Неделя девятнадцатая

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Ну, можно немного вернуться к воскресенью и выхватить из памяти пару моментов.

Во-первых, первого числа все продолжали пить. Да, мы праздновали.

Ель, да позволит Всевышний мне так назвать многострадальное дерево, накренилась под крайне опасным углом и в таком же положении находится в понедельник. Честно, я выжидаю, когда же она уже упадёт. Пускай на Мармона. Ну, или на Леви. Или на семпая. Да, пускай упадёт на эту дрянь, начитавшуюся сказок в детстве. Истеричная блондинка с пшеном вместо волос и консервной банкой на голове. О, да нет, я его простил. Простил за всё. Простил все те разы, когда у меня в жопе был его член, простил за все побои, простил за вынос мозга, простил.… Думали услышать это? ДА ХЕР ВАМ. Покатал на себе в Новый год и уже заслужил прощения? Ха! Хотя.. Нет, о чём это я?

Так вот. Ель эта почти и не живая. Ну, она и так искусственная, но до момента полного краха ей осталось чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Совсем чуть-чуть до того, как в неё врежется шатающийся Леви. Зрелище не стоило ни гроша. Дерево продолжает гордо сгибаться над полом.

Во-вторых, семпай убил человека. Именно убил. Прямо у всех на глазах, в гостиной.

-Как насчёт фокуса? - ставит карандаш вертикально на стол. - Я заставлю его исчезнуть. Ты! Подойди сюда.

Химик стоит на ногах нетвёрдо, но весьма уверенно. К нему подходит испуганный мужчина лет 40, прислуга.

-Мне нужен помощник и ты… - бьет подошедшего головой об стол так, что карандаш входит в череп. – Та-да! Он исчез!

Крови было не много, но зрелище довольно мерзкое. Правда, никто особо не удивился.

-Нет, Бел, только не снова, нет, - Скуало устало трёт лицо. – Как ты меня достал с этими убийствами.

В-третьих, что-то с семпаем не так всё-таки. Мало того, что он потом вёл себя как последняя мразота, так и Луссурию послал. Очень далеко и очень надолго.

-Я тебе уже всё сказал, - спешно направляется к лестнице.

-Ничего. Со мной всё нормально, - поднимается.

-Ах, он любил, как в наши лета
Уже не любят; как одна
Безумная душа поэта
Ещё любить осуждена.

Я ещё долго пас окружающих и провожал капюшон взглядами, полными ненависти и раздражения. Глупый малявка. Когда-нибудь я тебя перерасту. Вот возьму и перерасту! Мимо мелькают жутко знакомые худые ноги. Цель найдена. А, и да, почему именно ноги? Я сидел под столом. Тихо крадусь за учителем, стараясь даже не дышать. Сворачивает в восточное крыло, вскоре останавливается. Приоткрывает дверь. Делаю несколько шагов назад и встаю за угол. Как раз тут какое-то декоративное дерево.

-Она меня бросила, - облокачивается о дверной косяк. Вижу спину.

-Ну, та. Я с ней полторы недели назад познакомился. Рассказывал же.

-Так, подожди. Я надеюсь, вы нормально разошлись и ты не…

-Да, ты сегодня это замечательно продемонстрировал.

-Так вот. Приходит ко мне в среду и заявляет: «Достала меня твоя химия. Времени мне не уделяешь, всё за компьютером сидишь». Ну, а я виноват, что мне работать надо? Так ей и объяснил. «Ты мне врёшь». Нормально как бы, да? То, что мне надо дом содержать, еду покупать и прочее - это уже за бесценок. Не понимаю я таких. Видит же, что я человек дела.

-Я вообще удивляюсь, что не ты первый отношения разорвал.

-У тебя с этой химией действительно на жизнь времени не хватает. Не думал другим чем-нибудь заняться?

-Я уже тебя послушал однажды и получил вон то зелёное существо в качестве геморроя, - показывает себе за спину. – Спасибо, но больше таких даров мне не надо. Нет, парень он, конечно, не самый глупый, но и мог бы прикладывать больше усилий, и мы бы уже были далеко впереди.

-По твоим запросам сложно найти людей. Радуйся, что Фран вообще учит всё то, что ты задаёшь. Не каждый же осилит.

-Бел, у тебя было стремление, ты этого хотел. Ты лелеял свою безумную мечту и добился бы вершины, не смотря ни на что. Как видишь, свои цели ты достиг. Что дальше планируешь?

-Я не знаю, - переносит опору на правую ногу. – Можно и жениться, как ма наставляет, но я пока не хочу. Это же какой взрыв у меня в голове будет! Если сейчас-то времена не самые спокойные, то, что я обрету тогда? Сварливая жена, приевшаяся еда, мелкие орущие бляди…

-Не надоело? Ты поаккуратнее, а то заработаешь себе ещё что-нибудь.

-Что я могу себе заработать? Организм работает как часы. Всё у меня замечательно.

-Не каркай, идиот. Не губи себя в самом расцвете сил. Подожди до 30 хотя бы.

-А ты ждал? – убирает руки в карманы и снова облокачивается о косяк.

-Ты же знаешь, я не люблю говорить на эту тему.

-Печально ведь, что она умерла, правда? Вот и я не хочу. Я многое наблюдал со стороны и не хочу стать главным героем некоторых событий. Я лучше умру в поганые 30, но вкушу жизнь. Я не люблю загадывать слишком далеко, и ты это прекрасно знаешь.

-Никто не может знать точно, Бел. Если бы я знал, что у неё лейкемия, я бы обязательно помог с лечением. Но ведь никто не знал, понимаешь? Мы не можем знать всё. А тем более, наперёд.

-Взгляни на себя и на меня. Я себя и веду, и чувствую как сорокалетний. Не при моём образе жизни по клубам мотаться или цеплять девок, как ты.

Чёрт, сколько там Скуало лет? Вспоминай же, Айроне. Упоминали же. Я точно помню, что за 30. Значит, я был прав. Семпаю от 24 до 28. Но вряд ли больше.

-Я не знаю. Но точно уверен, что хочу уехать. Может быть, в Канаду.

-Как можно скорее. Может, брошу работу и улечу.

-Я устал, понимаешь? – присаживается на корточки. – Каждый божий день мне на голову сваливается какая-нибудь хрень. Я ожидал, что будет нелегко, но всё же. Даже я человек и имею свойство уставать.

-Да и бабы задрали. Одна та Изабелла, ну, светленькая, до сих пор сообщениями канает и не понимает, что мы уже расстались. Пишет мне всякие: «Любимый, с тобой всё в порядке? Я так соскучилась» и прочее дерьмо.

-Слушай, ты поменьше ругайся. Поздно уже и Зан не слишком обрадуется твоему ору.

-Я даже рад, что лечу во Францию. Не так уж и важно, что с соплёй. Главное, что у меня есть неделя долгожданного отдыха.

-Ты по выходным полетай на конференции в Финляндию, например. Полночи в аэропорту в зале ожидания зависаешь, полночи тебя в самолёте трясёт. Очень приятные выходные, да.

-Всё, успокойся. Я ещё не привык к этим твоим полётам. Как Элизабет?

-Нормально, я к ней заезжал недавно. Шлёт вам приветы.

-Я к ней наведаюсь, пока тебя не будет, хорошо?

-Эх, - поднимается на ноги. – Я порой тебя убить хочу, но всё равно спасибо.

-За то, что ты меня пока не прирезал, ши-ши, - подтягивает штаны. – Пока, Скуало.

Семпай идёт в свою спальню. Сажусь ниже и стараюсь не шуршать. Проходит мимо, дальше по коридору. И всё-таки ничерта я не понял из их разговора.

