Аннотация 5 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

«Работа Назаретяна очень проста. На собрании такой-то ячейки за ЦК голосовало, скажем, 300 человек, против – 600; Назаретян переправляет: за ЦК – 600, против – 300. Так это и печатается в „Правде". И так по всем организациям. Конечно, ячейка, прочтя в „Правде" ложный отчет о результатах ее голосования, протестует, звонит в „Правду", добивается отдела партийной жизни. Назаретян вежливо отвечает, обещает немедленно проверить. По проверке оказывается, что „вы совершенно правы, произошла досадная ошибка, перепутали в типографии; знаете, они очень перегружены; редакция «Правды» приносит вам свои извинения; будет напечатано исправление". Каждая ячейка полагает, что это единичная ошибка, происшедшая только с ней...»

Ну а партийные читатели «Правды» были уверены: большинство – на стороне Сталина. И сами спешили голосовать за будущего победителя. Хотя в конце концов история вскрылась и грянул скандал на Политбюро – дело было уже сделано. Благодаря «случайным опечаткам» перелом в настроениях произошел: «Машина пошла в обратную сторону, большинство переходит на сторону ЦК, оппозиция потерпела поражение».

Однажды Сталину доложили, что одна советская газета в информации о приеме посла Польши допустила опечатку: «Товарищ Сталин принял польского осла». Сталин добродушно заметил: «Не будем наказывать газету. Она напечатала правду».

Вряд ли Иосиф Виссарионович был бы так добродушен, если бы опечатка касалась его собственной персоны. А такие опечатки случались, и не раз. Скажем, в 1938 году районная газета «Колхозный путь» (Псковская область) сумела разом задеть и Сталина, и его сподвижника Ворошилова. Климент Ворошилов был назван в газете Алиментом, а во фразе «Сталин у избирательной урны» поменялась всего одна буква, но смысл стал совсем иным: «Сталин у избивательной урны». Был ли в этих опечатках злой умысел, выяснять взялся вездесущий НКВД.

Годом раньше двусмысленную опечатку допустила ленинградская спортивная газета «Спартак». В одном из репортажей она сообщила: «мелкий тоскливый вождь сеял над зеркальным прудом стадиона». Подразумевался, конечно, дождь, но бдительные товарищи заметили диверсию. Вождь-то в 1937-м был один, и почему это он стал «мелким тоскливым»? Конечно же, и на этот вопрос пришлось кому-то ответить...

Уже в 1940-е годы в московских «Известиях» мелькнула еще одна опечатка. Вот как рассказывал об этом известный журналист Мэлор Стуруа, в ту пору известинец: «В словах „мудрый вождь" пропала буква „р". И обнаружили это не наши корректоры, а когда уже читали в ЦК. Быстро позвонили, весь тираж, разумеется, под нож, что было в киосках, все изъяли, и всех, начиная от заместителя главного редактора, всех, кто дежурил, по цепочке выгнали с работы».

Зато другую опечатку удалось устранить еще при подготовке номера. В газете «Орджоникидзенский рабочий» было однажды набрано: «Да здравствует ваш великий Сталин». Бдительный цензор переправил «ваш» на «наш» и сообщил о случившемся куда следует. Серьезных санкций на тот раз, кажется, не последовало...

А как коверкали фамилию вождя на страницах советских газет! Слалин, Смалин, Салин... даже «Сралин». Любая такая опечатка – страшный сон журналиста, живущего при тоталитарном режиме. Пишут, что такое случилось в газете «Сочинская правда»: там было напечатано «Салин» – и редактор газеты Владимир Уманский был немедленно арестован.

Не случайно таким опечаткам нашлось место и в легендах, и в литературе. В знаменитом романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» мельком проходит персонаж, работавший некогда корректором: он «отсидел семь лет за то, что допустил опечатку в газетной передовой, – в фамилии товарища Сталина наборщики перепутали одну букву».

А известный собиратель фольклора Юрий Борев рассказывает о некой махачкалинской газете, напечатавшей фамилию «Сралин»: по легенде, вся ее редакция после этой опечатки исчезла бесследно. Может, так оно и было, но есть и другой вариант истории, рассказанный старым журналистом Иваном Говорченко: «Сралин» вместо «Сталин» было напечатано в воронежской газете «Вперед» в самом начале войны. За это редактор газеты был снят с должности. Не так уж строго по тем временам!

