Неделя двадцать третья

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Я сонно потягиваюсь, бросая взгляд на будильник. Пора вставать.

Меди кое-как кивнула, якобы здороваясь со мной. Уже хорошо. Карл продолжал держать свою немую оборону. Ну, как знает. На завтрак была распрекрасная подгоревшая яичница, но даже это не сломило моего чрезмерно хорошего настроения.

Первым уроком шла геометрия, пришлось бренно плестись на третий этаж. Весь урок я чувствовал себя на высоте, хотя это довольно странно. Затишье перед бурей? Вряд ли. Перед информатикой я катался по кабинету на стуле учителя. На литературе я тоже не делал ровным счётом ничего. Я молодец? Я молодец.

Но история преподнесла мне один небольшой сюрприз.

Ха-ха-ха, да, очень смешно. Я прямо писаюсь со смеха.

И я перестаю мысленно смеяться. Я понимаю, что историк сейчас не шутит и не пытается нас запугать. Я вспоминаю, что он предупреждал о работе. Я идиот. Судорожный шелест страниц учебника.

-Айроне, закройте учебник. Мы уже начали писать работу.

Я захлопываю книгу. Про что хоть писать? Агата косится на мой листок.

-Пиши всё, что знаешь, про Вторую мировую войну.

-Почему ты перестал учиться, Фран? В начале же года всё хорошо было!

-Я не знаю, почему меня историк постоянно заваливает.

Биология прошла тоже не самым весёлым образом. День мой омрачён, о горе! На следующий урок пришлось вернуться к историку – обществознание.

-Я сегодня в Варию. Ты со мной? – прислоняется плечом к стене.

-Вообще, я планировал к тебе в гости, но ты наверняка скажешь, что дома мачеха.

На обществознании я пытался обмозговать ситуацию. Если семпай приглашает к себе в гости, то ему что-то от меня нужно? Да не. Он бы так издалека подходить не стал. Не в его это стиле. Урок прошёл на удивление мирно, и историк даже никого не спросил. Полфизкультуры я браво отсидел на скамье, а потом меня пораньше отпустили из школы.

Бельфегор резко сворачивает вправо, отчего я врезаюсь в дверцу.

-Хорошо, папочка, больше забывать не буду, - пристёгиваюсь.

Через десять минут мы уже стоим на пороге моей квартиры. Я звоню.

-Спит, что ли? – семпай смотрит на наручные часы.

-Да не должна, - достав ключи, открываю дверь. – Меди?

Обхожу всю квартиру и нахожу на кухне записку.

-Я не хочу ей звонить. Пускай приедет и расскажет сама.

Когда я захожу в свою комнату, он уже лежит на кровати. Я включаю компьютер.

-Не знаю. Мне скучно пока дома. На этой неделе конференций не будет же, - протягивает руку и берёт с тумбы стопку фотографий. - Франция?

Бельфегор кривит лицо и откладывает фотографии.

-Тебе не кажется, что ты в последнее время вконец обнаглел? Постоянно тыкаешь, даже в школе. Я, между прочим, всё ещё твой учитель. Не забывай.

-Хотя бы в школе можно ко мне на «Вы» обращаться?

Что-то шкрябает по двери когтями. Семпай дёргается и садится:

Мистер Буппи подлетает к моей кровати и собирается забраться, но Бельфегор его спихивает:

-Фу, какой ужас. Почему я его раньше не видел?

Химик встаёт с кровати, а Мистер Буппи тут же бросается к его ногам.

-Господи, как же я ненавижу собак, - и уходит из комнаты. Собака идёт по пятам.

Бельфегор тащит с кухни стул, периодически отпихивая Буппи ногой. Быстро заскакивает в комнату, оставляя собаку в коридоре.

-Я не ужасный, - фыркает, ставит стул сбоку моего и садится. – Просто не люблю собак.

-С ними у меня личные счёты, - прикасается губами к моему виску и приобнимает.

На целых полтора часа мы заняли себя фильмом. Я распластался на своём стуле и пялился на монитор. Бельфегор же облокотился о стол, а через некоторое время, кажется, заснул.

Надо бы исправить оценки. Да, а то съехал как-то. Я смотрю на королевские волосы. И нихрена же он не принц. Подцепляю пальцем чёлку и отвожу в сторону. Ресницы дрогнули, глаза приоткрылись на миллиметр. Этого хватило, чтобы я испугался до колик. Сердце судорожно билось где-то в гортани, у меня не получалось продохнуть. Стул накренился под опасным углом, но я был резко схвачен за руку. На моей шее смыкаются холодные пальцы.

Благо, я ничего не успел увидеть. Меня бы стёрли в порошок.

Бельфегор прижал меня к сидушке стула спиной, нависнув сверху. Ноги неудобно согнуты, копчик ноет.

-Меня не волнует. Я тебя уже просил не трогать мои волосы, в особенности, чёлку.

Мне позволяют встать. Тут же тычет пальцем мне в грудь:

Воцарилась тишина, сметающая всё на своём пути. Я всё ещё чувствовал на себе пары его злости и ненависти.

Сборы проходили неторопливо. Как только Бельфегор закинул рюкзак на плечо, я схватил его за ворот куртки и впился в губы. Всё-таки я чувствовал себя слегка виноватым. Он отстранился первым.

-Лягушка, мне действительно надо ехать, я не шучу.

Ещё раз припадает к моим губам и делает шаг назад:

А я, как самый прилежный человек на этой земле, пошёл делать уроки.

Естественно, хватило меня только на химию. Потом я начал сходить с ума и слушать музыку.

К великому сожалению, мой взгляд пал на краски. Я еле достал с балкона гостиной старый мольберт деда и потащил его в свою комнату. Мне казалось, что я сажусь не просто рисовать, а именно творить. Точно. Мне же на этой неделе везти работы в ту художественную школу. Музыка наполняла мой организм. Мне даже было как-то весело. Даже приход Карла не заставил меня остановиться – он всё равно со мной не разговаривает.

-Чем же ты таким занимался, что аж счёт времени потерял?

-Более чем. Покажешь потом? А то меня как-то никто никогда не рисовал.

-Если получится, то покажу. Я сразу красками не часто рисую.

А лёг я только во втором часу, аргументируя это тем, что мне идти к первому уроку, а ему – к третьему.

