💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Всероссийские мусульманские съезды 1906 г.

Окончательное формирование партии «Иттифак» и предвыборной программы мусульманских либералов происходит на II Всероссийском мусульманском съезде в январе 1906 г. в Санкт-Петербурге. Съезд рассмотрел программу «Иттифака». Она предусматривала создание правового конституционного государства при равноправии всех религий и наций. Устройство законодательной и судебной власти соответствовало программе кадетов. Вопросы никаха, талака и мираса оставались в сфере ведения шариатских судов. В рабочем и земельном вопросах тоже соблюдалась программа кадетов с той разницей, что земельный фонд переходил под контроль местных органов самоуправления. Особый интерес представляет раздел о махалли мухтарият (местной автономии, самоуправлении). По нему вся территория государства делилась на вилаяты (области), а также территориальные единицы более низкого уровня. Меджлисы (представительные органы вилаятов) имели право законодательства в пределах своих полномочий. Контроль над исполнением общегосударственных законов поручался назначенным из центра чиновникам. Язык большинства населения области признавался ее официальным языком, однако все другие народы могли свободно вести образовательную и печатную деятельность на своих языках. Экстерриториальная автономия рассматривалась как автономия религиозная по образцу османской системы миллетов. Мусульмане получали право на создание религиозного центра, избрание духовенства, создание мусульманских обществ. В их руки переходили мектебе, медресе, мечети, места поклонения, благотворительные организации и вакфы. В предисловии к программе М. Биги заявлял, что она соответствует основам Шариата^[34].

В ходе дискуссии по поводу пунктов программы «Иттифака», провозглашавших широкую децентрализацию и автономию, И. Гаспринский и Ю. Акчура заявляли о нереальности этих положений в условиях России, подчеркивая, что столь широкая автономия не существует даже в Великобритании. Ю. Акчура предсказывал, что территориальная автономия в будущем уничтожит религиозную.

Особое значение носило решение о создании 16 отделений партии. Чисто татарскими были отделения: Петербург, Москва, Литва, Нижняя Волга (Астрахань), Верхняя Волга (Казань), Уфа, Оренбург, Сибирь^[35]. Однако национальным деятелям удалось обеспечить создание реальных отделений партии лишь в Казани, Уфе и Оренбурге. Во всех других регионах национальная светская элита подчинилась элите традиционной.

Для оценки роли Государственной Думы для мусульман России необходимо понять их отношение к парламентской системе правления вообще. Принципиальными противниками законодательной Думы были лишь реакционеры. В дни выборов в I Государственную Думу в Самарской и Симбирской губерниях ряд баев, ишанов и мулл предпочли заключить союз с русскими реакционерами, а не с татарскими и русскими либералами. В результате в этих губерниях в I Думу не был избран ни один татарин.

Были избраны такие лидеры «Иттифака», как С.-Г. Алкин в Казани, А. Ахтямов и С.-Г. Джантюрин в Уфе, М.-З. Рамиев в Оренбурге. Во всех этих регионах мусульмане участвовали в выборах в альянсе с кадетами. Вероятно, на арест Ю. Акчуры повлияла и его роль в заключении союза «Иттифака» с кадетами.

Выборы в I Государственную Думу обеспечили абсолютное большинство сторонникам «Иттифака», и его лидеры составили ядро мусульманских депутатов. Председателем фракции стал лидер партии А.-М. Топчибашев. В Казанской губернии выборы проходили по формуле: 1 интеллигент, 1 мулла, 1 представитель буржуазии. В Уфе основное место во всех созывах Думы заняли мурзы: К.-М. Тевкелев (единственный депутат Государственной Думы I–IV созывов и председатель мусульманской фракции во II–IV Думах), А. Биглов (II Дума), Ш.-А. Сыртланов (I–II Думы) и муллы: ректор «Усмании» Хайрулла Усманов (I Дума) и представитель клана мударрисов из Стерлибаша Шакир Тукаев (II–IV Думы). В Оренбургской губернии избирался один представитель от города (в I Думе – золотопромышленник М.-З. Рамиев, во II – ахун Хайрулла Усманов) и один представитель сельских районов.

В мае–июле 1906 г. лидеры «Иттифака» проводили политику сотрудничества с кадетами, действуя в рамках их думской фракции. Первая «кадетская» Дума направила императору Николаю II адрес, где настаивала на отмене всех национальных, религиозных и сословных ограничений и требовала весь спектр политических свобод^[36]. Одновременно лидер кадетов П. Н. Милюков вел переговоры с министром внутренних дел П. А. Столыпиным о создании правительства с преобладанием кадетов. 25 мусульманских депутатов оплачивали солидарным голосованием будущие уступки кадетов. Однако 9 июля 1906 г. император Николай II распустил I Думу. Никогда больше в российской истории парламент не будет иметь либерального большинства. Вместе с кадетами думские лидеры «Иттифака» подписывают Выборгское воззвание и отстраняются властью от политической деятельности. Помимо С.-Г. Алкина, А. Ахтямова и С.-Г. Джантюрина воззвание подписывает и председатель партии А.-М. Топчибашев. В результате будущая фракция потеряла своих лучших политиков и юристов.