-Эх, ладно. Мне-то без разницы, но Бел этому рад не будет. Просто не бери в голову и помалкивай.

-Он просил не рассказывать. Не любит эту тему.

-Ну, раз Вы меня уличили в подслушивании, то знаете, что я разговор слышал. Вы упоминали, что некая особа умерла от лейкемии. Как я понял, это был близкий Вам человек.

-Это была фактически моя жена. Мы должны были сыграть свадьбу, но за 2 недели до торжества она скончалась.

-Да что уж тут, - тяжело вздыхает. – Пошли, что ли, расскажу что-нибудь не столь важное.

Мы лежали на кровати, и Скуало время от времени ерошил мои волосы, либо же аккуратно приглаживал. Я чувствовал себя ребёнком, которому дед рассказывает о своей молодости. Но он действительно много рассказал. О том же семпае, например.

-В свой первый день пребывания в особняке он вырезал половину прислуги. Как ты мог верно подметить, свои маньячные замашки Бел сохранил. Он, конечно, славный малый, но я бы никому не посоветовал встретить его в тёмном переулке. Особенно, если ты с ним во всех смыслах на ножах. Очень было тяжело, когда ему исполнилось 14. Начался весь этот переходный период. Характер стал ещё хуже, начал в себе замыкаться. Последнего я боялся больше всего, потому что особо сближаться наш принц ни с кем никогда не хотел. Примерно как сегодня всегда было. Придёт, выскажется, вроде и у меня, и у него на душе отляжет. С Мармоном тогда много ходил. Тому было не особо приятно общество малолетнего садюги, но терпеть приходилось. Никто не хотел заснуть в последний раз. Гормоны и Бельфегор – вещи несовместимые. Когда прыщи полезли – это было нечто. Комплекс на комплексе, каждое утро начиналось с подсчётов. Сегодня 2 прыща, завтра – 10. Выдавливать – не королевское это дело, прижечь прыщи спиртом – лень и воняет противно, - хохот. – А как-то, помню, прихожу вечером, вроде тихо в особняке, а где-то, слышу, баба стонет. Думаю, Занзас развлекается. Ну, без задней мысли такой иду на второй этаж и понимаю, что не у Босса эта вся процессия. Весь насторожился, прохожу дальше. И что, думаешь, я вижу? Баба лет 25 и стонет под Белом, лет на 10 младше, и выгибается так, словно сдохнет сейчас. А мелкий на меня смотрит и говорит: «Что смотришь? Можешь присоединиться. Принц сегодня щедрый». Я, конечно, был крайне удивлён, но спорить не стал и испытал судьбу. Чему-то Бела научил, какую-то выгоду себе устроил. Та ещё развлекаловка. Сейчас, как понимаешь, у него просто золото, а не характер. Хотя бы потому, что мне глаза не мозолит особо. Вот к Занзасу он всегда хорошо относился. Всегда чувствовал, что без раздумий получит по голове. Собственно, пару раз такое случилось. Немного случайно, но всё же. Некоторое время его отцом называл. Уважает безмерно. Ко мне – когда как. Я для него что-то между Луссурией и Боссом. Этакая мамашка, которая особо не балует сыночка, да и папане в обиду не даёт. Очень часто меня за волосы дёргал, когда лет 20 исполнилось. Стебал «прошмандовкой» и приставал, говоря, что на девочку похож. Взрослел парень. Стал спокойнее, воспитаннее. По бабам пошёл активнее. Всё же излишним сексуальным влечением Бел страдает. Как-то его в школу пихнул, лет в 12, пожалел потом. Одному парню палец отрезал, нормально так? А он сказал, что его доставали, издевались над ним, а принц, якобы, терпеть не должен. Долго ещё закатывал истерики на тему «Возмездие!», но это не так уж и интересно. Где-то как раз в этот период начал листать учебники по химии. Но, скорее, лет в 13 или 14, я уже не помню. Как выучил формулу первую, так и понеслось. На завтрак - химия, на время отдыха - химия, за обедом - химия, на тихом часу, да, я его заставлял - химия, за ужином - химия, в кровати - химия, ночью - химия. Просто с головой ушёл в процесс обучения. Бел же у нас на домашнем обучении был. Но, кстати говоря, ни одного учителя он не прирезал. А временной преподавательнице химии даже цветы дарил. Кажется, она ему нравилась, - сладко зевает. – Когда в 16 решил поступать в университет – я отговаривать не стал. А что? Пускай пробует себя. Хоть и очень молод, но всё же. Что удивило всех – его приняли сразу. Без каких-либо претензий, что он даже несовершеннолетний. Я первые 2 года жил с ним в Риме. Оплачивал проживание, кормил. Быстро вести хозяйство сам научился. Стал организованным. Сразу же после восемнадцатилетия меня выпихнул из дома и сказал, чтобы я катился на Сицилию. Ну а что мне оставалось? Вернулся. Порой писал свои последние новости или звонил. Очень радовался, когда сдавал экзамены. Буквально сразу же мне звонил. Только успевал из университета выйти. И сдачу объяснял, как само собой разумеющееся. Чтобы его полностью приучить к ответственности, подарил Минка как-то. Я уже и не помню, когда именно.

-Ладно, сейчас дорасскажу и спать иди. Луссурия у нас некогда имел павлина. У каждого из нас были свои бзики. Я, вон, акулу имел. Маленькую, правда, но в аквариуме жила довольно большом. Занзас одно время имел лигра. Это дикая смесь льва и тигрицы. Прожил у нас лет пять, а потом я не знаю, куда Босс его дел. У Леви - скат. Он в том же аквариуме был, где и моя акула. Я как-нибудь покажу тебе фотографии. Не в этот раз, но покажу.

Мою голову ещё долго одолевали мысли, а ближе к трём часам я заметил одно непрочитанное сообщение.

Понедельник же начался… неплохо начался. Голова почти не трещала, чувствовал себя куда лучше, чем вчера. Я смутно помнил вечерний рассказ Скуало. А ещё, ночью кто-то кричал.

В столовой были все. Даже учитель. Я лениво прошествовал на пустое место сбоку семпая, быстро бросив что-то отдалённо похожее на «доброе утро».

Вяло киваю, подцепляя пальцем вилку. Яичница с беконом и зеленью. Чашка горячего чая с сахаром. Боже правый, да я уже давно так не нажирался по утрам. Не знаю, как так вышло. Кажется, похудел даже.

-Ты к вечеру готов будь, - выдаёт химик. – Ночной рейс. На самолётах летать не боишься же?

-А когда назад прилетаем? – хоть бы не до воскресенья. Пожалуйста, нет.

-В воскресенье. Уже где-то вечером в Италии должны быть.

Луссурия ещё что-то щебетал о насущном, но я не слушал. И что я буду делать всю неделю? Ладно, да, в Лувр схожу. Это обязательно. Ну а дальше? Вся та программа, которая приходит на ум, спокойно вмещается в один день и неспешную прогулку. Тащиться в разные кафе, кино и прочее – платить явно буду не я, родной язык уже и не помню почти, зачем мне это всё? Мысль о том, что я буду в буквальном смысле зависим от семпая, не радовала. Абсолютно она меня не радовала.

Перед обедом от нечего делать слонялся по комнате отдыха. Скуало лениво листал журнал, лёжа на диване, а какая-то молодая девушка из прислуги старательно стирала пыль с напольных часов. Делала она это аккуратно, с должной толикой профессионализма. В комнате объявляется Леви, и его явно не радует моё безделье.

-Эй, хватит шататься без дела. Иди займись чем-нибудь полезным.

