Богу — Лука 1:37 6 страница

Я опёрся на свой шкафчик, рассматривая школьников, спешащих на ланч.

Исайя и Бет стояли напротив меня рядом с боковой дверью, ожидая, пока коридор расчистится. Если Эхо собирается подходить к своему шкафчику перед ланчем, ей придётся пройти по этому пустынному помещению, чтобы добраться до кафетерия. Мне нужно было знать, перенесла ли она время своей встречи. Вот, что я твердил себе. Наш план не сработает, если ей не удастся это сделать.

Если честно, она играла на моих нервах. Девчонка отказывалась устанавливать со мной зрительный контакт во время математики и вылетела из комнаты в то же мгновение, как прозвенел звонок. После её вчерашнего приёма она покинула офис. В одно мгновение я чувствовал, как она расслабила своё тёплое тело в моих объятиях, наслаждаясь моими утешениями и силой. В следующее — она исчезла.

— Чувак, ты меня слушаешь? — спросил Исайя. Мимо нас прошли две блондинки, дефилирующие в обнимку. Одна усмехнулась, глядя на обрисованную татуировками руку Исайи. Он усмехнулся, оценивая их грудь.

— Ага. — Нет. Что-то насчёт машин и его фиговой работы в местной автомастерской.

— А вот и нет, — сказала Бет. — Ты высматриваешь Эхо Эмерсон. — Она подёргала бровями. Часть меня жалела, что я спросил у неё о прошлом Эхо. — Ещё не переспал с ней?

— Нет. — Взгляд, которым я на неё посмотрел, заставлял футболистов накладывать в штаны.

Бет просто пожала плечами и закатила глаза.

Она начала крутить не прикуренную сигарету в руке, с нетерпением ожидая, когда учителя зайдут в столовою, чтобы тихо открыть боковую дверь.

— Чего ты вообще с ней носишься? Каждый раз, когда она проходит мимо, ты пялишься на неё как хитрый койот на дорожного бегуна. Либо трахни её, либо двигайся дальше. Ты и бывшая мисс Популярность никогда не станете звёздами выпускного балла.

Мы могли бы. Если бы жизнь была другой, если бы родители не умерли, если бы система не выносила мне мозги, если бы… я заканчиваю на «если бы».

— Она мой репетитор и помогает мне с кое-чем. Оставь это — и её — в покое.

— Только не говори, что не думал об этом, дружище. У неё… Как там Бет говорила? Ах да, у неё сексуально тело, — сказал Исайя.

Бет скользнула левой рукой под локоть парня и щёлкнула зажигалкой. Исайя отпрыгнул в сторону, сбивая пламя со своей рубашки.

— Ты сумасшедшая.

— В точку, — ответила она.

Коридор наконец-то расчистился от учеников и преподавателей. Бет открыла боковую дверь, высунула наружу голову и подожгла сигарету. Она сделала долгую затяжку и выдохнула дым за дверь.

— Может, ты слишком долгое время был один. Что случилось с той тёлочкой, Беллой?

— Мы не переживём ещё одну Беллу. Помнишь, какой приставучей она была? —

спросил Исайя.

Она стряхнула пепел.

— Да, уже и забыла. Вычеркнем Беллу из списка. Как на счёт Розаны? Она буквально выбегала за дверь каждый раз, когда мы с Исайей спускались вниз.

— Я спал с Розаной, а не Ной. У него была Роза.

Наша прогулка по переулкам памяти пованивала свалкой.

— Я не одинок. И мне не нужна девушка. Заканчивай, Бет.

— Я не против, если ты переспишь с Эхо. Полный вперёд. Вообще-то, я даже останусь на ночь дома у мамы и позволю Исайе занять мою спальню, если тебе нужна будет приватная ночка. Но вот в чём правда, Ной. Эхо, может, и крутится на окраине, учитывая, что она стала мазохисткой и всё такое, но она всё ещё популярная цыпочка. В итоге она тебя бросит и будет обращаться как с дерьмом. — Она сделала ещё одну затяжку. — У таких людей, как мы, нельзя вечно вырывать сердца. А она — потрошитель.

Мышцы на моём затылке напряглись.

— В последний раз говорю, я не сплю с ней или кем-либо ещё. Но назови её мазохисткой ещё хоть раз, и я буду поджигать каждую пачку сигарет, которую ты купишь.

Бет рассмеялась.

