Часть первая ХЛЮПИК 7 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Я осторожно толкнул дверь и тотчас чуть прищурился. В коридоре за дверью горел свет. Причем яркий. Смысла в фонаре больше не было. Шагнув вперед, я выпустил из темноты Хлюпика.

Коридорчик оказался сравнительно недлинным. Всего метров пятнадцать. Далее был тупик и поворот на девяносто градусов.

Я повернулся к нему. Он напоминал сейчас свежевытащенную на берег рыбу. Еще не бьющуюся в агонии, но уже весьма удивленную тем непостижимым миром без воды, в который она вляпалась.

Он ткнул пальцем мне за спину. Я повернулся. Секунды хватило на то, чтобы понять, что так удивило моего попутчика. В голове возникли слова, много слов из лексикона одной маминой подружки-профессорши, которая, зарабатывая себе степень доктора филологических наук, писала работу по теме истории и семантики русского мата.

В конце коридора под потолком недвижно висел деревянный ящик. Может быть, из-за этой неподвижности и резкой смены освещения я его и пропустил. Отмазка. Просто расслабился опять.

Я попятился, отодвигая Хлюпика обратно в темный зал. Ящик, словно уловив мою мысль, резко сорвался с места и с неимоверной скоростью полетел мне в голову.

Кажется, я все-таки помянул вслух чьих-то родственников по материнской линии. Толкнув Хлюпика назад, присел. Ящик пронесся над головой и впечатался в дверной косяк. Раздался треск ломающегося дерева, и на голову посыпались обломки. Болезненно, но не смертельно.

Чертова тварь. Я поднялся на ноги, стряхивая с костюма щепки. Хлюпик сидел на полу и тер лоб. Посреди лба, словно прорезающийся рог единорога, вздулась огромная шишка с рассеченной посередине кожей. Сразу стало ясно, куда и чем пришелся удар. Везет ему сегодня на оплеухи.

Беглым взглядом оценил коридор. Больше до конца коридора посторонних предметов, по счастью, не было. А там поглядим. Если ублюдок один, то не сунется. Если много, то нам хана.

— Что это было? — Хлюпик поднялся-таки на ноги и теперь, морщась, мял свою шишку пальцами. Мазохист он, что ли?

Господи! Интересно, этот дурень хоть что-то про зону знает?

— Ты бы хоть поинтересовался, куда лезешь, — пожурил я. — Или про Монолит узнал и жадность глазки затуманила?

Опять характер показать решил. Ни черта не умеет, ничего не знает, но на неприятности нарывается и характер есть. Наверное, этим он мне и понравился. Хлюпик, но не тряпка.

— Мутанты это, — устало объяснил я. — Говорят, разумные. Насколько у них реально мозги варят, я не знаю, хотя какое-то примитивное общество у них существует и даже подобие идолопоклонничества. Натащат кучу мусора и молятся. Но самое паршивое, что в них есть, это какие-то телекинетические способности. Видел, как ящиком кинул? Это не руками, а силой мысли, что ли. Кстати, судя по тому, как швырнул, он где-то рядом.

Хлюпик перестал терзать свою несчастную шишку.

За углом бюрера не оказалось. Зато в воздухе парила пара бочек. В отличие от ящика, который чуть не размозжил две головы: одну — дурную, а другую — мою, бочки плавали вверх-вниз с люфтом сантиметров в двадцать. То ли бюрер был далеко, то ли бочки были тяжелыми, хотя полные он их не поднял бы ни в жизнь.

Словно подтверждая мои мысли, первый бочонок сорвался и с пустым металлическим грохотом шваркнулся об пол. Пустой. И у бюрера явно силенок маловато. Это радует. Интересно, на что он растратился? Или это не та непонятная бабочка, а он дверь держал?

— Идем быстро. Не останавливаемся, — проинструктировал я. — Смотри, аккуратнее. Как он кинуть может, уже знаешь. Идешь за мной, держимся правой стороны.