Честно говоря, я не выспался. Но желание нежиться в кроватке и зевать отпало сразу же, как только я посмотрел на часы.

Я резко вскакиваю с кровати, на ходу высчитывая, к какому уроку я успею.

На кухню я даже и не думаю заглядывать. Карл уже на работе, я - одной ногой в ботинке, одной рукой в куртке. Я ненавижу опаздывать.

До школы я бегу, по школе – тоже. Сейчас разгар третьего урока, и мне остаётся надеяться только на удачу и доброжелательность Бельфегора.

Я отрывисто стучу в дверь и резко её открываю. Дыхание сбилось, воздух холодит лёгкие.

Дверь закрывается. Я прислоняюсь спиной к стене.

Через десять минут его голос стихает, и я делаю вторую попытку:

Со звонком одноклассники покидают кабинет: «весельчаки» класса желают мне «удачи», кто-то искренне соболезнует, а Агата просто встаёт рядом со мной.

Я захожу в кабинет, семпай закрывает за мной дверь.

Я встаю перед кафедрой, а он садится за стол.

-Потрудись мне кое-что объяснить: почему ты врываешься в кабинет в середине урока?

-Я проспал, прости… - немножко озарения, - …те. Простите.

-Я тоже хочу спать, но я же иду к третьему уроку в школу.

На английском мы с Агатой сели на последнюю парту.

-Химик когда мел швырнул, он аж в двери наполовину засел. Это выглядело весьма устрашающе, знаешь ли.

-Ладно, не расстраивайся. Помиритесь с ним ещё. Пошли после школы гулять?

Итальянский длился вечность. Я постоянно смотрел на часы. Казалось, что нас никогда не выпустят из этого кабинета.

На всю перемену мы с Агатой задержались, чтобы помочь убраться в классе: перевернуть стулья, стереть с доски и быстро пробежаться по периметру со шваброй.

-Спасибо вам, ребята. А то с проверкой должны прийти со дня на день, хочется не пасть в грязь лицом.

Распрощавшись с Мисс Кельвелине, мы покинули кабинет.

И тут же на лестнице мы сталкиваемся с химиком.

Я стою на ступень выше него. Агата где-то сзади.

-Ты, вообще-то, целый урок пропустил сегодня.

-Уже настолько уверен в собственных силах? Если ты сейчас полетишь по лестнице вниз, то я тебе устрою тестирование на выходных.

-Не злись, - быстро хлопнув его по плечу, побежал вниз.

Небо было кристально чистое. Ни единого облачка. Я снял шапку, и макушку стало припекать своим морозным теплом зимнее солнце.

Я открываю глаза и смотрю в бездну над своей головой.

-Понятия не имею. Семпай хочет, чтобы я шёл в химический.

-Ну, раз он тебя так натаскивает по химии, то уж грех не пойти, - подруга кладёт ногу на ногу.

-Я запутался, если честно. Никуда не хочу. А ты куда планируешь идти?

-Хочу быть организатором. Свадебки, там, всякие. Дни рождения.

Только вторник, вся неделя впереди. Тяжело вздохнув, встаю на ноги.

Она смотрит на меня некоторое время, потом мотает головой:

-Внешне, внутренне. Ты не такой, какой был по осени.

-Время идёт, - и у меня создаётся впечатление, что я что-то упускаю в собственной голове.

До вечера я сижу у неё, а в семь объявляюсь на пороге нашей квартиры. Мне слегка не рады.

-Дед в больнице. У него был сердечный приступ.

Честно говоря, ночь эта была омерзительна. Я не спал, от волнений болел живот. Дед – единственный человек, который мне дорог настолько, что я бы никогда не хотел его терять. Но Карл сказал, что на этой неделе меня к нему не повезут. Печально.

На уроках я почти и не слушаю. Было совершенно не до них.

На истории я рисовал какую-то фигню в конце тетради, на английском – тоже. Агата вопросов старалась не задавать.

Перед статистикой я слонялся в безлюдной части третьего этажа. Даже думать не хотелось.

-Ничего. Просто не выспался, - убираю руки в карманы.

-Это я и так вижу. Опять с родителями поссорился?

-Жаба, не дури, - тянет меня за щеку. – Рассказывай.

-Господи, что такое глобальное могло случиться, чтобы тебя так расстроить?

Я оставляю его наедине с собственными мыслями.

Всю статистику и геометрию я пытаюсь сделать вид, что всё хорошо. Что я просто устал.

На географии у нас была замена. С нами сидел биолог. Мистер Бернетто был буквально в ударе.

-Вот вы думаете, что сейчас сидите в классе и внимательно меня слушаете. А на самом деле, паршивцы, вы активно питаетесь сами-знаете-чем. Сглатываете.

В общем, урок прошёл ничего так. Даже было забавно.

Атмосфера на перемене была ужасная. Казалось, словно что-то давит на мозг.

-Физика, что ли. Сейчас должна быть контрольная.

Я начинаю быстро листать учебник. Нет, это меня уже не спасёт. Я подбегаю к Олге:

Со звонком нас впускают в кабинет. Я сажусь за Олгой, рядом со мной – Агата. Я достаю листок для черновика. Физик раздаёт тетради и задания. Я смотрю на номер своего варианта – четвёртый. Что?!

Из пяти я решил три задачи. Формулы вспоминались очень тяжело, некоторые подсказала Агата. Но я не стал её много отвлекать – не хорошо это.

До конца урока я наблюдаю за нашим классом, играющим в баскетбол.

-Чего это ты сегодня не сбежал с урока как всегда?

-Не получается сегодня. Кстати, завтра я буду поступать в художественную школу.

-Будь здоров. Почему ты так думаешь? Если память мне не изменяет, то ты очень даже хорошо рисуешь.

-Спасибо, - шмыгаю носом. – Ну, возможно. Завтра и проверим.

Распрощавшись с учителями, выходим на улицу. Мне сразу летит снежок в лицо.

Я мельком оглядел ворота школы – никого нет. Агата пожала плечами и кинула сумку у крыльца.

-Только не долго, - мой рюкзак присоединяется к сумке.

Снег постоянно попадал за шиворот, в ботинки, в рукава. Ладони буквально горели от снега, они были красные и ледяные. Агата тоже приняла участие, но быстро замёрзла.

Я оборачиваюсь. Подруга держит в руке телефон.