Удар по спине выбил из лёгких весь воздух, и я бы грохнулся, если бы не налетел на, вовремя вошедшего, семпая. Кажется, усач не думал, что я такой хиляк и согнусь пополам от лёгкого хлопка по спине. Безвольно повис в королевских руках.

-Леви, ты долбоёб или как? Какого хрена детей бьёшь? – блондиночка вкладывает в голос тонны недовольства.

-Что он сделал? – капитан оторвался от чтения.

-Скуало, ты хотя бы иногда за жизнью следи. Я тут решил пойти отдохнуть, только захожу в комнату, а на меня Жаба тут же обрушивается. Но я-то знаю, что он хлюпик, сопля и тупица, а не разиня. А Леви бы могло взбрести в голову садануть ни в чём не повинную шмакодявку.

-Эй! Я же не намеревался убить его! – Усач подходит ближе.

-Нет, вот ты, - делает ударение на последнем слове, - держись от королевских игрушек подальше. Ему ещё экзамен сдавать и пусть только попробует меня осрамить.

-Хорошо-хорошо, - примирительно поднял руки, всё ещё прижимаясь к учителю. Точнее, он сам меня к себе немного прижимал.

-Что ещё за «королевские игрушки»? Опять людей эксплуатируешь? – Спиной чувствую, как капитан бросает на нас недовольные взгляды.

-Вовсе и нет, - произносит химик, как маленькая обиженная девочка, подхватывая меня, словно плюшевого медведя.

-Ладно, прекратите мне глаза мозолить и дайте отдохнуть, - вновь принимается за чтение Скуало.

-Вот и славненько, - так меня и потащили дальше.

Правда, как только помещение мы покинули, меня сбросили на пол.

-Мне-то какое дело до этого? – и пошёл дальше.

Нормально? Сначала «не бей детей», а потом «какое мне дело?». Это вызвало во мне массу негодования.

К ужину я собрал в рюкзак все вещи, раскиданные по комнате, и, в общем, был готов к полёту.

-Рейс «Палермо-Париж» посмотри на табло, - лениво усаживается на скамью в зале ожидания.

-Класс, - откинулся на спинку, положив на неё вдобавок и руки. – Целая неделя во Франции. И причём отдыха неделя, а не гнусной работы.

-С прохода уйди, - притянул меня за кофту ближе. Буквально сразу же наплывает народ. – Сейчас самое мясо будет.

-Ну, да. Как же я мог усомнииться? Вы же принц, - фыркаю.

-Ты должен быть мне благодарен за то, что я вообще согласился с тобой поехать. Я могу сейчас же передумать и отвезти тебя домой.

-Так дерзайте. Или что? Кишка тонка? – Я на него ещё ни разу не взглянул с самого ужина. Раздражение накатывает новыми волнами.

До посадки мы молчали, но как только заняли места, началась суматоха. Всех рассадить, инструкцию о технике безопасности народу поведать. Я сразу заткнул уши наушниками и слушал музыку на новом плеере. Ничего нового они всё равно не расскажут. А время всё клонилось к ночи.

Подошедшая стюардесса что-то спрашивает у учителя, но я упрямо смотрю на свои колени. Кто-то трясёт меня за плечо. Вытаскиваю один наушник и поворачиваю голову. Лицо семпая в считанных сантиметрах. Быстро сполз ниже.

-Может быть, подушка? Плед? Одеяло? – говорит девушка, приятным голосом.

-Хорошо. Простите за беспокойство. Приятного полёта, - и пошла себе дальше.

Я всё ещё глубоко дышал, вперив взгляд в сиденье передо мной, ладони вспотели.

-Ты чего? Всё нормально? – спросил будничным тоном.

-Всё просто замечательно, - сев нормально, положил руку на подлокотник и стал вглядываться в тёмное небо за бортом.

-Нет, - поджав губы, отрицательно покачал головой.

-А я прошлой весной был. Красота. Помню, Мармон тогда нажрался марципана, - тихо усмехнулся.

-Ну, со всеми бывает, - и заткнул свободное ухо наушником.

Тут же почти физически чувствую гневный взгляд. Да, смирись, я не намерен выслушивать твой лепет всю неделю. Если мы едем отдыхать, то каждый по отдельности.

Я пару раз задремал, прислонившись виском к иллюминатору. Семпай же, кажется, не сомкнул глаз весь полёт. Правда, не так уж он был и долог.

В отеле мы были часа в 3 ночи. Его Высочество выглядел белее снега и уставшим, а я просто вымотанным ночным перелётом.

-Я убью Лу за поганую Францию, - тут же натянуто улыбается. – Bonjour! ¹

И начал что-то лепетать на французском. Я даже вслушаться не пытался. Зато когда он начал заполнять какие-то бумаги, я быстро выхватил взглядом довольно интересную вещицу. Открытый королевский паспорт. Семпай положил на него локоть, придерживая, пока заполнял какую-то графу. Таак. Подхожу ближе. «Имя: Бельфегор». Фамилию закрыл локоть. Место рождения тоже не видно. Дата рождения. О, дата рождения. «Дата рождения: 22.12.1985». Я так и застыл как вкопанный. Паспорт резко исчезает, и я поднимаю голову. На меня злобно смотрит учитель. Ему 26. Казалось бы, ни много ни мало, разница в 9 лет, но я почувствовал себя ребёнком. Совсем никчёмным и никудышным школьником. Да я же действительно глупый мальчишка, как он и говорил.

-Молодец, считать ещё не разучился, - принял ключи, и мы пошли к лифту. – А что? Для тебя это такое открытие? Я бы так не сказал. Ты вечно предсказывал от 24 до 28. Золотая средина.

И всё-таки теперь меня эта жизнь угнетает. Он же такой, ну, взрослый. Во всех смыслах взрослый. И физически он полностью укомплектован, и мыслит здраво, и ведёт себя весьма подобающе. Ну, не всегда, но тип он организованный.

-Потому что это совершенно неважная цифра в жизни каждого, - открывает номер. – Прошу.

-Других хороших и свободных номеров не было, поэтому в одной спальне одна двуспальная кровать, а в другой – две односпальных. Как ты уже понял, этот отель дорогой и выбить здесь номер – великая привилегия.

-И где кто будет спаать? – наконец решил оглядеться.

Ну мать моя честная. Словно оказался в каком-нибудь фильме про Джеймса Бонда. Преобладают бежевые тона, куча роскошной ненужной дряни, в спальне с большой кроватью зеркальный потолок.

-Семпаай, да эта же комната прямо для Вас сделана! Будете лежать и любоваться собоой, - вскинул руки вверх.

Я сразу занял комнату с двумя кроватями. Ближе к окну или стене? Ближе к окну. Номер наш на 10 этаже и отсюда открывается довольно живописный вид на Париж. Красиво ночью здесь. Интересно, а что он завтра собирается делать? Пошёл к нему в комнату, дабы расспросить.

Даже не переодевшись, спит на кровати. Он, похоже, только лечь успел. Погасив свет, тоже пошёл спать. Что же меня ждёт днём?

А днём меня ждало не много всего, потому что проснулся я только в 3 часа дня. Странно.

-О, проснулся-таки, - говорит семпай, как только я вхожу в гостиную.

-Ну, пройдёмся по городу, можно заглянуть куда-нибудь и пока всё.

-Нее, - тяну. – Раз уж нас с Вами сюда занеслоо, то отдыхать мы будем по отдеельности.

-И у тебя есть деньги на своё проживание? Ши-ши, - ликует.

-А я, как бы, и молчал, - выдаю немного раздосадовано.

Снег, что удивительно, выпал и в Париже. Но от него почти и следа не осталось. Так, мутные лужи, подтаявшие горстки.

