Глава 13. Сукин сын, сукин сын, сукин, блядь, хуесосов сын.

Бен

Сукин сын, сукин сын, сукин, блядь, хуесосов сын.

Эта девчонка поставила меня в такое затруднительное положение, что даже мои ругательства больше не имели смысла.

Как я смог сохранять спокойствие так долго, я уже никогда не узнаю. Когда я проснулся от звука захлопывающейся входной двери, я понял, по наихудшему развитию сценария у нее, должно быть, был приступ осознания — или здравого смысла, возможно, касательно наших планов. Но это было не правильно. У нее определенно изменилось настроение сразу после того, как я оставил ее наедине с компьютером.

Панический шар начал формироваться у меня в груди, и я сидел там, держа руку на закрытом ноутбуке, пока не набрался храбрости открыть его.

Там ничего не было. Я знал, что там ничего не было. Это был компьютер для общего пользования, для повседневных дел, и я был очень осторожен в том, чтобы не оставлять в нем ничего лишнего. Он был безопасен. Я тысячу раз давал воспользоваться им практически незнакомцам.

Но должно быть что-то, о чем я забыл.

Наконец, я заставил себя посмотреть. Если я хотел поймать ее прежде, чем она доберется домой, я должен был узнать с чем имел дело — и быстро.

Когда я увидел, мой желудок подскочил к горлу.

Я абсолютно, черт возьми, забыл, что добавил в закладки этот сайт на этой гребаной вещи. Не то чтобы это обычно имело значение. Но, должно быть, я был пьян. Неужели я считал себя достаточно умным, чтобы дать название с помощью случайного набора букв? Он выделялся, как опухший чертов большой палец. Мне нужно было назвать сайт " Ремонт ковров" или чем-то подобным.

Ремонт ковров. Иисус Христос.

Прежде, чем я успел подумать об этом, я уже выбегал через переднюю дверь, направляясь по тротуару к ее кварталу. Чистая удача, что я умудрился нагнать ее, и вполне очевидно, что она на самом деле перестала говорить со мной. Тем не менее, согласилась встретиться со мной снова.

Я видел едва скрываемое отвращение в ее глазах. Она этого не поняла. Конечно, нет. Это одна из вещей, которые нужно прочувствовать. Все, что я сказал ей о своей истории — правда. Впервые, когда Дарья сказала мне, что хочет этого, я задался вопросом, как я умудрился влюбиться в сумасшедшую больную. Судил так же, как и другие. Затем, когда я наконец увидел ее стонущую и извивающуюся под моей рукой, все стало приобретать смысл.

Это касалось не только секса. То есть, конечно, тебе нужно быть роботом, чтобы не стать слишком жестким с сексуальной женщиной, визжащей и дергающейся на твоих коленях, особенно когда чувствуешь, как она разгорячилась из-за тебя, есть наказание или нет. Но власть, контроль, они пьянят даже за пределами. Несмотря на то, что Дарья никогда мне не доверяла, я ощущал нечто подобное. И с ней я узнал, что был почти достаточно хорош.

Конечно, Дженна не поняла. Я не мог ожидать от нее этого. Но не это беспокоило меня. Я уговорил ее на нашу сделку; это не было проблемой. Я был убедительным. За исключением обнаружения ею того, что я был Зодиаком^[38], не было ничего, откуда бы я не смог найти выход с помощью лести. Не это было причиной, почему мой мозг, казалось, пытался проглотить сам себя.

Она хотела этого.

Некоторые мужчины, некоторые доминанты, утверждают, что могут, лишь посмотрев на женщину, понять, что она прирожденная подчиненная. Мне казалось, что это полная чушь. Люди могут надеть все виды масок, играть любую роль на протяжении повседневной жизни. Я же делаю все для того, чтобы снять их, медленно, постепенно разоблачая человека под ними, который жаждет чистых ощущений. Подчинение — это лишь способ их получения. В итоге, все концентрируется на чувствах. На запуске правильных химических реакций в мозгу. И вскоре, ты оказываешься в ловушке.

Дженна еще не попалась в эту ловушку. Но, ох, она хотела попробовать.

Я точно знал это.

Когда мы встретились, если она и имела желание, то оно было слабое. Оно было спрятано слишком глубоко, чтобы я мог увидеть. Но как только идея засела у нее в голове...

Что ж, теперь она проедала свой путь в ее мозгу, словно червь. Не было ни единого шанса, что она выберется оттуда. Даже если никогда не делала этого, до конца своей жизни она будет интересоваться.

А я не хотел этого для нее.

В подчинении есть красота, да. Уют. Счастье для тех, кто хотел этого. Они получали своеобразное удовлетворение, которое не могли найти другим способом. Но я никогда не был окончательно убежден, что в процессе они не теряли часть себя.