Схватив манатки, понеслись к воротам. Серый Volvo с масштабной царапиной – так в ремонт и не заезжал.

Плюхаюсь на сиденье, тут же снимая шапку. Доладини садится сзади.

-Я вас тут уже обождался, - семпай тянется ко мне, а я быстро прижимаю к его щекам ладони. Резко дёргается. – Мать честная! Ты в сугробе, что ли, руки держал?

-Да я вижу, мокрый весь, - поворачивается назад и пожимает Агате руку. – Привет.

Как только отъезжаем, Бельфегор включает «печку». Он набирает в лёгкие воздух:

Я поворачиваюсь к подруге, но меня сразу пихают в плечо:

-Ну, я весь день свободна, по сути. Но я не хочу навязываться.

-Нормально, - семпай махнул рукой. – Давайте все вместе съездим в кафе, что ли.

-Да, давайте в пиццерию, - Агата мелькает между сиденьями.

Вообще, я не думал, что они даже подружатся. Серьёзно. Спокойно беседовали, перебрасывались шуточками, обсуждали меня.

-Ох, Фран совсем обленился, - Агата лениво откусывает кусок пиццы.

-Да, только и знает, что умного из себя строить.

-Семпай, ты сам меня выбрал, вообще-то, - откидываюсь на спинку стула.

-Вот негодник, ещё и врать горазд, - Бельфегор фыркает.

-Сударь, да Вы же лгун. Попрошу Вас уйти с нашего застолья, - Доладини разворачивается в пол-оборота и делает независимый вид.

-Воистину, хлопец. Вы здесь лишни. Извольте ретироваться.

Потом мы отвезли Агату и поехали довозить меня.

Его губы искривлены в лёгкой улыбке, играет Radiohead – Creep. Мне и самому хочется улыбаться.

-Да, неплохо, - кивает, заворачивая во двор. – Завтра дополнительный и художка, ты помнишь?

-Помню, - отстёгиваю ремень безопасности и застёгиваю куртку.

Мы выходим из машины. Бельфегор тут же неловко поскальзывается, но равновесие удерживает. Я тихо хихикнул.

О своих словах я пожалел, ибо действительно оказался в снегу. Ещё я пару раз получил ботинком по заднице, пока шёл к подъезду. Нет, вы не подумайте, семпай аккуратно меня пинал. Привычно поздоровавшись с консьержем, я начал великий подъём на свой этаж. Бельфегор идёт рядом.

Я останавливаюсь. Чувствую на себе недоумённый взгляд. Я поднимаюсь на одну ступень с Бельфегором, обнимаю его и легко прикасаюсь к губам. От его запаха бросает в жар. Он делает шаг назад, облокачиваясь спиной о стену, подцепляет мои губы. Порой бывает так, что не хочется ничего. Ничего, кроме некоторых вещей. Как сейчас, например. Он скользит в мой рот языком, и я слегка забываю, что мне уже пора домой, что мы стоим на лестничной клетке.

Семпай целует меня напоследок и отстраняется:

Я выпутываюсь из королевских рук и собираюсь идти дальше.

-Насчёт пятницы. Я говорил, что буду устраивать тебе дополнительные по возможности. Но мне лень. Лучше у меня будешь с пятницы до воскресенья. Мне показалось, тебя это устроит.

Я просыпаюсь в довольно неплохом настрое, ибо всё дорисовал и уроки сделал. О деде я старался не думать. В школу тоже особо не торопился. На улице было довольно-таки прохладно; я натягиваю шапку на уши.

В 8: 05 я уже на месте. Школьные коридоры пусты, кабинеты – тоже. Я прохожу в конец раздевалки и сажусь на подоконник. Я достаю из рюкзака тесты, ручку и начинаю решать. Скоро же олимпиада, ага.

-О, привет. Ты сегодня рано, - Агата целует меня в щёку.

-Да не, я часто так прихожу. Либо в десять минут.

Я скольжу оценивающим взглядом по её волосам:

-О, быстро заметил. Как тебе? – она делает шаг назад и медленно прокручивается.

Если раньше волосы были до лопаток, то сейчас и до плеч не достают. Концы завиваются наружу, а на бок зачёсана чёлка.

-Сам-то когда стричься планируешь? У тебя волосы моих чуть короче.

Вскоре мы уже сидели на английском. Миссис Менде весь урок ругается на одноклассников, но программу мы даже успеваем. Потом я бренно плёлся на алгебру. Математик вызвал меня, Ромео и Марту к доске на математический диктант. Получил четвёрку.

-Что ж, Айроне, я рад, что Ваши результаты улучшаются.

Я строю что ни на есть гордое лицо и шествую на место. Агата тоже похвалила меня.

Как оказывается, Мистер Корнилю заболел, поэтому на географии у нас снова замена. Пришёл завуч – статный мужик в лиловом костюме – и стал нас пасти как стадо овец. Даже чихнуть по-человечески не получалось.

Химия, что удивительно, прошла наитипичнейшим образом: семпай весь урок тыкал на всех мелом, громко говорил, заставлял много писать и в конце собрал у некоторых уникумов тетради. А после у нас был итальянский. В целом, ничерта мы не делали. Только записали пару-тройку предложений и делали вид, что внимательно слушаем нашу классную руководительницу. Она уже начала раздумывать над нашим выпускным, начала строить планы по поводу небольшой дружной посиделки в каком-нибудь ресторане. А так как части к тому времени уже будет восемнадцать, да и класс мы выпускной, то можно будет включить в меню алкоголь.

Со звонком я прощаюсь с Агатой и иду на третий этаж. Меня ждёт химия.

-Быстрее. Ты нам мешаешь, - Бельфегор небрежно махнул рукой с мелом.

Я прохожу в лаборантскую. Сразу скидываю рюкзак у стола, предварительно достав исписанные тетради и тесты. На стене висит пенопластовая пластина, к которой прикреплена сотня стикеров.

«Свозить М к ветеринару - весенние прививки»

«14 – СВАДЬБА РОЗЫ. ПРИКУПИ КОСТЮМ НОРМАЛЬНЫЙ»

-Чего ты там вычитываешь? Всё равно не найдёшь ничего интересного.

-«Свозить Ф к стоматологу, съезди сам». Это как понимать?

-В конце месяца поеду к стоматологу, тебя с собой возьму.

