💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Безупречность нагуаля Элиаса

Не знаю, сколько времени я проспал в этой пещере. Голос дона Хуана заставил меня вздрогнуть, и я проснулся. Он говорил, что первая магическая история, касающаяся проявлений духа, является рассказом о взаимоотношении между намерением и нагуалем. О том, как дух завлекает нагуаля, будущего ученика, и о том, как нагуаль должен оценивать его приманки, решая, принять их или отвергнуть.

В пещере было очень темно, маленькое пространство ощущалось весьма ограниченным. В обычном состоянии его размеры вызвали бы у меня приступ клаустрофобии, но сейчас пещера действовала успокаивающе, рассеивала чувство раздражения и досады. И еще, что-то в ее конфигурации поглощало эхо голоса дона Хуана.

Дон Хуан объяснил, что каждое действие, совершаемое магами, особенно нагуалями, направлено или на усиление звена, связывающего их с намерением, или является реакцией, вызванной самим звеном. Поэтому маги, а особенно нагуали, должны всегда быть бдительны к проявлениям духа. Такие проявления назывались жестами духа, или просто указаниями и знаками.

Он повторил историю, которую я уже слышал от него, – рассказ о его встрече со своим бенефактором, нагуалем Хулианом.

Двое проходимцев соблазнили дона Хуана пойти работать на отдаленную гасиенду. Один из них, надсмотрщик гасиенды, подчинил себе дона Хуана и фактически сделал его рабом.

Будучи в отчаянном положении и не имея другого выхода, дон Хуан бежал. Разъяренный надсмотрщик погнался за ним, и, поймав его на сельской дороге, выстрелил дону Хуану в грудь, бросив его умирать. Дон Хуан лежал без сознания на дороге, истекая кровью, когда мимо проходил нагуаль Хулиан. Используя свой дар целителя, он остановил кровотечение забрал, находившегося без сознания, дона Хуана домой и вылечил его.

Нагуаль Хулиан получил относительно дона Хуана такие указания духа, как, во-первых, маленький смерч, который поднял конус пыли на дороге в паре ярдов от лежащего дона Хуана. Вторым знаком была мысль, пришедшая Нагуалю в голову за мгновение до того, как он услышал выстрел в нескольких ярдах от себя: «Настало время найти ученика-нагуаля». Несколькими секундами позже дух дал ему третий знак: когда он побежал, чтобы спрятаться, то столкнулся с убийцей и обратил его в бегство, таким образом, помешав ему выстрелить в дона Хуана вторично. Неожиданное столкновение с кем-либо – грубая ошибка, которую ни маги, ни тем более нагуали, не должны допускать никогда.

Нагуаль Хулиан немедленно оценил удобный случай. Когда он увидел дона Хуана, то понял причину такого проявления духа; это был «двойной» человек, идеальный кандидат в ученики-нагуали.

Это вызвало у меня придирчивый рациональный интерес. Я захотел узнать, могут ли маги ошибочно интерпретировать знаки. Дон Хуан ответил, что хотя мой вопрос звучит совершенно законно, он все же неуместен, как и большинство моих вопросов, потому что я задаю их, основываясь на своем опыте повседневной жизни. Поэтому они всегда касаются испытанных процедур, предписанных шагов и детальных правил, но не имеют ничего общего с предпосылками магии. Он ответил, что недостатком моих рассуждений является то, что я не включаю в них свой опыт из мира магов.

Я возразил, что лишь очень немногое из моего опыта в мире магов имеет непрерывность, и поэтому я не могу воспользоваться этим опытом в своей повседневной жизни. Лишь несколько раз, и то только тогда, когда я был в состоянии глубоко повышенного осознания, я вспоминал все. На обычно достигаемом мною уровне повышенного осознания единственным опытом, в котором имелась непрерывность между прошлым и настоящим, было мое знакомство с ним.

Он резко ответил, что я вполне способен привлекать магическое осмысление, поскольку уже испытал предпосылки магии в обычном состоянии осознания. Более мягким тоном он добавил, что повышенное осознание не открывает всего до тех пор, пока все здание магического знания не будет выстроено целиком.

Затем он ответил на мой вопрос о том, ошибаются ли маги в толковании знаков. Он объяснил, что когда маг истолковывает знак, он знает его точное значение, не имея ни малейшего понятия о том, откуда приходит это знание. Это одно из, ставящих в тупик, следствий связующего звена с намерением. Маги обладают чувством знания вещей напрямую. Степень их уверенности зависит от силы и чистоты их связующего звена.