Хлюпик что-то понимающе промычал, а я уже шагал по коридору. Порванная на мосту нога начинала ныть, и мне это совсем не нравилось.

Бочка снова поднялась в воздух и заколыхалась рядом со своей подружкой. Продолжалось это недолго, секунды три. Потом снова раздался грохот, и пустой бочонок покатился по полу.

Воспользовавшись моментом, я поспешил проскочить мимо. Получилось. Во всяком случае, у меня. Сзади грохнуло. Следом послышался возмущенный вопль и выстрел. Я повернулся.

Хлюпик второй раз пальнул по валяющейся на полу бочке и потер ушибленное плечо. По себе знаю, когда в тебя попадает такой штукой, очень хочется ее пристрелить. Только толку в этом никакого. Бочку не убьешь, бюрера стрелять надо. А его сперва хорошо бы найти. Эти сволочи, когда поодиночке, очень неплохо прячутся.

Бочки зашевелились и вновь, хоть и с натугой, оторвались от пола. Я шел вперед, стараясь не отвлекаться на парящие в воздухе посторонние предметы. Справа возник проем, я мельком глянул внутрь. Бюрера не видно, выхода тоже — комната глухая. Идем дальше.

Я развил довольно приличную скорость. Хлюпик не отставал, тяжело сопел в затылок. Коридор еще раз изогнулся. Сзади загрохотали падающие бочки. Не то бюрер совсем надорвался, не то решил, что больше нет смысла держать их в воздухе.

На этот раз двери были слева, но зато — три, а не одна. Первая оказалась закрыта. Я дернул ручку. Заперто. Вторая была сорвана с петель и лежала на полу недалеко от входа. Чуть дальше были набросаны старые, еще с советской символикой, газеты. А под потолком справа завис очередной ящик.

Ящик подозрительно зашевелился, словно невидимая рука намеревалась размахнуться посильнее, чтобы швырнуть побольнее. Я шарахнулся в сторону от дверного проема. Хлюпик застыл в нерешительности с той стороны и вопрошающе поглядел на меня.

— Быстро проходи, — посоветовал я. — А то опять по башке получишь.

На сей раз повторять и отвечать на вопросы не пришлось. Хлюпик рванул с места, как будто ему всобачили клизму из скипидара с патефонными иголками. Рывок оказался настолько молниеносным, что кровососы со своим стелс-режимом могли бы порадоваться за возможности человеческого организма.

Я кивнул и двинулся дальше. Третья дверь была нараспашку. В комнате за ней оказалось темно, зато в противоположной стене светился прямоугольником еще один дверной проем.

Вперед. Комнату я просвистал едва ли с меньшей поспешностью, чем избитый мной, ящиками и бочками Хлюпик кусок коридора возле предыдущей двери. По другую сторону проходной комнаты обнаружился еще один коридор. Справа он упирался в стену, слева через десяток метров сворачивал за угол. Под стеной справа зиял провал, над ним под потолком болтался кусок прямоугольного жестяного короба. Вентиляция, что ли?

Приблизившись к провалу, я осторожно заглянул вниз. Такой же жестяной короб, что и наверху, уходил от провала вниз. Но делал он это под углом, оттого понять, что там, внизу, было невозможно. Я встал на самый край и, едва придерживаясь пальцами за стену, извернувшись, запрокинул голову и посмотрел наверх в короб…

Точнее, хотел посмотреть, но не успел. Все произошло мгновенно. Жавшийся рядом и озирающийся по сторонам Хлюпик с воплем «Угрюмый!» дернулся ко мне. Я пошатнулся, балансируя на самом краешке провала, и, не удержавшись, полетел вниз.

Последнее, что я успел увидеть, мелькнувшая физиономия Хлюпика и черный силуэт карлика, стоявшего в конце коридора.

