Глава тринадцатая. Дорога в столицу Королевства Серединных Земель выдалась до безобразия скучной, хотя она не отличалась весельем и разнообразием

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Д орога в столицу Королевства Серединных Земель выдалась до безобразия скучной, хотя она не отличалась весельем и разнообразием, когда Прохор и Фрэд только ехали на заимку. Вернувшись в Броумен, они первым делом отправился к мастеру, чтобы вернуть повозку, а потом во дворец. Писарь поплелся к придворным музыкантам, пересказать историю про чудовище, чтобы они со свойственной им манерой, смогли рассказать новости жителям столицы, а шут изъявил желание отоспаться. Он даже отказал себе в удовольствии посетить свою пассию. Не до любовных утех. Простыл малость. Ожидание под забором в предрассветном тумане не прошло даром. Надо в первую очередь позаботиться о здоровье, как о ее, так и о своем собственном. Негоже проваляться в кровати весь Выборный день, до которого осталось всего ничего. Но толком выспаться не удалось. Его самым наглым образом разбудили.

Проснулся шут оттого, что его отчаянно трясли за плечо. Он пару раз отмахнулся, но нарушитель сна не успокоился. Пришлось открыть глаза.

- Онри? – удивился Прохор, потянулся и сладко зевнул. – Чем обязан твоему появлению в этой дыре?

- Ну, - развел руками король, – во-первых, это мой замок, где хочу, там и хожу, а во-вторых, сколько можно дрыхнуть? Полдень почти. Народ на площади собирается. Я принял решение наградить тебя. Давай, одевайся.

Шут сел и посмотрел в открытое окно. Действительно, солнце уже ползло по голубому, чистому небу. Вдалеке кружили ласточки, а на подоконнике шевелила своими тонкими крылышками бабочка - павлиний глаз. От этого настроение мгновенно улучшилось и Прохор вскочил с кровати.

Умывшись на скорую руку, он натянул наряд шута и покинул свою коморку вместе с Генрихом.

Они молча брели по освещенным лампами коридорам. Король не спрашивал, как все прошло на Восточных Рубежах, а его слуга сам не проявлял инициативу. В конце концов, совсем скоро музыканты поведают обо всем так, как это не сделает никто другой. Они смогут заставить дрожать даже самого бесстрашного воина. В этом им нет равных. Все находили их песни гениальными. Их пели детям на ночь, горланили на свадьбах и, чего скрывать, на похоронах тоже, после чего те превращались едва ли не в массовые гуляния с цыганами и хороводом. Было в них что-то такое, а что именно – никто не мог объяснить, но песни артистов знали наизусть все от мала, до велика, и знатные вельможи, и нищие за городскими стенами.

Генрих проследовал в Королевскую ложу на Главной Башне, где его уже ждала супруга, а Прохору велел спуститься на площадь и находиться подле глашатая. Это не заняло много времени, если учесть что между помостом и входом во двор замка всегда оставался проход, из живого коридора гвардейцев. Прохор кивком поздоровался со знатью, что заняли свои места под балконом Государя, поздоровался с начальником стражи и встал возле помоста, где его уже ждал бирич. Тот что-то прошептал шуту и поднялся на сцену.

Народу на площади собралось едва ли не весь город, но места осталось достаточно. Некоторые не смогли прийти по ряду причин, как это часто случалось. Не бросишь же на печи без присмотра шкварчащий противень или чугунок, не оставишь пастись самих по себе овец и баранов, разбредутся, потом не соберешь. Да мало ли какие неотложные дела! Что ж теперь за это головы рубить?!

Глашатай посмотрел на Королевскую ложу, получил кивок одобрения и начал церемонии.

- Жители и гости Броумена! – Он театрально откашлялся. – Не все так спокойно в нашем королевстве, как хотелось бы. То тут, то там происходят всякого рода неприятности, с которыми приходится разбираться. Так, совсем недавно, на Восточных рубежах произошло неслыханное по своей дерзости убийство, - толпа ахнула. – Подробности нам расскажут наши музыканты, поприветствуем их.

Зрители стали аплодировать, а на помост поднялись артисты. Они поклонились Государю и его супруге, кивнули Прохору, и над площадью полетела песня.