Есть и еще одна версия, изложенная не так давно на страницах многотиражной газеты «Уральский автомобиль»: «Вспоминали в редакции давнишнюю историю-страшилку, как в фамилии Сталин „Уральский автомобиль" допустил замену „т" на „р", и головы не полетели лишь потому, что криминальную ошибку все же заметил кто-то из работников редакции».

Есть в газетном деле одна закономерность: стоит пропустить единственную букву – и конец. Обязательно выйдет либо непристойность, либо – хуже того – антисоветчина. (А бывает и то и другое вместе).

Взять, к примеру, заголовок: «Приказ главнокомандующего».

«Главнокомандующий» – такое длинное слово, шестнадцать букв. Надо же пропустить именно букву «л». А так чаще всего и бывает.

Или: «Коммунисты осуждают решения партии» (вместо – «обсуждают»).

Или: «Большевистская каторга» (вместо – «когорта»).

Как известно, в наших газетах только опечатки правдивы.

Не знаю, как насчет обсуждения, но вот насчет «каторги» и «гавнокомандующего» (то есть того же Сталина) Довлатов ничего не сочинил.

С «каторгой» известен как минимум один эпизод: в 1930-е годы в ленинградской «Лесной газете» в предвыборной речи одного из партийных деятелей вместо «славная когорта» было набрано «славная каторга». Номер был уже отпечатан, но, по счастью, утром, перед рассылкой его, опечатку обнаружил редактор (Олег Рисс, написавший затем немало книг о корректуре). После долгих колебаний тираж газеты решили уничтожить: бумагу измельчили, а затем для надежности еще и сожгли. Обошлось без роковых последствий.

Ну а «гавнокомандующий» – зто вообще одна из самых знаменитых опечаток, под стать вороне, украсившей голову свежеиспеченного монарха. Допустила преступную оплошность газета «Коммунист» – не какая-нибудь скромная районка, а орган Красноводских обкома и горкома партии, что находились в городе Красноводск Туркменской ССР. Причем случилось это в разгар военного времени, 14 мая 1943 года: буква «л» выпала из слова «главнокомандующий» в статье с довольно-таки нейтральным названием «Водному транспорту воинскую дисциплину».

В самом «Коммунисте», надо сказать, воинской дисциплины было еще меньше, чем на водном транспорте. Не случайно 2 марта 1943 года он отличился еще раз: перепечатал тассовскую информацию «Американские газеты о задачах стратегии союзников» и не только напечатал вместо слова «показали» – «покаали», но и в слове «Сталинград» пропустил букву «р».

«Сталингад», да еще после «гавнокомандующего» – это было уже слишком. Весть об опечатках дошла до Москвы, начальник цензурного ведомства сообщил о случившемся в ЦК партии и в наркомат госбезопасности. С редактором газеты М. Дмитриевым поступили по законам военного времени.

«Это случилось в тридцатых годах, накануне Всемирной выставки в Париже. Как-то раз в известную московскую типографию на Пятницкой улице явился старый наборщик. Он уже был на пенсии и зашел к своим приятелям просто повидаться и поболтать. Между прочим, он высказал такую мысль:

– В любой книге при желании можно обнаружить опечатку. Пусть самая незначительная, но она всегда найдется.

– Хорошо, – сказали ему приятели, – а сколько времени тебе на это потребуется?

– Давай поспорим на литр водки. Мы тебе сейчас дадим книгу. Если ты в течение часа найдешь в ней опечатку, то мы тебе ставим литр. Если не найдешь, ты нам ставишь. Идет?

Тогда его молодые коллеги, посмеиваясь, открыли сейф и вытащили оттуда сверток. В нем была уникальная книга – напечатанная едва ли не в единственном экземпляре, золотой краской, на лучшей бумаге недавно принятая „сталинская конституция". А предназначался этот уникальный экземпляр для витрины в советском павильоне на Всемирной выставке. Разумеется, там было выверено все – до последней запятой.

Старый наборщик тщательно вымыл руки, уселся за стол и развернул пергаментную бумагу...

– Ну, привет, – сказали ему приятели, – через час купишь нам водку...