В I Думе мусульмане сконцентрировались на задачах партийного строительства и создания религиозной автономии, а не на фракционной работе. Ш.-А. Сыртланов потребовал отмены ограничений в преподавании для лиц, получивших образование за рубежом, использование в обучении зарубежной литературы, обучение религии в светской школе, обеспечение мусульман-воинов духовенством и создании из мусульман особых тактических единиц – рот. В вопросах образования он также выступил за введение мусульман в члены училищных советов вплоть до уровня председателя уездного училищного совета^[37].

Пиком мусульманского политического движения является III Всероссийский Мусульманский съезд, состоявшийся 16–21 августа 1906 г. в Нижнем Новгороде. Приведем здесь детальный анализ основных выступлений съезда и вычленим имевшиеся на нем реальные политические группировки и их программы.

По некоторым данным, в съезде приняло участие более 900 человек, большинство которых составляли татары Волго-Уральского региона. Съезд возглавил президиум, в который вошли Али-Мардан Топчибашев (Баку), Исмагил Гаспринский (Бахчисарай), Габдеррашид Ибрагим (Петербург), Саид-Гирей Алкин (Казань), Шах-Айдар Сыртланов (Уфа), Галимджан Баруди, Габдулла Апанай (оба – Казань). Секретариат составили: Юсуф Акчура (Казань), Муса Биги (Петербург), Салим-Гирей Джантюрин (Уфа), Мустафа Ширванский (Баку) и Габдулла Гисмати (Астрахань). Основным являются протоколы съезда, подготовленные Мусой Биги и изданные тогда же под названием «1906 сэнэ 16–21 августта ижтимаг итмеш Русия муселманнарынын нэдвэсе» (Съезд российских мусульман, прошедший 16–21 августа 1906 г.)^[38]

Первое выступление на съезде сделал Габдеррашид Ибрагим. Он призвал к единству и братству всех мусульман по примеру ансаров и мухаджиров, то есть первых мусульман. Ибрагим заявил: «Единство (иттихад) – это основная политика нашей религии, братство – самая определенная основа». Он привел хадис «йаду Аллахи маа ал-джамаат» (Рука Аллаха с общиной) и выступил за то, чтобы мусульмане России положили начало политическому единству всех мусульман, то есть «умма исламия». Он говорил о необходимости братства 20 миллионов мусульман России с 300 миллионов членов «умма исламия». Ибрагим упомянул о необходимости выполнения программы «Иттифака», принятой на съезде в Петербурге, но указал о невозможности этого в данный период, так как в России продолжал сохраняться старый строй. По мнению оратора, программа должна была состоять из четырех разделов: борьба с миссионерством, развитие школ, положение имамов и улемов и финансирование предыдущих разделов. При этом основной задачей была названа реформа мектебов и медресе.

Позиция Ибрагима является характерной для поколения национальных деятелей 1860–1880-х гг., предшествующих джадидам. Эта группа ориентировалась на противостоянии миссионерству и опиралась на финансовую поддержку исламской буржуазии. При этом вопросам собственно политической деятельности по европейским стандартам в силу российских условий почти не уделялось места.

Сходную с Ибрагимом позицию занял Галимджан Баруди, призвав сконцентрироваться на вопросах защиты религии светскими средствами. Он заявил, что защита религии Ислама является фарызом (обязанностью). При этом нужно использовать все светские способы, включая политику, науку и финансы. Казанский купец и видный деятель мусульманской пропаганды Ахметжан Сайдашев утверждал, что в России не действуют даже имеющиеся законы, и «…везде начальники для своих райя» (здесь: «подвластное население». – А. Х.) являются законом» Сайдашев заявил, что «…драгоценный Коран и Сунна Пророка являются для нас единственной программой». Он призвал старшее поколение и молодежь объединиться во имя прогресса.

Хади Атласи выступил с заявлением, фактически солидаризирующимися с позицией Гаспринского. Он агитировал: «Давайте распространим вначале среди неграмотной, необразованной нации науки, ознакомим ее с политической литературой, дадим детям знания, потребные для современности. Затем будет спорить по политическим вопросам. Опять повторяю, давайте сосредоточимся на этом съезде только на вопросах просвещения и издательства». Ахун Белебея Джамалетдин Хурамшин призвал оставить принятие политической программы депутатам Думы. Преподаватель медресе «Мухаммадия» Ахметжан Мустафа также назвал основной целью защиту Ислама. Для этого он призвал к созданию единого религиозного центра, контролирующего через отделения все махалли. Именно такой центр должен предъявлять свои требования правительству от лица всех мусульман России.

