Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!
Часть 9. След Арахны 5 страница
|
|
Глава 4. Теодик.
Сила и слабость.
Не может быть силы в слабости. Это неверно. Это ложно. Что бы ни говорил Дамблдор. Слабость приносит боль. Потери. Предательства. Разбитые мечты. Сила дает уверенность. Защиту. Покой.
Вечерний коридор школы. Он не любил бывать здесь. Но постоянно бывал. В этом сила – делать то, что нужно. Преодолевая слабость.
Дамблдор. Беспокойный портрет. Полководец. Любитель скрывать и прятать. Тео был не против. Это давало ему шанс. Шанс? На что?
Шанс быть с НЕЙ. Просто быть рядом. Учить. Направлять. Любоваться.
Дамблдор хочет тайны. Тео только за. Министерство пусть руководит армиями. Тео будет действовать тонко. Скрытые силы. Только для одного – для победы добра. Для Жизни. И для спасения Поттера. В этом весь Дамблдор. Сам по себе – сила.
Но он был слаб. Слабость привела его на портрет. Слабость. Он бы не был убит. Если бы не его слабость. Проклятие кольца. Слабость. Спасти душу мальчика. Просто мальчика. Но умереть самому.
Тео сказал об этом Дамблдору.
«Сила часто заключается в нашей слабости, мой мальчик. Мы поддаемся своей слабости, чтобы сделать кого-то сильным. Наша слабость порой может обернуться чьей-то силой, поверь мне…».
Дамблдор. Вечные загадки. Знает все. Всегда. Но молчит. Лишь улыбается.
Сила не может заключаться в слабости. Слабость не может дать силу. Никому.
Тео вывернул в коридор. Толчок. Легкая боль.
Большие глаза. В них испуг. Крошечная девочка.
- Простите, - лепечет. Глаза.
Это был рефлекс. Просто прикоснуться. Легко. Неосознанно.
Тео замер. Она отшатнулась. Испугалась его лица. Его удивления.
Вспорхнула. Как птичка. И только шаги вдали. А он так и стоит.
Всего мгновение. И шок. Ошеломление. Откуда? Первокурсница? Второкурсница? Тогда откуда?
Запомнил имя. Оно было на нашивке мантии. Запомнить. Потом проверить. Кто. Как. Откуда.
Такого не может быть.
И слабости, рождающей силу, не может быть.
Тео вошел в класс. Уже привычный класс. Три стула. Кушетка.
Сегодня опять будет ОНА. И ее напарники. И Ксения. Сегодня будет еще и Ксения.
- Здравствуй, Тео, - Ксения. Они теперь одна команда. Они как ОНА и ее напарники. Та же тайна. Те же известные только им секреты.- Никого еще нет?
Тео смотрел на нее. Подходит. На лице – никаких эмоций. Холодный взгляд. Равнодушие. Она знает. Она не даст ему даже шанса. Он не сможет проникнуть. Никогда снова.
Однажды. Тео помнил. Единственный раз. Она всего раз позволила ему это. Дотронуться. Коснуться. Увидеть. Случайно. Всего раз.
Ей было двенадцать. Она плакала. Ее слабость. Открытое сознание. Тео видел. Видел ее страдание. Ее шок. Ее неприятие. Неприятие самого Тео. И его методов. Он знал, почему. И он видел ее. Изнутри.
- Тео, можно у тебя спросить? - подошла близко. Холод. Равнодушие. Зеленые лацканы. Зеленый галстук. Она умела быть такой. Чужой. Умела подавлять свет в себе. Расчет. Тонкий расчет. В сочетании с природным даром.
Притяжение. Она не могла бы поступить иначе. Притяжение к душам. Кратчайший путь. Притяжение. Расчет. И она рядом. Там, где она нужна. Кратчайший путь к своему предназначению. Слизерин.
Предназначение. Она знала его. С детства. Он видел это. Лишь раз. Но он видел. Нечеткие образы. Но знание. Знание своего предназначения. Принятие чужой воли. Воли, что вела ее.
Притяжение – покорность. Предназначение – расчет. Она шла по своему пути. Теперь она знала свой путь. И Тео его знал. И Дамблдор – знал. Всегда и все знает.
- Ты ведь был в больнице Святого Мунго, когда там лежал Гарри Поттер, - утверждает, не спрашивает. Не боится зрительного контакта. Ее сила почти равна его. Она не боится. Знает – не прорвется. Да Тео и не хотел.- Ты коснулся его? Ты лечил его?
Тео кивнул. Он мог догадаться. Да, он ждал от нее этого вопроса.
