Сцена IV

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Сцена IV

Столовая в доме Рыси-На-Вертеле. Рысь сидит за столом и налаживает большой деревянный рубанок. На столе лежит что-то, накрытое большой салфеткой. Позади Рыси стоят в ливреях Хлеб и Сало. Входят Борщ и Лариса. На них сложные кожано-меховые костюмы.

Ну вот, другое дело. В таком прикиде и закусить не грех. Милости прошу.

Ты, мил человек, не ломай мне традицию. Садись.

Да начхать мне на масть. Мы не на поварской сходке. Садитесь, в ногах правды нет.

Лариса. Вот, значит, Борщ и Лариса. Моя жизнь полна неожиданностей. Она, сука полосатая, как зебра. И когда кончится одна полоса и начнется другая, никто не знает. А поэтому живу я каждый день, как последний. Основательно. Я все стараюсь делать основательно: готовить, есть, спать, срать, убивать. И принимать гостей тоже. И не потому, что вы мне дороги, а потому, что, может быть, вы мои последние гости. Понятно?

А если понятно, давайте соответствовать. И чтобы без кислых физиономий, мрачных мыслей и глупых вопросов.

Чтобы масло не подгорало, чтобы молоко не убегало, чтобы тесто вовремя подходило…

Чтоб плита никогда не чадила, чтоб рыба не протухала…

Пьют. Лариса давится, кашляет. Рысь кивает Хлебу, тот подходит, хлопает ее по спине.

Пьют. Рысь щелкает пальцами. Хлеб снимает со стола салфетку. На столе тушка замороженной семги, зажатой в деревянные тиски.

Рысь строгает рубанком семгу. Хлеб и Сало подставляют тарелки, поливают строганину соусом, подают Борщу и Ларисе.

И почем в этих краях семга? Бьюсь об заклад, не меньше пол-лимона за кило.

Скажи лучше, что ты представляешь, когда ешь строганину?

А я ветер над снегом. Колючий сибирский ветер.

Давно не ел такой нежной семги. Просто во рту тает.

Только во время еды! Белые стихи. Белые, как заливная осетрина.

Детка, еда должна быть не только обильной, но и разнообразной.

Хлеб и Сало вносят поднос с тремя серебряными розетками.

Для непосвященных. Всякий смертный, поедающий жюльен из соловьиных языков, должен внутренне соответствовать прелести этого блюда. А именно: есть его так, как будто за спиной смерть и каждый глоток — последний. В противном случае это будет банальным поеданием мяса. Ваше здоровье, молодые люди!

Лариса (берет ложечку и смотрит в розетку)

Я вот это… что-то не поняла. Что вы там сказали про смерть?

Сало вынимает пистолет, приставляет к виску Ларисы. Лариса недоумевающе смотрит на Рысь.

Пиздец всему! Блядь, никогда не ел ничего подобного. Кроме соловьиных языков здесь еще белые грибы, сметана, мука, мята, шафран и немного белого перца?

Сразу видно, молодой человек, что вы не романтик. Не сметана, а полуденные облака над березовой рощей, не мука, а песчаный плес у мелководной реки, не шафран, не перец и не мята, а букет полевых цветов в хрустальном бокале.

Блядь, ты действительно поэт! Зачем же ты пошел в повара?

Лариса доедает жюльен и осторожно кладет ложку в пустую розетку. Сало убирает пистолет.

Детка, это не просто вкусно. Это умопомрачительно. Я могу поспорить с кем угодно на любой свой внутренний или внешний орган, что тебе никогда больше не придется есть жюльен из соловьиных языков.

Хлеб и Сало вносят три тарелки, накрытые серебряными крышками. Ставят на стол, снимают крышки.

Оленьи глаза, детка. Самое почетное блюдо у северных народностей. Блюдо, которым угощают дорогих гостей. Сначала гостей кормят оленьими глазами, потом предлагают им своих жен.

Жены нет. Я, птичка, больше мужское общество уважаю.

Мужчин могу предложить. Причем в самых разнообразных вариантах.

Я хочу… никогда не попадать в лагерь, много денег и чтоб меня любили, а еще хочу…

Садись, детка. Все сбудется. Хлеб, освежи! И сразу подавай супчик. А глазками мы будем водочку закусывать.

Раковый суп, милости прошу. За супчиком и поговорить не грех.

Я тебе сначала, дорогой Борщ Московский, отвечу на твой вопрос.

