Ньюфорд, сентябрь 199 2-го 6 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

— Вот это действительно умный ход, — произнес он.

Джон ответил кивком на комплимент, а затем поднял руку и показал на висевший позади них труп. Указательный палец Рашкина дрогнул на спусковом крючке, но, поняв безобидность жеста Джона, он успокоился.

— Видите ли, мы не сошлись во мнениях по поводу моего существования — в нем взыграла совесть. — Улыбка, тронувшая его губы, была не менее злобной, чем у Скары. — Но теперь это не имеет значения, вы не находите? Всё произошло так давно, что сейчас наши споры никому не интересны.

— Как ты можешь так говорить? — возмутилась Изабель.

— Фактически, — продолжил Рашкин, — я теперь единственный Рашкин. Единственный, с кем вам приходилось встречаться.

— Я тебе не верю, — возразила Изабель. — Мы знаем, что ньюмены не могут причинить вред создателю.

— Но только не здесь, — сказал Рашкин. — Не в снах создателя.

Изабель замолчала. Он прав. Иначе зачем бы они с Джоном оказались в студии?

— Значит, ты заманил его сюда, а потом просто убил, — сказала она наконец.

Обвинение далось ей не без труда, ведь она тоже участвовала в подобной попытке. Разница состояла только в том, что тот Рашкин, которого она собиралась убить, был действительно виновен в ужасных злодеяниях.

— Нет, это я последовал за ним. Но, учитывая конечный результат, это не имеет значения.

— А как же все те картины? Ведь они создавались при мне?

— Талант в большей степени был присущ мне, а не ему. Я, по крайней мере, имел смелость его использовать.

«Но не демонстрировать», — мысленно добавила Изабель. Надо отдать должное этому существу — оно действительно обладало талантом. Оно создавало потрясающие картины, но не было настолько самоуверенным, чтобы отдать их на суд академических кругов, ведь кто-то из ценителей мог разоблачить обман. Единственными зрителями оставались незадачливые ученики, вроде нее самой, слишком благоговейно воспринимавшие присутствие великого мастера, чтобы о чем-либо спрашивать. И кроме того, возникал вопрос о ньюменах.

Изабель снова задумалась. Ведь ньюмены не могут вызывать себе подобных. Тогда кто же создал картины-переходы для Биттервида и Скары?

— Ты лжешь, — сказала она. — Ты не мог вызвать Биттервида, поскольку ньюмены не могут быть создателями.

— Почему ты так решила? — рассмеялся Рашкин.

Изабель повернулась к Джону за помощью, но тот так сосредоточенно следил за Рашкиным, что не заметил ее взгляда.

— Ты знаешь только то, что я счел нужным тебе рассказать, — пояснил Рашкин. — И ни капли больше.

— Тогда ответь мне еще на один вопрос, — заговорил Джон. — Существа вроде нас не меняются со временем. Мы постоянно сохраняем тот вид, в котором изобразил нас создатель, пока кто-нибудь не повредит наше полотно или нас самих.

— Почему ты питаешься нами? Почему твоя внешность меняется?

— Я бы мог сказать, что мне это просто нравится, — с улыбкой произнес Рашкин.

Изабель почувствовала, как напряглись все мышцы в теле Джона. Ей хотелось попросить его не поддаваться на провокации Рашкина, но она только пододвинулась поближе к своему другу.

— Но дело обстоит иначе, — продолжал Рашкин. — Как только я занял место своего создателя, я утратил связь с прошлым. У меня не было другой возможности выжить, кроме как питаясь тем, что Изабель так остроумно назвала ньюменами.

От звучавшего в его голосе пренебрежения Изабель едва не вышла из себя. Но, вспомнив совет, который только что хотела дать Джону, сдержалась. Надо заставить его продолжать разговор. Узнать всё, что можно. Жаль, что ей вряд ли придется воспользоваться этими знаниями.

— Но ты-то понял? — обратился Рашкин к Джону.

— Ньюмены не нуждаются ни в пище, ни в сне, — стал он объяснять, — поскольку все их потребности удовлетворяются через связь с прошлым. Как только я лишил жизни своего создателя, я был отрезан от прошлого и теперь вынужден поддерживать свое существование суррогатами.