— Господи, Ной. Как всё печально. Не говори потом, что я тебя не предупреждала.

— Если вы двое закончили, я бы хотел поесть. Единственное, что было в холодильнике этим утром, был кусочек болоньи и горчица, — сказал Исайя.

Бет выкинула сигарету за дверь и закрыла её.

— Только горчица. Я съела болонью на завтрак.

***

Она так и не пришла на ланч. Весь её стол был занят отверженными фарфоровыми куклами, но Эхо не было. Сначала я не переживал. Терпеливо ждал, что она покажется на физике, а затем на бизнес-технологиях. Ни на одно занятие она не пришла. Хотя любимые приятельницы Эхо нашли способ меня отшить. Каждая задрала свой маленький носик вверх, глядя в мою сторону. Я просто улыбнулся, досаждая им до чёртиков.

— Здорова, мужик, — сказал Рико Вега, садясь рядом со мной в конце кабинета испанского.

— Здорова, — ответил я. — Почему они позволяют тебе ходить на испанский, когда ты говоришь на нём половину чёртового времени?

— Почему они позволяют кучке gueros10 ходить на английский? Вы, гринго, должны быть тупыми, чтобы не выучить его за восемнадцать лет.

Прежде чем я успел ввернуть ответное слово, Эхо зашла в кабинет.

Вид у неё был как у загнанного в клетку зайчика, но, по крайней мере, на этот раз она встретилась со мной глазами. Пока её выскочки не вмешались и не направили её к месту в начале.

— Почему Лила так сердито поедает тебя глазами, hombre11? — спросил Рико. — Хотя я был бы не против, если бы такая лакомая culo12 признавала моё существование. — Рико сморщил губы, посылая мокрый поцелуй в сторону Лилы. Я засмеялся, когда та откинула свои золотые волосы через плечо и уставилась в досуха вытертую доску.

Миссис Бэйтс, ходячая реклама презервативов, перевалилась через дверной проём.

У неё скоро должна была быть тройня.

— Hola13. Сегодня мы будем работать над нашим разговорным испанским.

Комната наполнилась восторгом. Разговорный испанский означал распределение по группам и ничего не деланье всю оставшуюся часть пары. Мы с Рико стукнулись кулаками. Мне нужно было поспать.

— Да-да. Не радуйтесь. Я уже выбрала вам партнёров. Я ожидаю потока испанской речи в кабинете. — Она села на стул, и он заскрипел, когда её задница коснулась сидения.

— Лила Маккормик… вашим партнёром будет Рико Вега.

Лила застонала.

— Нет.

Рико дважды ударил кулаком в сердце, а затем поднял палец в небо.

— Gracias a dios. 14

Лила подошла к доске.

— Прошу, миссис Бэйтс. Я всё сделаю. Только дайте мне Эхо в партнёры. Миссис Бэйтс скривилась и потёрла рукой живот.

— Мисс Маккормик, похоже, что я сочувствую вашему положению? Садитесь вместе с Рико. Ной Хатчинс, вы в паре с Эхо Эмерсон.

Лила схватилась за волосы и понизила голос:

— Нет.

Миссис Бэйтс продолжила со своим списком назначенных партнёров, пока Лила склонилась перед ней на колени, моля о пощаде.

Рико засмеялся.

— Пойду, подниму свою партнёршу с пола. Подходя к Лиле, он закричал:

— Casate conmigo, diosa.15

Эхо собрала книги и отправилась в долгое путешествие по проходу ко мне. У вселенной было странное чувство юмора. В прошлом семестре мы едва с ней переглядывались. Теперь нас пихали друг к другу при каждом случае. Не то, чтобы я был против. Она заняла место Рико и уставилась на парту из поддельного дерева.

— Впервые сзади? — спросил я. Все пары распределились, большинство сдвигали парты вместе, чтобы остальные не слышали их отстойный испанский. Когда она ничего не ответила, я продолжил: — Я впечатлен. Последовательница правил прогуляла сегодня пару уроков.

— Нет, не прогуляла. Миссис Колинз освободила меня, чтобы я подготовилась к сдаче АСТ. Я сдаю его на выходных. — Она глубоко вдохнула, из-за чего её грудь

10 Бледнолицых.

11 Мужик.

12 Попка.

13 Здравствуйте.

14 Спасибо тебе, Господи.

15 Выходи за меня, богиня.