Он сказал, что чувство, которое называют «интуиция» – это активизация нашей связи с намерением. И поскольку маги целенаправленно стремятся к пониманию и усилению этой связи, то можно сказать, что они интуитивно постигают все безошибочно и точно. Истолкование знаков – обычное дело для магов. Ошибки случаются лишь в случае вмешательства личных чувств, затуманивающих связь мага с намерением. В других случаях их непосредственное знание функционально и безошибочно.

Некоторое время мы молчали.

Внезапно он сказал:

– Я хочу рассказать тебе историю о нагуале Элиасе и проявлении духа. Дух проявляет себя магу на каждом повороте, и особенно сильно это касается нагуалей. Но это еще не все. На самом деле дух открывает себя с одинаковой интенсивностью и постоянством любому человеку, но только маги, в частности нагуали, настроены на подобные откровения.

Дон Хуан рассказал, как однажды нагуаль Элиас ехал на своей лошади в город и решил сократить путь, направив лошадь через кукурузное поле. Внезапно его лошадь шарахнулась, испуганная низко и быстро промелькнувшим соколом. Сокол пролетел всего лишь в нескольких дюймах от соломенной шляпы нагуаля. Тот немедленно спешился и стал озираться вокруг. Между высокими кукурузными стеблями он увидел странного молодого человека. Этот человек был одет в дорогой темный костюм и поэтому казался здесь совершенно чужим. Нагуалю Элиасу был привычен вид крестьян или землевладельцев, но он никогда не видел элегантно одетого горожанина, с явным пренебрежением к своему дорогому костюму и обуви идущего по полям.

Нагуаль стреножил лошадь и пошел в сторону молодого человека. В полете сокола, как и в одежде мужчины, он узнал явные проявления духа, пренебречь которыми было невозможно. Он подошел совсем близко к молодому человеку и тут увидел, что тот преследовал юную крестьяночку, которая бежала несколькими ярдами впереди него, увертываясь и смеясь. Было совершенно ясно, что эти двое прыгающих по кукурузному полю людей никак не могли принадлежать друг другу.

Нагуаль подумал, что мужчина мог быть сыном землевладельца, а женщина – служанкой в доме. Ему стало неловко наблюдать за ними, и он собирался повернуться и уйти, но тут через поле снова пронесся сокол и на этот раз коснулся головы молодого человека. Птица спугнула парочку, они остановились и посмотрели вверх, пытаясь угадать, когда сокол пролетит еще раз. Нагуаль отметил, что мужчина красив и что глаза у него быстрые и беспокойные.

Потом парочке надоело наблюдать за соколом, и они вернулись к своей игре. Мужчина поймал женщину, обнял и мягко уложил на землю. Нагуаль предполагал, что они займутся любовью, но вместо этого тот снял свою одежду и стал дефилировать перед женщиной в обнаженном виде.

Она не закрыла глаза от смущения, не вскрикнула от стыда или страха. Загипнотизированная чарами обнаженного мужчины она только хихикала, а он прыгал вокруг нее, как сатир, делая непристойные жесты и смеясь. В конце концов, явно побежденная этим зрелищем, она издала дикий крик, вскочила и бросилась в объятия молодого человека.

Нагуаль Элиас признавался дону Хуану, что указания духа в такой ситуации совершенно сбивали с толку. Было очевидно, что этот человек – сумасшедший. В противном случае, зная, как крестьяне оберегают своих женщин, он не мог бы решиться соблазнить юную крестьянку средь бела дня в нескольких ярдах от дороги, да еще и обнаженным.

Дон Хуан рассмеялся и сказал мне, что в те дни снять одежду и вступить в сексуальные отношения средь бела дня в таком месте мог только сумасшедший или человек, благословленный духом. Он добавил, что хоть это и не является чем-то необычным в наше время, но тогда – около ста лет назад, люди были несравненно более сдержанными.

Все это с первого взгляда убедило нагуаля Элиаса, что молодой человек был одновременно и сумасшедшим, и благословленным духом. Он беспокоился, что случись здесь крестьяне, они в бешенстве линчуют парня на месте. Но никого не было. Нагуалю казалось, что время как бы остановилось.

Когда молодой человек закончил заниматься любовью, он оделся, достал носовой платок и тщательно смахнул пыль со своей обуви. Все время давая девушке какие-то дикие обещания, он направился своим путем. Нагуаль Элиас последовал за ним.

Он следил за ним несколько дней и узнал, кто он такой. Его звали Хулиан, и был он актером.