Но они не успели дойти до двери, как услышали голос старика:

И он указал им на титульный лист. Там в слове „ГосполиТиздат" вместо первой буквы „т" была напечатана буква „п"...

Легко вообразить, что бы произошло, коли „сталинская конституция" с подобной опечаткой попала на витрину в парижском павильоне. Кто-нибудь из эмигрантских журналистов это бы заметил и предал гласности. После чего все люди, так или иначе причастные к выпуску книги, были бы объявлены „вредителями" и отправлены в ГУЛАГ... А может быть, и прямо на тот свет. Так что надлежало бы купить старику не литр водки, а целую цистерну».

Михаил Ардов ничуть не преувеличивает опасности, грозившие сотрудникам «Госполипиздата». Недаром среди жертв политических репрессий немало корректоров и редакторов разных изданий, а в мартирологах против их фамилий значится: приговорен по ст. 58–10 (контрреволюционная пропаганда или агитация). Приговоры – от трех лет лагерей до расстрела.

Характерный эпизод поведал журналистам нынешней газеты «Алтайская правда» писатель (а в прошлом сотрудник того же издания) Марк Юдалевич: «Я работал в газете. Должен был дежурить по номеру, но у меня скрутило живот, и я отпросился буквально через полчаса после начала рабочего дня. Редактор газеты отдежурил за меня. И в номере оказались две опечатки: в заголовке „Конференция закрывается" написали „Конференция зарывается", а в заголовке „Англия и СССР обменялись послами" потеряли букву „п". Часть работников редакции арестовали, редактора сняли. А я лежу дома больной... Когда через три-четыре дня я появился в редакции, на меня смотрели, как на привидение – все думали, что и я арестован. Кстати, этот случай разрушил мою тогдашнюю любовь: моя девушка Нина испугалась, и когда стали всех клеймить, она выступила против меня. На этом любовь и кончилась...»

У «Алтайской правды» (она же в тридцатые годы «Красный Алтай») вообще богатая история по части опечаток. Они сыграли роковую роль в жизни одного из редакторов газеты Семена Телишевского: «за систематическое протаскивание на страницах газеты контрреволюционных выпадов» он был снят с работы и исключен из партии, затем арестован и приговорен к расстрелу.

Что же это были за роковые опечатки? В телеграмме с дрейфующей станции «Северный полюс», адресованной вождю народов, вместо «неизменно» было напечатано «низменно»: «Вы лично указали план и средства и низменно продолжаете поддерживать полярников руководством и вниманием». Всего-то одна буква пропала, а разница – драматическая. В другой раз в словах «Классовая борьба продолжается. Новые законы ее не ослабляют...» пропала частица «не». А однажды был напечатан такой пассаж: «Задачу маскировки и прикрытия героических организаций преследовали покаянные выступления Зиновьева и Каменева на XVII съезде партии». Естественно, прикрывали они не «героические», а «террористические» организации.

Была ли «Алтайская правда» каким-то невиданным исключением по части опечаток? Конечно, нет. Документы советской цензуры содержат множество красноречивых свидетельств.

Год 1936-й: газета «Челябинский рабочий» напечатала резолюцию областного Съезда Советов. Там среди прочего говорится про успехи, «достигнутые за 19 лет под куроводством партии Ленина–Сталина». Дело попадает в НКВД.

Тот же год, Воронеж: здесь в либретто лермонтовского «Маскарада» вместо «великосветской черни» обнаружилась другая чернь – «великосоветская». Вообще опечатка «светский» – «советский» случалась нередко, но в данном конкретном случае корректора это не спасло: он лишился работы. В НКВД снова летит рапорт.

1936-й, город Юрьев, газета льнофабрики «Веретено». В статье о советской действительности появляется такой оборот: «истекшие 19 лет буржуазного подъема промышленности...» (всего-то надо было написать: «бурного»!);

1936-й, ленинградская многотиражка «В бой за никель». В передовице значатся слова о том, что необходимо «завертывать стахановское движение» (вместо «развертывать»).

Иные опечатки были столь провокационными, что поневоле задумаешься – а не прав ли был товарищ П. Винокуров, обвиняя троцкистов в их коварной деятельности? Вот, например, дальневосточная газета «Путь Ленина»: она все в том же 1936 году напечатала вместо «первый маршал Советского Союза тов. Ворошилов» иные слова – «первый враг Советского Союза тов. Ворошилов». Тираж конфисковали, дело передали в райком партии и, разумеется, в местное отделение НКВД.