Гаяз Исхаки выступил оратором группы аграрных социалистов «тангчылар». Он заявил, что следует создать общество для защиты прав всех мусульман. А поскольку программа «Иттифака», принятая на II Мусульманском съезде в Петербурге, непригодна для всех мусульман, так как они состоят из различных классов, то совместная программа должна носить только просветительский характер и не касаться вопросов политики и экономики. В целом, Исхаки был согласен с единой программой религиозной и национально-культурной автономии, но не с программой единой партии.

Более резкий характер носило выступление «тангчы» Фуада Туктарова. Он, основываясь на опыте I Думы и отсутствии отклика на Выборгское воззвание, заявил, что кадеты не обладают реальной силой. Он продолжил: «…если здесь найдется 10–15 человек, имеющих опыт и знание политической деятельности, я готов отдать руку на отсечение». Туктаров также призвал к решению на съезде прежде всего религиозных вопросов и к распространению политической литературы с целью создания общественного подъема среди широких слоев татарского общества.

Последовательными сторонниками принятия политической программы на съезде выступили авторы программы, подготовленной к II Мусульманскому съезду в Петербурге? Габдеррашид Ибрагим и Саид-Гирей Алкин. При этом первый концентрировал необходимость принятия такого рода программы на вопросах религии, а второй – на вопросах просвещения.

Для обсуждения программы «Иттифака», предложенной на II Всероссийском мусульманском съезде, была сформирована комиссия в составе Мустафы Давидовича (председатель, Бахчисарай), Габдуллы Апаная (Казань), Али-Мардана Топчибашева (Баку), Галимджана Баруди (Казань), Хади Максуди (Казань), Садри Максуди (Казань), Шахмардана Кошчегулова (казах), Джигангира Байбурина (Оренбург), Юлбарса Бикбова, Гали-Искандера Ашурова (Баку), Шах-Айдара Сыртланова (Уфа), Лутфуллы Исхакова (Петербург), Джамалетдина Хурамшина (Белебей), Габдуллы Буби (Иж-Буби) и Мусы Биги (Петербург). Ее состав отражал преобладание на съезде либералов.

Хади Атласи заявил, что не существует пользы в создании политической программы, так как правительство, проводя репрессивную политику, никогда не даст возможность ее выполнить. Исхаки заявил: «Наша школа является для нас самой важной проблемой». Он призвал получить какую-либо пользу для мусульман от свобод, провозглашенных Манифестом 17 октября 1905 г. Саид-Гирей Алкин говорил о неграмотности народа как основной беде России. Он призвал обеспечить присутствие улемов в Госдуме для участия в политических реформах. При этом необходимо посылать улемов, знающих русский язык. Он призвал воспитывать народ в духе свободы, что приведет к пониманию ими недостатков старого режима и необходимости проведения реформ в большинстве сфер жизни.

Затем с 19 августа обсуждалось вопросы утверждения на должность духовенства. Хади Максуди и Хади Атласи выступили за избрание, при этом Максуди указал на необходимость контроля Собрания над мектебами и медресе, а Атласи – на необходимость утверждения Собранием. Председательствующий Габдулла Буби указал на наличии трех подходов при приходе на должность мулл: избрания, проведения экзаменов и назначения и указал на имеющиеся проблемы:

1. в случае всеобщих выборов муаллим может быть неграмотным;

2. в случае выборов муллами они постараются оставить на местах своих сыновей;

3. в случае всеобщих выборов и утверждения Собранием могут быть недовольные.

Поэтому оптимальным вариантом должно стать получение образования в Учительской школе, избрание народом и утверждение Собранием. В случае реформы Собрания было бы хорошо, чтобы оно утвердило избранного народом мугаллима.

Исхаки выступил лишь за избрание имама народом и назначение на должность учителя при прохождении соответствующего экзамена в школьной комиссии. Акчура также выступил за избрание. Казанский имам и мударрис Габдулла Апанай заявил, что в таком случае необходим как минимум 2000 учителей, но где их взять? Фуад Туктаров выступил за реформу рушдия (среднего разряда медресе) и получение их учениками педобразования после 1–2-месячных курсов. Ряд ораторов, включая Г. Ибрагима, С.-Г. Алкина и Х. Максуди, выступили за юридическое равноправие учителей-мусульман и русских учителей.

Таким образом, в программе, зачитанной ректором медресе «Буби» Габдуллой Буби, значились три элемента: избрание приходом, экзамен и одобрение Духовным собранием. Представлявшие шакирдов «тангчылар» особо остановились именно на этой проблеме. Исхаки заявил: «Наша школа является для нас самой важной проблемой». При обсуждении вопроса о способе подготовки учителей Фуад Туктаров предложил, чтобы функции рушдия (среднего разряда медресе) не смешивались с функциями учительских школ. Тем самым, он выступил за разграничение систем духовного и светского образования. Ректор медресе «Мухаммадия» Галимджан Баруди выступил за совмещение функций имама и учителя. Он отметил, что в российских условиях нереально полное разделение обязанностей имама и учителя, функций мечети и школы. Позицию Баруди поддержал и Габдулла Буби, заявивший, однако, что для преподавания имамы должны сдавать специальные экзамены.

