Аннотация 4 страница. А в последнем, третьем издании Большой советской энциклопедии опечатки есть практически в любом томе

А в последнем, третьем издании Большой советской энциклопедии опечатки есть практически в любом томе. Хоть и в небольшом количестве, но все-таки.

И в дореволюционные времена, и в советские годы обнаруженные опечатки перечислялись в конце томов или в конце всей энциклопедии. Брокгауз и БСЭ издавались долго, а потому о замеченных опечатках старались сообщать оперативно – в ближайших томах. Энциклопедии поскромнее собирали все опечатки вместе, в последнем томе. И списки получались внушительных размеров. Так, в «Технической энциклопедии» 1920-х годов список опечаток занял ни много ни мало – 11 страниц.

А вот «Театральная энциклопедия» 1960-х обошлась меньшим перечнем: 5 страниц в конце последнего тома. Зато в стремлении исправить допущенные ляпсусы превзошла саму себя. Не преминула особо поправить досаднейшую опечатку, вкравшуюся в статью про мхатовского актера В. В. Лужского. Там напечатано было, что первая роль Лужского – «3-й мужик в „Плодах просвещения", 1891». На самом же деле Лужский играл в этой толстовской пьесе роль 2-го мужика!

СНОВА КЛАССИКИ: ЖЕРТВЫ НЕКРАСОВСКОГО «СОВРЕМЕННИКА»

Ну вот и дошла очередь до Льва Толстого. Не буду повторять ритуальные слова, о том, что и Толстой тоже... что ни один из самых великих... Так оно и было, исключений вездесущие опечатки не знали: им было все равно, украшать собою произведение безвестного литератора или же самого графа Льва Николаевича.

Самому Толстому было не все равно. Причем он обращал внимание не только на свои опечатки, но и на чужие. Вот из его письма Некрасову: «В стихотворенье Фета две ужасные опечатки: „О защитите", вместо „защити же", и „с улыбкой", вместо „с усильем"». Толстой говорил о фетовском переводе стихов Беранже, напечатанном в журнале «Современник».

Волнение писателя можно понять: в том же журнале печатались его «Детство» и «Отрочество». И опечаток они тоже не избежали.

Но самая знаменитая толстовская опечатка была допущена уже после смерти Льва Николаевича. В 1913 году вышло в свет очередное издание романа «Война и мир». Издание серьезное, под редакцией солидного литературоведа П. И. Бирюкова – но именно в нем случился досадный ляпсус. И какой! На первой странице первого тома в заглавии романа вместо «миръ» было напечатано «мiръ». В русском языке того времени это были два разных слова: «миръ» означал согласие, единодушие, дружбу, покой, а «мiръ» подразумевал под собой вселенную, земной шар, человечество.

В оправдание Бирюкова надо сказать: название романа было напечатано в четырех томах этого издания восемь раз, и только в одном случае произошла опечатка. Однако последствия опечатка имела серьезные. Даже сегодня многие полагают, что Толстой упомянул в названии романа мир как вселенную, а не мир как противоположность войне.

А мы вернемся к «Современнику»: знаменитый некрасовский журнал, объединивший на своих страницах почти всех великих русских писателей XIX столетия, вобрал в себя и великое множество опечаток. Не случайно Николай Алексеевич Некрасов писал литератору Павлу Анненкову, призывая его к дальнейшему сотрудничеству: «Заключим условие – за каждую опечатку Вы отныне имеете право взыскать с меня бутылку шампанского при свидании; сколь ни подло, но я буду все меры употреблять, чтоб Вам никогда не пришлось пить моего шампанского... Вообще я похлопочу, чтоб опечаток в „Совр." было меньше; вся беда в том, что у нас нет хорошего корректора, а во второй корректуре всех ошибок иногда не усмотришь; придется перечитывать по два раза...»

Есть на этот счет и арифметические подсчеты. Литературовед Мирра Перпер проштудировала журнальную публикацию романа Чернышевского «Что делать?» и сделала вывод: «По моим расчетам, одна опечатка приходится на сорок без малого страниц». Много это или мало? Скорее всего, немного. Однако в иных ситуациях да под прицелом недружелюбных критиков и пары опечаток может быть много. Тем более что среди ста с лишним ляпов в журнальном тексте «Что делать?» были и такие, что меняли смысл слов: «оборванная» – «образованная», «повенчаться» – «посоветоваться». А попадались и комичные: вместо «в тысячу раз сильнее» – «в тысячу рас сильнее», вместо «с румынами» – «с румунами»...