Я с грохотом прокатился пару метров. Дальше короб принял вертикальное положение, и моя многострадальная тушка просто упала вниз. Слава богу, не высоко. Жестяные стенки ощутимо ударили напоследок в бок и под зад. А затем я рухнул на пол в махонькой комнатенке.

Освещение здесь было тусклым, а пространство забитым. В четырех стенах умудрились уместиться пара шкафов, некое подобие стола и здоровенные станины каких-то допотопных машин неизвестного мне предназначения.

Конура была абсолютно замкнутой. Без окон, без дверей, что называется. И кроме меня здесь никого не было. Последний момент меня сильно порадовал. Короткая передышка не помешает. А там придумаю, как отсюда выбираться. Я поднялся на ноги и отошел в сторону. После полета по коробу тело болело так, будто я только что схлестнулся в неравной борьбе с профессиональной командой регбистов.

Наверху забряцало что-то, словно дите великана трясло огромную погремушку. Коротко грюкнуло, и из-под потолка к моим ногам шлепнулся Хлюпик с пистолетом в руке.

— Зря ты там не остался, — мрачно заметил я. — Пусть бы лучше бюрер с тобой мучался.

Парень поднялся на ноги и посмотрел на меня. Глаза этого паразита блестели так, словно его забрали с необитаемого острова и запустили сперва в баню с девками, а потом в элитный ресторан.

— Так это он был? — проигнорировал мой выпад Хлюпик.

— Был? — Я даже оживился. — Ты его пристрелил?

— Нет. — Хлюпик сокрушенно встряхнул рукой с пистолетом. — Заело что-то. Не стреляет. И я за тобой. Но он не полез. Он вообще не лез, стоял и смотрел только.

Еще бы. Я бы тоже посмотрел, как один дурак другого в вентиляцию сталкивает, а потом с суетливой поспешностью сам следом лезет. Если б у бюрера помимо зачатка мозгов был хоть какой-то намек на чувство юмора, он, наверное, не только стоял бы и смотрел, но еще и от души повеселился.

Не дожидаясь реакции, я забрал у него пистолет. Ну, так и думал. Не стреляет чего-то. Патроны кончились, вот и не стреляет. Надо было мне об этом раньше подумать. Я вытащил обойму, протянул по очереди и БП, и пустую обойму Хлюпику.

Привычным движением вынул, не считая, восемь патронов из кармана, подкинул на ладони.

Он протянул ладонь лодочкой, и я ссыпал в нее патроны. Я наблюдал за Хлюпиком со стороны. Занимался ли он этим когда-то, или просто включил логику, а дело хоть и медленно, но шло. Об автоматизме здесь, конечно, речи не было, в другое время в другом месте он бы уже мертвым валялся с такой скоростью, но по крайней мере патрон той стороной вставлял.

Убедившись, что Хлюпик справится без меня, я пошел изучать комнату. Сперва обшарил шкафы. В них оказалось пусто. Причем, судя по следам, их обчистили совсем недавно. Интересно, кто и как? А самое главное, как этот кто-то сюда попал и как отсюда ушел?

Труба, через которую мы вывалились в эту конуру, отпадает. До нее так просто с пола не достать. Варианты? Я осмотрелся и полез на станину.

Сверху комната казалась чуть более просторной, но все равно крохотной. А вот и выход. За станиной под потолком обнаружился еще один, не то вентиляционный, не то еще какой, короб. Лазейка в него была небольшой, ну да не страшно.

— Да получилось вроде. Ты мне патронов еще не дашь? А то, если что…

Он комично развел руками. И ведь прав. Надо было мне раньше об этом подумать. А то БП сунул и забыл. Ладно, не извиняться ж мне перед ним теперь. Если б не он, я б сейчас отдыхал у себя в комнатушке, пил водку и ждал очередного выброса, чтоб спуститься от него подальше в подвал к бармену и догнаться там с его Сынком. Сын он бармену или не сын, бог бы с ним. Просто славный парнишка, говорит мало.