Через год, в феврале 1937-го, похожая история случилась на другом конце страны – на Камчатке. Опечатку допустила партийная газета «Камчатская правда», и она же на следующий день покаянно сообщила: «Во вчерашнем номере газеты „Камчатская правда" (№ 31) в передовой статье „Приговор народа" в первом абзаце допущена грубая опечатка, искажающая политический смысл фразы. Напечатано: „Приговор по делу антифашистского троцкистского центра"... Следует читать: „Приговор по делу фашистского троцкистского центра..." и т. д.»

Разумеется, одним извинением не обошлось. Тут же газета напечатала постановление Камчатского обкома ВКП(6): «Объявить редактору газеты т. Никольскому выговор за допущенное в передовой газеты „Камчатская правда" за 9 февраля грубое политическое искажение». Досталось не только редактору, но и главе местного цензурного ведомства: ему было «поставлено на вид». (Впрочем, что значит «досталось»? Ему посчастливилось: всего-то устное взыскание!)

Вершиной абсурда была история, случившаяся в те же февральские дни 1937-го в вологодской газете «Красный Север». Тамошняя опечатка была хоть и досадной, но совсем уж безобидной, однако бдительным товарищам и ее оказалось достаточно, чтобы развернуть свои действия. Редактор газеты издал приказ: «В сегодняшнем номере газеты в тексте приветствия товарищу Сталину от трудящихся города Вологды допущена грубейшая политическая ошибка: вместо „построили в нашей стране социализм" напечатано „построим", что является наглым протаскиванием контрреволюционной троцкистской теории о невозможности построения социализма в одной стране...»

На следующий день приветствие было перепечатано заново – с пояснением о допущенном вчера «грубейшем извращении». Главным виновником случившегося назначили старшего корректора Щеглова, которого и сняли с работы. Сверхбдительность, однако, не спасла редактора газеты: осенью того же года он был арестован как враг народа.

А в 1939 году советские цензоры решили подытожить накопленный опыт и выяснить, какие же опасные политические опечатки встречаются в печати чаще всего. В итоговом списке оказались «намекают» вместо «намечают», «кассовый» вместо «классовый», «предатель» вместо «председатель». И, конечно же, «истерический» вместо «исторический».

И все-таки интересно: случайной была опечатка в дальневосточном «Пути Ленина» или нет? Вместо «первый маршал» – «первый враг». Может быть, здесь вправду сознательно потрудился наборщик?

Вообще история знает немало случаев, когда опечатки делались специально, с полным сознанием сделанного (вспомним хотя бы «Правду» из мемуаров Бориса Бажанова). Самый старинный такой случай относится к средневековой Германии и вообще-то очень похож на легенду: якобы там вдова печатника специально исправила одну букву в Библии. Не понравилось ей одно высказывание насчет беспрекословного подчинения мужу. За что вскорости она отправилась на костер.

Другая история относится к тем же суровым временам, и рассказывают ее английские историки. В то время действовал запрет инквизиции на употребление в книгах слов fatum и fata (рок, судьба в единственном и множественном числе). Чтобы обойти запрет, один из авторов поступил так: напечатал в тексте книги слова factum и facta. А в перечне опечаток исправился: следует читать fatum и fata.

В начале XIX столетия прежних строгостей уже не было, но специально допущенные опечатки продолжали бытовать. В Брюсселе тогда издавалась популярная газета «Courrier des Pays-Bas», и в один прекрасный момент ее купили новые хозяева, оставив при этом прежнего редактора. Девиз этой газеты был из Горация: Est modus in rebus («Есть мера в вещах» – то есть «нужно знать меру» или «мера должна быть во всем»). Когда между новыми владельцами и редактором начались трения, тот внес в девиз маленькую «опечатку»: «Est nodus in rebus». Nodus – это узел. Смысл девиза затуманился, но намек на неблагополучие в газете угадать было можно. Три недели газета выходила с «опечаткой», пока владельцам не указали на нее «доброжелатели»...

