Глава осьмая

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Глава осьмая

Али уже ступал однажды по его почернелым булыжникам, толкался среди серых уличных толп и увертывался от надменных аристократических экипажей – которые, однако, помазывали его на лету грязью из-под колес. – Ср. прибытие в Лондон Жуана:

– и читайте далее, до конца десятой песни и всю песнь одиннадцатую.

Пандемониум – столица Сатаны и аггелов его в «Потерянном Рае» Мильтона.

Ватье – популярный лондонский клуб эпохи Регентства; основан после жалоб аристократии на однообразие блюд в существующих клубах и назван в честь шеф-повара Жана-Батиста Ватье. «Какаовое Дерево» – кофейня, излюбленная тори с начала XVIII в.; славилась количеством замышленных под ее сводами интриг и суммами переданных политикам взяток. В 1821 г. Байрон составил краткий реестр:

«Я состою или состоял в следующих клубах или обществах: " Альфред"; " Какаовое Дерево"; " Ватье"; " Юнион"; " Рэкет" (в Брайтоне); " Боксерский"; " Совы" или, иначе, " Полуношники"; кембриджский клуб вигов; клуб Харроу в Кембридже; один-два частных клуба; клуб Хемпдена (политический); и последнее по счету, но не по значению – общество итальянских карбонариев. Вот и все – насколько мне известно. В некоторые другие я отказался вступить, хотя меня уговаривали выставить свою кандидатуру» («Разрозненные мысли», № 31).

…и если они за вас, кто против вас? – «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8: 31).

…«с кивком, с улыбкою приятной»… – «L'Allegro» Мильтона.

Питер Пайпер – как уже отмечала Ада, под этим именем (взятым из считалки Матушки Гусыни) выведен Скроп Дэвис (1783–1852), денди и игрок.

«Дэвис – остряк и светский человек, чувствует ровно столько, сколько может чувствовать человек такого рода… Дэвис не грешит стихами, однако он всегда побеждал нас в словесных баталиях и своими блестящими речами восхищал нас, но и ставил на место. Заодно с другими больше всех всегда доставалось Хобхаузу и мне…» (Роберту Чарльзу Далласу, 7 сентября 1811 г.).

«Одним из наиболее интересных собеседников, каких я знавал, был Скроп Бердмор Дэвис. Хобхауз также очень силен по этой части; но для человека, который может обнаружить свои таланты и в других областях, а не только в беседе, это не столь важно. Скроп был неизменно находчив и часто остроумен, Хобхауз – столь же остроумен, но не всегда так же находчив, потому что более застенчив». («Разрозненные мысли», № 26).

Байрон посвятил поэму «Паризина» «Скропу Бердмору Дэвису, эсквайру, – от того, кто давно восхищается его талантами и ценит его дружбу».

…взорвался на своей же мине… – «В том и забава, чтобы землекопа / Взорвать его же миной…» («Гамлет», акт III, сц. 4, пер. М. Лозинского).

…«с брюшком округлым, где каплун запрятан»… – «Как вам это понравится», акт II, сц. 7 (пер. Т. Щепкиной-Куперник).

…адвоката из Темпля… – Мистер Бланд – барристер, т. е. имеет право выступать на любых судебных процессах, защищает клиентов словесно и предъявляет за своей подписью все документы, имеющие отношение к делу. Каждый барристер принадлежит к одной из четырех самоуправляемых адвокатских корпораций, так называемых «Судебных Иннов»: Линкольнс-Инн, Средний Темпль, Внутренний Темпль, Грейс-Инн. «Темпли» получили такое название, поскольку заняли помещения, некогда принадлежавшие тамплиерам.

…как наш Спаситель сказал о субботе: Закон для человека, а не человек для Закона… – «И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2: 27).

Stupor Mundi – Чудо Света, прозвище императора Фридриха II (1194–1250).

…вновь поверг мир в ступор, на сей раз проиграв сражения и отрекшись от престола… – В 1814 г. Байрон анонимно опубликовал «Оду к Наполеону Бонапарту», начинавшуюся так:

Лишь в 1831 г. были напечатаны последние строфы оды:

Те же мысли, но более резко – можно сказать, запанибрата – Байрон запечатлел и в дневнике (9 апреля 1814 г.).

Байрона после выхода «Оды» обвинили в лицемерии: прежде восхваляя Наполеона, он обрушился на него в миг поражения. В черновиках примечаний к «Дон-Жуану» был дан ответ клеветникам:

«Первыми строками, когда-либо написанными мною о Бонапарте, была " Ода к Наполеону" – после его отречения в 1814 г. Все, что я писал о нем, было написано уже после его падения; никогда я не превозносил его в пору его успехов. Я рассматривал его характер в различные периоды, в проявлениях его силы и слабости; его приверженцы обвиняли меня в несправедливости, а враги называли меня его сторонником – во многих изданиях, английских и иностранных».