Впоследствии Нагуаль видел его на сцене достаточно часто и понял, что актер явно отмечен харизматическим даром. Публика, особенно женщины, любили его, и он без стеснения использовал свой дар для соблазнения женщин. Следуя за ним, Нагуаль не раз был свидетелем того, как актер использовал свою технику обольщения. Оставаясь наедине со своими обожательницами, он демонстрировал себя обнаженным и ждал, пока ошеломленная этим женщина не сдавалась сама. Его техника была чрезвычайно эффективной. Нагуаль должен был признать, что актер преуспевал во всем, кроме одной весьма существенной вещи: он был смертельно болен. Нагуаль видел черную тень смерти, которая повсюду следовала за ним.

Дон Хуан еще раз повторил мне то, что объяснял несколько лет назад: наша смерть – это темное пятно чуть позади левого плеча. Маги знают, когда человек близок к смерти, потому что могут видеть похожее на движущуюся тень темное пятно, такое же по форме и размеру, как человек, которому оно принадлежит.

Осознание неотвратимого присутствия смерти смутило Нагуаля. Он удивлялся, как дух мог отметить столь больную личность. Его учили, что при естественном положении вещей превалирует замена, а не ремонт. Кроме того, Нагуаль сомневался, что у него хватит сил и способностей исцелить этого юношу или оказать сопротивление черной тени его смерти. Он сомневался даже в том, сможет ли понять, зачем дух вовлек его в столь очевидно бессмысленную ситуацию.

Нагуалю ничего не оставалось, как следовать за актером и ждать возможности глубже разобраться в происходящем.

Дон Хуан объяснил, что первой реакцией нагуаля при непосредственном столкновении с проявлениями духа является стремление видеть всех вовлеченных в ситуацию людей. Нагуаль Элиас с момента встречи с этим человеком тщательно заботился о том, чтобы видеть его. Видел он также и крестьянку, которая также была частью поданного духом знака. Но увидеть что-нибудь такое, что, по его мнению, гарантировало бы проявление духа, ему не удавалось.

Однако в процессе наблюдения очередного соблазнения способность Нагуаля видеть обрела новую глубину. На этот раз поклонницей актера была дочь богатого землевладельца, и с самого начала она полностью контролировала ситуацию. Нагуаль узнал об их свидании, подслушав, как она сама предлагала актеру встретиться на следующий день. Нагуаль спрятался напротив ее дома и на рассвете увидел, как юная женщина вышла из дома и, вместо того, чтобы отправиться к ранней мессе, пошла на встречу с актером. Актер ждал ее, и она уговорила его последовать за ней в открытое поле. Он явно колебался, но она высмеяла его и не позволила уклониться от свидания.

Пока Нагуаль наблюдал, как они потихоньку уходили, у него появилась абсолютная уверенность в том, что в этот день непременно должно случиться нечто такое, чего никто из участников не ожидал. Он увидел, что черная тень актера выросла почти в два раза выше него самого. Заметив жесткий таинственный взгляд молодой женщины, Нагуаль сделал вывод, что и она на интуитивном уровне чувствует черную тень смерти. Актер казался погруженным в себя. Он не смеялся как обычно.

Они прошли некоторое расстояние. В какой-то момент они заметили, что Нагуаль следует за ними, но он немедленно притворился работающим на земле местным крестьянином. Парочка успокоилась, и это позволило Нагуалю подойти поближе. Затем наступила минута, когда актер сбросил одежду и показал себя девушке. Однако вместо того, чтобы лишиться чувств и упасть в его объятия, как другие покоренные им девушки, она вдруг начала бить его. Она безжалостно пинала его ногами и наступала на босые пальцы ног, заставив его кричать от боли.

Нагуаль знал, что этот мужчина не станет бить молодую женщину или даже угрожать ей. Он не поднял на нее и пальца. Дралась только она одна. Он лишь пытался парировать ее удары и настойчиво, но без энтузиазма пытался соблазнить ее, показывая ей свои гениталии.

Нагуаль был возмущен и восхищен одновременно. Он понимал, что актер был безнадежным распутником, но так же хорошо он понимал, что в этом человеке было нечто уникальное, хотя и отвратительное. Все это мешало Нагуалю увидеть, что связующее звено этого человека с духом было необыкновенно чистым.

В конце концов, атака закончилась. Женщина перестала бить актера. Но вдруг, вместо того чтобы убежать, она сдалась, легла и сказала, что актер может делать с ней свое дело.