Темнело за окном, наступала ночь.
За кухонным столом сидели мужики.
Весь вечер беспрерывно бил по крыше дождь,
и гром гремел ужасно где-то у реки.
А в доме шло веселье и гульба,
еще никто не знал, что в этот миг
охотник Себастьян, что спал на чердаке,
вдруг почернел лицом, стал дряхлый, как старик.

Закончилась гроза, и дождь прошел,
на небе появилась полная луна,
и повалил во двор подвыпивший народ,
смеются мужики, кричат, им не до сна.
Но вдруг из темноты раздался рев,
затем с петель слетела в доме дверь.
За шумною толпой
бежал огромный, страшный зверь.

С зарей запели петухи,
и хвойный лес зашелестел,
а в поле у реки
лежало пять кровавых тел.
Проснувшись дома на полу,
охотник в зеркало взглянул.
- О, как я сладко спал! -
себе со смехом он сказал.

Как только песня закончилась, музыканты покинули сцену, а их место занял глашатай. Толпа зашумела, обсуждая услышанную новость.

- Вот такие дела! Наш Государь, да продлится его царствование, в срочном порядке отрядил своего верного шута, чтобы тот поймал и наказал виновного, что и было им исполнено. Чудовище застрелено и похоронено в дремучих лесах. Нам ничего не угрожает. Можете спать спокойно. Ну и самое главное. Особым королевским указом за номером один, о чем записано в «Книге летописей», наш герой награждается званием «Почетный житель королевства» и медалью, означающей то же самое, что так же занесено в Хронику королевства.

Озадаченного шута вытолкали на помост, и бирич всунул ему в руки награды. Толпа радостно вопила и улюлюкала. Прохор покраснел, как вареный рак, и стал кланяться под звон своих бубенцов и приговаривать.

А толпа продолжала выкрикивать поздравления до тех пор, пока глашатай не дал знак всем замолчать.

- Ну, и что касаемо Выборного дня. Не все помнят про существование оного, не многие знают, а посему напоминаю: завтра ровно в полдень, на этом самом месте состоится переизбрание Государя Серединных Земель. Явка строго обязательна. С этого момента все жители города должны выразить свое мнение по поводу того, кто будет править следующие двадцать пять лет. Для этого вам придется написать нового имя сюзерена в Выборных грамотах, которые будут иметь при себе вестовые, ходящие по домам. Нищих это тоже касается, ибо они тоже являются подданными, вроде как. Надеюсь, не надо объяснять, чье имя вы должны написать. Этот человек уже столько сделал для вас, - глашатай отсалютовал Генриху, и тот ответил еле заметным кивком. – У меня все, разойдись!

Прохор сидел в трактире и пил пенное, хрустя сухарями. Все посетители поздравляли его с заслуженной наградой, и каждый считал своим долгом похлопать по плечу и сказать дежурное.

В трактире все равны, как в бане, тут нет должностей и чинов. Либо терпи, либо выметайся. Своим положением можешь бахвалиться на улице, если храбрости хватит. Сбить спесь желающие всегда найдутся. Вскоре засвидетельствовать свое почтение шуту пожаловали и писарь с мастером. Они заказали пробегающей мимо Мадлен по кружке и уселись за столиком.

- Хлопать не буду, - усмехнулся Даниэль, а то рука, поди, уже отваливается.

- Слушай, поговори с королем, пусть он выделит деньгу, чтобы электрические лампы по всему городу развесить. Позавчера у лавки галантерейщика яма образовалась, грунтовые воды промыли. Естественно, засыпать никто не удосужился, а вчера ночью туда двое провалились, один утоп.

- А почему я не знаю? Этот факт нужно занести в книгу.

- Ты каждую мелочь записывать собираешься? – спросил мастер. – Бумаги не напасешься.

- Буду, у меня должность такая. Случись чего, никто не вспомнит почему и кто виноват, а у меня все записано! Вот ты мне можешь сказать, сколько человек родилось, сколько на погосте лежит? Знаешь сколько знати, а сколько черни? А я знаю. Сам, поди, когда механизм собираешь, записываешь, что и куда.

- Хватит. Вы сюда зачем пришли? Пить? Так пейте, мать вашу, или валите на улицу. Я отдохнуть от дел государственных собрался, анекдот какой послушать, Гретту по заду шлепнуть, а вы… Не делайте мне нервы, их есть где испортить.