Бельфегор подходит ближе, прихватывает пальцами ткань на моём животе и тянет на себя. Он коротко целует меня в губы.

-Да, кроме одного, правда. Но работа карандашная, поэтому ничего страшного, успею.

Мы занимались крайне усердно. Я пересказал почти всю периодическую систему, как выученное наизусть стихотворение рассказал всё, что знал про галогены. Решили семь тестов. Даже провели небольшой опыт.

Через полтора часа мы покинули школу и поехали ко мне. Я зашёл только на пару минут: закинуть в рюкзак всё необходимое и взять рисунки. Я очень боялся. Я волновался. Судя по работам, которые висят в художественной школе на стенах, обучаются там далеко не бездари.

Все ученики художки и я. Маленький я, не представляющий из себя ничего особенного. Художник-любитель, мечтающий ни о чём. Тот, кому кисть в руки лучше не давать. Среди них.

Пока мы едем и стоим на светофорах, я судорожно стираю карандаш о лист бумаги, пальцы почернели от грифеля.

Я выбираюсь из машины и держу папку размером А2. В ней все мои работы. Всё, что я когда-либо рисовал. Даже те рисунки, которые я делал в детском доме.

Паника охватывает всё моё естество, когда я стою перед дверью в аудиторию. Бельфегор подталкивает меня вперёд и говорит, что удача на моей стороне. Говорит, что скоро приедет Луссурия.

Я хватаюсь за ручку дрожащими пальцами и открываю дверь.

Стоит гробовая тишина, прерываемая шелестом бумаги, дыханием, скрежетом карандашей, точилок и ластиков. В довольно большой аудитории с окнами во всю стену, прикрытыми лёгким тюлем, стоит около десятка мольбертов, за которыми работают ребята примерно моего возраста или чуть постарше, сидя на складных стульях. Я натыкаюсь взглядом на того самого Луи.

Некоторые отрываются от своего занятия и смотрят на меня.

Луи подходит ко мне. Я не замечаю, как рядом появляется семпай.

-Привет, мой дорогой друг. Лу меня предупредил, что ты сегодня заскочишь. Да и я помнил. Рисунки, я смотрю, ты принёс, молодец. Сейчас я дам тебе небольшое задание. Ты сядешь за любой свободный мольберт и что-нибудь сымпровизируешь. Скажем, на тему о зиме или природе. Можно что-нибудь из запомнившегося нарисовать, если ты был где-нибудь на каникулах. Я дам тебе часа два. Вас это устроит? – он переводит взгляд с меня на химика.

Бельфегор закидывает руку вверх, чтобы рукав джемпера съехал вниз, и смотрит на часы. Куртки он держит в руках.

Семпай покидает аудиторию, Луи забирает папку и принимается за просмотр. Я же выискиваю место поближе к окну и достаю простые карандаши с ластиком. Все остро заточены ножом. Этому меня тоже научили в детском доме.

Я закатываю рукава королевского свитера до локтя, ибо он мне довольно велик. Сложенный вдвое бежевый воротник щекотит подбородок. Я примерно намечаю контур рисунка, в голове прикидываю саму суть этих двух часов.

«Там, - говорил он, указывая пальцем в туманную даль, - Великобритания».

Спустя полчаса у меня уже вырисовывается небо и вода – Дуврский пролив. Я всё время сдуваю чёлку с глаз. В какой-то момент карандаш ломается, но у меня нет времени, чтобы доставать нож и точить его. Я просто беру новый.

Спустя час готова верхняя часть рисунка. Все пальцы измазаны тёмно-серым, всё в мелких грифельных крошках. Я уже довольно устал рисовать, потому что раньше рисовал без счёта времени, отдавая рисунку столько времени, сколько мне будет угодно. А сейчас я не знал, уложусь ли по времени.

Спустя полтора часа я успел три раза лохонуться, пока пытался нарисовать снег. Половина ластика грязными стружками рассыпалась по моим коленям.

Но работа была окончена на десять минут раньше. Я натянул рукава на ладони, сложив их вместе и зажав между ляжками, чтобы согреть.

-Пока можешь пойти и отдохнуть. Я тебя позову.

Я собираю вещи, закидываю рюкзак на плечо. Сделав несколько шагов назад, я осматриваю получившуюся работу. Вполне неплохо.

Некоторые любопытные провожают меня взглядами до двери.

На небольшом кожаном диване салатового цвета лежат три куртки. Бельфегор стоит у какой-то картины, убрав руки в карманы, а рядом с ним стоит Луссурия, который рот закрывать, похоже, не планирует.

Лу крепко сжимает меня в объятьях, а я в свою очередь слегка улыбаюсь. Он кладёт руку мне на плечи, прижимая к себе:

-Трудился в поте лица. Мне сказали, что позовут чуть позже.

-Вообще, Луи хоть человек и хороший, но всегда скажет своё мнение прямо в лицо. Из-за этого именно эта художественная школа лучшая. Тебе никогда не станут врать, занижать или завышать оценки. Кстати, - он осматривает меня, - а разве это не кофта Бела?

Мы оба делаем самые кирпичные лица. Я изумлённо вскидываю брови:

-Я купил её летом в торговом центре. Может, семпай купил себе там же?

-Нет, у него какая-то дорогая была. Но похожа-то как!

Я мысленно радуюсь, что ему не взбрело взглянуть на бирку.

Ещё с двадцать минут я терзал собственную голову, сидя на диване. Но вскоре пришёл Луи с моим рисунком и папкой в руках. Он передаёт папку Луссурии.

-Ну, что я могу сказать? – осматривает рисунок, а потом разворачивает его к нам. – Очень даже неплохо для самоучки. Я бы даже сказал, слишком неплохо. Есть к чему стремиться, конечно, не все правила соблюдены, но работа однозначно требует похвалы. Видно, что торопился. И с тенями тебе надо будет поработать. Но так и быть, я тебя всему обучу.

Я смотрю на Бельфегора, который разинул рот при виде рисунка. Луссурия радостно хлопает в ладоши:

Теперь по средам с шести вечера и до девяти у меня занятия в художественной школе. Сказали, что если мои навыки улучшатся, то с индивидуальных занятий перейду на групповые, чтобы я мог сравнивать свои работы с другими.

Дорога домой была до жути умиротворённая. Я всматривался в мелькающие за окном огни, откинувшись на спинку сиденья.

