятник первостроителям и архитекторам Петербурга. Но вскоре он был разграблен. Все бронзовые детали, в том числе стол и стулья, были вывезены злоумышленниками По одной версии, для сдачи в металлолом, по другой – назло Шемякину, который будто бы по одному меткому определению «шемякинизировал» Петербург. Впрочем, там же в свое время стояла на пьедестале бронзовая голова Карла Маркса, которая тоже исчезла. Правда, есть легенда, что питерские коммунисты, опасаясь, что памятник основоположнику могут снять по официальному распоряжению, спрятали его, надеясь на лучшие времена.

Появился в Петербурге и памятник знаменитому герою питерского фольклора Чижику-пыжику. Вокруг него сразу же сложилась новая традиция. Туристы бросают на крошечный пьедестал памятника монетки, уверенные в том, что если они задержатся на пьедестале, то счастье, богатство или удача не обойдет их стороной. Но большинство лир, центов, пфеннигов и копеек пролетают мимо маленькой птички и оседают на дне Фонтанки. И тут вспомнили знаменитого путешественника Миклухо-Маклая, который будто бы наблюдал, как ныряльщики диких племен южных островов доставали монетки со дна моря. Говорят, что именно он завез эту традицию в Петербург. Во всяком случае, местные питерские мальчишки подхватили туземный обычай и на глазах изумленных туристов ныряют в холодные воды Фонтанки.

19 февраля 2000 года, находясь в гостях у калининградского губернатора, скоропостижно скончался первый мэр Санкт-Петербурга Анатолий Александрович Собчак. После того как на перевыборах он проиграл своему заместителю Владимиру Яковлеву, чья сомнительная избирательная кампания, по слухам, поддерживалась Москвой, Собчак подвергся неслыханной травле, не последняя роль в которой принадлежала Федеральной службе безопасности. Он был неудобен во власти и, тем более, опасен вне ее. Его безуспешно пытались обвинить в коррупции и в каких-то махинациях с квартирами. Обстановка была такая, что он был вынужден на какое-то время покинуть страну. Но как только политическая ситуация в стране изменилась, Собчак тут же вернулся в Россию и активно включился в общественную жизнь. Но теперь уже не выдержало сердце. Накануне, в петербургской квартире Собчака, у его жены Людмилы Нарусовой разбилось маленькое карманное зеркальце. Придала ли в тот момент Людмила Борисовна какое-то значение этому мистическому факту, сказать с полной достоверностью сегодня невозможно. Но на выставке под символическим названием «Угадавший время», организованной в Музее политической истории в годовщину смерти «последнего романтика в политике», как стали называть Собчака позже, это расколотое зеркальце заняло подобающее место.

Но остановить потоки грязи не удалось даже смерти. Одни говорили о том, что причиной смерти стало лекарство, несовместимое с алкоголем, которое Анатолий Александрович сам принял. Другие – что в номер, где он находился, напустили какой-то газ, а те, кому следовало оберегать Собчака, «не сразу вызвали скорую помощь». Изощреннее всех оказалась фантазия коммунистов, «у которых, как известно, с Собчаком была давняя, взаимная „любовь“». Они утверждали, что «Собчак умер в объятиях проститутки, перед тем крепко выпив и приняв таблетку виагры».

Безусловной заслугой Собчака следует считать возвращение Санкт-Петербургу его исконного исторического имени. На референдуме, инициированном им, абсолютное большинство горожан поддержало идею Собчака возвратить городу название, полученное им при рождении. Произошло это в 1991 году, ровно через трижды по 96 лет после основания Санкт-Петербурга. А, как мы уже знаем, по авестийскому зороастрийскому календарю эти годы называются годами Святого Духа.