Притупевший глаз наборщика не видит опечаток: тут нужен другой, свежий глаз.

Иван Сергеевич Тургенев

Глаз наборщика не видит, а вот глаз самого Тургенева в ту пору был еще вполне свеж. Только это не всегда спасало от опечаток. «Современник» однажды опубликовал тургеневский рассказ «Фауст», и расстроенный Иван Сергеевич писал в редакцию из Парижа, требуя поместить список замеченных им «кровожадных» опечаток. Это было сделано. А сотрудник «Современника» Елисей Колбасин успокаивал писателя: «в утешение могу сказать Вам, что никто не замечает этих опечаток...»

Неудивительно, что опечатки нашли отражение в некрасовских стихах. В стихотворении «Газетная», например, старый цензор говорит о своих заслугах:

Кто, чтоб нам микроскопы купили,

С представленьем к министру вошел?

А то раз цензора пропустили,

Вместо северный, скверный орел!

«Скверный орел» – это, конечно, скверно.

А в другой раз, замученный опечатками и придирками со стороны журнальных оппонентов, Некрасов разразился целой тирадой в стихах, вложив ее в уста Подписчика:

...Ошибку, опечатку

С восторгом подхватив, готовы целый том

О ней вы сочинить. А публика? Мы ждем,

Когда окончится промышленная стычка,

Критический отдел наполнившая весь

И даже наконец забравшаяся в «Смесь»...

ИЗ ЛИЧНОГО: КРИТИКУЙТЕ ПО ДЕЛУ!

Негодование Некрасова могли бы разделить многие. В самом деле, нужно ли делать из мухи слона, из опечатки – событие огромного масштаба, тему для изощренной критики?

Читатель, должно быть, помнит историю Исаака Ньютона, раскритикованного Джонатаном Свифтом «со товарищи». А вот английский писатель Томас Гарди был в 1892 году обруган журналом «Saturday Review». Поводом стал выход самого знаменитого романа Гарди – «Тэсс из рода Эрбервилей». В первом его издании обнаружилась среди прочего такая опечатка: вместо «road» (дорога) было напечатано «load» (груз). Критики из «Saturday Review» вообще отнеслись к «Тэсс» недружелюбно, а опечатку ядовито прокомментировали: господину Гарди не мешало бы «последить за грамматикой». Писатель был всерьез расстроен и утешился лишь одним – выпады журнала не помешали успеху романа...

В этой же связи можно вспомнить одну историю социал-демократического происхождения.

Как ни относиться к социал-демократам ленинского времени, одного отрицать нельзя: они были людьми мыслящими. И большевики, и отколовшиеся от Ленина меньшевики: у тех и у других хватало своих философов и прочих теоретиков. К числу наиболее известных относились меньшевичка Любовь Аксельрод (псевдоним Ортодокс) и большевик Александр Богданов. Они не раз обменивались в печати критическими стрелами, и накал страстей в полемике был высок.

Однажды в статье под явно критическим названием «Новая разновидность ревизионизма» Аксельрод-Ортодокс процитировала одну из книг Богданова. И надо же такому случиться: в цитату закралась опечатка. Вместо выражения «в точном смысле этих слов» было напечатано «в полном смысле этих слов».

Откровенно говоря, опечатка-то пустяковая. Но не так решил Александр Богданов. Он обвинил свою оппонентку в искажении его мысли. Да не просто в искажении – в умышленном искажении, злонамеренном! Как писала позже Любовь Исааковна, «если только память меня не обманывает, А. Богданов повторил это обвинение печатно раза три».