Я молча выгреб из кармана горсть патронов штук на пятнадцать и сгрузил их Хлюпику. Кушайте, не обляпайтесь, как сказал бы Мунлайт.

Хлюпик кивнул. Всегда бы так, цены б ему не было. Я закинул на плечо рюкзак, подхватил «калаш» и снова полез на станину. Хлюпик удивленно пялился на меня снизу вверх. Глазенки непонимающие, ресничками хлоп-хлоп.

— Тебе приглашение нужно? — полюбопытствовал я. — Или руку подать?

Последняя фраза его, видимо, оскорбила. Парень небрежно фыркнул и полез наверх. Ну и хрен с ним, охота обижаться — нехай дуется. На надутых воду возят, а на обиженных вообще с прибором кладут.

Я подпрыгнул, пригнулся и упал в темноту. На секунду возникло ощущение, что меня заперли, замуровали в четырех стенах на одном квадратном метре. Но в следующую секунду я увидел лазейку и успокоился.

Снаружи снова был коридор. Причем теперь это был не канализационный туннель с покатыми, выгнутыми стенами и не странные узкие переходики с ярким освещением. Это был нормальный полноценный подвальный коридор. В меру широкий, в меру загаженный. В меру знакомый.

Освещение плохонькое, тусклое, но есть. Стены грязные, покрытые плесенью. Посреди коридора у стены от пола в потолок уходит еще один короб. Что-то смутно знакомое мне в нем показалось.

Я снова закрутил башкой. Нуда, похоже. Там, справа, студни булькают. И куча коридоров и комнат. Там еще здоровый темный зал, в котором кровососы живут. Туда мы не пойдем. А налево пара изгибов, лестница наверх и пара колодцев наружу, к НИИ Агропром.

Если только я не ошибся. Потому как, когда я блуждал здесь в последний раз, на месте пролома, из которого мы вылезли, была гладкая плесневелая, как и все прочие, стена.

Ну-ка. Я вынул ПДА и нажал кнопку. Засветился включенный экран. Внутри наросло радостное возбуждение. Нет, не облегчение, расслабляться пока рано, но какое-то светлое радостное чувство только оттого, что я знаю, где нахожусь. Как мало человеку надо для счастья. На самом деле ему надо всего-навсего лишиться тех нехитрых радостей, которыми он живет. Совсем лишиться и осознать, как это — жить без них. А когда ты распрощался с тем, что имел, и что не ценил, и оно нежданно-негаданно вдруг вернулось к тебе обратно, вот тогда — счастье. Счастье — это ценить то, что имеешь. Ценить и беречь и помнить, что все преходяще.

Палец лег на кнопку выключения. Наладонник протестующе вспискнул и погас. Прости, друг электронный, но лучше тебе пока побыть в выключенном состоянии. Без тебя меня не видно.

Сзади протиснулся Хлюпик, встал рядом. Вот Хлюпик — тоже кусочек счастья. Наивный, дурной, совершенно не приспособленный к здешним условиям, чем немало раздражает, но хороший. Хороший светлый человек. И это счастье, что рядом не говнюк, каких зона делает из каждого первого, а вот этот…

— Чего дальше? — спросил он шепотом, едва перехватив мой взгляд.

— Дальше полета метров коридора, три поворота и лестница наверх, — тихо ответил я. — Если повезет, то пройдем без осложнений.

Я подтянул лямки, перехватил поудобнее автомат и пошел вперед. Главное, идти как можно тише. И не торопиться. Сколько таких здесь было, которые видели выход, чувствовали эйфорию и навсегда оставались на последней сотне метров. Потому что зона эйфории не прощает. Расслабиться можно у себя дома, в четырех стенах. Да и то не до конца.