Нагуаль заметил, что мужчина так выдохся, что почти терял сознание. Однако, несмотря на совершенно изнуренное состояние, он решился и завершил соблазнение.

Нагуаль засмеялся и подумал о бесполезности огромной жизненной силы и решительности актера, как вдруг женщина закричала, а актер начал задыхаться.

Нагуаль увидел, как черная тень поразила актера. Это выглядело подобно кинжалу, попавшему острием точно в просвет.

В этом месте дон Хуан отвлекся, чтобы уточнить то, что он уже объяснял прежде: он описал просвет, щель в нашей светящейся оболочке на высоте пупка, куда непрерывно ударяет сила смерти. Теперь дон Хуан объяснил, как смерть ударяет здоровое существо: она делает это мягко, подобно легкому тычку кулаком. Но когда существо умирает, смерть бьет кинжалоподобным ударом.

Таким образом, нагуаль Элиас знал без малейшего сомнения, что актер был так же хорош, как и мертв, и эта смерть автоматически завершает его собственный интерес к предначертаниям духа. Предначертаний больше не оставалось: смерть уравнивала все.

Он поднялся из своего укрытия и собирался уйти, но что-то заставило его помедлить – и это было спокойствие молодой женщины. Она беспечно надевала какую-то снятую прежде одежду, нестройно насвистывая, как будто ничего не случилось.

И тогда Нагуаль увидел, что тело мужчины, поддавшись смерти, сбросило защитный покров и обнаружило свою истинную природу. Это был двойной человек с огромными ресурсами, способный создавать экран для защиты или маскировки – прирожденный маг и идеальный кандидат в нагуали-ученики, – если бы только не был кандидатом для черной тени смерти.

Это зрелище было для Нагуаля совершенной неожиданностью. Теперь предначертания духа стали полностью ясными, но он все еще не мог понять, как такой никуда не годный человек мог вписаться в магическую схему.

Тем временем женщина встала и пошла прочь, даже не взглянув на мужчину, чье тело корчилось в предсмертных судорогах.

Тогда Нагуаль увидел ее свечение и осознал, что ее крайняя агрессивность была вызвана громадным потоком чрезмерной неконтролируемой энергии. Он убедился, что если она не направит эту энергию на разумные цели, та возьмет над ней верх, и невозможно описать, сколько бед это ей принесет.

Когда Нагуаль увидел, как беспечно она уходит, он понял, что дух дал ему еще одно проявление. Ему нужно было быть спокойным и бесстрастным. Нужно было действовать так, как если бы ему нечего было терять, и решительно вмешаться. В истинных традициях нагуалей он решил бороться за невозможное, имея в свидетелях лишь дух.

Дон Хуан отметил, что в таких ситуациях проверяется, является ли нагуаль истинным или фальшивым. Нагуаль принимает решение. Он не заботится о последствиях, а просто действует или нет. Самозванцы обдумывают, взвешивают и становятся парализованными. Приняв свое решение, нагуаль Элиас спокойно направился к умирающему и вначале сделал то, к чему его подтолкнуло тело, а не разум – ударил по точке сборки мужчины и сместил его в состояние повышенного осознания. Он неистово бил его снова и снова, пока, наконец, точка сборки не пришла в движение. Используя силу самой смерти, удары Нагуаля заставили точку сборки переместиться в такое положение, где смерть уже не имела значения, – и тогда он перестал умирать.

К тому моменту, когда актер начал дышать, Нагуаль стал осознавать степень своей ответственности. Если этот человек сможет отразить силу своей смерти, ему необходимо будет оставаться в состоянии глубоко повышенного осознания, пока смерть не будет окончательно отражена. Прогрессирующее ухудшение его физического состояния означало, что его нельзя сдвигать с места, иначе он немедленно умрет. Нагуаль сделал единственную возможную в этих обстоятельствах вещь: он построил вокруг его тела хижину. Затем в течение трех месяцев он нянчился с полностью неподвижным человеком.

Тут меня охватили рациональные сомнения, и вместо того, чтобы продолжать слушать рассказ дона Хуана, я захотел узнать, как нагуаль Элиас смог построить хижину на чужой земле. Я знал страсть сельских жителей к земле и сопутствующее ей чувство земельной собственности.

Дон Хуан заметил, что и его в свое время это очень заинтересовало. И нагуаль Элиас объяснил, что возможным это сделал сам дух. Так бывает со всем, что предпринимает нагуаль, при условии, что он следует предначертаниям духа.

