💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Глава 1.6

***
Брезгливость и отвращение.
Раньше Дэн, хоть и не жаловали его особо в деревне, не представлял, что подобные эмоции могут быть обращены к нему столь явно. Глава Димитр убедил его, что навязанная роль важна для людей, может их спасти, но Дэн и представить не мог, как изменится отношение к нему. Он стал заклейменным.
Когда они прибыли, и Шакс отвлекся на осмотр предоставленного ему жилища, Дэну приказали следовать к Старейшине. По позвоночнику пробежал холод, даже губы словно онемели, – он прекрасно понимал, что сейчас от него потребуют отчет о смерти Андриса, родственника Старейшины.
Так и случилось, но что было совсем печальным, так это то, что Старейшина тоже, как и охотники, буквально обвинил Дэна в смерти Андриса. Как и остальные деревенские, собравшиеся на небольшой площади.
Дэн, робея и сбиваясь, рассказал, что случилось в тот злополучный день, но крики разъяренного Старейшины, плач его жены и дочери, ругань остальных, – все это не способствовало оправданиям. Вначале он растерянно пытался что-то сказать, объяснить, но слушать его не стали. Ну и что, что он не охотник, а простой дровник? Андрис был гораздо более важным человеком, он был членом деревни, охотником, и умереть должен был не он, а Дэн. Ведь именно на это его и послали – быть не только донором, но и жертвой!
Ненависть.
Она практически осязаемо накатывала со всех сторон, даже дышать стало трудно. К Дэну приближались какие-то люди, кричали, замахивались и наверняка хотели наказать, отомстить за смерть Андриса. И Дэн приготовился принять наказание, лишь бы унять боль, что грызла его изнутри.
Как вышло так, что за всю жизнь он не приобрел ни одного друга, который мог бы встать на его сторону?
Осознавать собственное полное одиночество было невыносимо, и он даже ждал боль от ударов, – она могла перебить душевную. Однако не дождался: Старейшина что-то крикнул, и голос его остановил мстителей во главе с Томом, другом Андриса. Они замолчали и расступились, продолжая буравить Дэна злыми взглядами, а Старейшина подошел ближе, впившись ему в лицо глазами, полными ненависти.
- Дрожишь? Чувствуешь свою вину, никчемный мальчишка?! Если бы не твой долг перед всеми жителями, а главное, передо мной и семьей Андриса, – не миновать тебе наказания. Иди, корми проклятого вампира, сделай все, чтобы он выполнил Договор! И не смей показываться на глаза, пока он не выметется с нашей земли. А уж потом мы поговорим о том, чему ты позволил случиться! Иди! И не вздумай что-нибудь испортить.
Дэн, почти не веря, что расправы не будет, осторожно пошел мимо напрягшихся людей. Некоторые смотрели прямо, с угрозой и обещанием встретиться позже, другие кричали ему в лицо злые слова, называли вампирской шлюхой и наглым прикормышем. И даже если и были среди них знакомые лица, ведь он прожил в деревне почти всю свою жизнь, то он никого не узнал. Просто не мог поверить, что это те самые люди. Легче было принимать их за незнакомцев.

Он дошел до своего дома, и лишь в конце пути его оставили в покое. Тело двигалось на автомате, не дожидаясь, пока активируется мозг. Кажется, он мылся – обливался холодной водой из бочки на улице. Кажется, что-то ел. Или нет, не был уверен. Потом сидел у окна, но смотрел только на грубо выструганные доски стола, в который раз повторяя про себя слова, сказанные Главой Димитром две недели назад, и слова, прозвучавшие сегодня. Пытался понять, почему за все время так и остался изгоем… Наверное, что-то неправильное было в нем самом, иначе почему все так быстро стали его ненавидеть?
Его грубо окликнули с улицы, напомнив, что пора идти выполнять Договор.
- Будь с вампирчиком поласковей! – кричали вслед. Но Дэн этого не слышал. Не воспринимал.