После отречения императора Байрон готов был согласиться с Саути, считавшим Наполеона «заурядным злодеем», – но возвращение с Эльбы встретил восторженно:

«Вы наверняка читали отчеты о том, как он явился прямо посреди королевской армии, и о том, какое немедленное действие возымели его очаровательные речи. И теперь если он не вздует союзников, " то, значит, деньги – сор" ^{^[115]}. Если он способен в одиночку прибрать к рукам всю Францию, то чёрта ли ему стоит пугнуть всех этих захватчиков – ему, со своей Императорской Гвардией, былой и новой, с этими прославленными мечниками? Нельзя не поражаться и не чувствовать себя подавленным его характером и деятельностью» (Муру, 17 марта 1815 г., пересылая это стихотворение).

…старик Блюхер… – Байрон не скрывал своего презрения к прусскому фельдмаршалу Гебгарду Блюхеру (1742–1819):

«Я встречал Блюхера на лондонских приемах и не помню менее почтенного старца. Обладая голосом и ухватками сержанта-вербовщика, он притязал на лавры героя; прославлять его – все равно что прославлять победу камня, о который кто-то споткнулся» «Разрозненные мысли», № 111).

…лорд Б., вероятно, вспоминал свою первую речь в палате лордов… – произнесенную 27 февраля 1812 г.

«Лорд Холланд и лорд Гренвилль, в особенности последний, как ты мог прочесть из газет, чрезвычайно высоко отозвались о моей речи, а лорд Элдон и лорд Харроуби в своих речах отвечали мне. С тех пор я выслушал в свой адрес, а также получил через вторые лица множество лестных похвал от самых разных людей, включая членов кабинета министров – да, министров! – а также оппозиционеров, из коих я упомяну одного сэра Ф. Бердетта. Он говорит, что это лучшая речь, произнесенная лордом с " незапамятных времен", – может, потому, что высказанные в ней чувства близки ему. Лорд X. сказал мне, что я побью их всех, если буду продолжать в том же духе; а лорд Г. заметил, что построение отдельных фраз напомнило ему Берка!! ^{^[116]} Немалая пища для тщеславия. Я произносил дерзкие фразы с видом невинной наглости, ругал всех и вся, очень рассердил лорда-канцлера и, если верить тому, что я слышу вокруг, этим экспериментом не нанес никакого ущерба своей репутации! Что касается манеры говорить – то говорил громко, гладко и, возможно, несколько театрально. В газетах ни самого себя, ни других узнать невозможно» (Фрэнсису Ходжсону, 5 марта 1812 г.).

На его ньюстедском надгробии… начертаны строки Байрона… – Вот полный текст эпитафии:

Здесь погребены Останки того, кто обладал Красотой без Тщеславия, Силой без Наглости, Храбростью без Жестокости, и всеми добродетелями Человека без его Пороков. Эта похвала могла бы стать ничего не значащей Лестью, будь она над Прахом человека, но она – справедливая дань Памяти БОЦМАНА, СОБАКИ, родившейся в Ньюфаундленде в мае 1803 и скончавшейся в Ньюстеде ноября 18-го 1808.

«О Вальс! Хотя в своем краю родном / Для Вертера ты был почти Содом» – «Вальс», пер. Г. Бена.

По рассказам моей матери, ее первый отклик на явление лорда Байрона – она не стремилась, подобно всему свету, с ним познакомиться – уязвил его самолюбие и пробудил интерес к ней. – Из дневника Анны Изабеллы Милбэнк:

«25 марта 1812 г. Впервые видела лорда Байрона. У него желчный рот. Он кажется мне искренним и независимым, то есть искренним, насколько возможно в обществе, если не выказывать презрения. Во время разговора он часто прикрывает рот рукой. Заявив о своей страстной любви к музыке, он добавил, что не понимает, как можно быть к ней равнодушным. Мне показалось, что ему стоило больших усилий сдерживать природную горячность и насмешливость, чтобы кого-нибудь не обидеть, но временами он презрительно надувал губы и раздраженно щурился. Вокруг и впрямь творилось что-то странное. Владевшая гостями безжизненная веселость красноречиво свидетельствовала об отсутствии подлинного веселья. Даже вальс не внес оживления. Музыку слушали потому, что так принято. Мысль подавлялась чванством. И это лучшее лондонское общество!»