Любовь Аксельрод долго ждала возможности ответить. И ответила – в своем очередном ученом сочинении. Дело в том, что ей снова пришлось процитировать Богданова, и она не преминула к слову заметить: «С истинным страхом процитировала я А. Богданова». А дальше, рассказав о случившемся, продолжала: «Защищаться специально от подобного рода обвинения мне, говоря откровенно, просто было... неприятно. Я ждала случая, и теперь пользуюсь им и заявляю, что не знаю, каким образом очутилась в моей статье вышеуказанная ошибка. Не имея рукописи, я не могу установить, есть ли это описка или опечатка. Но a priori склонна предположить последнее, так как корректурные ошибки являются своего рода наказанием для русского писателя. Боюсь поэтому, чтобы и в вышеприведенной цитате не оказалось какой-нибудь корректурной ошибки... Что же касается А. Богданова, то ему не мешало бы серьезно подумать о нравственном и эстетическом характере подобного рода заподозриваний».

Да уж, критики иногда цепляются за опечатки, аки львы! Примеров тому предостаточно, а один есть в моей личной практике.

Году в 1995-м мне довелось выпустить в свет «Книгу рекордов Петербурга». До той поры ничего подобного не издавалось: вместе с несколькими знатоками города мы попытались собрать все самое-самое города на Неве. Первый пароход, самый большой театр, самый длинный мост и так далее...

Книгу делало маленькое частное издательство, и без опечаток не обошлось. Особенно «посчастливилось» с подписями к иллюстрациям: их делали в последний момент. Самый досадный ляп случился на странице 84: известная всем питерцам водонапорная башня у Таврического дворца была отрекомендована как башня... на Фонтанке. На Фонтанке находилась первая водокачка петровских времен, давно уже исчезнувшая, – и откуда бы, интересно, мог появиться ее фотоснимок?

Впрочем, путаница с башнями – это не опечатка, а ошибка верстальщика. Но не обошлось в подписях к иллюстрациям и без опечаток. Была, например, такая: «Исаакиевский мост в XVII веке». Нетрудно сообразить, что Петербурга в XVII веке не существовало, ведь он родился в 1703 году. Просто в подписи не хватило одной маленькой палочки...

Палочка палочкой, а вот кое-кто поспешил к ней прицепиться. Вообще скажу, что отзывы на книгу были очень теплыми – все, за исключением одного. Автор этой сердитой рецензии не преминул перечислить все отысканные в книжке недостатки. И громко, во весь голос заявил: вы только посмотрите, Исаакиевский мост в XVII веке! Как можно!

Вообще-то догадаться о том, что это опечатка, было несложно. Но рецензент предпочел не догадываться. Ему было интереснее шуметь и клеймить.

Тогда такая критика казалась мне в новинку. Сегодня подобные приемы используются постоянно: рецензенты бичуют книги за опечатки, не утруждая себя их чтением и анализом. Так легче!

Им бы вспомнить справедливые слова Дмитрия Писарева – о том, что иные критики придираются «к шрифту и опечаткам по неспособности к более серьезной умственной работе».

ДЕРЬМОКРАТЫ И ДЕРЬМОКРАДЫ

Автору тяжело относиться к опечаткам юмористически, но вот юмористам сам бог велел взять эту тему в оборот. После серьезного рассказа о сердитых критиках маленький веселый антракт придется как раз впору.

Популярный современный журнал «Красная Бурда» напечатал однажды презабавнейший «Список замеченных опечаток» – разумеется, опечаток вымышленных. Вот некоторые из тех маленьких шедевров «Красной Бурды»:

«В N 1 за 1997 г. вместо слова „зоофил" следует читать „А. Филозов".

Там же вместо слов „«Пах-пах!» – закричал Никитка и ударил Сеньку ногой" следует читать: „Никитка закричал и ударил Сеньку ногой в пах".

Там же вместо слов „...отчаянно эякулируя..." следует читать „...отчаянно жестикулируя..."

В N 7 за 1996 г. в статье „Упыри у власти" вместо слова „дерьмократы" следует читать: „дерьмокрады".

Там же вместо „господина" следует читать: „г-на", вместо „гуманный" – „г-нный", вместо „газообразный" – „г-образный".

...

И, наконец, САМОЕ ГЛАВНОЕ:

В N 2 за 1994 г. вместо словосочетания „а редактор А. Соколов" следует читать: „редактор А. А. Соколов". Приносим Соколову свои А. А.»

А совсем недавно журнал вернулся к теме опечаток – и выступил, можно сказать, на «бис». Эта его публикация была перепечатана множеством российских газет (причем иногда без ссылки на «Красную Бурду»):

«В N 41 „КБ" за 2000 г. вместо слов „Посол вручил свою филькину грамоту" следует читать: „Посол Филиппин вручил свою верительную грамоту".