Тяжелые мысли, боль одиночества и отчаянье захватили его, а тут еще Шакс со своими желаниями. Именно с тем, что и так доставило Дэну столько боли. Отдать ему свое тело? Ну уж нет! Пусть все вокруг уверены, что он уже это сделал, Дэн решил не сдаваться. Но как же сложно было сопротивляться горячим поцелуям…
Понять себя, отделить ложь от истины Дэн не мог, поэтому появление Главы Димитра воспринял как спасение. Но тот обжег таким взглядом, что Дэн вспыхнул, полыхнул стыдом и страхом. Вся его жизнь рушилась, а он просто погибал под обломками.
Дэн почти не обратил внимания на слова Шакса. Остаться? Зачем? Для чего?
Однажды его уже уговорили, и чем все закончилось?
Дэн опустил голову и сам не заметил, как вошел в ворота, ноги принесли его в покосившуюся хибару, что прилепилась к стене и почти вросла в землю – домой. Он на автомате зажег коптилку, сел на табурет и закрыл лицо руками, – первые уроки жизни давались очень тяжело.

***
Тишину разбил счастливый девичий смех. Еще и еще раз, словно девушка остановилась в укромном уголке и довольно смеется шуткам ухажера. Дэн, постепенно выплывая из своей тоски, слушал его с все большим изумлением. Здесь, у его дома, в конце безлюдного проулка и… девушка? Не может быть, никто сюда не ходит, ведь здесь живет чужак, нахлебник всей деревни дровник Дэн.
Но, словно в насмешку над его мыслями, смех раздавался снова и снова. Дэн тихо приоткрыл дверь и осторожно выскользнул наружу, постоял немного, привыкая к темноте, и, прячась за кустами, подошел ближе. То, что он увидел, было невероятно, ужасно, совершенно невозможно!
Прислонившись к прогнившей стене сарая, в котором старик Мелай сушил некоторые ядовитые травы, стояла Полана – красавица, дочь торговца Весара. Она теребила кончик косы, заигрывала и тут же краснела, смеялась, глядя на нависавшего над ней… Шакса. Того самого вампира, который не мог войти в деревню, благодаря магическим знакам на воротах и стенах.
Оказалось, что мог!
Больше того, – дорогой антивампирский амулет Полану явно не спасал, хоть и висел на длинной цепочке между ее грудей, прикрытых тонкой ночной сорочкой. Она была зачарована, и сделал это вампир, которого он, Дэн, привел в деревню. Осознание этого было сродни удару. Дэн пошатнулся, хватаясь за колючие ветки, – новая вина легла на плечи неподъемным грузом.
- Ты или она?
Дэн вздрогнул и перевел взгляд с застывшей вдруг девушки на скалящего клыки Шакса.
- Ты хочешь… убить?
Наверное, это прозвучало даже с надеждой.
- Что? – Шакс неприятно усмехнулся, в один миг оказался очень близко и подхватил Дэна пальцами за подбородок. – Я хочу трахнуть. А тебя или эту клушку, – решай сам.
- Ты не можешь. Договор…
- Если ты согласишься сам, то могу.
Дэн смотрел в глаза, в которых не отражалось ничего, кроме похоти и жестокости. Шакс перестал играть и показал свое настоящее лицо.
- Но как ты смог войти?
- Тебя интересуют совершенно ненужные вещи. Скажу, что для меня маг был слабоват, хотя простого вампира его художества остановят.
- А ты не простой?
- Можешь погордиться, что я тебя хочу.
- Что-то мне не до гордости…
- Забываешься! – рявкнул Шакс зло, вся эта болтовня ему надоела. – Так кто сегодня меня согреет? Кровью в том числе.
- Я… – выдохнул Дэн обреченно. Сил сопротивляться не осталось.
- Наконец-то правильный ответ. Жди.
Шаксу хватило секунды, чтобы забросить зачарованную Полану на плечо и скрыться в темноте.
Вернулся он быстро. Дэн еще не успел оплакать свою горькую судьбу, как его подхватили сильные руки и буквально внесли в хлипкие двери его дома.