Предназначение. Притяжение. Дар. И выбор.
- Ты не в силах ему помочь, - Тео верил в свои слова. Потому что был там. В аду Гарри Поттера.- Ему никто не поможет.
- Не верю, - качает головой. Глаза холодные. Так всегда бывает. Так она защищается. Так она закрывает себя.- Просто никто не пытался… Не легилименция, Тео, нет. Не сознание - душа, понимаешь?
Тео молчал. Душа – это слабость. Все подчиняется сознанию, рассудку. Ничто не может вылечить душу.
- Ксения, сверни с этого пути. У тебя есть выбор, - он ответил на ее взгляд.- Ты разобьешься о стену. Ты потеряешь себя. Но не поможешь ему. Сверни, пока еще не поздно.
Холодно улыбнулась:
- У меня был выбор. Я его сделала. Шляпа дала мне этот выбор, как и говорилось в пророчестве. Слизерин. Не Рейвенкло. Я сама выбрала свой путь. И я знаю, что это мой истинный путь, - в голосе – только уверенность.- Я верю с силу чувств, я верю в душу. Она сильнее сознания, в которое так веришь ты… Ты скажешь о Гарри Поттере?
Тео кивнул. Она сама решила. У каждого свой путь. Верный или нет – покажет время. Но Ксения ошибалась. Она не сама сделала выбор. Его сделали за нее. Дамблдор. Тео был уверен – Дамблдор. Полководец.
Знал ли Дамблдор? Знал ли об аде Гарри Поттера? Человека, которого он сам толкнул в этот ад. Ад, сотворенный Темным Лордом. Но Дамблдор заключил Гарри Поттера туда. Мог ли Учитель бросить Ученика? Нет. И помощь всегда приходила вовремя.
Ксения не сама сделала этот выбор.
- Туннель. Вина. Крик.- Тео прикрыл глаза.- И одиночество.
Ксения кивнула. Словно поняла что-то.
- Тео, туннель. Не замкнутый круг, не спираль. Туннель. А у туннеля всегда есть ответвления. И он всегда заканчивается светом.
- Там нет ответвлений. И нет света. Конец – это смерть.
- Он просто не видит свет. Ты сам сказал – вина. И он не видит света. Он не дает себе шанса увидеть.
Тео отвернулся. Ее глаза смотрели прямо в его. В его…
Нет, слабость не может давать силы.
Вошли двое. ЕЕ нет.
- Где мисс Уизли? - спокойно, ровно.
- К ней приехала мама, - Дэн не смотрит в глаза. Знает – его блок еще слаб.- Она просила извиниться, что не успела вас предупредить.
- Ладно. Приступим.
ОНА тоже сделала выбор. Сознание или душа. Долг или сердце.
Слабость не может быть силой.
Все не так. ЕЕ не было.
Вечерние коридоры. ЕЕ не было.
Кабинет директора. Настороженные глаза МакГонагалл.
- Пусть он посмотрит, Минерва, - голос Дамблдора. Доволен. Улыбается. Отец хмурится. Тоже что-то знает? Дамблдор – знает. Он знает о странной девочке. О том, чего не может быть.
Личное дело. И всего три слова на обложке. Три слова, объясняющие все.
Аманда Дайлис Дурсль.
Глава 5. Скорпиус Малфой.
Сколько нужно Поттеров, чтобы приручить одного Малфоя? Да, задача из области Нумерологии.
Скорпиус расслабленно сидел в самом удобном кресле слизеринской гостиной и пытался прочесть хоть строку из прихваченной из дома книги. Черный переплет вызвал вопросы у других слизеринцев, но Малфой одним взглядом отправил их всех настолько далеко, насколько каждый из них мог себе представить. Что хочет, то и читает.
Франциско:
Благодарю за смену. Холод резкий
И мне неловко что-то на душе…
Ох, как же ты прав, мой книжный друг. Неловко – не то слово. Словно не душа, а ежик. Нет, не тот, другой. Иголками внутрь. Неужели у Малфоев такая душа? Никогда бы не подумал…
Бернардо:
Что, все спокойно было?
Франциско:
Как в гробу.
О! В гробу. Точно. Забини там было бы самое место. Пусть знают снисходительность Малфоев. Они были безоружны, и что? Лили тоже была безоружна, когда они ее поили этой Арахной. Они ее на смерть отправили, а он всего-то заставил их испытать легкий гнев Малфоя. Попался бы ему Дрейк – он бы его на части разорвал и сушиться на пихте повесил. Хотя, с другой стороны, старшего из Забини можно понять: идеология, чьи-то взгляды, сходные с его, чья-то сущность, близкая его сущности. А вот Присцилла и Фриц просто низко и гадко воспользовались ситуацией. Мстили ни в чем не повинной девчонке. Малфой показал им, как платят за такую низость.