На этой мысли я вдруг осекся. Странно, давно ли начал называть снимаемую у бармена комнату домом? Раньше не называл. Сама мысль о том, чтобы считать домом хоть какое-то место в зоне, была омерзительна. Неужели я настолько к этому привык? Неужели я постепенно стал частью этого гадостного места, язвы на теле голубой планетки? Хотя чему тут удивляться, если я сам давеча, обзывая зону и себя, прилепил к нам обоим одинаковый ярлычок.

Хлюпик сосредоточенно топал рядом и делал это практически беззвучно. Хотя на такой скорости умудриться шуметь — это постараться надо. По сторонам мой спутник, правда, не смотрел, зато старательно рассматривал каждый сантиметр, выцеливая место, куда поставить ногу, чтобы чем-нибудь не хрустнуть. Усердие, достойное первоклассника. Ладно, по сторонам я сам погляжу, хорошо хоть не топает.

Коридор повернул направо и почти сразу изогнулся влево под девяносто градусов. Не доходя полушага до поворота, я притормозил, качнулся вперед и тут же отшатнулся. Выкинул левую руку в сторону, перекрывая дорогу. И вовремя. Если б не это, мой нечаянный попутчик сейчас бы выскочил из-за угла и скорее всего эффектно умер.

Мне повезло. Когда я высунулся, тот, что находился у последнего поворота, повернулся ко мне затылком. Рассмотреть его мне не удалось, но картинка четко застыла в памяти. Это был человек, если только не зомби. Хотя зомбяки здесь редко появляются. Агропром не так глубоко. Он сидел на корточках, прислонившись к стене. А поперек колен у него лежал автомат. И на спусковом крючке автомата лежал палец. Не знаю, видел ли я последнюю деталь, но если ее дорисовало воображение, то сделано это было очень ярко.

Хлюпик повернулся ко мне. Я убрал руку и поднес к губам указательный палец. После чего ткнул им в Хлюпика и себе под ноги. Ничего личного дружок, но ты — тут.

«Калашников» легко щелкнул, когда переводил его на одиночные. Не знаю, услышал меня противник в этот момент или раньше. А может, он меня и вовсе не слышал. Но когда я, присев на корточки, выставил из-за угла ствол автомата и нажал на спуск, мысленно прикинув, куда стрелять, его в той точке уже не было.

Коротко треснула очередь. Я поднялся на ноги и выскочил из-за угла, готовясь добить раненого, но раненого не было. Никого не было. Шарахнувшись назад, повернулся к Хлюпику.

— Беги за мной, — бросил ему, меняя рожок. — Если что, падай. И, пока я на линии огня, не вздумай стрелять.

Не дожидаясь ответа, присел, вскинул автомат и высунулся из-за угла, готовый нажать на спуск. Противника не было.

Я рысью добежал до последнего поворота, высунулся — никого.

— Ушел. — Плевок приземлился в сантиметре от ноги подоспевшего Хлюпика.

— Если он был один, то плохо. Если с друзьями, то очень плохо. Значит, они вернутся и нас перестреляют. Или засаду устроят. Дерьмо.

— Может, там хороший человек был, а ты в него стрелять сразу.

— Хорошие сдохли давно, — буркнул я. — А новых не завозили. Все, заткнись.

Я вышел из-за угла и пошел вперед. Это точно был человек. Зомбяки так не бегают. У тех мозги гнилые, и та часть, которая извилинами шевелит, и та, что за рефлексы отвечает. Если один, то может за углом у прохода к лестнице ждать. Или наверх побежал и наружу вышел. А если их там много…

На этом мысли закончились. До дверного проема оставалась всего пара шагов, за ним уже маячил фрагмент металлической винтовой лестницы, теряющейся в темноте. Я глубоко вдохнул. Раз, два…

Застрекотало сразу несколько автоматов. Я отскочил назад, и вовремя. Пули забарабанили по металлическим деталям лестницы, высекая искры и улетая рикошетом.

Итого в сухом остатке: недобитый мной мужик был не один. Засаду он не устраивал, зато успел подняться наверх и поставить на уши своих друзей. Это плохо. С другой стороны, вниз они спуститься не успели. Это хорошо.