поднялась. На лбу девушки появились взволнованные морщинки. — Ной, насчёт вчерашнего…

Вчера Эхо позволила мне мельком заглянуть в свой мир. Меньшее, что я мог сделать, это впустить её в свой. Даже если это меня чертовски нервировало.

— Mi primer padre adoptivo me pegaba.

«Мой первый приёмный отец бил меня».

Её широкие глаза встретились с моим взглядом.

— Lo siento.

«Мне жаль».

Я постучал карандашом по парте и продолжил говорить на испанском:

— Теперь мы в расчете. У тебя есть грязь на меня, и я знаю кое-что о тебе. Можно перестать меня избегать.

Она закусила губу, мысленно переводя, прежде чем ответить:

— Tú hablas bien ell españ ol.

«Ты хорошо говоришь на испанском».

Эхо послала мне мягкую, скромную улыбку, говорящую, что у нас всё хорошо.

— Mi madre era una profesora de españ ol.

«Моя мама была преподавателем испанского».

Я никому никогда не рассказывал об этом раньше. Изображения моей смеющейся матери, говорящей со мной на испанском, наполнили мою голову.

— Mi madre era una artista. Muy brillante.

«Моя мама была художницей. Гениальной».

Нога Эхо начала качаться под партой.

Мы сидели в тишине. Бормотание ломаного испанского и английского распространялось по кабинету. Вскоре ручка в её руке застучала в такт ноге. Я понимал её ритм. Это чувство, когда всё внутри скручивает так, что если ты не найдешь способ для облегчения, то взорвёшься. Я жаждал предоставить ей покой.

Я положил свою ладонь поверх её. Моё собственное сердце отдыхало, пока я гладил пальцем гладкую кожу девушки. Она уронила ручку и схватила пальцами рукава

— её вечная защитная реакция.

Нет. Если она что и хочет схватить, то пусть это буду я. Мой палец прошёлся между её и рукавом и освободил мертвую хватку Эхо на ткани. Я обхватил пальцами её хрупкую руку.

Прикасаться к Эхо было так легко и привычно…

Её безымянный палец скользнул по моему, вызывая электрический поток в моей крови. Она снова им двинула. Только на этот раз движение было медленным, целенаправленным и самым соблазнительным прикосновением во всём мире. Всё внутри меня требовало коснуться её ещё.

Бет была одновременно права и не права. Эхо никого не могла ранить, особенно когда сама казалась такой ранимой. Но нужда, которую я чувствовал — быть тем, кто удержит её мир от разрушения, — лишь подтверждала теорию девушки. Я влюблялся в неё, и это сводило меня с ума.

Громкоговоритель в классе запищал. Эхо убрала от меня свою руку, положив конец, наверное, самому эротическому моменту в моей жизни.

Я заерзал на стуле, пытаясь взять себя в руки.

— Миссис Бэйтс? — позвала миссис Маркос по громкоговорителю. — Мне нужен Ной Хатчинс, его вызывают в офис миссис Колинз.

— Вы слышали, мистер Хатчинс. Идите.

Я не сомневался, что наш мозгошредер был зол на меня. Вчера я ждал недостаточно долго, чтобы узнать, зачем меня позвали. Когда Эхо ушла из офиса, я последовал её примеру. Отчасти чтобы убедиться, что она нормально дошла до машины,

отчасти потому, что меня трясло от подслушанного. Разборки с миссис Колинз требовали от меня ста процентов, а узнав об Эхо, я даже и близко к пятидесяти не был.

Я встал, чтобы уйти, наполовину обрадовавшись, наполовину разочаровавшись. Я нашел связь с девушкой, но не так, как рассчитывал. Эхо положила свои спрятанные за рукавом пальцы мне на запястье. Её шея и щёки покраснели.

— Я поменяла время. Встречаюсь с ней в 15: 45 по вторникам вместо 14: 30.

Желая быстрого напоминания о нашем утерянном моменте, я коснулся пальцем её

руки.

— Я знал, что ты меня не подведёшь.

***

Когда я прошёл в главный офис, миссис Колинз вышла из своего с пальто и сумочкой в руках.

— Отличное чувство времени. Рада видеть, что ты вернул куртку… она тебе понадобится.

— Что?

Она закрыла дверь офиса.

— Мы уезжаем на экскурсию. Пошли. — Миссис Колинз протиснулась мимо меня.