Почему я стал шеф-поваром, а не поэтом. Знаешь, если бы мне задал его простой повар, а не повар в законе, я бы сначала попросил Хлеба и Сало просифонить ему верзоху, а потом пустил бы ему пулю в затылок.

Затем, что вопрос серьезный. Да ты ешь спокойно. Для твоего статуса это вполне корректный вопрос.

В Сибири все водится. Кроме экошвайнов. Их экологически чистые вертолеты сюда не долетают. Ну да речь не об них.

Почти. Самое интересное, что я действительно когда-то хотел стать поэтом. Или, вернее, уже был им. Я учился в Цюрихе на филфаке. И писал стихи. Мне было 22 года.

Давно. Когда еще можно было войти в кафе и заказать стейк с кровью.

Не верится даже… Какой суп вкусный! Скажите, а этот суп…

Да. Действительно очень давно. Тогда еще вся эта зеленая сволочь тихо ползла к власти. Их душеспасительные речи про озоновый слой, про китов и песцов вызывали умиление. Но уже тогда они крепко сидели почти во всех парламентах. До полной зеленой победы оставалось четыре года. В Цюрихе все было очень мило. Даже слишком мило.

Да, детка. Это стихи. Вот. Студентки, дискотека, библиотека. Трава. Очень мило. До того самого дня. 28 сентября 1995 года. Такой солнечный сентябрьский денек. Попил я кофе и пошел в университет. Ну и взял пакет с мусором, чтобы заодно выбросить. Захожу в наш двор. Там всегда стояли два контейнера — для мусора и для бутылок. Вдруг вижу — десять вместо двух. И на каждом написано, что куда бросать: бумагу, пластик, пищевые отходы, стекло, металл, кости птиц и животных, дерево, химикаты, текстиль и обувь. Ну, я рассмеялся, бросил, как всегда, бутылки в «стекло», а пакет с мусором в первый попавшийся контейнер, и пошел в университет. А вечером ко мне пришла полиция. Им настучала соседка с первого этажа. Мне вручили квитанцию на 50 франков штрафа. И сказали, что от правильной сортировки мусора зависит благополучие их страны. И что если я в дальнейшем буду пренебрегать сортировкой, меня могут выселить. Тем более что я иностранец. Они ушли. Я стоял у окна с квитанцией в руках и смотрел во двор. На эти десять контейнеров. Вокруг них как раз суетился какой-то жилец. Он обслуживал эти контейнеры, соображал, что куда положить. И вдруг я понял что-то важное. Что человеку пиздец. Человек больше не мера всех вещей.

Ну, проще говоря, мы больше не хозяева на своей планете.

Конечно, блядь. Если за убийство курицы дают четыре года, какие мы, блядь, хозяева планеты! Мы говно, а не хозяева!

Дня три я пытался быть законопослушным. Я честно, как все жильцы, сортировал свой мусор, копался в отбросах, делил их на десять частей. На четвертый день меня не хватило. Купил на бензоколонке канистру бензина, облил все десять контейнеров и поджег. Было очень красиво. Десять факелов. Меня оштрафовали и выселили из дома. Я переехал к одному парню. Прожил еще неделю. И как-то брел по центру и увидел пикет зеленых у мехового магазина. Они там часто стояли, но именно увидел я их только в этот день. Подошел. Они держали какой-то плакат на палке с фотографией норки. И выкрикивали в адрес посетителей магазина: «Убийцы!» Я вырвал плакат и древком треснул одному по голове. В общем, серьезно проломил ему череп. И сел на два года. А когда вышел, мир уже был наполовину зеленым. Но я знал, что делать.

Слушай… чего это мы с тобой сидим, как лохи, и жрем, жрем. Мы же повара! А ну-ка!

Хлеб и Сало надевают на Рысь и Борща поварские халаты и колпаки.

Колбаса — это не блюдо. Колбаса — это просто колбаса.

Ну а можно такое блюдо, которого я никогда не ела?

Это такой зверь… я забыла, как он называется… но говорят, очень вкусный.

Он не боится мороза, и у него такой длинный нос, которым он все делает, а из носа торчат большие клыки. И он живет в Сибири.

Это либо мамонт, либо кабан. Учитывая, что с мамонтами проблема, это кабан.

А кабаны мне надоели. Вот что, детка! Мы тебе приготовим сюрприз. Это поинтереснее кабана. Борщ, за мной на кухню!