Сегодня на нём чёрная куртка и тёплые кроссовки фирмы Nike. Редко он так ходит.

-Скуало заезжать будет. Или Луссурия. Пускай сами решают.

Ну, раз уж он за всё всю неделю платит, то можно побыть ребёнком больше, чем я являюсь. На горизонте виднелся ларёк.

-«Ice Fruits», s'il vous plait, - протягиваю выхваченные из рук семпая деньги. ²

-Oh, attendez une minute! – тут же воскликнул усатый мороженщик. ³

-Tenez, jeune homme, - протягивая мне «фруктовый лёд». ⁴

-Merci, - и, забрав сдачу, пошёл к химику. – Вот Ваша сдача, семпаай. ⁵

-Нуу, я полистал как-то пару словареей, - надо придумать что-нибудь более правдоподобное.

-Посмотри на меня, - Айроне, не смотри. – Посмотри на меня, я сказал.

Поднимаю на учителя взгляд, бродящий по прохожим. Казалось, что он меня сожрёт сейчас.

-Вы же просили меня не говориить этого, - облизал губы и снова вонзил зубы во фруктовый лёд.

-А что такого в том, что я ем мороженое? – Не понимаю.

-Семпай! Как можно быть настолько извращённым, что даже кусок льда на палочке за член принимать?

-Ты хотя бы отдаёшь себе отчёт, что ты на улице?

-Я итальяшка, они меня не понимают, - всё так же стою на месте и посасываю фруктовый лёд.

-Ты француз, не ври мне. Я тебя раскусил, мелкий паршивец. У тебя слишком чистое и быстрое произношение для полиставшего словарь.

-Бел-семпай, а давайте не будем орать об этом на всю улицу, - подхожу.

-Жалкий французишко, я не хочу иметь с тобой ничего общего, - делает пару шагов назад.

И плевать, если сейчас на нас пялится вся улица.

-Вы имеете что-то против французов, Бел-семпай?

Почему-то из-за него я углубился в почти утонувшие во времени воспоминания, и стало обидно.

Подхожу вплотную. Руки висят вдоль тела, а мороженое давно познакомилось с понятием «дорожное покрытие».

-Вы поняли это с самого начала и поэтому ненавидите меня?

-Что ты несёшь, придурок? – так и чувствую, что ему некомфортно.

-Неужели не ясно? Вы же ещё более тёмная лошадка, чем я. О моём прошлом можно найти в простых школьных архивах, Вы же учитель. А я жалкий школьник.

-Ага, слышу, - ноги немного подкосились, но в вертикальном положении удержался.

-Пойдём-ка в кафе, а? Мне не нравится твой вид.

-Всё со мной нормально, - чёрт, откуда такая слабость?

И потащил меня куда-то дальше. Представляю, как со стороны выглядело.

Он меня притащил в первую попавшуюся забегаловку и заставил поесть.

-Ну и когда ты в последний раз питался нормально?

-А почему Вы повезли меня сюда? Нет, я понимаю, у Вас были билеты на руках, но ведь Вы могли отказаться.

-Лу настоял, - отпивает немного чая, смотря в окно.

Всё же он настолько умело всё уничтожил, что, казалось бы, ничего и не было между нами.

-Что? – ставит чашку на стол и наконец поворачивает голову в мою сторону.

-Я не говорил, что они мне не нравятся, - засучивает рукава.

-Вы сказали, что не хотите иметь ничего общего с жалким французишкой. Это более чем весомый аргумент.

-Почему Вы не отвечаете на поставленный вопрос?

-Не пойти бы тебе к чёрту? – поспешно отвернулся, откинувшись на спинку стула.

-И это всё, что может сказать гений сраной жабе?

-Да я и не пытаюсь, - фыркнув, возвращаюсь к трапезе.

Весь путь до отеля мы молчали. И пока сидели в номере тоже молчали. Потом, правда, семпай куда-то ушёл на час или два, но я не придал этому особого значения. Просто пошёл в свою комнату и стал рисовать. Листов 6 я скомкал и отправил прямиком в мусорное ведро – ничего не получается. Когда он вернулся, я, верно, уже заснул.

В среду, 4 января, с утра я улицезрел потрясающий восход. Небо заплывало красными полосами, а облака мерно застилали горизонт. Сладко потянувшись, пошёл искать, во что бы переодеться.

Блондин сидел на диване и смотрел телевизор. Сдавленное «угу», переключает канал. Ну и хрен с тобой.

Что же ты за мерзость в последнее время, семпай? Очень странная мерзость. Сажусь на лавочку в каком-то парке. Эйфелеву башню и отсюда видно. Тупая Франция. Лучше бы Луссурия и не дарил никаких путёвок. Завтра в Лувр бы сходить. Да, потащу завтра эту королевскую задницу в Лувр. Совершенно же в искусстве не разбирается, я уверен.

Я вернулся где-то в 2. Химика встретил, как только вышел из лифта.

-Неет, я не хочуу туда, - пытаюсь дотянуться до кнопки, чтобы двери лифта раскрылись, но мы уже поехали вниз.

Обидевшись, встал в самый угол кабины. Изредка бросал на учителя злобные взгляды. На шее у семпая висел фотоаппарат, а на плече – чехол для него.

По пути он фотографировал всё, что взбредёт в голову: здания, деревья, небо, людей. И даже меня.

-Улыбнись, - подносит фотоаппарат к своему лицу, поддерживая рукой под объективом, и делает снимок.

Одним ботфортом наступает в лужу, но плюёт на это.

-Ну, улыбнись, Лягушка, - произносит немного капризно и снова фотографирует.

-Бел-семпай, отстаньте, - отмахнулся, как от надоедливой мошки.

-Не будешь улыбаться? – тянет объектив к моему лицу, приближает к глазу, очередная фотография.

Мы приближались к цели, а химик продолжал своё безумное занятие. На асфальте под чуть тёплыми лучами зимнего солнца млела пушистая уличная кошка. Вся чёрная, с пронзительным взглядом ярко-голубых глаз. Семпай присаживается на корточки и фотографирует животное.

-Делаю что? – смотрит получившиеся кадры, прокручивая пальцем колёсико.

Чёрная особа встаёт, отряхивается и трётся об колено учителя.

-На память, - чешет кошку за ухом, проводит рукой по холке.

-Фу, семпаай, она же наверняка с лишаём. И грязная.

Берёт пушистую в руки и пихает её мне в грудь. Подхватил кошку.

-Нет, люблю. Я бы даже завёёл. Но нет. Не жалую животных, - провёл пальцем по голове скотинки.

Аккуратно смотрю вниз, стараясь особо к краю не подходить. Чёрт, а здесь выше, чем я предполагал.

-Чего ты там жмёшься? Иди сюда! Нам очень повезло, что сегодня нет почти никого. Обычно такой наплыв туристов!

-Семпай, Вам нравится – Вы и смотрите. Мне и здесь нормально.

Цокнув, покачав головой и, видимо, закатив глаза, опять меня сфотографировал.

-Просто так, - пожав плечами, пытаюсь понять, как посмотреть снимки.

Сообразив, что мне надо, учитель нажимает на какую-то кнопку. Я с крайне недовольным видом, вид на Париж с Эйфелевой башни, ещё, и ещё, дерево, кошка…

Я ещё долго боялся подойти к краю, но семпай за рукав притащил меня ближе. Огромными глазами смотрю вниз.

-Не ссы, не свалишься же, - говорит на ухо, пока я старательно отталкиваюсь от ограждения.

-Ну, семпаай, - развернувшись, повис у него на шее, согнув колени.