Жена хозяина принесла заказ, друзья ударили кружками и выпили, утерев пену с губ. Таверна постепенно заполнялась посетителями, и вскоре народу стало – не протолкнуться. Ото всюду лился смех. Гретта и Мадлен сновали от стола к столу, Гензель время от времени прикрикивал на особо буйных выпивох, которые слишком открыто провоцировали окружающих на драку. Гигант грозил кулаком и обещал сделать голову мягче живота, если забияка не успокоится. Вскоре появились музыканты и веселье пошло полным ходом.

Сандро явил публике новый инструмент: барабан на лямках, что висел у него за спиной, от колотушки которого к ноге артиста тянулся шнурок, и когда властелин бубна дергал нижней конечностью, барабан издавал громкий «бум». Кроме этого, к коленям музыканта были привязаны две медных тарелки, которые то и дело дзинькали. В руках же артист сжимал кувшин, наполовину засыпанный гречей, который издавал интересный звук, когда его трясли. Бал где-то раздобыл огромную лютню, которая не помещалась в руках, пришлось поставить ее на пол. Рене и Яков остались при своих мандолинах, впрочем, как и Мария при своей скрипке. Последними в таверне появились Михась и Дрон. Выпив по кружке и бросив перед собой шапку, артисты исполнили первую песню.

Вечером к столу мастер пригласил
верного слугу и его спросил:
- Сколько раз ты, встречая моих гостей,
никого никогда за дверь не провожал?
И ты поймёшь теперь, что я в тайне держал.

В те дни, когда я в настроении бываю,
сидя у огня, черепа перебираю.

Преданный слуга улыбнулся тут:
- Я любил всегда свой нелёгкий труд.
По ночам сижу, за ножом слежу,
фигурки вырезаю из костей.
С ремеслом дружу, обожаю гостей!

В те дни, когда я в настроении бываю,
Сидя у огня, черепа перебираю.
Все те, кто не прочь поразмять немного кости,
вас ждут в эту ночь - мастер приглашает в гости!

Едва песня закончилась, Прохор бросил в шапку золотой.

- Вынужден вас оставить, други, - сказал он, допив пиво.

- Как? – удивился мастер. – Вечер только начался.

- Завтра трудный день. Хозяин просил составить ему компанию и сыграть в шахматы.

- Да. Он немного переживает, хотя лично я не вижу для этого причин. Много не пейте.

Прохор щлепнул-таки проходившую мимо Гретту по заду, протиснулся сквозь толпу и покинул таверну. Спустя полчаса он осторожно постучал в двери, ведущие в покои короля, и, получив разрешение войти, толкнул тяжелые, позолоченные створы.

На этот раз Генрих превзошел сам себя - партия затянулась до утра.

Борясь со сном, шут в своем пестром наряде заглянул на кухню, где подготовка к праздничному банкету по случаю Выборного дня шла полным ходом. Такой суеты Прохор не видел, даже когда маленьким разворошил в лесу муравейник, упав на него с елки, когда играл с дедом в прятки. Поварята носились с кастрюлями туда-сюда с такой скоростью, словно у них шило застряло в мягком месте. Все вокруг бурлило, шкварчало и парило. Толстяк Гарри раздавал команды, ловко орудуя ножом и лопаткой, одновременно шинкуя и пассируя уже второй бак спаржи.

- Чем могу вам помочь, господин придворный шутник? – не отрываясь от дела, спросил он.

- А как ты узнал, что это я? – удивился Прохор. – Вроде, глаз на затылке нет.

- Я увидел отражение в кофейнике, - ответил тот. – И так, чем могу помочь?

- В сон клонит. Всю ночь с государем в шахматы играли. Он, между прочим, здорово поднаторел. Есть что-нибудь из народных средств, чтоб не заснуть в самый неподходящий момент, еще всю церемонию пропущу, а мне никак нельзя.

- Над твоей головой два ящика. Справа от тебя который открой, - не прекращая расправляться со спаржей, сказал повар, а Прохор открыл нужную дверцу. – На верхней полке склянка красная, видишь? Прямо за ней – зеленая, это то, что тебе нужно. Щепотка травы на кружку крутого кипятка. Только настой горький получается, рекомендую растворить в нем сахарную головку. До ночи глаз не сомкнешь, обещаю. Здоровья прибавиться, хоть ладью разгружай.