-Посидим немного? Я хочу взглянуть на рисунки.

Я перебираюсь на заднее сиденье и достаю из папки тринадцать листов разного формата.

Лист формата А4. Старик, сидящий на камне у моря. В его руке трубка. И я точно могу сказать, что этот человек часто рассказывал мне истории в детстве и любит футбол.

Семпай рассматривает рисунок, сев полу боком.

-Такое ощущение, словно это живой человек, а не выдуманный.

Я протягиваю следующий лист формата А3. Портрет какого-то патлатого блондина в красках. Нарисовано немного грязно.

-Да ладно? – неверяще рассматривает. – Очень похоже.

Закончив рассматривать рисунки с самим собой, с природой и моими выдумками, меня провожают до подъезда.

-Я подниматься не буду. Дел много. Но завтра я заеду вечером, заберу тебя, не забудь.

Мы целуемся на прощанье, и каждый расходится по своим делам.

Осознание того, что выходные я буду проводить не с отчимом, радовало. Я быстро собрался и поспешил закончить этот день.

Школа встретила меня своей посредственностью. Человек сегодня пришло мало.

На биологии мы проделали лабораторную работу с микроскопом: рассматривали какие-то коренья. На обществознании я добровольно вызвался к доске. Рассказал про выходки Гитлера пару фактов из интернета. Показал классу презентацию. Получил «пять».

Перед литературой я сгонял в столовую. Купил себе булочку с абрикосовым вареньем. Дал откусить одному. Дал откусить другому. Дал откусить третьему. Так перемена и прошла. Каждый что-то да ел.

Литература прошла забавно. Посреди урока завыла пожарная тревога, и нас, без верхней одежды, вытолкали на улицу. Помёрзли минут десять и вернулись на занятия. Это были учения.

Потом шла моя «любимая» физика. Меня пересадили к Николасу. Он весь урок молчал как рыба. Даже отсел чуть ли не на самый край. Я же пытался закрыть полученную за контрольную работу тройку. Тянул руку весь урок, а меня словно игнорировали. Итальянский. На итальянском мы готовились по купленным книгам к экзаменам. Алгебра прошла примерно так же.

После школы я заглянул в музыкальный магазин. Купил парочку дисков группы Radiohead. Потом заскочил в книжный и купил какую-то Поппи Брайт, ибо стояла она на самом видном месте.

Долго уговаривал родителей взять меня с собой к деду. Отказали. Быстро смекнул, чего от меня требует судьба, притырил себе адрес больницы и решил, что попросить я могу другого человека, который тоже вполне может мне отказать.

Это, конечно, чудесно, но я вспомнил, что денег у меня нет. Придётся просить в лицо. А ещё лучше, если завтра, да. Кстати, надо же предупредить мачеху, что я к «другу» на выходные ездить буду. У него приставка, и он имеет классную игру. Я начал расписывать все прелести этой жизни, поэтому слушали меня не больше семи секунд.

Без двадцати семь я увидел в окно больно знакомую машину, а меня и след простыл. Я чувствовал себя аферистом, потому что дерзко, хотя бы чуточку, поступал довольно редко. Ну, втайне от родителей я в больницу к деду ещё ни разу не ездил.

Будто сам бы не печалился, если бы деда упекли в больницу. Хотя, он бы, наверное, не печалился.

Нас с порога встречает белый комок шерсти. Минк ловко цепляется за штанину Бельфегора и пытается залезть выше. Он что-то тихо шипит, словно телевизор перестал работать, и по экрану расползлись цветные полосы.

Вымыв руки как следует, я сразу бреду на кухню. Семпай что-то перчит, стоя у плиты. Телевизор работает.

Я сажусь на стул и откидываю голову назад, смотря на потолок:

Я чувствую, как хрустит моя шея. Это немного противно. Ко мне на колени прыгает Минк. Топчется по ляжкам и ложится, пытаясь забраться мордой под кофту со смешанным запахом. Вскоре передо мной ставят тарелку.

-Сгони его и вымой руки, - отпивает немного кофе и берёт в руки вилку.

Аккуратно положив хорька на пол, мою руки в раковине на кухне. По ящику вещают новости. Я вновь сажусь за стол и желаю приятного аппетита.

После ужина мы перебрались в кабинет, захватив с собой бадейку мороженого. Меня напрягли переписывать всё о неорганике с сайта в тетрадь, аргументируя это тем, что когда я пишу, я запоминаю. Бельфегор же развалился на диване и работал с ноутбуком.

Примерно через час мою голову посетила одна идея. Я удостоверился, что семпай на меня внимания не обращает, и, воспользовавшись этим, открыл новую вкладку. Я ввёл в гугле «Бельфегор». Поисковик выдал мне ссылки на фильм, что-то там ещё и ссылку на Википедию. Я выбрал последнее. Первое, что мне бросилось в глаза, так это распрекраснейшая картинка какого-то горного тролля с кривыми рогами, эльфийскими ушами, огромным носом, длинной бородой, голый и с хвостом.

Информация там написана следующая: «Бельфегор (Вельфегор, Бельфагор, Ваалфегор, Ваал-Фегор) - одна из ипостасей Ваала, могущественный демон, в высшей степени почитается женщинами по причине большой величины его полового члена».

Первая часть предложения мне не сказала совершенно ни о чём, зато вторая показалась довольно правдивой.

-Да тут пишут, что у Вас член с кулак толщиной и с топор длиною. Да что Вы ещё искуситель и дамский угодник, - ну, ладно, я слегка перековеркал. – Ещё Вы чрезмерный лентяй. И вообще Вы должны быть прекрасной молодой женщиной. Вот тогда бы я с Вами что угодно согласился делать, между прочим.

Он подходит и смотрит на монитор. Воцаряется тишина.

-Хлопец, Вам гоже спать, я так понимаю. А то излучения сей машины действуют на Вас пагубно.

-Тогда иди в душ и спать. Тебя ожидает трудный тест, ты не забыл?

Под струями тёплой воды меня слегка разморило. Когда вода начинала казаться недостаточно тёплой, я делал чуть теплее, и так до тех пор, пока зеркало не запотело, а над головой не появился пар. Я согрелся на вечность вперёд и вылез из кабинки. Повязав на бёдра полотенце, умылся и принялся расчёсывать волосы. Агата права, пора в парикмахерскую. Я припомнил причёску Бельфегора и понял, что у меня ещё не всё так запущено. После сушки волосы у меня стали какие-то жёсткие, а на лице обнаружились два прыща. Всё это мне не понравилось.

