ОМДС после Февральской революции 1917 г.

В 1917–1918 гг. основу татарского общественного движения составили внепартийные формы вначале в лице мусульманских комитетов и бюро, а затем Милли Шуро и Милли Идарэ.

Сразу после Февральской революции 1917 г. национальные деятели Уфы взяли под контроль Оренбургское духовное собрание и сместили муфтия С. Баязитова и казыя Г. Капкаева. Для управления Духовным собранием была создана комиссия из 16 человек под председательством имама Хабибуллы Ахтямова. Временный муфтий Салихджан Урманов издал обращение к духовенству Собрания с призывом поддержать новую власть^[64]. 20 марта 1917 г. Временное правительство приняло постановление «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений»^[65], что заложило основу для разработки планов автономии.

В марте 1917 г. были выдвинуты первые планы реформы Духовного собрания, основанные на создании религиозной автономии. 15 марта 1917 г. Х. Максуди опубликовал статью, где предлагал произвести подсчет мусульманского населения в каждом уезде. Казань, Уфа, Оренбург, Петропавловск, Семипалатинск, Астрахань и другие города, обладающие, подобно им, пятью-шестью соборными мечетями, наряду с Петроградом и Москвой рекомендовалось превратить в центры районов^[66].

31 марта соратник Г. Баруди имам К. Тарджемани на лекции утверждал, что помимо религиозной автономии необходима автономия культурная. Он видел в Духовном собрании – «исторический центр казанских мусульман» (здесь: татар Волго-Уральского региона), то есть переносил на него функции национального центра^[67]. В Казани было восстановлено существовавшее в дни российской революции 1905–1907 гг. Общество духовенства^[68], которое 26 апреля приняло проект, где национальная автономия охватывала религиозные, национальные и культурные вопросы. Тюрко-татарский язык в России провозглашался официальным языком. В вопросе структуры автономии предлагалось равенство органов религиозной и светской автономии. Центральными органами культурной автономии провозглашались Мэркэз Дини Шуро (Центральный Религиозный Совет) и Милли Шуро (Национальный Совет). Мэркэз Дини Шуро и Милли Шуро состояли соответственно из 5 муфтиев и 5 мудиров от 5 вилаятов (областей) с центрами в Казани, Астрахани, Оренбурге, Уфе и другие регионы. Управление вилаятами (где имеются представительные меджлисы) осуществлялось бы коллегиями из пяти представителей. Каждый вилаят состоял из нахий (районов) по 100 приходов. В нахии создавалась коллегия из 3 ахунов и 3 муфаттишей (контроллеров). В каждой махалле (приходе) создавалось Дини Идарэ (Религиозное Управление) и Милли Идарэ (Национальное Управление). Главой местного Дини Идарэ становился имам, а главой Милли Идарэ – избираемое лицо^[69].

Таким образом, именно духовенство первым выдвинуло проект национальной автономии. Этот вариант коренным образом отличался от решений всероссийских мусульманских съездов 1905–1906 гг. концентрацией на сугубо татарском, а не общероссийском уровне, но соответствовал проектам, предлагаемым на IV Всероссийском мусульманском съезде 1914 г. Проект также напоминает вариант июльского совещания 1905 г. при Духовном собрании сохранением структурной вертикали муфтий–ахун–имам. Наряду с духовной властью муфтиев создается исполнительная власть мудиров, а с властью ахунов – полномочия муфаттишей. Представительные органы – межлисы избираются всем населением, а не только имамами. Вся власть принципиально носит коллегиальный характер. Структура коллегий стала основой для исполнительных органов автономии (идарэ) в центре и на местах. Показателен также учет самостоятельности основных национальных центров, что было реализовано при формировании коллегий назаратов Милли Идарэ в дальнейшем. Основными недостатками проекта являются фрагментизация нации на пять фактически автономных частей по территориальному признаку, а также деление на светские и религиозные органы при отсутствие единого лидера. Фактически раздробленной по тому же признаку оказывалась система образования. Такой вариант не мог поддерживаться национальными лидерами, которые всегда выступали сторонниками единой автономии.

Среди татарского общества практически не наблюдается случаев сопротивления политике Временного правительства. Однако 14 апреля 1917 г. исполняющий обязанности председателя Оренбургского духовного собрания Нур-Мухаммед Мамлиев послал телеграмму имаму 1-й мечети Оренбурга и редактору кадимистского журнала «Дин вэ магыйшат» Мухаммед-Вали Хусаинову, где указывалось, что «…в городе среди народа и солдат-магометан... были случаи противозаконной и противошариатской агитации», направленной против Временного правительства. При этом Н.-М. Мамлиев прямо указывал М.-В. Хусаинову: «Вы – глава». Сам М.-В. Хусаинов опровергал эту информацию^[70]. Вероятно, что утверждения Н.-М. Мамлиева имели под собой достаточное основание. Вместе с тем, данный случай представляется исключением из правил.