- Премного благодарен, - Прохор тут же приготовил варево и, обжигая нёбо, выпил и тут же ощутил необыкновенную бодрость, которая растекалась по жилам. – Окрыляет! Еще раз спасибо. Побегу я, дел целый амбар и маленькая тележка.

Шут соврал, не было у него никаких забот, по крайней мере сегодня. Просто не хотел мешать, но и куда деется, тоже не знал. К Генриху сходить? Тот как на иголках, ходит из угла в угол, корону мантией полирует. К музыкантам? Так они репетируют для праздничного выступления. К Даниэлю сходить? А на что там смотреть, на рычаги и шестеренки? Так это интересно, когда в меру. Послушать сказки писаря? Так от них скорее заснешь, и отвар не поможет.

Так и бродил шут по коридорам замка, звеня бубенцами на колпаке, пока его не втянула в одну из комнат изящная женская ручка, и которая выпихнула его обратно только за час до начала Выборной церемонии. Прохор подивился своей неожиданной выносливости, и еще раз, мысленно, поблагодарив Главного повара, поспешил к своему хозяину, который без него и шагу ступить не мог, а уж в такой день тем более. Он застал короля там же, где и оставил утром. Тот стоял у окна и нервно теребил завязки на своем парадном камзоле бирюзового цвета. Так же сюзерен примерил давно штаны голубого атласа, и отметил, что те стали слегка великоваты, а значит – он похудел. Довершил праздничное облачение белоснежный парик. Увидев шута, король заключил его в объятия.

- Наконец-то! Где ты был? Я волнуюсь, как мальчишка перед первым разом, Ей-богу. Не знаю почему. Ведь это чистая формальность, да?

- Конечно, Онри. Трон достанется достойнейшему, а кто является таковым? Правильно. Давай, дерябнем по маленькой для храбрости и пойдем, - Прохор глянул в окно. – Народ уже собрался. Скоро начнут прибывать вестовые со всех концов.

Шут отодвинул одну из картин, что висели на стене, открыл потайной шкафчик и достал оттуда графин и два хрустальных бокала. Плеснув в каждый на два пальца ароматного крепленого вина, весельчак протянул один хозяину, а второй взял сам.

Выдался теплый, солнечный день. Стяги на шпилях громко хлопали, поднимая настроение, над площадью кружили ласточки. Облака, как по заказу, решили обойти Броумен стороной, а вот гостей наоборот прибавилось. Многие хотели воочию увидеть, как проходит Выборный день, чтобы потом рассказывать об этом своим детям. Ведь многие из них за всю свою жизнь ни разу не видели короля и королеву, и не могли упустить этот, возможно единственный, шанс. Но их ждало некоторое разочарование: Изольда наотрез отказалась явиться перед народом, сославшись на свое интересное положение, но пообещала, что будет наблюдать с балкона.

И вот под звуки музыки по красной ковровой дорожке из ворот замка вышел Правитель Серединных Земель король Генрих, в сопровождении своего шута, одетого не в свой повседневный наряд, а одежду простого горожанина, только с иголочки. Прохор заказал ее у самого лучшего портного в городе, заплатив неприлично большую, для мастера, сумму. Черные сапоги, штаны фиолетового бархата, алая атласная рубаха и кожаная безрукавка изменили весельчака до неузнаваемости, теперь он больше походил на хранцузского франта. Даже шпага имела место быть, она висела на широком поясе и покачивалась в такт движениям.

При виде сюзерена придворные и знать поднялись со своих мест и склонились, приветствуя своего короля. Чернь заулюлюкала, подчиняясь жестам церемониймейстера. Августейший поднялся на помост, поприветствовал свой народ и сел на трон. Рядом на резной стул опустился Главный министр, одетый в свой лучший мундир, и нацепивший все медали, которые только смог найти. Шут остался возле сцены и подниматься не стал. Сейчас ему нет места рядом с хозяином. Прохор кивнул артистам, выудил из кармана куртки трубку, кисет с табаком и закурил.

Как только часы на Главной башне пробили полдень, толпа пришла в движение и расступилась, образовав множество живых коридоров, по которым двигались гонцы в ярких, красных плащах, что привезли со всех концов королевства Выборные грамоты. Они подходили к помосту, кланялись королю и прежде чем опустить свиток в специальный позолоченный ящик, сверкающий на солнце, показывали его толпе, демонстрируя сургучовую печать. Так продолжалось почти два часа, но зрители испытывали неслыханное удовольствие от этого действа. Вестовые текли рекой. Наконец, когда прибыл последний гонец, церемониймейстер уступил место глашатаю.