Переодевшись, я плюхнулся на кровать и включил телевизор. Вроде бы его смотреть запрещено не было. Только по осени. Пощёлкав каналы, оставил какой-то наугад и прикрылся одеялом, поудобнее обхватив руками подушку. Свет я погасил.

Ближе к часу пришёл семпай. Сгонял в душ и тоже лёг в кровать, лишь немного подсушив волосы.

-«Одинокие сердца». Интересный даже фильм. Случайно наткнулся.

Он потёр лицо, запустив ладони под чёлку, и широко зевнул. Хотя он пил кофе на ужин.

В конце фильма Джареда Лето и Сальму Хайек убили. Их засадили в тюрьму за убийства, а потом приговорили к казни: электрический стул.

-Вы не могли бы свозить меня завтра в больницу? Мне очень надо.

-Я не соглашусь вести тебя, если не услышу причину. Причём правду, а не ложь.

-Дед в больнице. У него был сердечный приступ. Отчим не соглашается брать меня с собой. А я очень дорожу дедом. Я хочу его увидеть. Я давно его не видел.

Он закидывает одну руку за голову, а второй проводит по волосам. В темноте это смотрится странно - сплошная чернота.

-Спасибо, - приподнявшись на локте, наклоняюсь сверху с намерением поцеловать.

-Благодарить будешь, когда съездим, пока не за что.

-Я рад и тому, что ты согласился. Думал, откажешь.

-Ты ездил со мной навещать бабушку, поэтому будет вполне справедливо съездить к твоему деду.

Утыкаюсь лбом в широкое плечо, вдыхая тёплый запах его кожи. Хотелось бы, чтобы жизнь стала легче.

Судя по тому, что он резко дёрнулся, уже начал засыпать.

Я долго мучаюсь со своими мыслями, но сон меня одолевает.

Когда я проснулся, было странно темно. Я сажусь в кровати, отчего матрас тихо скрипит. Глаза слипаются. Пытаюсь добраться с середины кровати к тумбе и развернуть к себе будильник. Спросонья пальцы слушаются плохо – будильник оказывается на полу.

С того конца кровати слышатся недовольные стоны и ворчания.

Бельфегор без труда дотягивается до прикроватной тумбочки, шарит ладонью по поверхности, даже не поворачиваясь, и смотрит на экран сотового.

-Шесть пятнадцать утра. Какого хрена ты шумишь?

-Случайно, говорю же, - продолжаем мы своё общение на тихих тонах.

Я откидываюсь на подушки, потягиваюсь. Мне на живот ложится его рука, приобнимая. Химик лежит с самым умиротворённым лицом.

Я ложусь на бок, лицом к нему. Видимо, я большую часть ночи проспал в одной позе, ибо, стоило мне поменять место локации, как сразу же стало прохладно. Семпай убрал одну руку под подушку, чем я и воспользовался: лёг как можно ближе и закинул на него руку. Горячее дыхание сталкивается с моим лбом.

-Слишком интимная обстановка, я не могу себя сдерживать, ага.

Он тихо ухмыльнулся. В ногах лежит Минк, только что перевернувшийся на бок.

-Фу, отодвинься, хладнокровное, не надо меня морозить.

В итоге я еле-еле заставил его меня обнять. Точнее, меня придавили своей тушей сверху. Так мы пролежали почти до одиннадцати, а потом я начал ныть, что мне уже жарко, и в телогрейке надобности больше нет.

Мы позавтракали как последние идиоты: несквик залитый молоком. Видите ли, готовить ему было лень. Даже на сосиски поскупился. Но я бы тоже отказался от непрельщающей роли повара.

По телевизору вещали «Даша-следопыт». Вещь для детей, но довольно наркоманская. Очень доставило «Жулик, не воруй». Бельфегор посмотрел не без удовольствия. Хорошее утро скрасило день грядущий.

Сразу после завтрака меня усадили за стол и дали весьма сложную работу, которую для меня вчера вечером составлял учитель. Сам же он вооружился ноутбуком и принялся за работу.

На работу у меня ушло почти два часа. Но пока я решал двенадцатый номер, рука в гипсе очень зачесалась. Пришлось буквально вымаливать линейку, чтобы почесать.

Бельфегор быстро всё сверил со своими ответами и сказал, что всё плохо.

-Из ста у тебя восемь неправильных ответов, - что-то помечает. – Всё, что было здесь, ты прошёл и мне рассказывал. Вывод: плохая память. Будем развивать.

-Начнёшь учить стихи. Потом будешь мне рассказывать. Но рассказывать хорошо, с выражением.

На этом я поник. Меньше всего я хотел учить всякие стишки.

-А теперь иди собираться. Мы сейчас поедем. Знаешь хоть, куда?

Буквально через пятнадцать минут я был полностью собран. Семпай сказал, что потом мы сразу поедем в Варию с ночёвкой, утром вернёмся домой, позанимаемся, а вечером меня отвезут к родителям. Но я не мог сконцентрироваться ни на чём. Мой мозг кипел. Я очень боялся, что меня не хотят вести к деду не по тому, что его нельзя тревожить, а немного по другой причине.

В три мы уже были на месте. Я вылезаю из машины, хлопая дверцей, и стараюсь идти медленнее, стараюсь не сорваться на бег. Мы подходим к администраторше.

-Здравствуйте, - я подаюсь вперёд. – А в какой палате лежит Джузеппе Пиковини?

-Так, сейчас посмотрим, - девушка начинает рыться в каких-то своих бумагах. – Идите по коридору справа, палата 172.

Я со всех ног бегу вперёд, цепляясь глазами за номера на дверях.

Джузеппе лежит на больничной койке и гадает кроссворд, надев очки.

-О, Фран. Как давно я тебя не видел! Ты так изменился, сорванец. Обними же своего дедушку!

Я ещё раз выдыхаю «Дед» и сжимаю дряхлое тело в объятьях.

Дверь с еле слышным скрипом закрывается, и раздаются тихие шаги.

-У тебя есть двадцать минут, не больше. Его пока нельзя посещать. Только по записи.