Следующей ключевой проблемой стоящей на повестке дня было обсуждении вопроса реформы Духовного собрания. Г. Исхаки выступил против превращения Раис аль-улама (главы улемов) в «большого бюрократа». Он считал, что лидер российских мусульман должен действовать не в рамках старого строя, а нового демократического режима. Казанский имам и мударрис, мюрид Г. Баруди К. Тарджемани заявил, что лидер мусульман России будет действовать во имя народа, и его роль не будет зависеть от формы правления в государстве. Исмагил Гаспринский призвал к тому, чтобы автономию возглавили Г. Баруди и Ю. Акчура. Таким образом, муфтием должен был стать улем, а его помощником – юрист. Ахметжан Мустафа заявил, что мусульманам не нужны муфтий и муфтият, назначенные правительством. Основной задачей муфтия должна стать реформа Духовного собрания и школ. При этом должны быть изданы фетвы, обеспечивающие прогресс нации. Для принятия этих фетв необходимо создание органа, объединяющего улемов, мударрисов и политиков. Он призвал к тому, чтобы этот орган находился в связи с правительством с целью недопущения создания законов, противоречащих интересам народа. При этом Совет должен избрать себе председателя. При этом для каждой сферы должен быть избран свой председатель: для религиозных вопросов – из улемов, для образовательных и воспитательных вопросов – из педагогов, для политических и правовых – из юристов. Пусть каждый вопрос решается большинством голосов. Именно в таком избранном самими мусульманами органе Мустафа видел коллегию, нужную для народа. Он отрицал пользу Собрания, чьи члены назначались властями.

«Тангчы» Хасан Мамин утверждал: «Если у нашей религии будет автономия, мы изберем не только одного раиса (председателя), а столько, сколько требуется». Исхаки потребовал прямого избрания народом раиса, муфтиев и казыев. Таким образом, мы наблюдаем отсутствие принципиальных разногласий между либералами и социалистами в вопросах образования и религии.

В итоге было принято решение о создании пяти муфтиятов в основных мусульманских регионах России и формировании высшего теологического органа во главе с Раис аль-улама – главой религиозной автономии в ранге имперского министра.

Х. Атласи выступил за создание института единого муфтия, ссылаясь на слова Ш. Марджани: «…в Исламе не должно быть двух лидеров (раис). Если лидеров будет больше, то настанет раскол». Г. Баруди заявил, что реальная власть будет в руках одного лидера, то есть «в Исламе не должно быть двух падишахов, но могут быть наместники (вали)». Пять муфтиев образуют единый центр.

Следующей важнейшей проблемой стал способ избрания приходами духовенства. В программе либералов, зачитанной ректором медресе «Буби» Габдуллой Буби, значились три элемента: избрание приходом, экзамен и одобрение Духовным собранием. Исхаки выступил лишь за избрание имама народом и назначение на должность учителя при прохождении соответствующего экзамена.

Политический доклад и программа партии были представлены Али-Марданом Топчибашевым. Несмотря на тот факт, что программа была принята, большинство съезда считало ее, скорее, программой на будущее. Гаспринский и Акчура назвали основными ориентирами объединение всех мусульман вокруг органа религиозной автономии, а не партийной программы. Фуад Туктаров утверждал, что необходимо принимать не изолированные постановления по вопросам религии и образования, а целостную программу, включающую такие важнейшие проблемы, как развитие наук, образования, религии и политической деятельности. Духовную комиссию возглавил Галимджан Баруди, и в ее состав вошли последующие лидеры ЦДУМ Кашшаф Тарджемани (Казань)^[39] и Габдуррахман Расули (Троицк Оренбургской губернии^[40]). Другими членами комиссии были Хайрулла Усманов (Каргала Оренбургской губернии), Хабибрахман Масагутов (Елабуга Вятской губернии), Ахмад-Шакир Суюндуков (Агрыз Вятской губернии), Ахмад-Шараф Салихов (Тобольская губерния), Мухаммад-Гата Мансуров (Оса Пермской губернии), Сагман Исхаков (Бирск Уфимской губернии), Шайхулла Шафигуллин (Иркутск), Ибрагим Заки, Сабиржан Галиулла, Ярулла Акчурин (Тамбов), Абдуррахман Мухамадиев (Яркент, Казахстан), Салихджан Урманов (Благовещенск Уфимской губернии)^[41].

Из-за фактического бойкота муфтиятом на съезд не прибыл казый Риза Фахретдин. По программе реформы управления духовными делами в России создавались пять Махкама-и-Исламия (Мусульманских собраний), включая двое на Кавказе, Оренбургское, Таврическое и Туркестанское. Им передавались все религиозные дела мусульман, включая контроль над медресе, мечетями и вакфами, утверждение духовных лиц и судопроизводство по вопросам никаха, талака и мираса. Средний уровень должны были составлять губернские и уездные меджлисы духовенства. Главой мусульман России избирался Раис-уль-Улама, имеющий право личного доклада Императору. Все духовенство избиралось только мусульманами. Рекомендация Гаспринского провозгласить Раис-уль-Улама Галимджана Баруди обозначала открытый разрыв с системой официального религиозного устройства. Однако татарское духовенство, поддержанное буржуазией, было уже принципиально готово к переходу к религиозной автономии.