Вместе с тем с приближением конца века и тысячелетия на Петербург обрушился очередной шквал предсказаний и пророчеств. Так было всегда, и мы об этом уже знаем. Но на этот раз, кроме привычного: «Доживет ли Петербург до своего 300-летия?» и некоего гипотетического «часа пик», который вот-вот наступит, – появились и более конкретные прогнозы. Неистощимый Павел Глоба пообещал в марте 1997 года взрыв на складе отравляющих веществ, после чего Петербург, вероятно, вымрет. Его товарищи по цеху были еще более суровы и непреклонны. Они вещали о взрыве на Ленинградской атомной электростанции, который непременно произойдет в 1989 году. Если, конечно, еще раньше не случится «падения в Балтийское море метеорита с последующим затоплением Петербурга».

Однако, как об этом свидетельствует городской фольклор, петербуржцы с завидным достоинством умерили пыл многочисленных «доброжелателей». Петербург охраняют три ангела: золотой на шпиле Петропавловского собора, серебряный на куполе церкви Екатерины Великомученицы, что на Съездовской линии Васильевского острова и бронзовый на вершине Александровской колонны на Дворцовой площади.

Золотой уже восстановлен. Причем, как рассказывают реставраторы, при работе на шпиле Петропавловского собора крепежные детали монтажники хранили в банках из-под бразильского кофе. Особый смысл в это, понятно, никто не вкладывал. Просто так было удобно. Однако очень скоро в городе сложилась легенда, что именно это обстоятельство способствовало быстрому и успешному окончанию работ. Будто бы мягкий бразильский климат и тепло южных стран, которые символизировали банки из-под экзотического продукта, хранили высотников во время работ и надолго сохранят результат их труда.

Бронзовый ангел реставрации не требует. За ним просто нужен присмотр. И он, оказывается, есть. Студенты, которые любят «посидеть на колонне», давно заметили «странного мужчину в кепке и кирзовых сапогах». Вот уже несколько лет он приходит к Александровской колонне и кружит вокруг нее, внимательно вглядываясь то в основание, то в барельефы, то смотрит вверх, на Ангела. Заочно его давно прозвали Монферраном, «полагая, что он вообразил себя великим зодчим и приходит полюбоваться творением рук своих».

Осталось восстановить исторический серебряный цвет деревянного ангела над куполом церкви Екатерины Великомученицы. В свое время, Бог весть по какой причине, он был выкрашен черной краской, за что в народе его так до сих пор и называют: «Черный ангел». Но беспокоиться и, тем более, суетиться не следует. Время еще есть. Потому что стоять Петербургу до тех пор, пока простертая вдаль рука Медного всадника не опустится долу, уверенно утверждает петербургский городской фольклор.

Фольклорная статистика считает, что по крайней мере половина коренных петербуржцев родилась в стенах Института гинекологии и акушерства, что на Васильевском острове, под патронажем великого ученого Отта, чье имя с достоинством носит институт. На втором этаже института установлена бронзовая скульптура сидящего ученого, с закинутой одна на другую ногой. В институте строго соблюдается давняя традиция: непосредственно перед родами будущая мама должна дойти до скульптуры и погладить рукой ботинок знаменитого акушера. Тогда можно не сомневаться, что роды пройдут быстро и закончатся благополучно. В том, что это так, легко убедиться. Ботинок блестит, словно начищенный пастой ГОИ.

И, наконец, фольклор обратил внимание петербуржцев на одно чуть ли не символическое событие, конечно, если не принять его за обыкновенную рождественскую шутку. В городе появился человек с фамилией Набережная-Шмидт. Когда в одном учреждении ее носительница, некая Ольга произнесла эту не совсем обычную фамилию и услышала в ответ: «Адрес мы уже записали, а теперь назовите фамилию», то с гордым достоинством ответила: «То, что вы записали, и есть моя фамилия, а живу я в другом районе». Вот так-то. Все еще впереди. История только начинается. Не случайно, вопреки всеобщему обычаю подчеркивать возраст своих городов, петербуржцы идут к своему юбилею под лозунгом: «Нам только 300!»