Пока что-то во мне рычало от удовлетворения при виде подчиняющейся, властной, независимой женщины, другая часть меня все еще противилась. Я верил во все, что сказал Дженне — по крайней мере, хотел верить. Это были оправдания, которые я читал снова и снова, пока не мог их рассказывать наизусть сам себе, когда бы меня ни обуревали сомнения. Но та искра, которая была у нее при нашей стычке в продуктовом, то, что она даже не думала дважды, увидев, что я веду себя как полный кретин, и просто дала отпор. Я не хотел, чтобы это когда-то исчезало. Не хотел видеть, как она подавляет это, не хотел видеть, как все недосказанное вспыхивает в ее глазах, пока она неохотно склоняет голову вниз. Это было неправильно. Она заслуживала лучшего.

Лучшего, чем я, в любом случае.

* * *

В следующий раз я связался с ней за день до нашего запланированного визита в офис. К счастью, в этот раз я действительно вспомнил, что нужно достать ее номер. После недолгого раздумья, я решил не упоминать то, как практически выпихнул ее из моего дома. Дежурное извинение подойдет, но оно так же могло вызвать ненужную неловкость. Лучше притвориться, что этого никогда не было. Надеюсь, она окажет мне ту же услугу.

Спустя час или около того, она ответила на мое сообщение, именно так прохладно и беспечно, как я и ожидал. Да, мы все еще в деле. Она спрашивала, что должна надеть.

Позволь мне об этом позаботиться, написал я ей, нажимая отправить прежде, чем смог остановить себя.

Черт, мне действительно нужно прекратить приказывать этой женщине. Но у меня уже был план, включающий бутик в центре, в котором были зарегистрированы данные моей карточки. Они знали мои вкусы, и они знали, как заставить женщину выглядеть хорошо в этой одежде. Она будет идеально одета для роли. Я не мог не улыбнуться, когда представил, как она идет к двери с хмурым выражением лица, не ожидающая посылку, но находящая красиво обернутую коробку из места, в котором она даже в мечтах не надеялась оказаться.

Это мой любимый подарок для женщины, который я приберегаю для особых случаев. В данной ситуации, конечно, это был не столько подарок, сколько необходимая затрата для нашего представления. Но, конечно, я позволю ей оставить его. Мне всегда казалось, что платье принадлежит его владельцу каким-то особенным способом. Оно всегда будет напоминать о ней, независимо от происходящего.

Следующий утром, я почти надеялся на звонок или сообщение. Что за черт? Я волновался, что она не получила посылку, что что-то перепуталось в пути. Бутик должен был быть закрыт еще полтора часа, но я все равно попробовал позвонить, и владелица ответила на первом же гудке.

— Доброе утро, мистер Чейз, — сказала она мягко. — Чем могу помочь?

— Я просто хотел удостовериться, что посылка была доставлена, — ответил я. — От получателя ничего не было слышно.

— Она определенно была доставлена, мистер Чейз. Девушка даже расписалась за получение. Хотите поговорить с курьером?

— Нет, спасибо, это не обязательно. — Я вздохнул. — Благодарю.

— В любое время, мистер Чейз.

Значит, либо я взбесил Дженну, либо она просто шла по тропинке тихого подчинения моей воле. Черт подери.

Или она просто вежлива, а ты до смешного мелодраматичен.

Нет, вежливо было бы сказать спасибо. И это не был подарок, не совсем. Это был приказ, с привязанным красивым бантиком, но все равно приказ. Как бы я не старался вести себя, как нормальный человек, я не мог не уступать этой роли. Особенно, когда дело касалось ее.

Это было странно. С Дарьей, с остальными, мне всегда казалось, что я ношу маску. Каждый шаг, который я делал в качестве Доминанта, как их потенциальный Хозяин Дома, был тщательно продуман. Мне приходилось следить за каждым движением, чтобы не позволить инстинктам увести меня в неправильном направлении. Но с Дженной, все происходило естественно. Должно быть, я привык к этому намного больше, чем думал.

Мой водитель, Тим, терпеливо ждал меня. Так как я просил своих работников приходить в 9, сам я всегда считал обязательным появляться в восемь тридцать, чтобы они видели, что я уже на месте. Все это ради подачи хорошего примера. Этим утром, однако, время просто ускользало от меня. Наконец, я залез на заднее сидение лимузина, борясь с ноющим чувством, что я что-то забыл.

Он довез нас к дому Дженны в рекордное время, и ее входная дверь открылась почти в тот же момент, как он свернул к обочине. Она быстро спустилась по ступенькам, практически не давая мне времени оценить шедевр, в который она была обернута.

От головы до пальцев ног, она выглядела готовой для красной дорожки. Ее шелковые темные волосы спадали каскадом, будучи почти не уложенными, что шло ей лучше всего. Это было по-человечески невозможно не представить, как я провожу по ним пальцами. Платье было богатого красно-лилового оттенка, что вызывало некоторый намек на фиолетовый в ее глазах цвета ночной синевы. Глубина декольте была достаточной, чтобы намекнуть, но не дразнить, в то время как ткань облегала просто идеально для того, чтобы подчеркнуть движение ее бедер.