Значит, ситуация патовая. Подняться они мне не дадут, спуститься я им не дам. Если только их там не полсотни человек и они не ломанутся на меня все разом, а это сомнительно. Обойти меня они тоже не смогут, так что за тыл можно не беспокоиться, если только какая-то группа не ушла вперед по коридору и не блуждала изначально у нас в тылу.

По лестнице заплясали отсветы фонариков. Сверху послышались звуки шагов. Идти беззвучно по такой ажурной металлической конструкции невозможно, даже если ты балерина в мягких тапочках. А если ты здоровый мужик в армейских ботинках и с полной выкладкой…

Я выставил руку с автоматом в дверной проем и дал очередь вверх. В ответ затрещали автоматные очереди. Судя по звуку, их там трое, не считая того, который быстро бегает. И, судя по свету, я заставил их отступить.

— Вот узнаешь от кого, скажешь, а пока просто следи за коридором и готовься стрелять, если что.

Я вскинул автомат, запрокинул голову вверх и шагнул на порог. Пространство вокруг лестницы наполнилось грохотом выстрелов и звоном рикошетов. Я снова переместился в коридор.

Паршиво. Прицелиться не выходило. В помещении было темно, лестница винтом уходила вверх, и понять, где и на какой Высоте мои противники, было нереально. Точнее, реально, если б мне дали на это хотя бы пару секунд. Но этих секунд у меня как раз и не было.

Выстрелы умолкли не сразу. Дилетанты. Стреляют наугад, боезапас не берегут. Не то патронов у них там ящик, не то — просто фраера. Хлюпика моего они, конечно, завалили бы без проблем, а вот с опытным сталкером эта гопота воевать устанет.

Я сделал пару шагов назад, наткнулся на что-то, резко обернулся. Уже оборачиваясь, понял, что увижу. Хлюпик подпрыгнул от неожиданности не меньше, чем я. Посмотрел на меня, ожидая инструкций. Я поднес палец к губам, потом указал ему вперед, туда, где коридор поворачивал налево под девяносто градусов. Туда, откуда мы пришли. Пусть не расслабляется.

Выдав безмолвные инструкции, я повернулся к проему, сместился левее. Косяк уперся в плечо. Надежный и непоколебимый. Вскинул автомат. Дуло хищно уткнулось в черноту, приклад уперся в плечо. Я запрокинул голову и стал ждать.

Надо отдать должное противнику. Четверо ушлепков хоть и были случайными гостями зоны, а трепаться не стали. Даже не перешептывались. Договорились молча. Ничего, это вас не спасет.

Время шло. Я ждал. Наконец металлическая конструкция легко завибрировала в такт шагам. Мышцы напряглись. Палец аккуратно соскользнул со скобы и лег на спусковой крючок.

Минуты растянулись если не в вечность, то в пару столетий, к гадалке не ходи. Я глубоко вдохнул, сосчитал до трех и выдохнул. Выскакивать и стрелять раньше времени мы не будем. Мы будем ждать.

Наверху замелькали светлые пятна, по стенам забегали тени. Бздынькнуло, свет рывком метнулся вперед. Загудел металл, кто-то тихо чертыхнулся. Куда вы лезете, ребятки, вы ж даже на ногах не держитесь?

Следующий шаг показался особенно громким. Первый из моих противников ступил на решетку лестничного пролета, который расположился почти у меня над головой. Еще пара шагов, и я увидел подошвы ботинок.

Одну, две, три… Они всей кучей, что ли, прут? Большой палец лег на предохранитель, рычажок с легким щелчком сместился с одиночной стрельбы в крайнее положение. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоить раскочегарившееся сердце. Раз, два…

Три! Я сделал полшага вперед и нажал спуск. Короткая очередь срезала того, который шел первым. Дальше тело заработало на автомате. Шаг назад, три вправо. На лестнице уже стрекотали автоматы. Шаг вперед. Очередь. Назад. Вперед. Очередь. Снова назад.