Тот поклонился королю, открыл ящик и занялся подсчетом голосов, записывая результат в отдельный свиток. Он ломал очередную печать, пробегал глазами Выборную грамоту и делал себе пометку. Это длилось еще час. Все заметно нервничали. Генрих пил один кубок за другим, генерал не отставал от него. Только музыканты мирно дремали, прислонившись к помосту, а шут старательно их окуривал. Наконец, последняя печать была сломана. Бирич глянул в свои записи, и у него глаза полезли на лоб

- Шах, – прошептал Прохор за минуту до того, как глашатай объявил во всеуслышание результат Выборного Дня.

Сам крикун непонимающе оглядывался, переводя взгляд с короля на Главного министра, а с того снова на короля. Толпа замерла в ожидании. Стихли все звуки, слышно только было, как хлопают стяги на шпилях башен.

- Не тяни! – прошипел сюзерен, с ехидцей глянув на генерала, который, конечно же, тоже лелеял надежду на победу.

Герольд собрался с духом и возвестил на всю площадь.

- На следующие двадцать пять лет королем становится, - Он выдержал явно не театральную паузу, поскольку ему потребовалось время, чтобы промокнуть пот со лба, а жители Броумена и посланцы со всех уголков раскрыли рты в ожидании.

Глашатай еще раз, больше для проформы, просмотрел на свои записи, чтобы удостовериться в правильности решения, и крикнул.

Генрих и Тихуан Евсеивич, впрочем, как и вся дворцовая знать, так и остались сидеть и хлопать ресницами в недоумении. Никто из них не ожидал такого результата. Фрэд, стоящий на дальнем краю помоста, даже выронил книгу и перо.

- Очень смешно! – неожиданно воскликнул Главный Министр, вскочил с кресла и, вырвав у бирича бумаги, принялся их смотреть. - Шут… Шут… Шут…

В какую бы грамоту не заглянул офицер, везде значилось одно и тоже. Ни за него, ни за Генриха не было ни единого голоса. Народ королевства единодушно выбирал себе нового правителя в лице Прохора. Генерал обреченно посмотрел на бывшего короля и вернулся на свое место.

- Ну что? – с робкой надеждой спросил Генрих. – Брехня?

- Беззаговорочная победа дурака, - вздохнул тот и спрятал лицо в ладонях.

- Да кто бы знал! – проскулил Тихуан Евсеич. – Плакала моя корона, а я так надеялся хоть на старости лет ее примерить.

Еще несколько мгновений над площадью висела мертвая тишина, а потом толпа взорвалась радостными криками. Люд заулюлюкал, подбрасывая вверх шапки и аплодируя.

А спустя секунду, аккурат после того, как часы на главной башне пробили три часа дня, уже вся площадь скандировала:

Прохор взбежал на помост и принялся кланяться налево и направо. Толпа продолжала кричать и восхвалять балагура. Тот улыбался, покусывал губы и, смеясь, смотрел в голубое небо, по которому проплывали перистые облака. Такого не случалось никогда ни в одном королевстве мира! Где это видано, чтобы простой шут получил право занять трон?! Знать и придворные безмолвствовали, вжавшись в стулья.

- Мой народ! – Прохор вскинул руки над головой. – Я счастлив, что вы выбрали меня своим сюзереном. Клянусь, что постараюсь оправдать ваше доверие. В виду того, что я стал новым Правителем Серединных земель, объявляю свой первый указ. Слушайте и не говорите, что не слышали, – толпа замолчала, превращаясь в слух. – И так, я, Прохор Первый, повелеваю! Освободить от занимающих должностей всех вельмож, раздеть до исподнего и препроводить за ворота города, чтобы ноги их здесь не было. Пущай живут так, как вы живете. Довольно им сидеть на ваших шеях. И большая просьба, давайте обойдемся от унизительных плевков, тычков в спину и оскорблений. Мы же люди, а не варвары.

Толпа одобрительно зашумела, а вот знать, бывший министр и экс-король совсем пали духом. Их тут же окружили гвардейцы и пригрозили ружьями и алебардами, не оставив иного выхода, как подчиниться. И мужчины и женщины принялись нехотя стягивать с себя дорогие наряды.