...

Там же вместо слов „К власти в Бурунди наконец-то пришли бурундуки" следует читать: „К власти в Бурунди наконец-то пришли бурундийцы".

...

В N 5-бис „КБ" за 2000 г. вместо слов „работники нефтегазодобывающей промышленности Ханты-Мансийского автономного округа" следует читать: „нефтяники Севера", а то уж больно длинно.

Там же вместо слов „жалюзи полезных ископаемых" следует читать: „залежи полезных ископаемых".

...

Там же вместо слов „вольготно ездят на трамвае" следует читать: „льготники ездят на трамвае".

...

Там же вместо слов „Не садись на Пиноккио! " следует читать: „Не садись на пенек! "»

А еще опечаткам нашлось место в анекдотах – иногда весьма остроумных. Вот шестерка самых примечательных, отобранных автором из разных источников.

«Заходит Петька к Василию Ивановичу.

– Василий Иванович, объясни ты мне, пожалуйста. Вот я здесь в книге прочитал: „Патриции устроили оргию с гетерами".

– А что здесь непонятного, Петька? Оргия – это пьянка, а гетеры – это проститутки такие...

– Ну а патриции?

– А это, Петька, опечатка. Надо читать: „партийцы"...»

«Замеченные опечатки.

В VII том собрания сочинений Юлиана Семенова (роман „Семнадцать мгновений весны") вкралась досадная опечатка. В шифровке на стр. 237, 7-я строка сверху, вместо 6354 8923 9042 следует читать 6354 8923 9043.

Издательство приносит читателям свои извинения».

«Недавно в продажу поступила полезная книга „Как бросить пить". К сожалению, в заголовок вкрались две досадных опечатки: по вине наборщиков были поставлены запятая после слова „как" и вопросительный знак в конце названия».

«Учитель N. был доставлен в больничную палату весь в бинтах.

– Автомобильная катастрофа? – спрашивает сосед.

– Нет, опечатка в учебнике по химии...»

«Редакция „Вестника законов и постановлений Российской Федерации" приносит извинения за досадную опечатку.

В Постановлении 22/2001 из прошлого номера имеется в виду решение затопить станцию „Мир", а не станцию метро „Проспект Мира". Семьям пострадавших москвичей будет выплачена компенсация».

«Уважаемые читатели!

Во вчерашнем номере нашей газеты допущена досадная опечатка.

На стр. 2 в 3-й строке вместо напечатанного „сионист Пердюк" следует читать „пианист Сердюк".»

ВРАЖЕСКАЯ РАБОТА В НАШЕЙ ПЕЧАТИ

Интересно, можно ли назвать опечатку насчет «сиониста» вражеской? Скорее всего да, ведь анекдот этот родился в советское время, а тогда к опечаткам, имеющим политический оттенок, отношение было особое.

С первых лет советской власти борьба с опечатками была поставлена на государственный уровень. За опечатки закрывали «буржуазные» газеты, а если опечатка проскакивала в своей, большевистской печати – журналистов вполне могли посадить под арест. «Он как раз сидел в ЧК, наш славный секретарь, получив „административно" двадцать суток за какую-то досадную опечатку, в которой усмотрели „дерзкую сатиру"...» – это из очерка о временах гражданской войны, написанного известным журналистом 1920-х А. Зоричем.

Аналогичный случай времен гражданской приводит в своих воспоминаниях Николай Полетика, будущий профессор Ленинградского университета: «Мне удалось получить работу корректора в военной газете. Зарплата в счет не шла, но корректору давался красноармейский паек, а в эти дни хлеб был основным продуктом питания. Я проработал в газете несколько дней, но затем от редактора газеты, уехавшего на фронт, пришла телеграмма с приказом арестовать меня за допущенную в корректуре ошибку. Мне с трудом удалось доказать, что ошибку я выправил, но наборщик не выправил ее в тексте набора. После этого я бросил работу в газете, и никакие пайки не могли больше соблазнить меня».