В моей голове по-прежнему было пусто, пока я наблюдал, как она идёт по коридору. Впервые я скучал по навеки утерянным мной клеткам мозга.

— Шевелись, Ной.

Я догнал её справа, когда она вышла на учительскую парковку.

— Куда мы идём?

— Ты не показался на свою встречу прошлым утром и не пришёл, когда я попросила. — Она вытащила пульт и нажала на кнопку. На чёрном «Мерседесе» вспыхнули огни. Понял.

— Безответственно. Садись.

Я открыл дверь и меня поприветствовал запах кожи. Мои внутренности сжались. Я это уже проходил.

— У меня осталось четыре месяца до выпуска, они не могут снова меня перенаправить в другое место.

Осознание ошибки моей привязанности к Бет и Исайе пришло в жизнь. Злость и боль пронзали иголками мою грудь. И Эхо…

Миссис Колинз закрыла дверь со своей стороны и наклонилась к приборной доске.

— Пока в твоем нынешнем приёмном доме не наступит опасная ситуация, тебя не перенаправят. Садись, или пропустишь всё веселье.

Веселье? Я скользнул на сидение. Двигатель заурчал, приходя в жизнь. Она вдавила педаль газа, и машина рванула вперёд. Дамочка резко повернула вправо, и резина завизжала, когда мы выехали на главную дорогу. Я схватился за ручки сидения.

— Какой хрен выдал вам права?!

— Следи за выражениями, Ной. Штат Кентукки. Почему ты пропустил свою встречу?

Я любил быструю езду. Мы с Исайей гоняли на машинах всё прошлое лето. Чего я не любил, так это безумных женщин среднего возраста, которые не могли вести прямо.

— Не хотите съехать к обочине и дать мне сесть за руль?

Миссис Колинз рассмеялась и подрезала трактор, выезжающий на автостраду.

— Ты бунтарь. Сосредоточься, Ной. Встреча.

Ах, да. Эхо прошла через ад, чтобы передвинуть свою встречу. Я мог, по крайней мере, изменить своё время, прежде чем стану частью шаровой молнии, когда мы врежемся в этот танкер.

— Большинство вечеров я работаю и закрываю заведение. Утром вставать трудно.

Я думал, может, мы могли бы перенести наши сессии на время после занятий?

Она пересекла три линии и свернула.

— Сегодня твой счастливый день. Так случилось, что у меня окно на 14: 30 по вторникам. Но я требую, чтобы ты успевал приходить вовремя на первые пары. Эта отговорка сработает только с нашими встречами.

— Жёлтый свет. Жёлтый свет! — И она проехала прямо на красный.

— Господи Иисусе, вам нельзя водить.

— Боюсь, что мы опоздаем. — Она заехала на забитую парковку, и первое же место оказалось свободным. — Нужно оплатить его.

Она выпрыгнула из машины и побежала к городскому конференц-центру. Не будучи способным вообразить хоть что-то, что могла бы предложить мне миссис Колинз, ради чего стоило бежать, я лениво последовал за ней. Я вошёл в здание через пару секунд после неё и увидел, как дамочка зашла в аудиторию.

Я схватил дверь прежде, чем она захлопнулась, и часто заморгал, когда толпа вокруг начала хлопать. Ряды стульев смотрели на большую деревянную сцену. Комната была забита людьми. Миссис Колинз помахала мне, чтобы я отошёл вбок, и мы оба облокотились на стенку. Она прошептала:

— Отлично, мы как раз вовремя.

Полный мужчина в рубашке и галстуке опёрся руками на подиум.

— Я имею честь представить победителя конкурса «Юных Авторов» среди вторых классов, Джейкоб Хатчинс!

Моё сердце врезалось в рёбра, пока я с дикими глазами искал брата. Он быстро шёл на сцену по среднему проходу с конца комнаты. Я сделал шаг вслед за ним, но миссис Колинз положила ладонь на мою руку и покачала головой.

— Это его момент.

Я отвёл от брата взгляд, чтобы посмотреть, где он сидел.

Рядом с его пустым местом сидели Кэрри и Джо. На коленях у женщины устроился Тайлер, его голова покоилась на её плече, он осматривал помещение.

Всё внутри меня скрутилось от боли и облегчения. Мои братья. Я был в одном зале со своими братьями.