- Это не мыслимо! – возмущались графы и бароны, снимая чулки и панталоны. – Вы за это ответите!

- Мы стесняемся, отвернитесь, солдафоны! – часто дышали дамы, развязывая тесные корсеты и скидывая туфли.

Но стражники только ржали в ответ и хватали тех за мягкие места, а нищие разбирали одежды богатеев. Через считанные минуты все закончилось. Прохор сложил руки на груди.

- Уважаемый начальник стражи, проследите, чтобы эти господа покинул город, и выдайте каждому по золотому. Думаю, на первое время им хватит. А теперь, для жителей и гостей Броумена выступят наши любимые музыканты. Други, приветствуйте балаган!

- А как на счет выходного дня?! – поинтересовался какой-то беззубый старик.

- Естественно! – ответил Прохор под одобрительные возгласы. – Хоть два! Шутка ли, такой праздник! И в таверне все за счет городской казны! – и незаметно для всех удалился.

На помост, один за другим, выбежали Рене с Яковом, Сандро с Балом и Мария. Они мгновенно вытащили из походных кофров инструменты и заиграли на всю площадь. Последними появились Михась и Дрон, которые тут же запели.

Много дней грустил король,
не знал народ, что за беда,
и кто-то во дворец привел
смешного карлика-шута.
Карлик прыгал и кричал,
народ безумно хохотал,
а шут смешить не прекращал,
на пол вдруг король упал.

Хо! Хо! Все вверх дном.
Хо! Хо! Все ходуном.
Хохот со всех сторон.
Хохот в веселом царстве.

Наступила тишина,
все замерли у тела, рты открыв.
Схватили стражники шута,
а он, как мяч, из рук у них!
По залу бегал гадкий шут,
а следом весь придворный люд,
но что за странная напасть?!
Никто не мог шута поймать!

Хо! Хо! Все вверх дном.
Хо! Хо! Все ходуном.
Хохот со всех сторон.
Хохот в веселом царстве.
Яу!

От усталости и смеха
несчастный люд изнемогал,
валялись стражники в доспехах,
и каждый страшно хохотал.
Не стало больше короля.
Все, как один, сошли с ума.
Летели месяцы, года
в веселом царстве карлика-шута!

Хо! Хо! Все вверх дном.
Хо! Хо! Все ходуном.
Хохот со всех сторон.
Хохот в веселом царстве шута! [28]

В Тронной Зале, расставив полукругом стулья, сидели люди и ждали одного единственного человека, который еще час назад был простым шутом. Все они впервые находились здесь, хоть ранее и являлись подданными короны и числились, как придворные, но их должности слишком ничтожными. Такие служаки не имели свободного доступа во дворец, только с особого приглашения. Через открытые окна доносились звуки музыки. Гульбище на площади шло полным ходом.

- Рад приветствовать вас, други! - воскликнул Прохор. – С вашего позволения…

Давешний шут проследовал к трону и занял свое место.

- Ваше Величество! – преклонили колено собравшиеся.

- Полно, хватит кланяться, чай, не диктатор какой, – весельчак жестом попросил мужчин подняться. – И так, пришло время расплатиться за то, что вы свято хранили тайну, и приложили все силы для осуществления моего дерзкого плана. Не сомневайтесь, я буду щедр.

Бывшие заговорщики, что когда-то держали секретный совет в таверне, вновь опустились на стулья, а один из них произнес.

- Позвольте поинтересоваться, сир, а для чего был нужен весь этот спектакль, когда можно было просто убить гонцов и подменить Выборные грамоты?

- Друг мой, что есть наша жизнь? Театр, а мы все в нем актеры. Это большая и сложная игра, и я разыграл такую партию, которой еще не видел свет, и которою вряд ли кто сможет повторить. Говоришь, подменить Выборные грамоты? Да, это просто, но не честно и скучно. Хоть кто-то из вас теперь сможет упрекнуть меня в том, что вынудил народ отдать свои голоса за меня? А ведь мое имя даже не упоминалось ни разу. Я просто подтолкнул их к этому. Мои поступки возвысили меня, и только. Да и свидетели у меня есть, писарь. Фрэд и Даниэль чем угодно поклянутся, что все происходило взаправду. Их слова родили множество слухов, и людская молва сделала свое. Но всего этого не произошло бы без вашей помощи, а по сему… Получите награду, - Прохор встал и вытащил из-за трона небольшой сундук. Открыв крышку, он указал на множество кошелей. – Хруст, ты первый.