А в 1930-е годы был издан приказ начальника Главлита СССР (цензурного ведомства той поры), предписывавший искоренить опечатки напрочь. В связи с этим пятое издание «Книжки для автора об изготовлении рукописи» Лазаря Гессена было в 1936 году запрещено – ведь составитель ее легкомысленно уверял, что «опечатки, к сожалению, являются почти неизбежной принадлежностью книги». И он же советовал: «Не следует перегружать списка опечаток очевидными ошибками. Помещать следует лишь те, которые могут ввести в заблуждение».

От запрета книгу не спасли ни цитаты из Сталина в предисловии, ни то, что четыре предыдущих издания давно разошлись и уже распространили вредоносные идеи в массах. Как знать, может быть, досталось бы от властей и Гессену, да только он умер несколькими годами раньше...

Легкомысленного Гессена и его единомышленников вспоминали и позже. В солидном «Руководстве по книжной корректуре» Николая Филиппова, вышедшем в 1938 году, было решительно заявлено: «Опечатки в книге иногда пытаются рассматривать как неизбежное зло... и на этом основании некоторые издательские работники умывают руки и со спокойной совестью допускают этот вид брака в книге, журнале, газете.

Подобное неправильное отношение к опечаткам объясняется большей частью недооценкой того значения, которое они имеют».

Сам Николай Николаевич Филиппов, конечно, от недооценки был далек. Он представил целую классификацию опечаток по степени их опасности. К относительно безвредным (но производящим «мало приятное впечатление») отнес опечатки, не меняющие значения слов. Более вредными признал те, в результате которых слова теряют смысл: «Таковы опечатки вроде: викогда вместо никогда; прилгг вместо прилег; звоичей вместо звончей; и т. п.» И уж бесспорно вредными и недопустимыми счел опечатки, придающие словам некий новый смысл: «Таковы опечатки вроде: над нами вместо над ними; боязни вместо болезни; в нем вместо в ней; Франции вместо Фракии; несчастные вместо несчетные; Грежу я вместо Грожу я; запаса вместо эпоса».

Следом за этим Филиппов решительно перешел к главному. Да простит читатель очередную пространную цитату, но без нее тут не обойтись. В пересказе филипповские филиппики явно потеряют свой неповторимый колорит.

«Есть одна категория опечаток, мимо которых не может спокойно пройти ни один честный работник печати: это – ошибки, которые мало назвать вредными, это – вредительские, антисоветские опечатки. Это свидетельствует о том, что среди издательских и типографских работников еще имеются враждебные антисоветские элементы, которые в бессильной злобе стараются недопустимыми опечатками сорвать выпуск произведений нашей печати; они рассчитывают, что с помощью такого рода опечаток они смогут извратить текст, протащить свои гнусные контрреволюционные взгляды, исказить содержание книги так, чтобы сделать ее непригодной для пользования.

Каждый работник печати, не ограничивающийся только своей непосредственной работой, а внимательно присматривающийся к ряду явлений, происходящих вокруг него, знает множество фактов такого рода. Когда в корректуре или в книге попадаются искажения вроде: реакционный аппарат вместо редакционный аппарат; посмотрите на наши издевательства, например на Госиздат, вместо на наши издательства; социалистический вместо капиталистический и наоборот, или когда мы видим грубейшие искажения ответственных цитат, – мы вправе рассматривать эти „ошибки" как один из методов вражеской работы в нашей печати. И нельзя объяснять такого рода опечатки неопытностью корректора или наборщика.

Нет слов, квалификация наших издательских и типографских работников не всегда соответствует уровню тех качественных требований, которые вправе предъявить советский читатель к произведениям печати. Не всегда удовлетворительна организация корректурного процесса... Нет слов, все перечисленные явления имеют место в наших издательствах и типографиях... Но нельзя закрывать глаза на то, что в наши издательства и полиграфпредприятия могли пробраться враги и что каждый издательский работник должен быть особенно бдительным к подобного рода вылазкам классового врага и не только исправлять замеченную им в корректуре „ошибку", но и бить тревогу по поводу каждого такого случая, доводя до сведения руководства издательства или типографии о подобных случаях».

Уф! Современному читателю эти высказывания наверняка кажутся одиозными. Но не спеши, читатель, обвинять Николая Николаевича в политической экзальтации. Он просто не мог писать иначе, ведь уже были даны указания свыше – какие опечатки как оценивать. Филиппов даже смягчил тон везде, где это было возможно, обратив внимание на реальные проблемы.