Однако если он думал, что все случится именно сейчас, то очень ошибся. Шакс отпустил его и теперь осматривался с выражением недоумения, а потом и отвращения на лице.
Хлипкий огонек над треснувшей плошкой с маслом освещал маленькую темную комнату с низким потолком. Нары у стены, заваленные сеном, каменный закопченный очаг с кривым дымоходом наружу, стол и два табурета, – вот и вся обстановка. Да еще сухие и пыльные пучки трав, подвешенные под потолком. Все кругом кричало о глубокой, беспросветной бедности.
- И здесь живет единственный дровник деревни? – Шакс неверяще посмотрел на Дэна, подняв бровь.
- Ну… Я здесь живу.
- Ты еще больший идиот и глупец, чем мне казалось. Это даже оскорбительно, так тебя хотеть, – сказал он уже едва слышно, так что Дэн наверняка не уловил эти слова. – Что мешало тебе брать деньги или отправлять разжиревших придурков самих в лес за дровами?
Дэн молчал, глядя на Шакса большими глазами. Что он мог ответить? По-другому жить он не умел.
Шакс поморщился, взял Дэна за руку и решительно направился на улицу.
- Мы куда?
- За ворота. В клоповнике, в котором поселили меня, и то приличнее.

Охранники у ворот их не остановили, все они беспробудно спали прямо на земле. Шакс легко преодолел границу деревни в обратную сторону и потащил Дэна в дом. И Дэн смирился, так что когда Шакс, развернув его к себе, спросил, обжигая взглядом: – «Ты будешь моим?», он ответил просто: – «Да».

***
Позволять вампиру сделать с твоим телом все, что ему вздумается, было опасно, а делать это самому в первый раз – страшно. Даже очень.
Шакс не стал его кусать. Не стал подготавливать, будить желание, он просто прижал Дэна к себе и впился в губы жестким поцелуем. Капля крови вытекла из оцарапанной клыком губы, и Шакс рыкнул, смакуя ее вкус. Дэн чувствовал Шакса везде, его руки обнимали, прижимали и оглаживали. Он целовал сильно, с напором, прикусывал губы Дэна, не давая ему никакой свободы. Подавляя и подчиняя. Дэн, согласившись на все, словно потерял силы к сопротивлению и теперь покорно следовал всем желаниям Шакса: изгибался, подставлял грудь и шею под поцелуи, а бедра под жадные прикосновения рук и только часто и неглубоко дышал. Но постепенно из горла его стал рваться стон, ведь что бы ни было в его голове, тело показывало, кричало, что Шакс все делает правильно. Именно так, как нужно.
И это было стыдно. Разве не за это его осуждали в деревне? Видимо, они были правы, – он извращенец, подстилка и шлюха.
Но через минуту это стало совершенно не важно, потому что тесные объятья, сорванное дыхание и поцелуи, которыми покрывал Шакс его покрасневшую шею, рождали в Дэне странный жар. Да, присутствовало сильное физическое желание близости, но было и кое-что совершенно другое. Никто и никогда прежде не относился к нему так, как Шакс в эти минуты. Дэн чувствовал, что его хотят, нуждаются в прикосновениях, и от этого в груди тонко щемило и хотелось плакать. Он протянул руку, коснулся белых растрепанных волос, и слезы потекли у него по щекам. Шакс ни о чем не спросил, он сцеловал их, собрал губами, а потом подхватил Дэна под бедра, поднял и понес на кровать, застеленную белым полотном.
Сейчас, когда Дэн, наконец, перестал раздражать и бесить, причинять ему боль расхотелось. Он уже в руках, значит, стоит получить удовольствие. А что может быть лучше, чем разделить его на двоих?
Мальчишка явно был неопытен, но когда на вопрос о том, давно ли у него никого не было, он ответил, что никогда, Шакс замер на миг, а потом его движения стали чуть осторожнее. Правда, ненадолго.