Глаза Тайлера встретились с моими, и его губы растянулись в улыбке. Я резко втянул воздух, чтобы подавить миллионы эмоций, поедающих меня.

Тайлер помнил меня.

— Спасибо, — выдохнул я, не зная, кого благодарил и почему… Миссис Колинз — за то, что привела меня сюда, Тайлера — за то, что вспомнил меня, или Бога — за обе вещи.

Миссис Колинз следила за моей реакцией, но мне было плевать. Я помахал Таю и, продолжая чудо, он помахал в ответ.

Джо заметил движение, оглянулся и увидел меня.

Его лицо побледнело, и он покачал головой, делая Тайлеру замечание, показывая на сцену. Тай отвернулся.

— Он вспомнил тебя, — сказала миссис Колинз.

— Если этот мудак продолжит в том же духе, он и забудет так же быстро. — Я хотел вырвать братишку из их злой хватки.

Миссис Колинз вздохнула.

— Следи за выражениями, Ной.

Джейкоб улыбнулся от уха до уха, когда пожал руку мужчины на сцене. Тот вручил ему трофей.

— Расскажи зрителям о своей книге.

Братишка уверенно прошёл к микрофону его высоты и обратился к толпе.

— Я написал о человеке, которого люблю больше всех, о моём старшем брате Ное.

Мы живём отдельно, потому я написал о том, что, по моему представлению, он делает, когда мы не вместе.

— И что же? — подтолкнул его полный мужчина.

— Он супергерой, который спасает людей в опасности, потому что он спас меня и брата от смерти в пожаре пару лет назад. Ной лучше Бэтмена. — Толпа засмеялась.

— Я тоже тебя люблю, братишка.

Я не мог сдержаться. Видеть его там, всё ещё поклоняющегося мне, как когда ему было пять… это было слишком.

Улыбка Джейкоба достигла нового уровня восхищения.

— Ной! — Он указал прямо на меня. — Это Ной. Это мой брат Ной! — Игнорируя приёмных родителей, Джейкоб спрыгнул со сцены и побежал по среднему проходу.

Джо опустил голову, а Кэрри потерла глаза. Джейкоб кинулся мне в руки, и толпа взорвалась аплодисментами.

— Я скучал по тебе, Ной. — Голос Джейка дрогнул, вызывая слезы в моих глазах.

Я не мог заплакать. Не перед Джейкобом и миссис Колинз. Мне нужно было быть мужчиной и оставаться сильным.

— Я тоже скучал, братишка. Я так горжусь тобой.

Я продолжал обнимать Джейка, ища глазами Тайлера. Он прильнул к Кэрри, и то, что должно было быть моментом радости, слегка затмилось этим видом. Джейкоб был моим, и чем быстрее я смогу забрать Тая и помочь ему вспомнить его настоящую семью, тем лучше.

Эхо

Я стояла снаружи девчачьей раздевалки, мои руки потели, а нога бесконтрольно стучала по полу. Зачем я сказала отцу, что присоединилась к команде болельщиц?

Моя папка. Я хотела, нет, нуждалась, нет, была полностью одержима идеей увидеть свою папку. Сегодня Ной проходил мимо меня в коридоре и, одарив своей озорной улыбкой, пробормотал:

— Дело сделано.

Он успешно поменял время своих встреч на моё. Теперь нам нужно было обдумать наш незрелый план. Он почему-то верил, что вместе нам удастся отвлечь миссис Колинз. У Ноя уверенности хоть отбавляй. Что касается меня? Ну, игра определённо стоила свеч.

Дверь в раздевалку открылась, и Натали вышла с двумя другими старшеклассницами. Они перестали смеяться, когда заметили меня, и натянули улыбки на лица. Натали, с другой стороны, засветилась как солнышко.

— Тащи сюда свою задницу и переодевайся, девочка моя.

Разминка через пять минут.

— Я как раз собиралась войти. — В роман Стивена Кинга. Молодая девушка, трагически получившая шрамы, пытается вернуться к нормальной жизни, лишь чтобы обнаружить, что та вовсе не ждёт её возвращения. Я зашла в раздевалку, где все младшеклассницы команды сплетничали и смеялись.

— Привет, — послышался слабый голос в конце комнаты. Все девушки замерли и уставились на меня, будто из моих глаз сейчас выстрелят лазеры, или ещё что похуже… например, я закатаю рукава и покажу им свои демонические шрамы.