Собравшись с силами, я рванул вперед, через проем и комнату, к противоположной стене. В этот рывок я вложился по полной. Движение вышло молниеносным. На середине комнаты я начал разворачиваться. Возле стены вдавил спусковой крючок и бросился вверх по ступеням. Их действительно было четверо. Одного я срезал первой очередью наповал. Второй извивался лежа на боку и стонал пролетом выше. А оставшиеся двое, перестав понимать, что происходит, сделали самую большую ошибку — бросились бежать.

Они еще пытались отстреливаться, но делали это настолько бездумно и неумело, что шансов попасть у них практически не было. Разве что наудачу. Но удача сегодня была не на их стороне.

Я присел на колено, прицелился и срезал первого. Тот кулем повалился на ступени, прокатился чуть вниз и повис, как тряпичная кукла. Второй почти добрался доверху. Прыгая через четыре ступени, я помчался за ним. Давно уже так не бегал. Мелькнули последние ступени, бетонная площадка, дверной проем и коридор. Противник был уже на середине коридора. Я вскинул автомат и, практически не целясь, выстрелил в спину.

Очередь ушла в темноту коридора. Убегающая фигурка споткнулась и кувыркнулась на пол. Тело дернулось и застыло.

Он упал, сердце больше не билось. Я сплюнул под ноги и пошел обратно. Надо было забрать Хлюпика.

Склонившись над трупом, я обшарил карманы, сунулся в худой, как некормленая слепая собака, рюкзак. Боезапас у дурней был в самом деле немаленьким, во всяком случае, у того, что попал под раздачу первым. Я сгрузил патроны, благо больше ничего интересного не нашел, и похромал вниз. Нога начинала болеть весьма ощутимо.

На нижнем пролете я снова склонился над телами и принялся потрошить карманы. Один был мертв, второй уже не дергался. Едва слышно стонал, но и стонать ему недолго осталось. Судя по всему, у него три-четыре пули в брюхе.

— Угрюмый? — донесся голос от входа. Неужели! Случилось чудо, и Хлюпик впервые за все время сделал то, что от него требовалось, — никуда не полез. Аллилуйя!

Внизу поспешно зашлепали шаги. Он уже не таился, решил, что все кончилось. Все мы на этом и попадаемся. И новички, и профи. Новички чаще. Ничего не кончилось. Пока ты в зоне, вообще ничего не кончается. Пока не добрался до убежища, все продолжается.

Хлюпик появился на лестнице. Увидел меня, ковыряющего карманы, остановился. На лице возникло странное выражение, как будто я был его непогрешимым во всех отношениях папой, а тут он вдруг застал меня за онанизмом.

— Пистолет дай, — потребовал я и протянул руку. Он молча протянул БП.

— Хочешь, можешь отвернуться, — предложил я.

Ладно, обойдемся без объяснений. Не особо церемонясь, я поднял руку с пистолетом и выстрелил недобитому искателю приключений в голову. Руку дернуло отдачей. Голова бродяги дрогнула, стоны оборвались, как не было.

Хлюпик выпучился на меня так, словно к сцене с онанизмом добавились пара голых девиц с раздвинутыми ногами и мальчик, подставляющий задницу. Я протянул пистолет обратно.

Он принял оружие чуть ли не с налетом брезгливости. Ничего, переживет. Я его предупреждал, что здесь дрянное место, в котором шляются паршивые люди и работают законы джунглей. Пусть смотрит. Когда все это закончится, надеюсь, он сам отсюда сбежит, выкинув из головы дурь на тему Монолита.

Он смолчал. Но я видел краем глаза, как несогласно он качает головой. И в глазах его была… нет, не брезгливость, как показалось мне вначале. Что-то другое. Как будто ему за меня было стыдно или даже обидно.