-Фран, - слегка приподнимает, стараясь поставить меня на ноги. – Отпусти, пожалуйста. Ты тяжеловат для моей шеи.

-Лягушатина, да что с тобой? - крайне недоволен моим поведением.

-Я умоляю, давайте спустимся вниз, - устало прикрываю глаза.

Августейшая особа вела себя ужасно непринуждённо, а вот я начал шугаться. Зачем он назвал меня по имени? Да и вежливо. Слишком вежливо.

Почти вбегает, ну, с его шагом – входит, в какой-то магазин, затем затаскивает в фотокабину, задёргивая шторку. Нет. Вот так же и знал, поганый он извращенец!

-У тебя должна была остаться сдача за то мороженое. Ты мне не возвращал.

-Господи, да что же ты за тормоз? – сразу обеими руками роется в карманах моей куртки. – О, нашёл.

Находит на ладони определённую монетку и что-то ещё делает с чудо-машиной. Я не смотрел.

-Улыбнись, Лягух, - тянет мои щёки в разные стороны.

Быстро развернулся к камере и растянул губы в улыбке. Через минуту выдаёт снимки.

Три: Ещё смотрю в камеру, приоткрыв рот, а семпай гневается на меня.

Шесть: Я смотрю в камеру, довольно мило улыбаясь, а химик сидит в профиль.

-Довольны? – отдёрнув шторку, выхожу из кабинки.

На обратном пути заскочили в суши-бар. Семпай всё же убрал технику в чехол, а фотографии засунул во внутренний карман пальто. Похоже, он уж очень любит суши. Съел много и с превеликим удовольствием. Я же ограничился каким-то салатом и роллами.

Зато пока шли до номера, я постоянно хамил и язвил. Не знаю, что на меня нашло. Просто захотелось. Звуки тянул до омерзения долго, а в голос вкладывал побольше равнодушия.

-А кому этого не хочется? – делает ударение на «не».

-Вы что, еврей, вопросом на вопроос отвечать?

-Здесь есть Эйфелева баашня. Можете совершить суицид. Хотя, если остальные евреи узнают, что один из них сбросился, то могут повторить Ваш поодвиг. Это чем-то смахивает на геноцид, потому что Вы вроде как и не еврей, а они потянутся за Ваами.

-Если бы ты был книгой, я бы ни за что не стал тебя читать и сразу бы сжёг в камине.

-Семпааай, да что же Вы такой неервный? На Вас аж смотрееть страшно. Может, валерьяяночки? – уже в отеле, уже заходим в лифт. – А то Вы больно бледно выглядите. Шизофрения доканывает, да? Ох, как Вам, наверное, тяжело.

-Я тебя по-хорошему прошу - замолчи, - тяжело выдыхает. Готов поспорить, что он и глаза закрыл.

-Ох, да что же Вы всё во мне причину своих недомогааний ищите?

Хватает за шкирку, тянет дальше. Ворот больно давит на шею. Втаскивает в спальню и кидает меня на кровать. Садится сверху, крепко сжимая горло обеими руками и посильнее вдавливая меня в матрас. Пытаюсь вдохнуть.

-Этого ты хотел, да?! – почти орёт. – Сейчас будет тебе жареная лягушка в лучших традициях Франции.

На миг перед глазами темнеет, но вдруг тяжесть исчезает. Хватаю ртом воздух.

-Как же ты меня уже достал. Я с тобой, как с человеком, а ты меня тиранишь круглые сутки, приставучий жабёныш. Не думал, что это пригодится аж здесь, но не зря же вчера купил, да?

О чём он? Приподнимаюсь на локтях. В куртке становится жарко.

Химик уже стоит без верхней одежды, стягивает с себя кофту и кидает на пол. Берёт какой-то пакет и закидывает в изголовье кровати.

-Что «семпай»? Я уже, знаешь, сколько лет семпай? – вновь водружает на меня свою, отнюдь не лёгкую, тушу и хватает за запястья.

-Спокойствие, только спокойствие, - пытается снять с меня куртку. Я же пытаюсь спихнуть его. – Да хватить ёрзать! Зараза, весь вечер ёрничаешь.

-Семпай, не надо! Я же шутил! – кричу в панике.

-Да хватит орать! – пощёчина. – Ты сам виноват!

Голова откидывается назад, а щека горит. Чёрт, нет, я же совершенно не этого хотел. Да я вообще ничего не хотел. Молния куртки звонко расстёгивается, а потом и сама куртка летит куда-то в сторону.

-Не хочется же, да? – сжимает пальцами мою челюсть, поворачивая лицо к себе. – Я и сам не хотел, но больно уж напрашивался.

-С-семпай, - голос тихий и хриплый. – Пожалуйста. Не надо. Я же не хотел.

-Поздно сожалеть, красавица. Сейчас тебя жёстко отымеют в попку, - проводит ладонью по моему бедру.

–Размазня. Раз уж нарвался – терпи, как мужчина.

Взявшимся из неоткуда стилетом кромсает на мне свитер. Делаю последние отчаянные попытки.

-Семпай, - упёршись в грудь, вяло пытаюсь оттолкнуть. – Пожалуйста…

-Нет, - давит на горло. – И даже думать не смей о поблажках.

Снимает с меня и ботинки с носками, затем джинсы. Остаюсь в одном нижнем белье.

-Вставай на четвереньки, - не шелохнулся. – Живо!

Еле вылез из-под него, упёрся руками и коленями в матрас. Шуршит пакет, что-то звякнуло. Прижавшись к моей спине и уткнувшись подбородком в плечо, сцепил запястья наручниками. Самые обыкновенные серые наручники. Но уже только от их вида я хочу бежать за версту. На глаза мне одевает какую-то маску, застёгивая ремешок на затылке. Собирает мои волосы в хвост, насколько возможно, накручивая на ладонь, и резко тянет голову на себя. Шумно втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы. И вот ведь хорошо ли, что я ничего не увижу? Наверное, да. Поворачивает моё лицо левее, проводит губами по щеке. Мерзость. Подносит к моим губам что-то кожаное и продолговатое, закусываю зубами. Видимо, кляп такой. К щекам прикасается холодный металл, словно завершают это всё некие бивни. Фиксирует на затылке. За этим, значит, вчера отлучался, да? Чёртов извращенец. Руками оглаживает бёдра, языком ведёт вдоль позвоночника. Широкая ладонь ползёт по пояснице, перемещается на живот, на грудь, якобы случайно задевает пальцами соски, провёл кончиками пальцев по рукам, обхватывая за запястья чуть выше наручников. Дышит в ухо.

-Тебе же нравится, я угадал? – шлепок по заднице. – Развратная жабёнка.

И вовсе мне не нравится, придурок. Аккуратно заваливает меня на бок, положив руки на талию. Семпай переворачивает меня на спину. Тонкие пальцы обхватывают икры, и он заводит мои ноги за свои бёдра. Лёгкие прикосновения в области паха, почти невесомые на животе, чуть выше, на груди. Немного сбилось дыхание. Наклоняется ниже, соприкасаясь животами, проводит языком по губе, забираясь за неё, но мешается кляп. Холодная ладонь скользнула по шее. Стягивает нижнее бельё. Нет, не опять. Как же я этого не хочу.

-Сядь, - аккуратно заставляет меня сесть фактически себе на колени.

Руки непроизвольно тянутся вперёд и косо обхватывают его за шею, звякая наручниками.

-Ши-ши-ши, страшно? – провёл пальцем по соску, другой рукой обхватил за талию.

-А ты не бойся, - обхватывает уже обеими руками, что-то обматывая вокруг тела. Что-то тонкое, острое. Леска? – Хамить же не боишься, ши-ши.