Еще один случай имел место в ту же пору в английском Оксфорде. Там пошалили студенты: они проникли в местную типографию, где печатались листы свадебного церемониала, и заменили в словах live букву v на k. Смысл вопросов, задаваемых жениху и невесте, изменился радикально. Священник обычно спрашивал, обязуются ли они любить, уважать, беречь друг друга, пока они оба будут живы (so long as ye both shall live). А теперь получилось иначе: пока они оба этого хотят (so long as ye both shall like). Скандал вышел немаленький, листы пришлось перепечатывать.

Ну и, наконец, еще одна история такого рода случилась уже в советские 1960-е годы. Дело было на Камчатке, где в одной из местных воинских частей выходила своя многотиражная газета. Разумеется, речь в ней шла преимущественно о буднях части – стрельбах, наградах и прочих событиях.

Тот памятный материал носил красивое название «Через сопку – в цель!» Речь шла об артиллерийских учениях и о том, как метко советские бойцы поражают цели условного противника.

Материал был как материал: обычный, ничем не запоминающийся. Редактор газеты по обыкновению внимательно его вычитал, ничего криминального не заметил и подписал.

Наутро редактор развернул свою газету и... так и сел. В заголовке значилось: «Через жопку – в цель!»

Понятно, что за дело взялись особисты. Трудиться им пришлось недолго: все выяснилось буквально сразу. Наборщик газеты и не скрывал: «Да, я сам поменял букву. А что, так веселее! Хотел позабавить народ!»

Чем окончилась для шутника эта забава, история умалчивает...

Питерский журнал «Звезда» внес в историю опечаток свой вполне весомый вклад. И дело даже не в количестве, а в качестве: опечатки «Звезды» бывали весьма нерядовыми. А иногда оказывали влияние на человеческие судьбы.

В первом номере журнала «Звезда» за 1943 год была напечатана передовая статья о прорыве блокады. Там имелись, среди прочего, такие слова: «удар, нанесенный гитлеровцам под Ленинградом». Все шло благополучно, но случился типографский сбой, уже вычитанные слова пришлось набирать заново – и в отпечатанном тексте смысл фразы изменился на противоположный: «удар, нанесенный гитлеровцами».

Злополучную страницу срочно перепечатали и вклеили в журналы заново. А выпускающий редактор «Звезды» Давид Золотницкий оказался в Большом доме, хотя его вины в случившемся не было: он-то подписал корректуру с правильными словами. Просидел Золотницкий под арестом 42 дня, а власти тем временем ждали: будет ли замечена опечатка там, наверху? Обошлось. А потому военный трибунал оставил Золотницкого в живых и «всего лишь» отправил его в штрафную роту. К счастью, на войне Давид Иосифович остался жив – и уже в мирное время стал доктором искусствоведения, профессором, автором многих книг...

А ровно десять лет спустя журнал допустил еще одну примечательную опечатку. Особенно колоритным было опубликованное исправление:

«ПОПРАВКА. В журнале „Звезда" № 2, на странице 110-й, в левой колонке, строка 25-я сверху, по вине типографии допущена досадная опечатка. Нужно читать: „Ножом выкололи глаз"».

Что же случилось в том самом № 2 за 1953 год? Там был опубликован душераздирающий и весьма натуралистический рассказ Василия Корнилова и Ирины Волк о том, как американские душегубы пытали героическую вьетнамскую партизанку. Пытали долго, выкололи ей глаза (во множественном числе!), а потом повели на казнь.

«Палачи грубо схватили девушку, чтобы вести к месту расстрела. Приподнявшись, Чжо Ок Хи увидела родные, наполненные слезами глаза женщин, согнанных на казнь... Она оттолкнула палачей и сама встала на ноги...»

Нестыковка получилась очевидная, так что заметили ее многие читатели. Вот и пришлось помещать поправку.

Конечно, не все опечатки сталинских лет имели отчетливое политическое звучание: это мы знаем из предыдущих глав. Нам уже попадались на пути Большая советская энциклопедия, другие энциклопедии и ученые труды со своими опечатками. Но есть и еще примеры того, как погуливал «бес опечатки» в самых разных изданиях.

Скажем, ленинградская брошюра «Спутник по театрам», изданная в 1929 году, рассказывала про Большой драматический театр и сообщила: «Театр имеет 4 яруса с общим числом мест – 50». Невелики получились ярусы! Вот уж, наверное, заволновалась администрация театра, получив пробный оттиск «Спутника»!