Глаза скользили по знакомым строчкам. Его не отвлекал шепоток за спинами, пусть шепчутся, все равно уж слишком весомо имя «Малфой» и слишком значима чистота крови в этой гостиной. Все равно будут ходить вокруг на носочках, будут строить глазки, будут приветливо жать руку, кивать в надежде на ответный кивок. Не все – но многие. Потому что не имеют понятия о чести по-слизерински. Тем более о чести по-малфоевски.
Бернардо:
Садись. Позволь атаковать еще раз
Твой слух, так недоступный для рассказа…
Да уж, недоступный. Уизли, чтоб тебя укусил больной нюхлер! Это не на слух была атака, это была атака на него самого. На все его малфоевские внутренности. На его веру во что-то, кроме Малфоев. И странно – он верил, что она говорила правду. Потому что он действительно был способен на многое.
Они с Лили из разных миров? Совершенно.
Знает ли он, как добиться того, что ему нужно? Знает, очень хорошо знает, и никогда не стеснялся этого знания. Главное – чтобы окружающие не узнали о твоих методах. Золотое правило Малфоев.
Он жестокий человек? Да, в чем-то он очень даже жестокий.
Может ли он легко разбить мир другого человека? Запросто, и даже не поморщится.
Мучил ли он Присциллу и Фрица Забини? Мучил и не чувствовал никакого раскаяния после этого.
Прощают ли Малфои кому-нибудь причинение вреда их собственности? Нет, не прощают. Никто тех четверых не звал на территорию Малфой-Мэнора.
Была ли в нем темная сторона? О, даже не сторона, а две трети его души.
Она говорила правду, и Скорпиус легко с ней согласился. Хотя знал точно одно – Роза Уизли не права. В чем-то самом главном – не права.
В своих размышлениях он пропустил полстраницы. Нет, так не пойдет. Перевернул лист. Вот это место пропустил.
Марцелло:
Горацьо говорит,
Что это все игра воображенья,
И призраку, который мы два раза
Видали сами, веры не дает;
Я и просил его прийти сюда,
Чтоб ночь без сна провесть на нашей страже…
Чтобы ночь без сна... Знакомо это мне, книжная ты душа Марцелло. Как можно спать, не зная, что тебя ждет завтра? Он Малфой, он не должен мучиться из-за девчонки и ее отношения к нему. Но мучился, потому что что-то не малфоевское давно жило в его душе. Летела к чертям честь, летели к чертям кодексы и правила. Но оставалась гордость. Если она поверит, если она так же, как и он сам, поверит, он просто согласится. Потому что Роза Уизли говорила правду.
Лили Поттер полюбила призрак. Она не знает его темной стороны. Лишь иллюзию. Она видит лишь серебряный снег. Она еще не познала цунами в его исполнении. Урагана. Смерча. И Малфой надеялся, что и не узнает.
Действительно ли Лили Поттер знает, чего он от нее хотел и хочет? Нет. Потому что он сам этого не знает.
Бернардо:
Прошедшей ночью, в дивный час, когда
Вон та звезда, от полюса на запад,
В пути своем часть неба озаряла…
Да, в дивный час. Дивный, потому что он и представить себе не мог, что, спустившись в гостиную Слизерина в понедельник ночью, застанет там Лили Поттер. Она постоянно его удивляла: неожиданными пощечинами, неожиданными признаниями, неожиданными поцелуями, неожиданными поступками. Огонь, который мог согреть, а мог внезапно опалить. Никогда бы не подумал, что она осмелится вот так явиться в подземелье Слизерина и встать с палочкой против более взрослых и коварных соперников. Глупая гриффиндорская отвага!
Горацио:
Кто ты, полночным завладевший часом
И образом воинственно-прекрасным…
Мерлин, Горацио, вы были тут в тот момент, когда Лили Поттер держала на кончике палочки Тобиаса Паркинсона?! Потому что именно такой она была в тот момент: воинственно-прекрасной. И хотелось снова встать между ней и угрожающей ей опасностью. Но она, похоже, и так справлялась.
Бернардо:
Ну что, мой друг? Ты бледен! Ты дрожишь!
Что ж, эта тень не больше ль, чем мечта?