Блин, ну ты и придурок. Хамить и быть жертвой шизофреника – это разные вещи. Скидывает назад на кровать. Закидывает мою ногу себе на плечо, обматывает, затем вторую. Хватает за наручники и тянет мои руки вверх.

-Хмм, пожалуй, ручонки твои я в живых оставлю.

Заводит их над моей головой, прижимая к одеялу. Проводит языком по соску, посасывает. Мычу в кляп, чуть выгибаясь навстречу. Чёрт, нет, тело, стой! Здравый смысл начал заплывать желанием, похотью и продолжением, хоть и я старался думать о старой жирной голой бабе в пеньюаре. Плохо получается.

Поработишь. Ещё как поработишь. Какой-то чпокающий звук. Так, не понял. Резко вводит два смазанных пальца. Только и успеваю замычать от боли.

-Тихо, тихо, - второй рукой подхватывает за поясницу и тянет вверх. Леска впивается в кожу. – Я же аккуратно.

Чувствую, как разводит пальцы. Продолжаю мычать. Пытаюсь отодвинуться.

-Сидеть, - изрекает повелевающим тоном и вновь насаживает меня на пальцы.

Из-за смазки, конечно же, легче и довольно-таки приятно, да. Найдя простату, начинает массировать. Чёрт. Абсолютно все попытки держать себя в руках рассыпаются в прах. Пускай лучше трахнет и успокоится. Тяну руки, пытаясь найти учителя. Ладонью наткнулся на что-то мягкое. Так, щека, по ходу. Скольжу рукой вниз: шея, ключица. Схватив за плечо, притянул ближе.

Просто сделай это быстрее. Вынув пальцы, вновь ставит меня на четвереньки. Расстёгивает ширинку, ещё что-то возится. Притянув за бёдра, медленно проталкивается внутрь. Судорожно выдыхает и, готов поспорить, запрокидывает голову. Не буду врать, что я бездействовал и просто служил сучкой. Нет. Я стонал, как только позволял кляп, я выгибался, сжимал одеяло в руках, насаживался на чужой член, слюни капали на постельное бельё. Ну, да, мне понравилось. Просто фонтан ощущений. Резкие порывистые толчки, впивающаяся в кожу леска, а когда он стал резать кожу ножом – я почти кончил. Серьёзно, я не знаю, что со мной. Мозг был словно затуманен. Словно это было то, чего не хватало. То, что я судорожно искал, то, в чём я хотел увязнуть с головой. Нельзя сказать, что не было больно. Но боль эта была приятной. В меру уничтожающая, в меру порабощающая, в меру прекрасная. Он прижал меня к себе, прокручивая соски, вгрызаясь в шею и не прекращая двигаться. Руки, слегка онемевшие, сами собой потянулись назад, хватаясь за белокурые волосы и притягивая ближе. Наручники противно звенели, но я старался не обращать на них особого внимания. На член ложится холодная рука, начиная поглаживать. Как лёд и пламень. У него редко бывают тёплые руки. Я бы сказал, почти никогда. В низу живота предательски разливались волны тепла, по телу пробегала дрожь, а кожа покрывалась мурашками. Почему-то вспомнилось солнце. Яркое, знойное. Как летом. Трава. Она часто бывает очень густой и насыщенного тёмного весенне-зелёного цвета. Я никогда не доверял такой траве. Она вечно выглядит так, будто с минуты на минуту засосёт тебя в неведомую бездну. Семпай дёргает рукой слишком резко, и сперма медленно стекает с его пальцев, а я подобострастно мычу, стараясь забыть обо всём. Вскоре кончает и сам, громко простонав в голос. Я буквально падаю на одеяло и ложусь на спину, стараясь унять дрожь и восстановить дыхание. Порезы ноют, леска продолжает полосовать кожу, а я лежу и чувствую лишь слабость, мерно растекающуюся по всему телу. Прогибается матрас, учитель нависает сверху, берётся за цепь наручников и что-то прокручивает. Руки свободны и безвольно падают вниз. Приподнимает мою голову, расстёгивает кляп, снимает. Слюни неприятно засыхают на губах и подбородке. Сделал глубокий вдох ртом. Семпай расстёгивает маску и снимает её с глаз. Голова откидывается назад, и я поворачиваю её чуть вправо, приоткрывая глаза. Всё немного плывёт и поддёрнуто зеленоватой плёнкой. Чувствую себя опустошённым. Ненужным, опустошённым и обречённо тупым, как когда-то он меня назвал.

-Придурок, - проходится стилетом по леске, оставляя новый порез. Тело больше ничего не сковывает.

Встаёт и копошится где-то недалеко. Ладно, сейчас без разницы, что он там делает. Вообще, помыться бы, но сил нет. Лучше с утреца. Скрип двери. Ушёл, что ли. Огляделся. Да, ушёл. Тяжело приподнявшись, залез под одеяло. В зеркальном потолке вижу окровавленное постельное бельё.

Сон не шёл, но немного я подремал. Когда открыл глаза, химик уже спал. Как я понял, раз Его Величество позволило мне остаться на ночь в одной с ним кровати, то я поработал неплохо. Задницу саднило, но, в общем, терпимо. Я аккуратно провёл пальцами по порезам на груди и животе. Сейчас часа 3 ночи, наверное. Семпай лежал на животе и шумно дышал от неудобства позы. Заснуть бы.

Бесстрастно смотрю на что попало. Учитель поменял положение: перевернулся на спину, широко раскинул руки, и время от времени посапывал. Чёлка совсем съехала в бок, представляя миру божьему глаза с подрагивающими тёмными ресницами. Симпатично, кстати. Поддавшись порыву, провёл кончиками пальцев по его губам. Теперь чуть хмурится. Медленно слез с кровати и подошёл к окну. Верхнюю одежду он уже отнёс.

9 утра. Алеет рассвет. Ну, доброе утро, Париж. Город любви, вина, сыра, моды и жареных лягушек.

-Какого чёрта ты не спишь? – кладёт на глаза руку и хрипло спрашивает семпай уже после того, как я принял душ и начал одеваться. Поправил чёлку.

-Мне не спится, - застёгиваю ширинку на джинсах. – Можно я надену Вашу кофту? Мне холодно, а мою Вы вчера искромсали в клочья.

-Да мне без разницы, хоть забирай, - приподнялся на локтях. Сонно вертит головой, осматривая помещение. – Надо будет как-нибудь повторить. Мне понравилось.

-Вы типичный извращенец, - закатываю рукава великоватого мне размера на 2 серого в белую полоску джемпера.

-Даже врать не смей, что тебе не было хорошо, - откинулся назад на подушки.

-А если мне не было хорошо? – пытаюсь поправить его джемпер так, чтобы сильно не висел на мне, как на вешалке.

-Тогда точно повторим, чтобы ты убедился в обратном, ши-ши, - поднимает голову, смотрит на меня. – Что ты делаешь?

-Поправить пытаюсь, не видно, что ли? – тихо фыркнул.

-Эх, сюда иди, тупица, - садится, свешивая ноги с кровати, и натягивает на бёдра побольше одеяла.

Подхожу. За кофту притянул ближе, заставив встать между ног. Рукава закатывает до локтя, в плечах натянул выше.

-А? – поднял голову выше. – Какой Лувр? Мы так не договаривались.

-Зато так решил я, - снова опускаю рукава, закрывая порезы. – Собирайтесь.

-Ишь расквакался. Принц сам решит, когда ему идти в Лувр, а когда – нет.

-Ну, семпаай, мы такими темпами вернуться в Палермо успеем.

-Ладно. Я знаю, что ты начнёшь ныть, поэтому жди, - поднялся, чуть не сшиб меня и пошёл в ванную. Бесстыжий.