Во рту у меня вдруг пересохло.

Внезапно опомнившись, я быстро подскочил, почти столкнувшись с Тимом, когда он шел открыть ей дверцу.

— Нет, все хорошо, я сам, — сказал я ему, пытаясь пройти мимо, пока какой-то раздраженный водитель сигналил нам из-за того, что мы заблокировали часть дороги.

К тому времени, как я обошел его, она уже забиралась внутрь. Я вздохнул и вернулся на свое место. Вот вам и рыцарство.

— Ты должна позволить мне открывать для тебя дверь, — сказал я, и она наградила меня ошеломленным взглядом.

— Кажется, произошла путаница, — сказал она, пожав плечами. — Думаю, мне не нужны помощники.

Этот день обещал быть очень длинным.

Я нажал на кнопку, чтобы поднять перегородку между нами и водителем, и повернулся к ней.

— Одно дело здесь, где никто нас не заметит. Но когда нас могут увидеть, ты должна вести себя, как моя девушка. Словно ты ожидаешь, что я буду обращаться с тобой, как с принцессой.

Она закатила глаза.

— О Боже мой, что это? Царская Россия? Подожди, я знаю, возможно, мне стоит спать на сорока матрасах с горошиной под ними, чтобы доказать простолюдинам, что я стою твоей любви.

Всплеск раздражения в моей груди действительно стал облегчением. Она не изменилась.

— Просто верь мне, Дженна. Я знаю этот мир. Ты — нет.

— Хорошо, что же, я достаточно уверена, что жена Марка Цукерберга сама открывает дверь, когда садится в его Хонду Фит. Просто то, что ты богат, не значит, что ты должен вести себя, как отвратительный аристократишка.

— Нам нужно привыкнуть, — сказал я строго. — Люди заметят. Мои наставники — люди, которые для меня как родители. Они старомодны. Нужно, чтобы они увидели, что я забочусь о тебе.

Она немного раздумывала молча, со скрещенными руками на груди — защитная поза — но я видел, что она начинала расслабляться. Она действительно не знала этого мира и понимала это сейчас. Но споры с ней доставляли удовольствие, в отличие от простого принятия ею ее судьбы.

— Спасибо за платье, — сказала она тихо, спустя некоторое время.

— Мне это было в удовольствие, — сказал я, пытаясь скрыть двусмысленность в своем тоне. Почти удачно.

— Откуда ты узнал мой размер?

— Твои вещи всю ночь пролежали в моей прачечной, помнишь? — слишком поздно я осознал, насколько жутко это прозвучало. — Обещаю, я едва коснулся их. Достаточно лишь, чтобы прочитать бирки.

Она ухмыльнулась.

— Эй, дам совет. Когда в следующий раз будешь делать что-то подобное, просто скажи ей, что узнал, посмотрев на нее. Не знаю почему, но женщинам это кажется привлекательным в парнях. Это определенно звучит лучше, чем " Я копался в твоей одежде".

— Я должен знать чей-то размер одежды, просто посмотрев на нее? — нахмурился я, глядя на Джен. — Как, черт возьми, это вообще возможно?

— Не знаю, спроси одного из тех подлиз, которые догадываются о весе людей. Это во всех любовных романах, — она вздохнула, откидывая голову назад на сидение. — Угадывание веса, имею ввиду, не подлизы. По некоторым причинам, они не так уж сексуальны.

Мгновение, я сидел в тишине, размышляя должен ли я чувствовать себя жутко из-за того, что касался ее одежды. Это казалось необходимым злом, и, определенно, у меня не было никаких суперсил для угадывания веса.

Наконец, она заговорила.

— Так что все же произошло той ночью?

Это был именно тот вопрос, которого я боялся. Можно было разыграть глупца, и если бы мне удалось, она бы возможно поверила. Но это было на нее не похоже. Даже если мы все еще были практически незнакомцами, я знал это. Она не из тех, кто отступает. Но той ночью, когда я разговаривал с ней в том тоне... она поддалась ему. Мы оказались именно в тех ролях, в которых я не хотел с ней оказаться, так как знал, куда это приведет.

Эти отношения никогда не длились долго. Не тогда, когда я был вовлечен.

Я не собирался притворяться глупцом.

— Мне жаль по поводу того, что случилось, — сказал я, надевая улыбку раскаяния. — Просто был тяжелый день. Думаю, все резко навалилось на меня. Я тоже плохо спал, а ты знаешь, как это на меня влияет. Это словно подкармливать демона в полночь.

Она может испытывать мою защиту, но сама выстроила стены вокруг себя. Я почувствовал, как они треснули, совсем немного, когда она улыбнулась над моей глупой шуткой.

— Хорошо, — сказала она. — Ладно, хорошо. Я уже думала, что сделала что-то.

— Нет, — солгал я. — Конечно нет.

После этого, она затихла, задумавшись. Закрылась, и это было хорошо. Чем большую дистанцию она держит, тем легче будет пройти через все это.