Казанский мулла и мударрис Габдулла Апанай возглавил образовательную комиссию. Эта комиссия также контролировалась татарами. В нее вошли Мухаммад-Али Салихов (Кавказ), Аллаяр Ахундов (Баку), Мустафа Давидович (Бахчисарай), Насретдин Джафаров (киргиз, Туркестан), Фатых Садыков (Капал, Казахстан), Газизулла Альбетков (Касимов), Габдрахман Саитов (Буинск), Хади Максуди (Казань), Габдулла Буби (Иж-Буби), Ахметжан Мустафа (Казань), Карим Ханафиев (Казань), Гариф Хайруллин, Исхак Казаков (Казань), Нияз-Мухаммад Сулейманов (Петропавловск, Казахстан)^[42]. Таким образом, здесь присутствовали мусульмане Центральной России, Волго-Уральского региона, Кавказа, Крыма, Казахстана и Туркестана, то есть всех мусульманских регионов России. Она приняла решение о введении всеобщего начального образования на родном языке. В средней школе языком преподавания становился «тюрки». Автономная мусульманская система образования была приравнена в правах к государственной и финансировалась государством и земствами. Местные общины контролировали школы. Главным методическим и аналитическим центром, контролирующим программы и учебную литературу, становился «Всероссийский союз учителей» с его регулярными «Всероссийскими съездами учителей» (прототип Всероссийского мусульманского союза учителей и его съездов в 1917–1918 гг.). В крупных городах открывались мужские и женские учительские институты. Только медресе сохраняли статус духовных учебных заведения и переходили под контроль комиссии Духовного собрания.

ЦК «Иттифака», избранный съездом, также дал перевес татарам, хотя председателем партии был избран Топчибашев. В целом членов ЦК – татар можно разделить на три группы:

1) общенациональные светские лидеры: Садри Максуди, Хади Максуди, Юсуф Акчура;

2) улемы и модернизаторы Ислама: Габдулла Апанай, Галимджан Баруди, Габдулла Буби, Рашид Ибрагим, Муса Биги;

3) земские деятели из мурз: Саид-Гирей Алкин, Шахайдар Сыртланов, Салим-Гирей Джантюрин.

Заметим, что из 11 татар 5 представляют духовенство и/или модернизаторов Ислама, 3 – общенациональных светских лидеров, 3 – земских деятелей. Из оставшихся 4 национальную элиту – 2 (Топчибашев и Гаспринский) и 2 – локальную (Давидович и Кошчегулов). Другие регионы были представлены Азербайджаном, Казахстаном и Крымом.

III Всероссийский мусульманский съезд показал, что радикальные либералы очутились в меньшинстве. Руководство двух ключевых комиссий съезда – образовательной и религиозной – оказалось в руках умеренно-консервативных казанских мулл Габдуллы Апаная и Галимджана Баруди. Хотя в ЦК партии либералы составили большинство, в Думу было избрано только двое из них – только что окончивший Сорбонну Садри Максуди и мурза-башкир Шах-Айдар Сыртланов.

В целом если избранный в августе 1906 г. на III Всероссийском мусульманском съезде ЦК «Иттифака» характеризуется преобладанием национальных общественных деятелей, то выборы в I и II Думы, губернские и уездные земства и городские думы показывают стабильный перевес традиционной элиты. Не стоит забывать, что даже в ЦК «Иттифака» было 3 общенациональных татарских светских лидера (Садри и Хади Максуди, Юсуфу Акчура) и 5 улемов (Габдулла Апанай, Галимджан Баруди, Габдулла Буби, Габдеррашид Ибрагим, Муса Биги).

Дискуссии и планы межреволюционного периода

Переворот 3 июня 1907 г. рассматривался тюрками-мусуль-манами России и, в частности, татарами как окончание надежд на демократические реформы внутри российского общества, получение равноправия и реализацию идей автономии. Произошло массовое закрытие татарских периодических изданий и школ, распад политических организаций, эмиграция и аресты национальных лидеров^[43]. Изменения в политической ситуации в России затронули прежде всего лидеров либерального движения 1905–1907 гг. Предложенный в ноябре 1907 г. на должность казыя Г. Апанай не был утвержден властями^[44]. 7 мая 1908 г. по указанию казанского губернатора были высланы в Вологодскую губернию лидеры казанского бюро «Иттифака»: Г. Баруди, Г. Апанай (члены ЦК «Иттифака» и руководители духовной и школьной комиссий III Всероссийского мусульманского съезда), С. Галеев и Г. Казаков^[45].