Я ждал его в гостиной, лёжа на диване и просматривая вчерашние снимки на фотоаппарате. На столике лежали фотографии из фотокабины. А ведь это наши первые совместные фотографии. Усмехнулся. И те испортить смогли.

Учитель пришёл спустя час, собравшийся и в настроении.

Как оказалось, расположились мы от Лувра не так уж и далеко. Пешком дошли. Мы успели вовремя: экскурсовод уже набирал группу.

Мужчина говорил мерно, плавно и по-французски, из-за чего я часть не понял. Семпай то и дело заходил в другие залы, за что получал оплеух за любопытство.

-Ты знал, что Дали нарисовал логотип для «Чупа-чупс»? – склоняется ниже, говоря мне на ухо.

Я лишь кивнул. Не знает это только ребёнок. Ну и семпай. Порой он слушал с не наигранным любопытством и что-то спрашивал у экскурсовода. Пока торчали у Мона Лизы, учитель аж рот приоткрыл, засмотревшись.

-Бел-семпай, отстаём же, ну, - тяну его за рукав.

-Ты знал, что Леонардо да Винчи потратил почти 12 лет, рисуя её губы? – указывает на картину.

-Да, её ещё Джокондой нередко называют. Представляете?

-Откуда ты столько знаешь? – всё-таки идёт за мной.

-Ненавижу, - мотнул головой. – Ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть искусство.

-Почему? – экскурсовод что-то говорит про «можете пока походить, осмотреться» и я останавливаюсь.

-Не знаю, - пожал плечами. – Мне просто не нравится.

-Да ну Вас, - отпускаю рукав и иду в зал работ Тициана. Следом слышу неспешные шаги. – Кстати, что в билетах, которые подарил Луссурия, такого особенного?

Повернулся к нему и отрицательно помотал головой.

-Нас водят по всему Лувру и сейчас в нём только те 25 человек, которые в нашей группе. Он ещё должен быть закрыт на праздники, кажется. Стоят… - поджал губы. – Не буду врать, потому что даже предположительно не знаю. Но точно дорого.

Я лишь восторженно моргнул. Невозможно. Экскурсовод стал привлекать внимание. Пошли к нему.

Ещё около четырёх часов ходили по залам. Я устал, а учителю вскоре надоело. Больше его ничего не заинтересовало.

-Il etait agreable de vous rencontrer. Au revoir, - прощается экскурсовод. С чистой совестью уходим. ⁶

По пути семпай что-то ныл и временами шутил. Как только на глаза попался большой торговый центр, сразу же потащил меня туда. Из закусочных первым нашёлся Ростикс и Его Величество не побрезговал поесть среди самых простых смертных.

-Вы хотя бы раньше бывали в Ростиксе? – надкусываю твистер.

-Раз 7, не больше, - мотает головой. – Не люблю подобные места. Еда слишком вредная.

-Да. Дай попробовать, что ли, а то я такой хрени не взял.

-Ты хоть понимаешь, на что это похоже со стороны?

Он не обратил внимания на то, что я случайно перешёл на «ты», он обратил внимание именно на то, о чём я даже подумать не мог.

-А что… - понял. – Дева Мария! Семпай! – шишикает. – Вы ужасно пошлый и извращённый человек!

-Да ладно тебе, - легко пихнул в плечо. – Дорастёшь до моих лет - таким же станешь.

-Да не дай Бог, - немного картошечки. – Вы считаете себя старым?

-Мне 26, парень, - вытирает рот. – И я слишком умён. В мои годы половина либо на работе год-два находится, либо только кончает университеты. Я же распрощался с химическим в 22 и 4 года слонялся без дела, разъезжая по конференциям и самостоятельно совершенствуя знания. Это ненормально. У меня сейчас должен быть период постстуденческой жизни, а я отдаю все силы химии, а теперь часть и на тебя трачу. Моя миссия – обучить тебя. Ведёшь себя, конечно, так себе, но хотя бы обучаем. Мне тяжело физически и морально, - смотрит куда-то в сторону. – Всё-таки сложновато. Сейчас жизнь тяжёлая. Не продохнуть даже. Я бы с удовольствием вернулся жить в Варию, но долго перестраиваться буду.

Он, наверное, хотел сказать что-то ещё, но не стал. Семпая стало жалко. Он же действительно вкалывает. Стоит его поменьше доводить. Учителя захотелось обнять. Сжать в объятьях со всей силы, чтобы он задохнулся и больше не страдал. Ведь все мы люди, а я порой умею даже сострадать. Просто сел ближе и положил голову ему на плечо.

-У меня есть одна развлекаловка на вечер, - поднял на него взгляд. – Хочу с тобой опробовать.

Вечером меня поджидала «развлекаловка», как выразился учитель. А эта развлекаловка состояла в следующем:

-Ши-ши-ши, - выходит из спальни с какой-то коробочкой в руке. Довольно длинной коробочкой. – Ну? Приступим?

-Бел-семпай, что за очередная похабная мысль Вас посетиила?

-Зачем? – не то чтобы я совсем был против, просто меня напрягают его намерения.

-Вибратор. К нему ещё переключатель небольшой прилагается. Но его я себе оставлю, ши-ши.

-И зачем нам вибратор? – вопросительно изогнул бровь. – У Вас всё-таки эректильная дисфункция из-за беспорядочных половых связей?

-Да ты шутник, я посмотрю, - поднял вибратор выше. – Забыл кое-что.

Подвёл меня к столу, наклонил вперёд. Я положил руки на поверхность стола и прислонился к ней щекой. Семпай расстёгивает молнию на моих джинсах, медленно приспускает штаны с нижним бельём, прижимаясь сзади. Выдавливает немного смазки и начинает растягивать. Скучно.

-Расслабься, - свободной рукой залез ко мне под кофту.

-Я, вообще, это всё не для тебя покупал. Попадаются мне порой этакие любительницы приключений. Но, видимо, это можно использовать, - вынимает пальцы, - и как набор для наказания непослушных лягушек.

-Нет, он, конечно, тоньше, чем я хотел купить, - начинает плавно вводить, - но всё же.

Немного неприятно, но весьма терпимо. Ввёл и поменялся со мной местами. Облокачивается спиной о стол, заставляя меня встать на колени.

Уже сам стягиваю с него штаны и боксеры. Обхватываю ещё мягкий член рукой, задавая темп. Учителя происходящее пока мало радует.

-Не «чей-то», а «королевский», тупица, - и нажимает какую-то кнопку на переключателе.

Я резко остановился, приоткрыл рот и изогнул бровь, широко открыв глаза. Эта… эта хрень двигается. Чёрт возьми, жизнь прекрасна. Сжав руку чуть крепче, продолжил занятие.

Прикусив губу, массирую головку уже вставшего «королевского» члена. Чёртов гений, всё же знает. Семпай расслабляется чуть больше. Приобнял его рукой за бедро, чтобы было удобнее, и задрал полосатый джемпер выше. Одна рука поползла вверх, другая вновь сжала член у основания. Провёл языком по подтянутому животу, чуть прикусывая кожу. Обвожу языком родимое пятно-полумесяц, припал к нему губами. На затылок ложится рука, сжимая пряди в кулак. Я, вообще, опыта почти не имею, но ладно. Целую ниже, ещё ниже, беру в рот, начиная посасывать головку.