— Но не теми, которых ты вызвал сам, — сказала Изабель, наконец поняв его мысль. — Ведь для того, чтобы вызвать кого-то из прошлого, требуется частица создателя, нельзя же питаться самим собой!

— А где находится твоя картина-переход? — спросила Изабель.

— Даже если она еще существует, вам не будет от нее никакой пользы. Связь с прошлым оборвалась, и теперь моя жизнь не зависит от сохранности картины.

— Да, — горько произнесла Изабель. — Теперь ты живешь за счет других.

— Всё имеет свою цену, — сказал Рашкин. — Когда я в течение долгого времени лишен питания, я становлюсь слабее, и быстрее всего это отражается на моей внешности.

— И что происходит потом? — спросил Джон. Рашкин пожал плечами:

— Да. Пока, — согласился Рашкин. — Но я верю, что мы сумеем договориться. Изабель, мои обещания остаются в силе. Помоги мне преодолеть сегодняшние трудности, и я тебя больше никогда не потревожу. Я даже верну к жизни твою подругу.

Изабель отрицательно покачала головой, и Рашкин вздохнул.

— Мои угрозы тоже остаются в силе, — сказал он. — Неужели ты позволишь Джону умереть ради тебя? Сейчас ему не помогут никакая сообразительность и никакие уловки.

— Неужели ты еще не понял? — спросила Изабель. — Тебе не удастся использовать Джона в качестве средства воздействия. Он сам не позволит мне пойти на эту сделку.

Стоящий рядом Джон молча кивнул в знак согласия.

— А как насчет остальных друзей? Тех, из плоти и крови, которые повинны лишь в знакомстве с тобой?

— Ты опоздал со своим шантажом, — сказала Изабель.

— Я говорю вполне серьезно. Первым погибнет человек по имени Алан.

— Я тоже совершенно серьезна, — ответила Изабель.

— Из тебя никогда не получится хороший игрок, Изабель. На твоем лице ясно виден страх.

— Не спорю, я очень испугана, но этот страх не имеет к тебе никакого отношения. Я боюсь неизвестности. Боюсь грядущего. Ты считаешь, что я сейчас сплю в твоей импровизированной студии, не так ли? Но ты ошибаешься. Я воспользовалась складным ножом, который ты по забывчивости оставил на столе среди других инструментов, и перерезала себе горло.

Едва ли сознавая свои действия, Изабель подняла руку и прижала ладонь к горлу ладонью, словно, невзирая на отделявшие ее от реальности пространство и время, пыталась остановить кровь из раны, нанесенной в оставленном мире.

— Этот сон будет длиться, пока я не умру, — закончила она.

— Не могла что? — переребила его Изабель. — Набраться смелости? Ты хорошо умеешь давить на людей. Но там, в студии полуразвалившегося дома, когда я решила, что Джон погиб, мое терпение иссякло.

— Теперь это уже не имеет значения, верно? Я уже провела ножом по своему горлу.

— Молю Бога, чтобы так оно и было, — ответила Изабель, тщетно стараясь сохранить остатки храбрости.

Дуло пистолета переместилось с Джона прямо на нее. Исказившееся лицо Рашкина дало понять Изабель, что у нее нет никакого шанса умереть от потери крови в студии.

— Ну нет, — звенящим от ярости голосом, так хорошо знакомым Изабель, произнес Рашкин. — Я не позволю тебе победить. Я отыщу полотна твоих оставшихся ньюменов и восстановлю свои силы. Я найду другую художницу и научу ее создавать новые источники жизни для меня. Я выживу. Но ты этого уже не увидишь.

Если уж ей суждено умереть прямо сейчас, надо сделать все возможное, чтобы увлечь за собой и это чудовище.

Она оттолкнула Джона вправо и рванулась к Рашкину. Пистолет выстрелил, грохот заполнил замкнутое пространство студии и почти оглушил Изабель. Она не услышала свиста пронесшейся пули, но могла поклясться, что ощутила ветер, коснувшийся ее щеки. Из-за звона в ушах второй выстрел не показался таким громким, но это было уже не важно, поскольку вторая пуля поразила цель.

Алан в спешке чуть не выронил ключ, но справился и отпер замок. Он распахнул дверь с такой силой, что наружная ручка с громким стуком ударилась в стену и оставила вмятину в штукатурке. Мариса на мгновение оторвалась от своего занятия и подняла голову.