Основным теологом, занимавшимся вопросами богословского обоснования национальных реформ, стал Р. Фахретдин. В 1906 г., после отказа муфтия М. Султанова провести реформу Духовного собрания, он покинул пост казыя и возглавил журнал «Шура» в Оренбурге.

В 1914 г. Р. Фахретдин выпустил книгу «Дини вэ иджтимагый мэсъэлелэр» («Религиозные и общественные вопросы»), анализирующую позицию мусульман по отношению к реформам. Само название работы говорит о необходимости синтеза религиозных и светских основ для развития исламской нации. В реформе права «основные правила» зиждились на суннитской доктрине, заключающейся в том, что «…Коран и Сунна напрямую должны быть потребностью и доказательством для мусульманских правителей». Основным источником реформы права становилась «иджма», которая «…выражается в согласованном вынесении решений по реформам своего времени». При этом наряду с мнениями улемов она учитывает позиции «…глав благотворительных обществ, воинских командиров и глав других организаций, адвокатов и докторов, инженеров и торговцев, редакторов и писателей, рабочих». Шура – Совет, принимающий правовые решения, превращается в орган мусульманской общины Нового времени. Шура должна действовать в соответствии с реалиями экономики и культуры и представлять собой союз всех классов и обществ. Эта идея в 1917 г. во многом легла в основу создания Миллет Меджлисе, местных мусульманских комитетов и бюро, которые представлял союз всех вышеупомянутых групп национальной элиты.

Р. Фахретдин утверждал, что «…в парламенте и Государственном совете... нужно выполнять решения, согласные с Кораном и Сунной». Он считал, что главная реформа предстоит в сфере права. В итоге должна быть создана Конституция как «…очень полезная вещь для исламского мира». Ислам должен сохранять значение как система мировоззренческих и моральных устоев: «Ислам, будучи универсальной религией, пригоден для всех времен, всех мест и государств, всех народов и наций». Мусульмане должны вернуться к путям чистой религии (саф дингэ юллары) времен асхабов. Улем отрицал позитивистскую доктрину об отсталости религии по сравнению с наукой, популярную среди социалистов и младотурок. Конечным идеалом Р. Фахретдина является возникновение единого мусульманского правителя в лице халифа. Здесь он повторил позицию Дж. Афгани и М. Абдо^[46].

Единственным легальным каналом политической деятельности оставалась мусульманская фракция Государственной Думы. Рассмотрим деятельность фракции прежде всего в сфере образования и ее взаимодействие с татарскими общинами России. III Дума была созвана по новому избирательному закону от 3 июня 1907 г. По нему представительство в Думе потеряло коренное население Средней Азии, степей, большей части Кавказа (кроме Дагестана) и турецкой части российского Закавказья. Вместо 29 человек во II Думе фракцию составили 8 человек: 7 из них были татарами из Казанской, Уфимской, Оренбургской и Самарской губерний. Фракция в третьей Думе, таким образом, стала почти чисто татарской.

С. Максуди придавал именно религии первенствующее место в самоидентификации татар. 7 мая 1911 г. при принятии во втором и третьем обсуждении законопроекта Министерства народного просвещения о высших начальных училищах, он заявлял: «…мусульманин первым условием ставит религию, и нет ничего, чем для нее он бы не пожертвовал, даже просвещением. Так что, прежде чем отдать в школу, мы спрашиваем: преподается ли родная религия в школе, и если нет, то детей не отдаем»^[47].

12 апреля 1911 г. в Казани состоялось собрание в честь предстоящего юбилея муфтия М. Султанова. Главным вопросом повестки дня была обозначена необходимость открытия учительских школ. В защиту этого проекта выступили муллы С. Иманколый, К. Тарджемани, А. Амирхан, Касымов, купцы А. и М. Сайдашевы. Их поддержало большинство собрания. Противниками этого решения выступили муллы Сенной Мечети кадимисты И. Халитов и Т. Алтынбаев. Они предлагали передать право выдачи учительских свидетельств Духовному собранию. Кадимисты выступали против подготовки педагогов в светских учебных заведениях, что открывало возможности для преподавания общеобразовательных предметов в национальных школах. Так они сопротивлялись созданию конкуренции своим медресе. Лозунг автономии мусульманского образования здесь способствовал сохранению отсталости образования у мусульман. Собрание окончилось созданием комиссии для изучения вопроса^[48].

Пиком кампании за создание независимой светской школы стал съезд, собравшийся 19–21 мая 1911 г. в Уфе в честь 25-летнего пребывания М. Султанова на посту муфтия. Всего присутствовало до 1500 человек из 36 губерний, включая около 600 делегатов. Организатором подготовки реформы образования выступил казый Х.- Г. Габяши. Х. и С. Максуди, Ф. Карими, имамы К. Тарджемани, С. Иманколый, Дж. Хурамшин, Ф. Муртазин и ряд других добились принятия решения об открытии в Уфе мужской и женской учительских школ. Однако, несмотря на поддержку губернского земства, этот проект вновь был отвергнут правительством. Ахун Уфы Дж. Абзгильдин выступил за направление «садака» на нужды образования. Съезд стал кульминацией просветительского движения в межреволюционный период. Он стал смотром оставшихся национальных кадров и во многом способствовал унификации программы и учебной литературы.