Это было так удивительно приятно: касаться пальцами, легко пробежавшись ими по груди наверх, снять с Дэна рубаху, а потом, оставляя следы на белой коже, с силой провести ладонями обратно. Вниз. Слушать каждый вздох, держать тонкое тело в руках, контролировать все: каждое движение, дрожь, вздохи. Эта власть возбуждала, и почему-то хотелось сделать так, чтобы Дэн забыл о своих страхах, чтобы ему было хорошо. Ведь каждый стон его удовольствия самого Шакса обдавал жаром и отзывался дрожью в груди.
Он крепко обхватил узкие бедра, зацепил штаны и потянул их вниз, открывая впалый живот и крепко стоящий член с розовой головкой. Раньше, редко когда в борделях, в основном среди таких же наемников, он выбирал себе для разрядки крепких парней, но сейчас, глядя на тонкокостного Дэна, понимал, что не променял бы его ни на одного из бывших, опытных любовников. Что-то было в этих темных от желания глазах, в удивительно отзывчивом на ласку теле.
Шакс уже давно забыл, что это такое – заботиться о партнере, но сейчас ему пришлось все вспомнить. Он нашел на теле Дэна все места, прикосновения к которым сводили его с ума и выбивали дыхание. Где-то сжать, где-то лизнуть или укусить, а где-то просто погладить, или надавить скользкими от масла пальцами. И только когда Дэн под его руками стал задыхаться, льнуть всем телом и просить срывающимся голосом о большем, он позволил себе подхватить его ноги под коленями, раскрыть широко и полно и медленно, о, как же медленно, протолкнуться внутрь.
Дэн выгнулся дугой, застонал тонко и жалобно, и Шакс едва сдержался, чтобы не наброситься, не поймать стон губами, не прокусить шею, не выпить, впитать его до дна. Но он держался, вышел совсем, а потом толкнулся сильнее, входя до конца. Дэн зажмурился, ресницы его слиплись стрелками, он дергал полотно под собой, сжимая его в кулаках, а потом вдруг распахнул глаза и запустил пальцы Шаксу в косу, растрепывая ее еще больше.
- Почему? – спросил с придыханием, заглядывая в глаза.
- Почему так больно?
- Почему так хорошо? Я хотел, чтобы больно…
Шакс наклонился и поцеловал его, прижал собой к кровати и толкнулся сильнее, еще и еще раз. Осторожничая поначалу, постепенно он распалился, да и Дэн стал подмахивать, упираясь пятками Шаксу в бедра. И просить больше, сильнее, еще!
Скоро он вбивался в горячего, словно печка, Дэна, подтягивал его ноги выше и входил раз за разом, мерно шлепая бедрами по ягодицам. Дэн стонал, прижимался и метался под ним, кусал губы и плакал.
- Тебе плохо? – нашел в себе силы спросить Шакс.
- Мне… нет… слишком хорошо.
Он притянул Шакса к себе, посмотрел так, словно не знал, что делать, а потом стал целовать легкими, быстрыми поцелуями губы, нос, веки, ткнулся в скулу, обжег дыханием ухо и слезами щеку.
Шакс зарычал, согнул Дэна едва ли не вдвое и, вставив в очередной раз, вонзил клыки в доверчиво подставленную шею. Дэн вскрикнул и забился, чувствуя, как что-то огромное и душное затопило его. Оно ширилось в груди и скручивалось в животе, отвечало на каждый толчок, на каждый поцелуй Шакса. Укус стал последней каплей, Дэн низко застонал, застыл на секунду, а потом выплеснулся горячим, сжимая Шакса внутри судорожно и сильно. А тот глотал пьянящую кровь, жар разлился от нее по телу, встретился с жаром в паху и практически рванулся наружу, лишая Шакса на время слуха и зрения. Он отчаянно вбился еще пару раз, сжав Дэна в руках до боли, втягивая последний, самый долгий и сладкий глоток.
Давно он не чувствовал такого полного и сокрушительного удовольствия.