— Слишком поздно соблюдать тишину, — сказал ей Алан.

— Поищи что-нибудь подходящее, чтобы сделать носилки, — попросила Мариса, кивнув в ответ.

Алан подумал о крышке стола, но она показалась ему слишком тяжелой. Затем он вспомнил о лежанке Рашкина; несмотря на охапку одеял, эта конструкция не производила впечатления слишком громоздкой.

В поисках какого-нибудь оружия Алан подобрал одно из чистых полотен, натянутых на подрамники и сложенных стопкой на полу. Он наступил на один угол и резко дернул за противоположный край. Конструкция треснула и развалилась. Алан поднял деревянную рейку и сорвал с нее холст. Импровизированной дубинке не хватало веса, но всё же это было лучше, чем ничего.

Алан посмотрел в тот угол комнаты, где Мариса склонилась над неподвижным телом. Казалось, кровь залила весь пол вокруг них. Алан выскочил из комнаты, почти надеясь, что встретится с Биттервидом или Скарой. Теперь он не колеблясь сможет нанести удар. Это благодаря им он видит окружающий мир сквозь красную пелену. Куда бы он ни посмотрел, повсюду ему виделась кровь, хлынувшая из горла Изабель и попавшая на его руки и грудь. Изабель сама нанесла себе удар, но можно было считать, что это Рашкин и его ньюмены перерезали ей горло. Это они довели Изабель до самоубийства. За то, что они сделали с Изабель, за их угрозы Марисе и ему самому Алан был готов отплатить с жестокостью, которой до сих пор в себе не замечал.

Приготовившись к самому худшему, Алан пошел по коридору, воинственно размахивая самодельной дубинкой. Но в комнате Рашкина никого не было. Лежанка была пуста, от его помощников не осталось и следа. Алан испытал нечто вроде разочарования. Он обошел всю комнату, заглянул под узкое ложе. Он жаждал схватки, жаждал отомстить за Изабель.

Под лежанкой Алан обнаружил две картины и вытащил их оттуда. Верхнее полотно сначала показалось ему портретом Джона. Но, присмотревшись повнимательнее, Алан понял, что задний план не соответствовал подлиннику «Сильного духом». Значит, это изображение Биттервида. На второй картине он обнаружил черно-белый портрет Скары.

Обе картины Алан поставил на пол и прислонил к лежанке. Некоторое время он стоял неподвижно и смотрел на них сквозь кроваво-красный туман, до сих пор застилавший глаза. Затем размахнулся и пробил носком ботинка портрет Биттервида. Шум воздушного потока наполнил уши. Алан обернулся и увидел в комнате Скару, но не на портрете, а во плоти. Девчонка замахнулась на него ножом, но, прежде чем она успела нанести удар, Алан пробил ногой вторую картину и упал, потеряв равновесие от резкого движения.

Скара закричала — долгий пронзительный вопль сквозь пелену гнева тронул сердце Алана.

«Нет, — хотел он сказать. — Я не хотел этого».

Но было слишком поздно. Скара исчезла прямо у него на глазах, оставив после себя лишь легкое движение воздуха и эхо предсмертного крика.

— Алан! — раздался из коридора голос Марисы. — Алан! Ты в порядке?

Алан солгал. Он снова почувствовал приступ слабости. На этот раз из-за своего собственного поступка. Неважно, что эта парочка заслуживала такого конца в отместку за нанесенную Изабель рану.

Алан освободил ногу от порванной картины и поднялся. Под ворохом одеял оказалась старая армейская раскладушка. Он ухватил ее за перекладину и потащил к той комнате, где оставил Марису и Изабель.

— Что произошло? — спросила Мариса, как только он переступил порог.

Алан коротко рассказал. В глазах Марисы мелькнуло сочувствие, но оно относилось не к убитым ньюменам, а к нему самому и его переживаниям.

— Даже если воспользоваться раскладушкой, я не знаю, как нам удастся вынести ее отсюда.

— У нас нет выбора, — сказал Алан. — Если мы не попытаемся...

Не успел он договорить, как Мариса прикоснулась к его руке.

— Что это? — спросила она, понизив голос до шепота.

Алан тоже услышал. Чьи-то шаги раздавались на лестнице, а теперь приближались к их двери. У Алана пересохло во рту, он попытался сглотнуть, но страх осушил и горло.