В связи с принятием закона о всеобщем начальном образовании в России 16 декабря 1911 г. Уфимское губернское земское собрание на своей сессии обсудило и приняло доклад губернской управы по вопросам просвещения. В докладе предусматривалось обучение в начальной школе на родном языке, открытие мужской и женской мусульманских учительских школ в Уфе и проведение педагогических курсов, создание при земстве постоянной комиссии по выработке учебников на татарском языке и введение книг на татарском языке в ученические библиотеки. Намечалось статистическое обследование мусульманских школ^[49]. Согласованный вариант реформы просвещения татарских лидеров и местных земств не прошел. В соответствии с Правилами 14 июня 1913 г. единственным отличительным предметом у мусульман оставалось вероучение. Сама программа носила унифицированный характер, а все обучение было настроено на скорейший переход полностью на русский язык.

Проблема реформы религиозных учреждений также сохраняла свою актуальность для татарского общественного движения. На протяжении срока созыва III-й Думы (1907–1912 гг.) лишь однажды рассматривался вопрос, непосредственно связанный с деятельностью духовных собраний. В думском выступлении 11 января 1912 г. С. Максуди изложил наиболее целостную программу реформы духовных собраний. Ее основные пункты содержали избираемость всего духовенства; равноправие с христианским духовенством, включая льготы по отбыванию воинской повинности; передачу всех духовных школ (мектебе и медресе) в заведование духовных собраний; создание духовных собраний «в Туркестане, Северном Кавказе и киргизских степях»; принятие законодательства о созыве съездов духовных лиц; создание губернских отделений духовных собраний, учреждение отделов «…для заведования духовными школами и другими религиозными учебными делами» при духовных собраниях^[50]. Эта программа не требовала объединения всех мусульман России под властью единого Раис уль-Улама, как программа, принятая на III Всероссийском мусульманском съезде. По содержанию она ближе к программе, принятой на съезде доверенных башкирских волостей Уфимской губернии в 1905 г. Вместе с тем С. Максуди требовал религиозной автономии и контроля духовенства над школой.

Газета «Йолдыз» отмечала, что «…III Госдума для мусульман ничего не сделала, так как большинство было против требований мусульманской фракции». Программа, составленная С. Максуди для мусульманской фракции в IV Думе, требовала расширения прав Думы и избирательных прав, издания законов о свободе слова, печати, личности, союзов, свободе совести и религии, введения общих законов для всех конфессий России, реформы городских и земских учреждений, мусульманских духовных учреждений и духовной школы^[51].

IV Государственная Дума в 1912 г. была избрана по тому же избирательному закону. В ней мусульманская группа состояла из 6 депутатов (из них пять татар): трое – от Уфимской и по одному – от Оренбургской и Самарской губерний. Мусульмане Казанской губернии не были представлены. Пост председателя сохранил К.-М. Тевкелев, а секретарем стал Ибн Ахтямов, сын А. Ахтямова, выпускник юридического факультета Петербургского университета. 7 декабря 1912 г. Ибн Ахтямов выступил с развернутым заявлением фракции, где критиковал национальную и переселенческую политику правительства. Он фактически повторил основные программные решения III Всероссийского мусульманского съезда, потребовав религиозную автономию и «…самостоятельность в области культурно-просветительской деятельности», отмену цензовой системы в местном самоуправлении. Его тезис о том, что «…только путем самобытного развития мы сможем достичь уровня культуры, который необходим для граждан современного государства», носил центральный характер^[52].

В феврале 1914 г. при мусульманской фракции состоялось совещание, на которое прибыли, в частности, И. Гаспринский, А.-М. Топчибашев и Ф. Карими. Со времени революции 1905–1907 гг. это было первое общероссийское совещание либеральных мусульманских лидеров. Представители Казани отсутствовали. Лидеры «Иттифака» решили сконцентрировать деятельность на реформе Духовного собрания. Правительство намечало его ревизию, и лидеры мусульман надеялись на то, что муфтият будет превращен в достаточно автономный орган, обладающий, в частности, правом выдачи дипломов учителям. В статье, опубликованной в органе фракции газете «Миллет», утверждалось, что Всероссийский мусульманский народный союз (фактически другое название «Иттифака») будет руководствоваться в своей деятельности программой мусульманской фракции Государственной Думы и программой Нижегородского (III Всероссийского мусульманского съезда). Требования мусульман включали три группы: общеполитические, то есть «…осуществление начал правового строя, возвещенного Манифестом 17 октября»; «…политическая свобода национального самоопределения во всех областях общественной жизни»; «социальные, при включении которых в программу мусульманская фракция исходила из интересов широких народных масс, поэтому и требования эти имеют демократический характер»^[53].