В итоге в брошюру был вклеен листок: «на с. 16 ошибочно указано число мест – следует читать 1500». Не зря выделили поправку полужирным шрифтом: велика разница между пятьюдесятью и полутора тысячами!

«Литературный календарь» 1939 года допустил целую череду опечаток в духе Гиляровского. Тот, помнится, рассказывал о потерявшейся букве «д» в слове «двор» – а в календаре из-за дефектов печати пропала сразу масса букв. И хотя роковых оплошностей не было, некоторые оказались весьма досадными. Сообщалось, например, о французском писателе по имени Луи рагон (с маленькой буквы, потому как заглавная «А» исчезла). Или о том, что приказ Николая I о второй ссылке Лермонтова на Кавказ был отдан в апреле... 840 года.

Хватало ошибок и в учебниках. В те довоенные годы знаменитый писатель Борис Житков запечатлел такую сценку: «Решает задачу ученик – не выходит. Все в ответе получается, что семья состояла из 97/11 мужчин и 6/7 женщин. Три раза – и все то же самое... Позвали брата. Брат сидел-сидел. Верно, говорит, 6/7 женщин, так и получается».

Задачу пыталась решить вся семья, но ничего не вышло. Житков дает разгадку: «А это просто напечатана задача с ошибкой. Одна цифра не та. Из-за нее дома до слез все переругались. А виноват наборщик. Да что он? Машина, что ли? Ошибиться не может?»

Конечно может! И наборщик может, и корректор, и автор, и редактор. В 1945 году вышел в свет «Справочник корректора» работы двух авторов – Константина Былинского и Михаила Уарова. В книге давались подробные и весьма профессиональные советы, как избежать опечаток. Аккурат перед титульным листом в этот справочник был вклеен... ну конечно же, список опечаток! Напечатано «бобатальонно» – следует читать «побатальонно» и так далее...

Список был не слишком велик – всего шесть строк, но для книги с таким названием и этого многовато. А потому издатели пошли на беспрецедентный шаг: против каждой опечатки указали, кто в ней виноват. Трижды провинилась типография и по одному разу – автор, редактор и корректор.

Увлекшись советскими опечатками, мы совсем оставили в стороне наших великих классиков, а ведь и у них можно почерпнуть еще много любопытного. Пушкин, Толстой, Некрасов, Тургенев уже прошли перед нами – но впереди имена не менее славные.

Страдавший от опечаток Тургенев мог утешать себя тем, что его «кровожадные» опечатки были далеко не самыми «кровожадными». Давнему тургеневскому недругу Ивану Александровичу Гончарову досталось посильнее. Отрывки из его знаменитой книги «Фрегат „Паллада"» печатались в московском журнале «Русский Вестник» (не уступавшем в популярности «Современнику»), и в письме редактору журнала Гончаров сетовал: «Корректор Ваш уязвил меня четырьмя ошибками прямо в авторское сердце, потому что, к несчастию, все ошибки имеют смысл, но какой! Вместо мления напеч. мнение, вместо шарок (так моряки назыв. акул) напеч. марок; вместо бак фрегата – бок и, наконец, увы! вместо исторические страдания напеч. истерические».

Хороши опечатки, нечего сказать! А исторические/истерические – это опечатка вообще нередкая, мы ее уже встречали и еще встретим в нашем рассказе.

Был ли так же уязвлен опечатками Михаил Юрьевич Лермонтов, точно не известно – но и ему досталось немало. Вот хотя бы хрестоматийное, знакомое со школы стихотворение «Родина»:

Журнал «Отечественные записки» при первой публикации (в 1841 году) превратил ночующий обоз в кочующий. Не бог весть какая оплошность, но все ж таки Лермонтов писал другое слово.

В другом месте – уже в прозе – Лермонтов писал о герое, воображавшем себя «волжским разбойником, среди синих и студеных волн, в тени дремучих лесов, в шуме битв, в ночных наездах, при звуке песен». Но при первой публикации в литературном сборнике «Вчера и сегодня» (1845) ночные наезды превратились в ночные... поезда. Конечно, в те времена поездом могли именовать не только железнодорожный состав, но и вереницу экипажей (например, «свадебный поезд»), но все-таки странновато было: разбойник, да в ночном поезде...