А мы после знакомства с Филипповым перейдем к оригиналу всех этих замечательных слов о враждебных опечатках. В 1937 году увидела свет статья П. Винокурова «О некоторых методах вражеской работы в печати». Вначале она вошла в сборник с красноречивым названием «О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры». А потом была перепечатана отдельной брошюрой – ввиду значимости. Цитата из этого бессмертного труда будет тоже длинна, но сокращать ее грех: первоисточник!

«Опечатки и поправки к ним всегда были бичом редакций газет и журналов и книгоиздательств.

Особенно широкое распространение опечатки получили за последние два-три года. Причем опечатки эти в значительной своей части отличались от прежних, обычных опечаток тем, что они искажали смысл фразы в антисоветском духе...

Чаще всего техника опечаток такова: заменяются одна-две буквы в одном слове или выбрасывается одна буква, и фраза в целом приобретает контрреволюционный смысл. Скажем, вместо слова „вскрыть" набирается „скрыть"; вместо „грозное предупреждение" – „грязное предупреждение"; вместо „брестский мир" – „братский мир" и т. д.

Часто „пропадает" отрицание „не" или „невинным" образом снимается или переставляется запятая, и все это делается с определенным умыслом – грубо извратить смысл.

Враг прибегает ко всем этим ухищрениям и маскировке там, где ослаблена бдительность. Имеется немало фактов замены в тексте газетного или книжного оригинала целых слов или появления новых, „невесть откуда взявшихся" слов и фраз. Вместо слова „социализм" набирается, а иногда проникает в печать „капитализм"; „испанский народ" превращается в „фашистский народ"; „враги народа" – в „друзья народа"; „теоретический уровень" – в „террористический уровень" и т. д.

Природа всех этих, с позволения сказать, „опечаток" совершенно ясна и в комментариях не нуждается».

В русле этой статьи трудился не только Н. Н. Филиппов. Главлит, цензурное ведомство страны, рассылал на места свои соответствующие инструкции и приказы. Требовал: «Каждый случай так называемых „опечаток", политически искажающих текст, должен быть тщательно расследован, независимо от того, попал такой искаженный текст в печать или выпуск его был своевременно предотвращен...»

Да уж, расследовали. И с виновниками, как правило, поступали жестко. Автору известен лишь один случай, когда советская политически значимая опечатка была воспринята «со знаком плюс» – послужила своего рода руководством к действию. Случилось это в 1919 году: наборщик газеты «Правда» напечатал слово «Ильичем» через «ё» (хотя по правилам полагалось бы через «о»). Опечатка была канонизирована: с той поры отчество Владимира Ильича Ленина стало писаться в творительном падеже через «ё». Тогда как любой другой Ильич оставался как и прежде – Ильичом.

«ИЗЛЮБЛЕННЫЙ ДО УМОПОМРАЧЕНИЯ»

Назван Владимир Ильич – и, стало быть, пришла пора вспомнить об опечатках, связанных с его именем, а также с именами его знаменитейших соратников.

Ленину доставалось от опечаток не раз – не только в советские годы, но и в дореволюционную пору. В 1909 году, например, в Москве была издана его знаменитая книга «Материализм и эмпириокритицизм». Ильич жил тогда в Париже, активно переписывался с Москвой и выслал из своего далека аж 12 списков замеченных им опечаток. Однако все исправить не смогли, и в конце книги был приложен свой, издательский список опечаток.

А потом уж началось советское время – то самое, когда, по признанию Н. Н. Филиппова, «квалификация наших издательских и типографских работников» не всегда соответствовала должному уровню. Четвертый том сочинений Ленина, изданный в 1919 году, вышел со списком опечаток на 11 страницах. Сам автор пометил на корректуре тома: «Опечаток много».

На следующий год, в 1920-м, в свет вышла ленинская брошюра «О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибке Троцкого». На обложке ее Ленин пометил: «См. с. 17 смешная опечатка». Опечатка и вправду вышла забавная: на семнадцатой странице оказалась фраза «По вопросу о демократии ничего кроме обычного бюрократизма не надо». Ленин, конечно, не был горячим апологетом бюрократизма, он писал о демократизме.