-Да, та же причёска, тот же взбалмошный вид. Вы же тот химик, я прав?

-Несомненно, - учитель тянет ему руку. – Бельфегор, рад с Вами познакомиться.

-Джузеппе, можете называть меня по имени, - пожимает руку. – Я проникся к такому таланту уважением, когда только прочёл в газете несколько лет назад. Это достойно похвал. Фран рассказывал о Вас.

-Представляю, в каком свете он меня расписал.

-Наверняка ещё добавил, что я ем младенцев на ужин.

-Да, Вы намного лучше, чем я предполагал. Присаживайтесь, - указывает на табурет.

-Прошу. Мне будет приятно провести двадцать минут в Вашем обществе. Так что присядьте, пожалуйста.

-Тогда и Вы обращайтесь ко мне на «ты». Я чувствую в тебе большой багаж знаний, которым стоит поделиться с миром. Я бы желал иметь возможность увидеть тебя ещё раз, - дед довольно шевелит усами.

Я обращаю внимание на трубки, идущие к его рукам.

-Вечно же встрянешь, - Джузеппе хохочет. – Да уж получше, получше. Не думал, что меня так прихватит. Но я очень быстро прихожу в себя. Правда, стоять ещё тяжело.

-Да, - я киваю. – Вообще, мы опять в ссоре, я даже не помню, из-за чего. Давно не разговариваем. Из вредности, я так понимаю, он меня не хочет брать с собой.

-Странно. Мне он заявлял, что ты проводишь всё время в обществе своих дружков и про меня даже думать не смеешь.

-Агата… Что-то знакомое. Ты, кажется, рассказывал мне о ней. Кстати, здесь очень хорошая палата. Мне достался телевизор, в котором есть спортивный канал. Наслаждаюсь футболом. Бельфегор, ты болеешь за какую-нибудь команду?

И я понимаю, что они болеют за абсолютно разные команды.

Довольно скоро нас выгоняют. Я обещаю деду, что после выписки он увидит семпая ещё хотя бы раз. И мы направляемся в Варию.

-У тебя хороший дедушка. Мой на него был чем-то похож.

-Он тоже очень любит рисовать. Так и познакомился с бабушкой.

Нас встречает Луссурия. Сегодня его ирокез не «стоит», а аккуратно зачёсан на бок, отчего он с одной стороны похож на довольно симпатичную домохозяйку средних лет. Он расспрашивает меня про руку. А я только жалуюсь, что чешется порой. На ужин нас кормят очередным пирогом.

В половину восьмого мне надоедает разглагольствовать с громким Скуало и пилить Мармадюжий затылок, поэтому я иду искать приключения. Вполне очевидно, куда я пошёл.

Без стука захожу в спальню, закрывая за собой дверь на щеколду.

Он лежит на кровати и что-то читает. Книга отодвигается в сторону.

-Да ничего. Просто надоело сидеть в гостиной.

-Я тебя развлекать не буду, - возвращается к чтению.

Я забираюсь на кровать и сажусь сверху, отбирая у прохладных рук произведение. Паланик идёт лесом. Упёршись руками в его плечи, наклоняюсь ниже и почти невесомо припадаю к губам. Я буквально чувствую, как по его телу пробежала лёгкая дрожь. И я только сейчас замечаю, что он в своей излюбленной диадеме. Короной или тиарой её назвать у меня язык не поворачивается, уж больно неказисто смотрится.

Бельфегор недовольно прикусывает мою губу, стиснув пальцами тощие бёдра.

Я снова утягиваю его в поцелуй, а руки, скользящие по моему животу, нагло начинают стаскивать кофту. Я отстраняюсь на пару мгновений, чтобы помочь снять вещь. Вкус у него странно-сладкий. Переворачивается, утягивая меня за собой, и склоняется надо мной. Я лежу в груде подушек. Обхватываю его руками, прижимая близко-близко, и чмокаю в щёку. Изловчившись, начинаю выцеловывать жилистую шею. Семпай судорожно выдыхает, когда я веду языком до подбородка. Он с силой, неосознанно, сжимает мои бока, что приносит слабый намёк на возбуждение. Он вновь перекатывается, позволяя мне вернуться в былое положение. Я же стаскиваю с него полосатое шмотьё, в простонародье именуемое джемпером в полосочку.

-Мне кажется, чтобы я стал похож на тебя, мне не хватает всего одной детали, - я подцепляю диадему с его головы и водружаю на собственную.

Бельфегор смеётся. Именно смеётся, да и улыбается вполне по-человечески, а не как обычно.

Учитель достаёт своё тело из-под меня, тут же опрокидывая меня на спину.

-Я тут кое-что прикинул, - отрывисто целует, - и решил, что тебе понравится.

Я чуток напрягся. Пытался угадать, что он имеет в виду. Я весь как-то вытянулся, когда он начал ласкать языком моё ухо, аккуратно мять зубами мочку. Но совсем я расслабился, когда ладонь скользнула за пояс джинс. Он отрывается, чтобы расстёгнуть мои штаны и полностью стянуть. Я решаю, что для полноты образа надо бы и носки снять. А то как-то не айс выходило. Голова немного кружится, я еле сглатываю подкативший к горлу ком, губы сухие. Семпай задирает свой джемпер на мне, оголяя впалый живот. Прикасается губами под рёбрами, обводит языком пупок. Я съезжаю совсем на край кровати, и голова вскоре может свиснуть вниз. Я упускаю тот момент, когда он сжимает мой член рукой и начинает водить ею вверх-вниз. Лишь раскидываю руки, прикрыв глаза. С каждой секундой мне становилось всё жарче. Мне казалось, что я сернистая кислота. Казалось, что я распадусь на газ и воду. Я тихо постанываю, наслаждаясь головокружением, разливающимся жаром внизу живота. Но в какой-то момент становится буквально невыносимо приятно. Я рефлекторно пытаюсь свести ноги. Бельфегор плотно обхватывает губами головку и начинает плавно двигать головой. Мне сперва подумалось, что я уже начал бредить, но нет. Именно так. Всё именно так, как я увидел. Я прогибаюсь в спине, протяжно мыча, кусая губы, закрывая лицо руками. Я всё же помню, что шуметь нельзя, в доме мы не одни. Я рвано хватаю воздух, елозя по покрывалу, сжимая одной рукой плечо, а другой хватаясь за волосы. Безвольно открываю рот, стараясь сдержать рвущееся наружу чувство. Диадема слетает с моей головы и падает на пол. Меня колотит мелкая дрожь, ясно как божий день, что скоро кончу, но это незабываемое ощущение заставляет терпеть. Хочется сохранить его как можно дольше. Я издаю чересчур громкий стон, отчего Бельфегор одной рукой сжимает мою челюсть, протискивая два пальца мне в рот. Совершенно неосознанно, буквально на автомате, я начинаю водить вдоль них языком, жмурясь и постанывая. Он не останавливается, проводит языком по головке и пытается взять глубже, но это было последней каплей моего терпения. Семпай давится спермой и хрипло откашливается, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Я безвольной тушей лежу на кровати.