Алан схватил самодельную дубинку, лежавшую на раскладушке, и повернулся к двери навстречу новой угрозе.

У самого входа в здание Дэвис догнал Роланду и Козетту. Роланда улыбнулась при виде полицейского, но ее улыбка исчезла, как только он обошел их и встал перед дверью. Дэвис настаивал, чтобы они оставались снаружи, но женщины решительно воспротивились.

— Послушайте, вы заставили меня выйти из машины, верно? Вам это удалось. А теперь посторонитесь и не мешайте мне выполнять свою работу.

— В вашем представлении выполнять свою работу означало дожидаться подкрепления, — сердито заявила Роланда. — К тому времени, когда они сюда доберутся, люди могут погибнуть.

— Я всё прекрасно понял. Поэтому и оказался здесь. Сейчас, и безо всякого подкрепления. Но не могу же я действовать, если должен буду беспокоиться еще и о двоих штатских за спиной. Это-то вы можете понять?

Роланда собиралась продолжать спор, но передумала и неохотно кивнула.

— Благодарю вас, — бросил Дэвис, не скрывая сарказма.

Он повернулся и тронул ручку двери. Замок не был заперт, и от легкого толчка дверь распахнулась. Внутри его встретила малоприятная смесь различных запахов, которые он даже не стал пытаться определить. Стены и пол в подъезде были в ужасном состоянии, штукатурка местами осыпалась и хрустела под ногами, повсюду виднелись рисунки и непристойные надписи. Типичное логово в Катакомбах. Здесь могли обитать сбежавшие из дома подростки и старые алкоголики, могла собираться группа байкеров, а можно было нарваться и на банду уличных преступников, вооруженных гораздо лучше, чем сотрудники полиции. В такой ситуации всё возможно.

Дэвис вошел внутрь и остановился, прислушиваясь. Ни одного звука, кроме его собственного дыхания. Хотелось бы, чтобы оно не было таким частым. Но нервы были напряжены до предела, рубашка взмокла от пота и прилипла к спине. Дэвис понимал, что свалял дурака, рискнув войти в здание в одиночку, но он принял решение, поскольку иначе вместо него туда отправились бы женщина и девочка-подросток.

«Перестань дергаться, — сказал он себе. — Все мы живем только один раз».

Дэвис пересек холл и стал подниматься по лестнице. Не успел он подняться до половины первого пролета, как снизу донесся подозрительный шорох. Дэвис резко обернулся, держа палец на спусковом крючке пистолета. Но перед ним оказалась всего лишь девочка. Мгновением позже появилась и Роланда.

Дэвис открыл рот, но ничего не сказал, только покачал головой. Остановить их можно было лишь угрожая оружием или приковав наручниками к фонарному столбу.

— Только, ради бога, не суйтесь вперед, — бросил он и снова шагнул вверх по лестнице.

До второго этажа они добрались без происшествий. У первой же двери Дэвис ненадолго остановился, потом стремительно ворвался внутрь. Но там оказались только обрывки двух картин и охапка одеял на полу. Никого. Но из дальней комнаты на другом конце коридора доносились чьи-то голоса. Дэвис взглядом предупредил своих незваных помощников и стал подкрадываться к закрытой двери, проклиная про себя скрипевшие под ногами половицы, а заодно и шум шагов своих спутниц.

Наконец Дэвис заглянул в дверной проем и чуть не выстрелил. Посреди основательно захламленной комнаты виднелась высокая фигура в забрызганной кровью одежде и с обломком деревянной рейки в поднятой руке. Позади мужчины не менее запачканная в крови блондинка склонилась над телом женщины. В тот же миг Дэвис успел заметить некоторые другие детали и воздержался от выстрела.

Парень с таким легковесным оружием не представлял особой угрозы. Больше того, он сам был испуган до полусмерти. И вдобавок ко всему Дэвис его узнал. Так же как и блондинку в углу. Эти двое только сегодня утром отвечали на его вопросы в полицейском участке. Алан Грант и его подружка Мариса как-ее-там. По выражению лица мужчины Дэвис понял, что тот тоже его узнал. Не слишком ли поспешили в участке, вычеркнув Гранта из списка основных подозреваемых?