Есть другие примеры ленинских опечаток. Долгое время, например, в его «Заметках публициста» печаталась загадочная фраза: «Кадетский врач готов считать пульс акомолу...» На самом деле врач готов был считать пульс «секомому» – кадету, подвергнутому телесным наказаниям.

В другой ленинской статье печаталось: «живая буржуазия готова на все дикости, зверства и преступления». Фраза в устах Ленина не удивительна, но отчего буржуазия «живая»? А она не живая – «гнилая»! Опечатка была впервые исправлена только в пятом издании сочинений Ленина – самом выверенном и точном. Впрочем, и это издание не обошлось без своих опечаток: хотя сами труды напечатаны были точно, но к справочному тому свою errata приложить пришлось...

И еще тройка примечательных опечаток, связанных с именем Ленина.

«Владимир Ильич начал говорить, сидя за столом, медленно царапая когтями лоб...»: так в 1937 году была набрана фраза в романе Алексея Толстого «Хлеб». Вообще-то Ленину полагались ногти, но троцкистско-бухаринские шпионы пробрались в издательство «Молодая гвардия» и коварно подменили букву. Опечатку заметили только в типографии, но исправить успели.

В январе 1947 года журнал «Молодой колхозник» сообщил ошеломленным читателям, что «в 1920 г. В. И. Ленин окотился в Брянских лесах». Самые проницательные догадались: окотиться Ильич вряд ли мог, но вот охотиться – вполне...

А в брежневские 1970-е годы публицист Григорий Рыклин издал книгу «Если память мне не изменяет...» Там он писал об антисоветских фельетонах Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» и упомянул заодно ленинскую статью об этих фельетонах. Была у Рыклина и такая фраза: «Владимир Ильич, говоря об этой книжке „излюбленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко", смеется над невежеством писателя...»

Нетрудно догадаться, что налицо очевидная опечатка: ну не может быть Аверченко «излюбленным до умопомрачения». У Ленина он был «озлобленным почти до умопомрачения»! Опечатку в книге Рыклина заметили лишь после выхода второго издания – и заметили случайно...

Ленин от опечаток страдал немало, но боролся с ними только на страницах своих книг. А вот Лев Троцкий, сподвижник Ильича, публично объявил опечаткам бой. В 1919 году он написал пламенный призыв «Товарищам-печатникам с фронта», где особо отметил: «Товарищи-печатники, наша типографская техника ужасна... Количество опечаток, перепутанных строк неисчислимо».

Тремя годами позже Лев Давыдович обрушил стрелы критики на газету «Правда» и не преминул обратить внимание на «опечатки и стилистическое неряшество» в газете. А еще два года спустя, выступая на съезде работников военной печати, много говорил о последних номерах газеты «Красная звезда» и сообщил аудитории: «Во второй строке аншлага говорится, что представитель СССР выехал из Германии в „Москви". Ну, уж без этого не обойдешься, на опечатке стоим...»

Впрочем, в том же 1924-м, поздравляя Госиздат с пятилетием, Троцкий был вполне благодушен: «Если хорошая книга имеет хороший запах, то я должен сказать, что в первое время работы Госиздата от его книг запах был далеко не хороший. Я имел долгую переписку с Госиздатом по поводу опечаток и разных других технических ошибок, которые теперь Госиздат исправил...»

Троцкий, конечно, источал излишний оптимизм: опечатки продолжали бытовать. Причем иногда – с ведома властей. Сам Лев Давыдович мог ощутить это на себе в полной мере. Когда в конце 1923 года разгорелась большая внутрипартийная дискуссия, на одном ее полюсе стоял Троцкий, а его оппонентами были Сталин и его тогдашние сподвижники Зиновьев и Каменев. Да и практически все ЦК.

Как уверял Борис Бажанов, в ту пору технический секретарь Политбюро ЦК ВКП(б), Сталину с его сподвижниками принесли победу именно опечатки. Методика была использована нехитрая, но весьма эффективная. Сталинский выдвиженец Амаяк Назаретян был назначен заведующим партийным отделом газеты «Правда» – той самой, по которой «сверяли шаг» все коммунисты. Стекавшиеся в отдел отчеты о голосованиях парторганизаций чуть-чуть подправлялись.