Первое, что сделал нагуаль Элиас, когда актер снова начал дышать – это побежал следом за молодой женщиной. Она была важной частью проявления духа. Он настиг ее не очень далеко от места, где лежал еле живой актер. Вместо того, чтобы говорить ей о бедственном положении мужчины и пытаться убедить ее помочь ему, он снова принял на себя полную ответственность за свои действия и прыгнул на нее, как лев, нанеся ей мощный удар по точке сборки. Они оба, и она, и актер, были способны устоять перед ударами жизни или смерти. Ее точка сборки сместилась, но, сдвинувшись с места, начала беспорядочно перемещаться.

Нагуаль отнес девушку туда, где лежал молодой актер. Затем он потратил целый день, пытаясь спасти ее от потери рассудка, а мужчину – от потери жизни.

Когда он вполне удостоверился в некоторой степени контроля над событиями, то пошел к отцу девушки и сказал, что в его дочь попала молния, в результате чего она на время сошла с ума. Он привел отца к месту, где она лежала, и сказал, что неизвестный молодой человек принял полный заряд молнии на свое тело и спас девушку от неминуемой смерти, но сам пострадал до такой степени, что его нельзя сдвигать с места.

Благодарный отец помог Нагуалю построить хижину для человека, который спас его дочь. И за три месяца Нагуаль совершил невозможное. Он исцелил молодого человека.

Когда пришло время уходить, чувство ответственности Нагуаля и его долг потребовали предупредить молодую женщину о ее чрезмерной энергии и о вредных последствиях этого для ее жизни и благополучия. Он предложил ей присоединиться к миру магов, так как только это может стать защитой против ее саморазрушающей силы.

Женщина не отвечала, и Нагуаль вынужден был сказать ей то, что каждый нагуаль во все времена говорит своим будущим ученикам: маги говорят о магии как о волшебной таинственной птице, которая на мгновение останавливает свой полет, чтобы дать человеку надежду и цель. Что маги живут под крылом этой птицы, которую они называют птицей мудрости, птицей свободы, что они питают ее своей преданностью и безупречностью. Он рассказал ей, что маги знают: полет птицы свободы – это всегда прямая линия, у нее нет возможности сделать круг, нет возможности поворачивать назад и возвращаться; и что птица свободы может сделать только две вещи: взять магов с собой или оставить их позади.

Поговорить об этом и с молодым актером нагуаль Элиас не смог: тот все еще был очень болен. У молодого человека не было большого выбора. Нагуаль только сказал ему, что если он хочет вылечиться, то должен безоговорочно следовать за ним. Актер принял условия немедленно.

В день, когда нагуаль Элиас и актер собирались отправиться домой, молодая женщина молча ждала на окраине городка. У нее не было ни чемодана, ни даже корзины. Казалось, она просто вышла проводить их. Нагуаль прошел, не глядя на нее, но актер, которого несли на носилках, сделал попытку попрощаться. Она засмеялась и, не говоря ни слова, присоединилась к партии нагуаля. У нее не было ни сомнений, ни проблем насчет того, что она все оставляет позади. Она превосходно понимала, что у нее не будет другого шанса, что птица свободы или уносит магов с собой, или оставляет их позади.

Дон Хуан заметил, что в этом не было ничего удивительного. Сила личности Нагуаля была столь сокрушающей, что он был практически неотразим. Нагуаль Элиас имел глубокое влияние на этих двух людей. На протяжении трех месяцев он ежедневно взаимодействовал с ними и приучил их к своей последовательности, беспристрастности, объективности. Они были очарованы его уравновешенностью и, превыше всего, его полной им преданностью. Посредством своих действий и своего примера нагуаль Элиас дал им устойчивый взгляд на мир магов как на воспитывающий и поддерживающий, хотя и крайне требовательный. Это был мир, в котором допускалось очень немного ошибок.

Затем дон Хуан напомнил мне о том, что я слышал от него уже много раз, но о чем постоянно ухитрялся не думать. Он сказал, что я не должен забывать даже на мгновение, что у птицы свободы совсем немного терпения к нерешительности, и если она улетает, то не возвращается никогда.

Вызвавший озноб резонанс его голоса немедленно взорвал безотлагательностью царившую лишь мгновение назад вокруг нас мирную темноту.

Дон Хуан вызвал обратно эту мирную темноту так же быстро, как и вызвал безотлагательность. Он легонько ткнул меня кулаком в плечо.

– Та женщина была так могущественна, что могла заставить танцевать под свою дудку кого угодно, – сказал он. – Ее звали Талиа.