— Брось немедленно и смени позу. Быстро к стене, руки за голову. Ну!

Алан не оказывал сопротивления, и Дэвис почувствовал облегчение оттого, что всё прошло гладко. Ему повезло. Никаких сумасшедших байкеров. Никаких наркоманов с автоматами, защищающих свою территорию. Просто взвинченный парень, который вряд ли доставит слишком большие неприятности. Но вот в дверях позади Дэвиса появились Роланда с девочкой, и полицейский утратил контроль над ситуацией.

— О боже! — воскликнула Роланда. — Что произошло?

Козетта уже проскользнула мимо Дэвиса и попала прямо на линию огня. Дэвис чуть не заорал на нее, но в этот момент Алан отбросил свое оружие.

— Нам нужна медицинская помощь, и как можно скорее, — сказал он.

Теперь и Роланда ворвалась в комнату; в помещении оказалось слишком много людей, и Дэвис опустил пистолет дулом вниз. Роланда пересекла комнату и встала на колени рядом с Марисой.

— Если мы сумеем переложить ее на раскладушку, — заговорила Мариса, — можно попытаться выбраться отсюда.

— Кто это сделал? — спросила Роланда. Мариса быстро взглянула на Алана, предоставляя ему отвечать на вопросы.

— Рашкин. Он полоснул ее по горлу и сбежал. — Дэвис сделал несколько шагов внутрь комнаты и повернулся так, чтобы не выпускать дверь из виду. Приходилось контролировать сразу и комнату и коридор.

— Мы не знаем, — раздраженно ответил Алан. — А теперь, может быть, вы поможете нам, а не то Изабель умрет, прежде чем вы решитесь хоть на что-нибудь.

Дэвис взглянул на Алана, потом на раненую женщину и принял решение, о котором, как он надеялся, не придется потом сожалеть. Кровь на одежде Алана могла объясняться его попыткой оказать помощь жертве. Кроме того, этот парень не производил впечатление человека, способного убить Маргарет Малли, а потом перерезать горло своей давней знакомой. К тому же и Алан, и его подружка казались перепуганными и искренне переживали за раненую. Дэвис решил им поверить. Пока.

— Хорошо, — вздохнул он и обратился к Роланде: — Вы сумеете справиться с этим? — спросил он, протягивая ей пистолет.

Роланда кивнула, и Дэвис отдал ей оружие, а сам нагнулся к лежащей женщине. Лоскуты ветоши в руках Марисы уже пропитались кровью. Дэвис быстро сбросил куртку, снял рубашку и отдал ей, потом снова надел куртку прямо на футболку.

— Козетта, — окликнул он девочку. — Мы с тобой будем поддерживать голову и плечи, Алан возьмется за ноги. На счет «три» перекладываем ее на раскладушку.

— Почему ты не убил Рашкина? — спросила Козетта, как только они заняли свои места.

— Мне не представилось такой возможности, — ответил он.

Дэвис запомнил эту информацию, но отложил расспросы до более подходящего времени. Несомненно, здесь произошли загадочные события, но с этим придется разбираться позже. Сейчас им предстоит спасти жизнь Изабель. Согласно правилам, они должны были оставить раненую на месте до появления «скорой помощи», но кто знает, сколько времени потребуется медикам, чтобы добраться до Катакомб и разыскать нужный дом? А раненая слабела с каждой минутой, неизвестно еще, переживет ли она поездку до ближайшей больницы.

Он приготовился к значительному весу бесчувственного тела, но, казалось, в женщине было не больше нескольких унций. Она на самом деле истекала кровью. Мариса заменила окровавленные тряпки его рубашкой, но кровь снова выступила поверх импровизированного тампона. Плохо дело.

— Лезвие в последний момент дернулось в сторону, — сказала Мариса. — Мне кажется, что главные артерии не задеты.

— Она ударилась головой о стену, когда падала на пол.

«Ну вот, еще и сотрясение мозга», — подумал Дэвис.

— Ладно, давайте вытащим ее отсюда, — произнес он вслух. — Роланда, вы с девочкой отправитесь на разведку.

— Пойдете первыми, — пояснил он. — Будьте внимательны. Если услышите хоть что-нибудь, возвращайтесь немедленно. Не вздумайте геройствовать.