Немудрено, что в стихотворении «Журналист, читатель и писатель» Лермонтов вложил в уста читателя и упоминание об опечатках:

Ну уж сотни – это вряд ли. А вот сказать «десятки» преувеличением не будет.

Теперь на нашем пути – Достоевский. Вот уж кому опечатки причинили удивительно много хлопот – и как автору, и как издателю! Какое-то время Федор Михайлович вместе с братом Михаилом выпускал журнал «Эпоха» – и сообщал тому однажды: «Я достал 3-го дня „Эпоху"... и 1½ дни читал я ее и пересматривал. Вот мое впечатление: издание могло бы быть понаряднее, опечатки бесчисленные, до крайнего неряшества...»

Опечатки в произведениях самого Достоевского многочисленны и хорошо известны специалистам. Вот, скажем, прославленный роман «Подросток». В большинстве дореволюционных его изданий стояла такая фраза: «Друг Аркадий, теперь душа моя утомилась, и я возмутился духом». Хотя у Достоевского вместо «утомилась» стоял совсем другой глагол: «умилилась».

А в «Скверном анекдоте» написал Федор Михайлович такую фразу: «Она... заставила Пселдонимова выпить такую чашу желчи и оцта, что он, уже неоднократно вбегая в комнатку, где приготовлено было брачное ложе, схватывал себя молча за волосы и бросался головой на постель, предназначенную для райских наслаждений, весь дрожа от бессильной злости». Про желчь и оцт (уксус по-старославянски) – это была скрытая цитата из Евангелия. Однако наборщик вместо «оцта» набрал «потата». Потом кто-то «исправил опечатку»: вместо «потата» написал «поташа». Вот и получилось, что Пселдонимов выпил чашу желчи и углекислого калия, применяемого при производстве мыла и стекла! Абсурдную оплошность заметили и исправили далеко не сразу.

Великий философ Владимир Соловьев – еще одно имя в перечне жертв опечатки. Первый том его книги «История и будущность теократии» был отпечатан в Загребе, и читавший этот том Николай Семенович Лесков особо отметил множество «ужасных, а в иных случаях довольно остроумных опечаток».

Есть и еще один примечательный случай, связанный с Соловьевым. Владимир Сергеевич написал для солидного журнала «Вестник Европы» язвительную статью о символистах во главе с Валерием Брюсовым и среди прочего заметил: «На последней страничке наши символисты объявляют о предстоящих трех новых изданиях, из коих одно озаглавлено „Les (?) schefs (!) doeuvre". Отложим свое окончательное суждение до появления этих „schefs d'oeuvre"...» Вопросительный и восклицательный знаки Соловьева связаны с тем, что правильное написание французского слова «шедевр» – «chefs-d'oeuvre».

На беду Соловьева, в «Вестнике Европы» тоже приключилась опечатка, и символистский вариант написания был передан так: «cshefs d'oeuvre». Разница в одну букву, но получилось смешно: критикуя опечатку, Соловьев сам попал в ту же яму. В письме редактору журнала философ жаловался на допущенный типографский брак – но было уже поздно.

ЗАЩИТА ДЛЯ АВТОРА (В ТОМ ЧИСЛЕ АВТОРА ЭТИХ СТРОК)

Автору бывает нелегко смириться с опечатками – но и у опечаток есть полезная функция. Они поддерживают автора в борьбе с любителями поживиться за чужой счет. Потому как деятели на ниве плагиата не всегда даже стараются замести следы: иногда они перепечатывают чужой труд слово в слово, меняя только подпись. Опечатки остаются на своих местах, и с их помощью доказать факт воровства – дело техники.

Автору этих строк сей факт известен не понаслышке. Потому как составленные мною книги по истории Петербурга (особенно календарь питерской истории) становились жертвой плагиаторов не раз. Газеты, журналы, радиостанции выдавали публике мои фразы под видом своих. Ступило на эту дорожку и одно с виду очень солидное издательство: издав ежедневник для записей, оно украсило его выдержками из моего календаря. Только «забыло» указать, откуда эти выдержки взяты. Получилось, будто это – всецело их труды.