15–25 июня 1914 г. в Петербурге состоялся IV Всероссийский мусульманский съезд. Делегаты-татары представляли все основные городские центры. На съезде присутствовали лидеры казахов (А. Букейханов), крымских татар (М. Давидович) и азербайджанцев (А.-М. Топчибашев). Основной акцент съезд сделал на реформе Духовного собрания. По докладу С. Максуди было принято постановление о выборности духовенства, передаче контроля над всеми школами, их программой и составом преподавателей в руки Духовного собрания. Было отклонено предложение С. Максуди о создании всероссийского духовного учреждения и избрании Раис аль-улама в соответствии с решениями III Всероссийского мусульманского съезда^[54]. Решения IV съезда также остались нереализованными. Попытки С. Максуди добиться принятия на съезде какой-либо политической программы не имела результата.

В 1915 г. муфтием был назначен Сафа Баязитов. Годом ранее члены фракции К.-М. Тевкелев, Ибн Ахтямов, видные национальные деятели, включая Г. Исхаки и М. Биги, оценили деятельность С. Баязитова и его партии «Сырат уль-мустаким» следующим образом: «Сырат мостакым» по своему духу и своей цели является истинной копией русской черносотенной партии... Мусульмане кроме вреда от него ничего для себя не увидят»^[55].

Мухаммад-Сафа Баязитов (1885 – после 1937) был последним (шестым) и самым неудачным из всех муфтиев ОМДС, единственным смещенным с поста. Это было парадоксально, так как все: происхождение, образование, связи в верхах, личные способности – было за него. Его отец Баязитов Гатаулла (1846–1911) был выдающимся улемом, мударрисом и публицистом. В 1871 г. он получил приглашение из Петербурга, где возглавил 2-й мусульманский приход, позднее стал военным ахуном Петербургского гарнизона. Одновременно Гатаулла состоял переводчиком, лектором тюркских наречий и мусульманского права в Учебном отделе восточных языков Азиатского департамента при Министерстве иностранных дел, преподавателем основ Ислама в разных учебных заведениях Петербурга, в том числе и в Пажеском корпусе. В Петербурге он изучает русский язык, общается со столичной интеллигенцией. Ахун Гатаулла был вхож в высшие круги имперской администрации, лично знаком с председателем Совета министров П. А. Столыпиным.

Сам Мухаммад-Сафа родился в Санкт-Петербурге. Он получил прекрасное образование в казанском медресе «Мухаммадия» и на факультете восточных языков Петербургского университета. С 1911 г. он имам 2-го прихода в Петербурге, затем ахун С.-Петербурга и имам Петербургского военного округа, одновременно преподаватель ислама в военно-учебных заведениях, переводчик МИД России. С 1911 г. стал редактором-издателем газеты «Нур». Звездный час Мухаммад-Сафа Баязитова настал во время открытия Санкт-Петербургской Соборной мечети в 1913 г., где он очаровал бюрократию прекрасным знанием русского языка. Во время празднования 300-летия династии Романовых он вошел в делегацию, принятую императором Николаем II.

После смерти Мухаммедъяра Султанова в татарской прессе началось обсуждение кандидатур на должность муфтия. Однако власти отказались вступить в дискуссию, и в 1915 г. Мухаммад-Сафа Баязитов был назначен муфтием благодаря прекрасному образованию и обширным связям в верхах. Однако светский образ жизни при петербургском дворе был весьма далек от уфимских реалий. По одной из версий в его семье он был близок к императрице Александре Федоровне, и это в период распутинщины. Но мусульманская элита отвергла его. При этом МВД отказалось даже обсуждать эту тему^[56]. Таким образом, муфтий Баязитов фактически превратился в идеальную мишень для всех недовольных, число которых увеличивалось пропорционально с ростом военных тягот и нестабильности^[57].

В результате если после 1905 г. Духовное собрание рассматривалось национальными лидерами скорее как нейтральный орган, то после назначения С. Баязитова они ориентировались на создание светского общенационального органа, не связанного с Собранием. В начале 1916 г. в Петрограде состоялось совещание, принявшее решение о создании бюро при мусульманской фракции. Бюро приняло на себя роль информационного и координирующего центра мусульман России. Фракция и Бюро все более воспринимали себя единственными законными представителями мусульман России. Здесь обсуждался вопрос о присоединении к оппозиционному думскому «Прогрессивному блоку». Наиболее горячим сторонником этой идеи был С. Максуди. Он предлагал войти в Прогрессивный блок при признании им таких требований мусульман, как устранение законодательных ограничений по отношению к мусульманам, реформа мусульманских духовных учреждений и разрешение вопроса об отдыхе торговых служащих. С. Максуди поддержали такие умеренные деятели и улемы, как редактор уфимской газеты «Тормыш» З. Кадыри и имам Петроградской мечети М. Биги. Противниками этого предложения выступили социалисты Г. Исхаки, Ш. Мухаммедъяров и член кружка «Татар учагы» К. Сагит. Инициативе С. Максуди препятствовала и осторожная позиция председателя фракции К.-М. Тевкелева^[58].