Вперед вышел суховатый мужичок, на котором одежда висела, как на пугало. Он коротко поклонился, поймал двумя руками свою долю, что бросил ему весельчак, и сказал.

- Видели бы вы, как он изображал в Полянке ходячего мертвяка! Я думал, генерал штаны уделает! Тебе бы в актеры пойти. Спасибо еще раз. Это тебе, Семеон, - балагур бросил очередной кошель, - за то, что опоил дурь-травой старейшину в Большой пахоте. Повезло, однако, что старик тебя вилами не пригвоздил к дому, а его бабка не уморила в сарае. Да, и прости, что врезал тебе. Ты чуть все не испортил.

- И ты меня прости, - улыбнулся тот, пряча награду за пазуху.

Следующими свою долю получили сборщики ягод и грибов, которые вовсе не были скормлены волкам, а просто сидели на чердаке в сторожке лесника и пили хмельное все это время. А вот сам лесник потребовал прибавки, мотивируя это тем, что он едва не утонул в болоте, а это в первоначальный план не входило. Прохор не стал спорить и добавил несколько золотых. Старик остался доволен.

- Тебе, Себастьян, низкий поклон, - Прохор привстал. – Ты, действительно, ужасно смотрелся в шкуре. Представьте себе, други, с одной стороны медвежья голова, с другой бычья, а по бокам огромные крылья. Не знал бы, что это подвох, умер бы со страху! Так, - бывший шут призадумался. – С музыкантами я потом расплачусь, когда они закончат свое выступление на площади. Они великолепно справились с ролью лесных разбойников, да и Мария умопомрачительно изображала приведение, бродившее по замку. Тут я перегнул палку слегка: Генрих чуть в ящик не сыграл, но все обошлось. Ну а теперь самое интересное, для меня, по крайней мере. Пасечник Феофан, который по легенде тоже скормлен лесником волкам. Он, други, такого шума наделал! Рассказывай, как ты весь Кромстен на уши поставил.

Полный мужичок расправил усы, поерзал на стуле и буркнул.

- Дык… Ничего особенного я и не сделал. На деньги, что вы мне выдали, нанял несколько кораблей, прикупил около сотни бочек вина и пустил слух, что бесплатно наливают. Народу набежало – тьма. Естественно, я в хмельное дурман-травы положил, ну и потеряли мужички волю, послушными стали, а дальше – дело техники. Разводили мы на палубах костры и грели там валуны, что набрали на берегу, а в огонь кидали просмоленные дрова, чтоб дымили. Затем каменюки просто окунали в воду, и корабли наши обволакивало паром. За ним и скрывались, двигаясь к берегу. Я так диких пчел окуривал. Правда, одного долго не мог понять, зачем вам столько рыбы? А когда получил указание снять с нее всю чешую, грешным делом подумал, что вы умом тронулись. Ан нет. Вон как все обернули. Народ в Кромстене еще долго будет вспоминать вашу хм… битву с чудовищем. Пьяные мужики пошумели знатно, изображая звуки сражения, и вряд ли, чего вспомнят. Они столько вина выжрали за все время, что я боялся, как бы в ящик не сыграли. Не у всех глотки-то луженые. Сложнее всего было незаметно на кораблях скрыться, но плоты помогли. Горящий лапник столько дыму дал, что я даже заплутать боялся. А если б на мель сели? Но обошлось. В округе все леса голые теперь стоят, одни стволы. Кхе…

Прохор расплатился и с ним. Затем подошел к мужикам и каждого обнял по-братски.

- Спасибо вам еще раз, други. Ступайте, возвращайтесь в семьи, занимайтесь своими делами. Возможно, когда-нибудь, я снова обращусь к вам за помощью. Ну а если вам что понадобиться, то я к вашим услугам. Не смею больше вас задерживать.

Прохор помедлил с ответом и, пожав плечами, спокойно ответил.

- Ну, не получилось бы и пес ним. В другой раз бы вышло, чай, не последний год живу. И семь часов вечера жду всех в Трапезной, можете привести жен с детьми. Еды на всех хватит. Это стоит отметить на широкую ногу.

Мужики поклонились вновь избранному королю и покинули Тронную Залу.