На этот раз Роланда не стала спорить. Она коротко кивнула и прошла к двери, остановившись в ожидании Козетты. Та, почти такая же бледная, как и Изабель, задержалась у раскладушки и легонько коснулась кончиками пальцев пепельно-серой щеки.

— Прости меня, — произнесла она. — Я сказала совсем не то, что думаю.

— Козетта, — поторопила ее Роланда. Девочка кивнула, но продолжала смотреть на Изабель.

— Я знаю, что ты нас любила, — сказала она. — Но я считала, что этого недостаточно.

С этими словами Козетта отвернулась от раскладушки и подбежала к Роланде.

С этой девчонкой творится что-то странное, решил Дэвис, но промолчал и покрепче схватился за перекладины импровизированных носилок.

— Тебе придется многое нам объяснить, — уже на ходу сказал он Алану.

— Я расскажу всё, что знаю, — согласился тот, — но не раньше, чем мы доставим Изабель в больницу.

Дэвис шел впереди, осторожно огибая кучи мусора. Мариса держалась рядом, прижимая к ране рубашку Дэвиса. До самого выхода на улицу никто не произнес ни слова, а снаружи их встретил свет многочисленных фар и вой полицейских сирен.

Изабель совершенно не почувствовала боли. Она была уверена, что Рашкин попал в нее со второго раза — ведь нельзя же промахнуться, стреляя почти в упор? Но она не раздумывая бросилась к нему и вытянула руку, намереваясь выхватить у него пистолет. Изабель не сумела остановиться и врезалась в своего противника, опрокинула его на пол и сама, потеряв равновесие, упала сверху.

Казалось, от сильного удара Рашкин потерял сознание, но Изабель было всё равно. На этот раз она не отступит. Раз уж ей придется умереть, она не позволит ему выжить, иначе чудовище отыщет новую жертву и будет мучить ее, так же как мучил Изабель.

Рашкин не оказал никакого сопротивления, даже когда она попыталась вырвать у него оружие. Его пальцы странным образом ослабели, и пистолет оказался в руке Изабель. Она мгновенно откатилась в сторону и наставила на него дуло. Но стрелять не потребовалось. Ей так и не пришлось узнать, сможет ли она выстрелить в человека.

Рашкин продолжал неподвижно лежать на том месте, где они столкнулись, но Изабель не сразу поняла, откуда появилась кровь, забрызгавшая стену и пол вокруг него. Она уставилась на тело и наконец осознала, почему Рашкин не оказал сопротивления.

Второй выстрел раздался не из его оружия. Это был выстрел Джона.

У Изабель затряслись руки, и она медленно положила пистолет на пол. Она обхватила себя за плечи, но не могла унять дрожь. Джон появился в поле ее зрения. Он подошел к телу и толкнул его ногой, потом еще раз. Никакой реакции. Окончательно убедившись в смерти врага, Джон заткнул пистолет за пояс и подошел к дрожащей Изабель.

— Всё хорошо, — сказал он, присел на корточки и обнял ее за плечи. — Теперь всё кончено.

Изабель кивнула. Она не верила, что всё кончено. Скорее всё только начиналось. Она ощущала колоссальное напряжение и слабость одновременно. Бессильно прислонившись к Джону, она кивнула в сторону тела.

— Там... кровь, — недоуменно произнесла она. — Но у ньюменов не может быть кровотечения.

— Это мы так считаем, — ответил Джон. — Вспомни его слова: мы знаем только то, что он сам нам рассказал. Он мог завладеть не только жизнью Рашкина, но и его телом.

— Боюсь, мы никогда не узнаем всей правды о некоторых вещах. Но, кем бы он ни был, он умер и больше нас не потревожит.

Умер, наконец дошло до Изабель. И в ту же минуту она поняла причину своей слабости: там, в Катакомбах, она истекала кровью и жизнь постепенно покидала ее тело.

— Кажется, я тоже скоро умру, — сказала она. — Я чувствую, как мои силы тают.

— Держись, — неожиданно настойчиво произнес Джон. — Не поддавайся слабости.

По крайней мере, она умирает не в одиночестве. Не так, как ушла Кэти. Неужели Кэти тоже сожалела о своем поступке, когда было уже слишком поздно что-либо предпринимать? Хотела ли она увидеть кого-нибудь рядом с собой, как несомненно хотела бы Изабель, если бы с ней сейчас не было Джона?