-Семпай, не ной. Знаешь, каково мне было в первый раз?

-Теперь зато представляешь, каково это – делать минет. Это тебе не просто слизать с лица или ладони.

Я тяжело сажусь и целую его в губы, чувствуя солоноватый привкус собственного семени. Состояние полусонное, отчего хочется лежать и ничего не делать. Я опять ложусь, довольно прикрывая глаза.

-Не, у меня так не бывало, - я шмыгаю носом и убираю мешающиеся пряди с лица. – Только когда вибратор в заднице был.

-А ты попробуй в следующий раз представить, что… Как объяснить-то… Короче, что и тебе сосут. Просто представить хотя бы.

-До сейчас я не имел такой возможности, ибо только в первый раз.

-Ты должен быть горд собой и счастлив, что Принц снизошёл до отсоса какой-то Квакушке.

-Чего ты там шепчешь? – прижимает мои запястья к матрасу. Я всё ещё не открываю глаза.

Я чувствую его губы на своих губах. Я нахожу это приятным.

-Мне кажется, - говорю я в перерыве, - что если кто-то решит сюда зайти, то выглядеть мы будем слегка провокационно.

Лениво встав на ноги, нашариваю свою одежду, но остаюсь в полосатом джемпере. Джемпер в сине-голубую полоску.

Бельфегор смотрит на меня в его одежде. Он недолго смеётся.

-Ты смотришься слегка нелепо, но мне нравится, ши-ши.

-Тогда я заберу его себе, - вышагиваю на выход.

Я почти вылетаю за дверь в обновке, но меня втаскивают обратно.

Расслабленно дойдя до отведённой мне комнаты, я сразу направился в душ, насладился водой и покалыванием на губах, а потом сразу лёг спать.

Кто-то кивает, кто-то клюёт носом над тарелкой, кто-то здоровается.

Я сажусь по правую руку от семпая. Во главе стола устроился Скуало.

-Итак, раз все в сборе, я хотел бы поднять один вопрос.

До меня доходит мгновенно и чай провокационно вливается в мои лёгкие, заставляя закашляться.

-Кого? – хрипло выдавливаю, стуча себя кулаком в грудь.

-Франни, ты разве не слышал? – Лу ставит передо мной тарелку с завтраком. – Вечером совсем уже было. Я так толком и не понял, откуда звук шёл, но явно девка была стонущая.

-Я повторяю: кто это был? – Скуало скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула.

-Хотя не, ты вчера в это время в саду был, я видел же.

-Я по мальчикам, - мамочка махнул рукой и сел напротив капитана.

-Подожди, - учитель упирается локтём в стол. – Почему это не он? Может, Вайпер вовсе не деньги считал?

-Перестань меня так называть! – взвыл капюшон.

-Потому что он на шлюх деньжатки свои тратить не станет. Бел, а может, это ты от себя стрелки отводишь? Что делал, например, ты? – Скуало подаётся вперёд.

-Чак Паланик «Призраки». Страница 272, можешь проверить хоть сейчас. Последнее, о чём было сказано, - коробка с кошмарами.

Мне становится слегка обидно, и Луссурия это замечает.

-Ску, мне кажется, в семнадцать лет быть девственником – нормально. Не всем же быть как Белюшка.

-Почему сразу надо припомнить все мои выходки? – семпай хлопает себя по коленям.

-Потому что только ты был такой буйный, - мамочка посылает ему воздушный поцелуй.

-Может, - я крутанул в руке вилку, - кто-то смотрел порно вечером? Босс?

-Да, или ты, - Мармон, сидящий напротив, смотрит прямо на меня. Я чувствую.

-Ибо на краю и сидишь, - семпай делает глоток молока.

Луссурия задумчиво стучит пальцами по столу:

-Серьёзно, может, это порно было? Может, это вообще прислуга?

Скуало, видимо, человек глуповатый, раз так отреагировал.

-Точно! Сейчас-то я им мозг вынесу, - встаёт из-за стола и ретируется.

Мы с Бельфегором быстро переглядываемся, и все возвращаются к трапезе.

Я бы не сказал, что остаток дня был наполнен событиями.

Мы вернулись к семпаю домой, позанимались, обсудили ситуацию и сошлись на общем решении, что надо будет осторожничать ещё больше. Ещё чуть позднее мы сделали домашнее задание, и настало время возвращать меня родителям.

-Довольно плодотворные выходные, - химик делает пометки на своём листочке, - но мне не нравится, что ты допустил восемь ошибок. Через две недели олимпиада, надо хорошо подготовиться. А теперь собирайся, мы скоро выезжаем.

Я собираю по всему дому свои вещи и иду в прихожую. Надеваю ботинки и начинаю завязывать шнурки.

Пока мы едем, играют The Dirty Secrets со своей песней «My heart is on fire». Я тихо подпеваю, потому что как-то слышал эту песню по радио.

Буквально через десять минут мы уже на месте.

-Ладно, я не буду тебя на этот раз прямо до квартиры провожать, поэтому постарайся не застрять в лифте и не упасть на лестнице.

-Хорошо, постараюсь, Ваше Высочество, - позволяю себя поцеловать.

На улице валил снег, горели одинокие фонари, три бабульки сторожили подъезд.

В лифте я не застрял, на лестнице не упал. Зато дома выдумывал выходные про задротство в игру. Главное, не забыть, что я там наплёл.

Ну и по старинке сходил в душ и умылся перед сном. Нашёл новые прыщи. Решил забить.

Мне начинает казаться, что этот високосный год принесёт мне что-то новое.
__________________________________________________________________________________________