На этот раз хрень завибрировала активнее. Я забывал сглатывать слюну, отчего просто размазывал её по члену, надавливая языком на выступающие венки. Блондин шумно выдыхает, кусая губы, и нажимает на затылок, заставляя брать глубже. Член почти упирается в глотку, вызывая тошноту, подавить рефлекс получается. Предэякулят течёт рекой, противно, конечно, но вибратор в заднице перебивает все ощущения. Я с каким-то отчаянным усердием беру до основания, расслабляя горло и пытаясь игнорировать собственный стояк. Спешу объяснить, что возбудился я отнюдь не от члена во рту, а от того, что вибратор таинственным образом ускорился, выбивая из меня последнее спокойствие. Я же просто уткнулся лицом в его живот, пытаясь отдышаться и привести голову в порядок, всё ещё держа рукой член.

-Что, тяжело, ши-ши-ши? – проводит рукой по моим волосам.

Лишь быстро киваю, судорожно хватаясь свободной рукой за его штанину.

-Немощный, - приподнимает меня, - давай помогу.

Он чуть откинулся назад, а я положил голову на широкое плечо, прижимаясь чуть ли не всем телом и обхватывая руками. Глаза то и дело закрывались, а губы припухли из-за постоянных прикусываний. Семпай приобнял меня одной рукой, а другой начал двигать фаллосом в заднице. Он не такой гибкий, как настоящий член, но своя толика удовольствия в нём была. Хотя бы из-за вибрации. Левой рукой учитель убрал волосы с моей шеи, наклоняя голову чуть вправо, и начал покусывать, лизать кожу шеи, играться языком с мочкой уха, почти нежно разминая зубами и прихватывая за хрящик. Я притянул его как можно ближе, неосознанно дёргая за волосы. Стонал тоже непроизвольно, но был вовремя заткнут. Королевский язык вовсю скользил вдоль моих зубов, дёсен, но химик старался почти не соприкасаться губами, держась на небольшом расстоянии. Сквозь слипшуюся прядками чёлку, я смог разглядеть прикрытые веки семпая. Открой же глазки, а. Открой. Но я резко прогнулся, цепляясь за его плечи, громко вскрикивая от нахлынувшего оргазма. Его Величество изловчился, обхватив и свой, и мой член и дёрнув рукой вверх. Оттягивает ворот моей кофты, прикасаясь губами к плечу, пощипывая. Вытащил вибратор, положив куда-то назад на стол.

-Иди-ка ты в душ, и спать, - убирает чёлку с моего лица, быстро поцеловав в лоб.

-С-спокойной ночи, - придерживая джинсы, пошёл в свою спальню.

Я сидел в ванне около часа, просто обливая себя водой из душа. Тело было исполосовано следами от лески и длинными, но неглубокими порезами. Такими темпами я вообще на физкультуру ходить перестану. Так быстро всё это не пройдёт.

Когда я лёг в кровать, было, наверное, часов 11. Вскоре свет погас и в гостиной. Надо заснуть.

Меня трясут за плечо. Сонно приоткрыл глаза.

-Семпай? Что Вам надо? И вообще, сколько времени?

-Почти полдень. Поднимай свою тощую задницу, я вспомнил, куда тебя можно свозить.

И он покинул помещение. Сажусь в кровати. Чего ещё взбрело в голову этому идиоту? Встал и начал собираться.

Нас где-то часа 2, 5 трясло в поезде. Он какой-то супербыстрый, и из Парижа мы ехали в город Кале. Мы с семпаем сели в конец вагона поближе к окну и слушали музыку на его плеере. У него iPod nano шестого поколения, который отличался от моего стоимостью и встроенным маленьким сенсорным экраном. Я ещё сидел, прижавшись к блондину, отчего бабулька, сидевшая напротив, косо на нас поглядывала. А когда услышала, что мы говорим на итальянском, так вообще с презрением.

-Честно, не помню. Посмотри, - достаёт из кармана джинс плеер.

Наушники он продел под курткой, поэтому мне пришлось наклониться ниже. Nine Inch Nails – Zero-sum. Очень даже неплохо. Поезд резко тормозит и я, не удержав равновесия, лицом падаю между королевских ног. Чёрт. Химик громко смеётся.

-Ши-ши-ши-ши-ши! Дотерпи хотя бы до дома, - продолжает заливаться шипящим смехом.

Когда я поднялся, поправляя сползшую на глаза шапку, то понял, что на нас обернулось полвагона.

-Excusez-nous. Mon cher ami est tombe, - говорит, широко улыбаясь и помогая мне встать. Приехали. ⁷

В первом попавшемся магазине купили 20 плиток шоколада.

-Ну, смотри. Здесь в одной, - достаёт из пакета, смотрит, – 95 грамм. Если я растоплю эти шоколадки, то получу примерно 2, 7 литра. Весьма неплохо получается.

-Вам не кажется, что Вы порой чересчур умный? – бубню себе под нос.

-Так, семпай, куда мы идём? И зачем нам столько шоколада?

Ещё около часа тряслись в автобусе до какой-то не особо городской местности. Оттуда ещё минут 15 леском и средних размеров деревянный дом недалеко от моря.

-Несколькими годами ранее заимел коттедж небольшой. Ну, - пожимает плечами, - мне здесь понравилось.

Снега здесь намного больше, чем в столице. Можно сказать, сугробы.

-А откуда Вы? – от неожиданности ключ прошёлся по двери, не попав в замочную скважину. – Где Вы родились?

-Знаешь, - говорит как-то неуверенно. – Тебе это знать совершенно не обязательно.

-Ну, тогда хотя бы расскажите, как там? Ну, снежно, дождливо, солнечно, тепло. Как?

В доме прохладно и просторно. В гостиной большой камин и мебель пастельных тонов.

-На ковёр в обуви не иди, - стягивает ботфорты, кидая на пол.

-Вы не ответили на мой вопрос, - возвращаюсь в прихожую.

-А, ну, ладно тогда, - пожимаю плечами и расстёгиваю куртку.

Он же подхватил пакет и пошёл куда-то налево. Видимо, там кухня. Разувшись, сразу стал осматриваться. Мягкий-мягкий персидский ковёр с толстым ворсом, провёл по нему рукой. Большая деревянная лестница, ведущая на второй этаж. С завороженным лицом поднимаюсь наверх. Свесился через перила.

Отличненько. 4 спальни, в каждой по ванной комнате. В конце коридора небольшой зал и выход на балкон. Слишком скромно для учителя, но тем не менее. Становится теплее. Почти побежал вниз. Зачем? Просто так. Я же ещё такой ребёнок.

-Ну что ты всё носишься? – спрашивает семпай, следя за огнём в камине.

-Хочется, вот и ношусь, - пожимаю плечами. – Бел-семпай.

-Я не хочу тебе об этом рассказывать, - наконец поворачивает на меня голову.

-Хочется, вот и не рассказываю, - передразнивает.

-Ши-ши, отстань от меня, - и с широкой улыбкой уходит на кухню.

Глупый принц. Я ринулся в прихожую. Быстро натягиваю сапоги, куртку. Я знаю, как себя занять.

Холодный морской ветер приятно бил по лицу. Как же здесь красиво. Я уже долго стою на утёсе, расположенном не так далеко от дома учителя. Штиль. Водная гладь абсолютно спокойна, а вдалеке всё в тумане. Казалось, что вскоре он окутает и это местечко.

-Там, - звучит голос из-за спины. – Великобритания.

Семпай смотрит немного левее, указывая пальцем.

Зачерпываю в ладонь немного снега, катаю шарик.

-Семпай, знаете, порой Вы слишком взрослый, - кинул снежок ему прямо в лицо.

Не увернулся. Стоит, вытирает рукавом лицо. Чёлка слипается, и химик строит недовольные лица.

-Догоняйте, падший принц, - оттягиваю нижнее веко и показываю ему язык, пытаясь по небольшим сугробам пробежать к перелеску.<