— Привет, — ответила я.

Я бы лучше посмотрела повторы плохих комедий семидесятых годов, чем переоделась в этой комнате, но стоять как идиотка тоже не казалось отличным вариантом. Почему у меня не было уверенности Ноя? Ему было плевать, что думают остальные.

Хоть мне и не хватало уверенности, я всегда могла притвориться. Мысленно я вторила себе: «Представь, что ты Ной. Или лучше байкерша Бет», — я высоко подняла голову и пересекла полную девушек раздевалку, направляясь к уборной, где могла переодеться в кабинке. С уверенностью байкерши Бет или нет, я ни за что не буду раздеваться перед ними.

Пытаясь избавиться от напряжения, сотворённого моим дефилированием по подиуму, я закрыла кабинку и переоделась. Если вхождение в раздевалку у меня ассоциировалось со вступлением в роман Стивена Кинга, тренировка по танцам должна показаться началом ужастика.

К счастью, раздевалка уже опустела к тому времени, как я поспешила присоединиться к разминке. В коридоре две старшеклассницы хихикали у фонтанчика с водой.

— Ты можешь поверить, что Эхо Эмерсон присоединяется к команде болельщиц?

Какой кошмар.

— Будто если Люк по ней сохнет, то у неё есть оправдание делать вид, что она не

фрик.

Я нырнула обратно в уборную. Сердце ухнуло, желудок поднялся до горла, моя

напускная уверенность разбилась на мелкие осколки.

***

Я шла по коридору в своих джинсах, коричневой хлопковой рубашке и облегающей майке. Каждые пять дней в неделю до выпускного мне приходилось убивать ещё час свободного времени. Может, только четыре. Я могла вновь перенести занятия с Ноем на понедельник после школы.

Я завернула за угол и часть моей души сделала глубокий вдох, когда я заметила картины, заполняющие стены. Я последовала за дорожкой из рисунков в свою когда-то любимую комнату — художественную мастерскую.

Несколько холстов стояли на мольбертах, ожидая возвращения своих мастеров.

Миска с пластиковыми фруктами стояла на столе посредине круга из мольбертов.

Я по очереди оценила каждую картину. Мне понравилось, как на первой использовали тени. На второй уделили особое внимание деталям. На третей?

— Рада видеть тебя, Эхо. — Моя бывшая учительница искусства Нэнси вышла из соседней тёмной комнаты и стала скользить между мольбертами и столами ко мне. Она настаивала, чтобы ученики звали её по имени.

Женщина презирала правила и формальности. Её волосы, платиновые локоны с чёрными прядями, являлись свидетельством её характера.

Я указала на третий рисунок.

— Абстрактный экспрессионализм?

От её неистового смеха комната завибрировала. Она поправила свои очки в роговой оправе.

— Ленивая ученица, которая думала, что на моём предмете легко получить пятёрку. Она считает себя импрессионисткой.

— Какое оскорбление.

— Знаю. Я спросила, знает ли она, что такое импрессионизм, и когда та покачала головой, я показала ей твои картины. — Нэнси посмотрела на каракули перед собой, будто пыталась найти в них что-то приемлемое. — Я скучала по тебе.

Знакомая вина прокралась внутрь меня.

— Мне жаль.

— Не стоит, дитя. Это не твоя вина. Твой отец проинформировал меня, что тебе больше не позволено ходить на занятия по искусству. Я поняла это так, что никогда больше не увижу тебя.

Я подошла к четвёртому рисунку.

— Красивые линии.

— Ты продолжаешь рисовать?

Надеясь сделать вид, что я безумно заинтересовалась в цвете, выбранном для банана, я склонила голову. Но мне не было интересно. Чёрная дыра в моей голове увеличилась, прерывая все мысли о картине.

— Нет, но делаю наброски. Чаще всего карандашом. Некоторые углем, но только

дома.

— Я бы с радостью на них посмотрела.

Нэнси схватила альбом, который я вытащила из сумки. Она села на стол с

фруктами и открыла его.

— О, Эхо. Просто удивительно.

Я пожала плечами, но она не заметила, была слишком поглощена моим альбомом.

— Мы победили.

Она оторвала взгляд от набросков и молча посмотрела на меня. Я продолжала занимать себя работами других художников.

После пары секунд она вернулась к изучению моих рисунков Грейс.