— Жаль, что меня не было рядом с Кэти в тот момент, — сказала Изабель. — Жаль, что она умерла в одиночестве.

— Но я должна была это почувствовать. Наверно, я была плохой подругой...

— Нет, — возразил Джон. — Ты же сама знаешь, что это не так.

— Но ты всегда твердил, что я должна быть более ответственной.

— Я имел в виду, что ты должна отвечать за свои поступки. Это совсем другое.

— И всё-таки жаль, что я не смогла прийти вовремя и остановить ее.

— Конечно жаль. Это естественно. Но ты не можешь казнить себя за ее поступок. Ты бы никогда не отвернулась от нее, если бы Кэти попросила о помощи.

— В каком-то смысле именно так я и сделала. Я больше не была с ней рядом. Я приезжала слишком редко. Она любила меня — безоговорочно, с первого момента нашего знакомства. Как же я могла уехать и оставить ее одну в городе?

— Никто не может прожить жизнь за другого человека, — покачал головой Джон.

— И ты не можешь предугадать чужие поступки, — продолжал он. — Ты видишь лишь то, что тебе открывают. Нельзя проникнуть в чужие мысли, ни у кого нет готового сценария, где всё расписано. Если Кэти что-то было нужно от тебя, она должна была сказать об этом.

Она так и сделала. Но только все ее мысли и желания содержались в книгах и дневнике, который она скрывала до самой смерти.

Но у Изабель уже не было сил сосредоточиться на этом. Она таяла на глазах и становилась всё тоньше. Почти прозрачной. Она выскользнула из объятий Джона и положила голову ему на колени, глядя снизу вверх на его лицо.

— Держись, — уговаривал ее Джон. — Представь, что тебя лечат, не сдавайся.

Изабель хотела кивнуть, но это оказалось ей не по силам.

— Если бы у меня был еще один шанс — не в отношении прошлого, а в отношении будущего, я бы всё изменила. Я бы больше не пряталась на острове. Я бы выполнила обещание, данное Кэти, и иллюстрировала ее книги. Я бы предоставила остров ньюменам — тем, кто захотел бы там жить, и сама часть года проводила бы там, но не стала бы скрываться от реального мира. И лучше относилась бы к своим друзьям.

Изабель помолчала, ощущая острое сожаление. Но не о самой себе, а о том, что потратила впустую столько времени.

— Ведь если я умру сейчас, — снова заговорила она, — лишь немногие будут по мне скучать. Я не стала частью жизни других людей. Года два назад умер Том Даунс, я была на его похоронах и помню, как много людей пришло с ним проститься. Тогда я подумала: доведись мне умереть, всех скорбящих можно было бы пересчитать по пальцам одной руки. — Изабель заглянула в глаза Джона. — Я не жалею себя. Мне просто больно, что моя жизнь стала такой, какая она есть.

— Я бы скучал по тебе. — Изабель печально улыбнулась:

— Несмотря на столько потерянных лет? — Джон кивнул.

— Нет. Мы были просто друзьями. Хорошими друзьями.

— Жаль, что мы не смогли остаться друзьями, — произнесла Изабель.

Она закрыла глаза. Джон сказал еще что-то, но она не сумела разобрать слов, она так быстро таяла, что стала почти невидимой.

«Кэти, я надеюсь, ты ждешь меня», — успела подумать она.

Джон остался в одиночестве в студии Рашкина и грустно опустил голову. Руки, еще недавно гладившие волосы Изабель, бессильно опустились на колени. Он был совсем один, если не считать двух безжизненных тел. Изабель покинула сон и вернулась в реальный мир. Джон тоже чувствовал зов этого мира, но предпочел еще ненадолго задержаться во сне Изабель. Там, в реальной жизни, его никто не ждал.

Джон окинул взглядом прибитое к стене тело, потом обернулся к тому Рашкину, которого застрелил сам. Кто из них ньюмен, кто создатель? В конце концов, он сам сказал Изабель, что это не имеет значения. Чудовище мертво, и это главное.

Слишком многим пришлось умереть. Рашкин убивал ньюменов Изабель. Сам Джон охотился за созданиями Рашкина. Как получилось, что его жизнь превратилась в бесконечную погоню? Джон вздохнул. Он знал ответ.