Чертыхнувшись про себя, я оставил мародерство незаконченным, поднялся и пошел наверх.

Хлюпик шел сзади, лестница гулко гудела от его скромных легких шагов. Моралист хренов. И я тоже хорош, плюнуть на его укоризненные гляделки не мог, что ли?

Темный коридор, прямой, как стрела, уходил в черную неизвестность. Луч фонарика выхватывал только кусок пространства. Посреди коридора валялся последний труп. Что там, дальше, в этой темноте, меня волновало мало. Судя по карте, тупик. Я прошел метров пятьдесят. Справа в стене появился небольшой утопленный закуток. Внутри закутка от стены чуть отступала металлическая лесенка.

Сверившись с картой, шагнул в закуток. Запрокинул голову, посмотрел наверх. И хотя там ни черта не было видно, я точно знал, что наверху колодезная крышка, а за ней — зона. Опасная, дикая, непредсказуемая, но все лучше, чем катакомбы.

Хрустя разбросанным по полу мусором, подошел Хлюпик. Потрепанный, уставший.

— Ну, вот и все, — кивнул я на лестницу. — Осталось только наверх подняться.

Я фыркнул. Ага, работающий. Прибежищем для всякого сброда.

— НИИ Агропром. — Я бросил на пол рюкзак, прислонил к стене автомат и плюхнулся рядом, возле лестницы.

Вот прорвало. Интересно, он сам заткнется, или его попросить нужно?

— Передохнем и пойдем. Кто знает, что там, наверху. Хлюпик сел напротив, прямо посреди коридора.

Ноги его вытянулись вперед и чуть не касались моих. Он смолчал. Хотя на физиономии у него был здоровенными буквами написан вопрос: «А что там, наверху?»

— Там, наверху, могут быть военные, — ответил я на незаданный вопрос. — Может быть, какое-то отребье. А может, просто собаки с кабанами носятся. Еще вопросы?

Он потупился, помялся, словно собираясь с силами, потом кинул на меня беглый взгляд и поинтересовался полушепотом, словно боялся, что кто-то услышит:

Нет, все-таки он неподражаем. Я ждал любого вопроса, но от этого чуть не поперхнулся.

— Ну, чего ты смотришь, — не выдержал я. — Тебе в канализации отдельный туалет поставить? Может, еще биде и душевую кабинку? Гадь, где хочешь.

Хлюпик засопел, поднялся на ноги и потопал обратно по коридору.

— Туда, — буркнул он. — Я где угодно не могу. Шаги растворились в темноте. Там, вдалеке, что-то завозилось. Дурдом на колесах. Нет, я за него сейчас не сильно переживал. Живых там не осталось, аномалий тоже. Но охота была так далеко переться, чтоб нужду справить. Не может он. Клоун.

Тело ныло от долгой ходьбы. Спина устала от рюкзака. Да еще и нога до кучи давала о себе знать все сильнее. Ныла, тянула, дергала уже не только при ходьбе. И это совсем не радовало, так как означало, что действие обезболивающего потихоньку подходит к концу. Сперва начнет ныть и дергать, и ты просто хромаешь, а потом будет болеть все больше и больше, пока не разболится до такой степени, что ходить невозможно станет. Пора потихоньку топать.

Я поднялся на ноги и с хрустом потянулся. Ну, чего там этот деятель, сделал свое дело?

Погруженный во тьму коридор безмолвствовал. Я вынул фонарик и посветил вперед. Увидеть ничего не успел.

Голова стала чугунной, уши словно забило ватой. Оглох, некстати пронеслось в голове. В ушах запищало протяжно на какой-то высокой, возможно, даже неуловимой ноте. И тут же виски пронзило болью. Голову прострелило, словно насквозь проткнули спицей. Перед глазами стало темно. Сквозь темноту проступил силуэт. Я попытался сконцентрироваться на нем, но очертания его вибрировали.