— Нет, ты победила. Я едва ли вложила в это свою лепту. — Она сделала паузу. — Ты помнишь?

— Нет. — Конечно, Нэнси пожалеет меня и заполнит некоторые пробелы в моей памяти. — Ты была там?

— М-м-м, подруга. Ты так и хочешь натравить на меня своего отца и миссис Колинз. Мистер Эмерсон ещё ладно, но эта женщина? — она пожала плечами. — Между нами говоря, она меня пугает. Такие дружелюбные — самые подозрительные.

Я прыснула, понимая, насколько скучала по честности Нэнси.

— Хотела бы я вспомнить. — Пятый холст был совершенно пуст. Ниже лежали неиспользованные масляные краски и кисти. — Ты не против?

Нэнси почесала подбородок и окинула меня своим классическим задумчивым взглядом.

— Ну, он ведь только сказал, что ты не можешь посещать уроки, но рисовать не запрещал.

Я взяла толстую кисть, окунула её в чёрную краску и нарисовала круги на холсте.

— У меня впечатление, будто в моей голове большая чёрная дыра, и она высасывает из меня жизнь. Не важно, как долго и сосредоточено я смотрю, я вижу лишь темноту.

Я выбрала широкую кисть и смешала чёрную и белую краску, чтобы создать разные оттенки серого.

— Но вокруг чёрного есть серые края, и они постоянно вспыхивают яркими цветами. Но на деле я никогда не могу схватить ни один из осколков воспоминаний.

Вцепившись в кисть, я уставилась на холст, который теперь отображал мой мозг.

— Хотела бы я, чтобы кто-то наконец сказал мне правду и покончил с этим безумием.

Тёплая рука крепко прижалась к моему плечу, выводя меня из транса. Вау, пять часов. Отец убьёт меня, если я не приду домой в ближайшее время. Нэнси положила руку мне на плечо, её взгляд был сосредоточен на холсте.

— Если это и безумие, то оно гениальное. Ты собираешься его закончить? Впервые за два года я почувствовала, что могла дышать.

— Ты не против, если я буду к тебе приходить после уроков?

***

«На рисунке ниже линия АВ была построена на пересечении линий АС и AD. Используя компас, C и D были отмечены на равном расстоянии от А на линиях АС и АD. Затем компас был использован для определения местоположения точки Q так, что Q равноудалена от С и D. С этими данными найдите меры BAC и BAD.»

Если бы Айрес был тут, он бы знал, что делать.

То есть, да ла-а-адно вам… в чём тут вообще вопрос?

Если он тут есть, то простой английский требовал знака вопроса. А эта треугольная фигура внизу, она должна чем-то мне помочь? Мне был нужен компас?

И почему у ответов внизу были цифры? В задаче не упоминалась ни одна чёртова

цифра.

«Дыши, Эхо», — сказал бы мне Айрес. — «Ты сама себя запугиваешь. Сделай

перерыв, и вернись к ней позже».

И он был прав. Айрес всегда был прав. Господи, как же я по нему скучала.

Я скинула учебник по подготовке к АСТ на пол и откинула голову на спинку дивана. Я ненавидела эту комнату. Липкие, цветочные розовые обои покрывали стены, соответствуя скучным шторам и обивке. В тот момент, как Эшли выкинула мою мать за дверь, она травмировала всех дизайнеров мира своим ремонтом. И хоть она заклеила обоями стены, чтобы уничтожить следы моей матери, но я-то знала, что оставалось под ними… фреска Греции, которую она нарисовала.

Обычно я занималась в машине Айреса, но Эшли доставала меня, пока я не притащила книги обратно в дом. Должно быть, я убила многих коров в прошлой жизни, раз Карма так меня ненавидела. Может, я умерла два года назад и неосознанно попала в ад. Обречённая провести остаток жизни с отцом и мачехой, и пересдавать АСТ снова и снова.

— Как прошла тренировка с командой поддержки? — спросила Эшли. Злая Ведьма и отец зашли в гостиную, держась за руки. Господи милостивый, должно быть я умерла, потому что если это не ад, то я ненавижу свою реальность.

— Хорошо. — Я моргнула пару раз. Дерьмо… я всегда моргала, когда лгала. Волнуясь, что они заметят, я опустила голову. Подождите. У папы были проблемы с внимательностью, а госпожа Безмозглое Пугало не заметила бы и летающей обезьянки, если бы та врезалась ей в лицо.