Рассказ. На пригорке, возле Пилорамы, стоял Старый Листвяк

На пригорке, возле Пилорамы, стоял Старый Листвяк. Он возвышался над всей округой, и не было равных ему по высоте и по силе. Его могучий ствол, поросший седым лишайником, покрывали застарелые шрамы. Его кривые нижние ветви, нависшие над Пилорамой, были подобны стволам взрослых деревьев. Мощные бугристые корни обнимали пригорок, цепко держась своими отростками за глинистую, каменистую почву.

Сотни злых ураганов пережил Старый Листвяк, сотни лютых морозов и губительных засух. Судьба отвела от него огненные молнии и лесные пожары, уберегла от наводнений, подмывающих корни, спасла от звонкого топора и зубастой пилы.

Старый Листвяк в величавом спокойствии задумчиво покачивал кроной и, казалось, бесстрастно взирал на все, что окружало его. И никто не знал, что терзают и подтачивают его сердцевину тяжкие думы. Что долгими годами он ищет и не может дать ответ на вопрос: «Зачем я? Для чего?»

Старый Листвяк хорошо помнил, как остался он на этом пригорке один. Как падали друг за другом, тяжко ударяясь об землю, его собратья. Вокруг стучали топоры, визжали пилы, гомонили люди…

Все деревья, что окружали его ранее, погибли, а на расчищенном месте встала Пилорама. Осиротевший Старый Листвяк с ужасом и гневом смотрел, как расчленяют на доски и брус четвертованные стволы деревьев. Страшной болью отдавался в его сердцевине визг древесной плоти, когда вонзались в нее беспощадные зубы дисковой пилы. «Зачем оставили меня?» – думал Старый Листвяк. – «Лучше бы убили, как моих братьев и сестер!»

Шли годы. В скорбном одиночестве стоял Старый Листвяк на голом пригорке. Со временем он перестал вздрагивать при каждом новом пуске пилы, он старался не обращать внимания на зрелище, от которого корежило его ветви и в судороге сжимало корни. Все глубже и глубже погружался он в свои, только одному ему ведомые мысли.

Старый Листвяк помнил все деревья, что росли рядом с ним. Он помнил стройную Звонкую Сосну, в густой верхушке которой часто запутывался ветер. Он помнил Молодой Листвяк, который всегда мечтал обогнать Листвяк Старый и стать самым высоким и самым сильным деревом в округе. Он помнил, как нежно касались его могучего ствола ветви Гибкой Березы, которую он всегда защищал своим телом от бурь и ураганов. Где сейчас табунок Дрожащих Осинок, что росли внизу, под пригорком, где пушистый Юный Кедр?

Где сейчас все они? Жарко сгорела Гибкая Береза в деревенских печах, отдав все свое тепло людям. Встала Звонкая Сосна дощатыми заборами вокруг домов и огородов. Превратился в электрический столб Молодой Листвяк. Сгнили под откосом Дрожащие Осинки, размолотые тяжелыми гусеницами тракторов…

«Зачем я? Для чего?»

«Почему меня не срубили, как моих братьев и сестер? Я бы тоже мог пригодиться. Я такой большой, что мог бы один целую зиму обогревать деревенский дом… Мог бы… Но и все деревья, что превратились в заборы, столбы, дома, все деревья, что сгорели в печах, все деревья, что просто сгнили, срубленные и брошенные, могли бы продолжать расти и жить, как я. Их нет, а я стою… Для чего, зачем? Зачем меня оставили смотреть, как гибнут мои собратья?»

Глухо шумел своей кроной Старый Листвяк, путались на ветру его мысли.

Как-то в одну из ночей разразилась сильная гроза. По стволу Старого Листвяка хлестал холодный ливень, грозно завывал в ветвях северный ветер. Старый Листвяк привычно принимал на себя удары стихии. Но в какой-то момент все тот же неразрешимый вопрос овладел его сознанием. Старый Листвяк опустил ветви, расслабил ствол и корни, полностью отдаваясь своим мыслям и, в тот же миг, увлекаемый очередным порывом ветра, рухнул со страшным грохотом на Пилораму, ломая трансформаторную будку, корежа стальные станины и полотно пилы… Страшным гулом раскатилось по земле его последнее: «Зачем я-я-я? Для чего-о-о!?»

– Нет, ты только посмотри, Иваныч! Угораздило же его!

– Да-а-а, Стёпка, история… Всё в всмятку. А я еще издали увидел – что-то не то… И ты вокруг скачешь. Давно я на него посматривал… Думал, на дрова, что ли, пустить? Да рука не поднялась, сколь годков-то здесь простоял… Достопримечательность…

– Да он же вон какой сучковатый, витой! Колоть такой замучаешься… Никуда не годный он!

– Ну, годный не годный, а пилораму, вишь, сгубить сгодился… Планида у него такая была, что ли…

– Ну да! Ты еще скажи, что он специально на пилораму упал!

– А кто его знает… – старый пилорамщик обвел глазами захламленную вырубку на окраине деревни, бросил взгляд на лысые сопки. – Кто его знает…