Мечта. О любви. О том, чтобы ты был кому-то нужен. Необходим. Она воплотилась в этой тоненькой девушке со светло-зелеными глазами и рыжим пламенем волос. Тень. И слова Розы Уизли, вставшие стеной между ним и его мечтой. Он был уверен, что Лили признает свою ошибку. Заберет свои признания обратно. И он был готов отдать ей ее сердце. Потому что Малфои не оправдываются. Потому что у него еще осталась гордость. Потому что с детства он был уверен, что его нельзя полюбить.
Горацио:
Когда б глаза мне не были порукой,
Я не поверил бы чужим словам…
Не поверил бы. Точно. Она сама пришла к нему. Не за своим сердцем. За его.
Горацио:
Как ты похож на самого себя,
Точь-в-точь такой на нем был панцирь…
Ее тонкие нежные пальцы легко проникли под его панцирь. Когда? Как? Он не знал. Но они коснулись светлой стороны его души. Коснулись – и заставили остро ее почувствовать. Ее слова – он верил каждому ее слову, хотя собирался просто облегчить ей ее уход. Но она не хотела уходить… Она пришла, чтобы остаться с ним. С таким, какой он есть. Знала ли она, какой он? Наверное, раз не побоялась ничего…
Горацио:
Что предвещает нам его явленье –
Я не могу сказать; но по всему
Мне кажется, что Дании грозит
Переворот ужасный…
О, да, друг Гораций, грозит. И не только Дании. Но и Малфоям. Потому что Лили Поттер перешагнула через все – через его озлобленность, через его неприступность, через его гордость, через его сарказм. Она перешагнула через фамилию «Малфой» и заглянула в его полосатую душу...
Он захлопнул книгу – не читалось. Кажется, Шекспир писал, глядя на портрет Скорпиуса Малфоя.
Слизеринец уменьшил книгу, засунул ее в карман мантии и встал, собираясь пойти и найти Джеймса Поттера. Может, он согласится принять Скорпиуса на своей пихте и распить бутылочку Огневиски за здравие малфоевской части его души, которую без условий приняла Лили Поттер.
Сколько же нужно Поттеров, чтобы приручить одного Малфоя? Одна. И Уизли на закуску.
Скорпиус не успел об этом подумать, как увидел старосту школы, спешащую куда-то по коридору. Малфой огляделся – никого вокруг. Так-так… Он лениво достал палочку – и в следующее мгновение Роза Уизли застыла у доспехов, мимо которых как раз проходила.
Скорпиус вальяжно подошел к ней, засунув руки в карманы и оглядывая девушку с ног до головы. Она с презрением смотрела на то, как он поправляет значок на ее мантии. Потом Малфой снял " петрификус", но тут же приклеил ее заклятием к стене.
- Что тебе, Малфой? Решил, что у Слизерина многовато баллов? - ее глаза гневно сверкали, она ничем не выдала своей беспомощности. Скорпиус хищно улыбнулся.
- Что ты, Уизли… Я просто веду себя сообразно твоим обо мне представлениям. Не в моих правилах разочаровывать дам, тем более старост…
- Отпусти, Малфой, - она не вырывалась, только убивала его взглядом.- Сейчас же.
- Что, утвердилась ты в своем мнении обо мне, гадком слизеринце? - он наклонился к ее лицу.- Учти, Уизли, ты была права во всем, в каждом пункте своей пламенной речи. Поэтому будь осторожнее, вставая у меня на пути.
Он выпустил ее, с гадкой ухмылкой глядя на ее гнев. Роза наставила на него свою палочку, хотя, наверное, понимала, что ничего не успеет сделать, потому что он свою и не опускал. А затевать дуэль посреди школьного коридора было не в принципах Уизли.
- Если ты обидишь Лили, я тебе покажу, как мстят в семье Уизли, и поверь, даже твой папочка тогда тебя не узнает. И еще раз только попробуй сделать что-то подобное со мной, тогда твоему папочке придется не узнавать тебя, а опознавать, - девушка развернулась и пошла прочь.
Малфой же улыбался. Если бы не было Лили, возможно, он бы задался вопросом, сколько Малфоев нужно, чтобы приручить одну Уизли? От этой мысли он улыбнулся еще шире и вернулся к своему первичному плану: найти Поттера.
/В тексте главы использована трагедия Уильяма Шекспира " Гамлет" (Акт первый. Сцена I)/
Глава 6. Гермиона Уизли.
Гермиона вышла из открытого для нее камина Минервы МакГонагалл и сразу рассказала о Маховике Времени, что у нее был на третьем курсе, чтобы директор не сомневалась в том, кого впустила на территорию школы. Вообще, Хогвартс стал совершенно закрыт с тех пор, как в газетах официально объявили о нашествии оборотней, но профессор МакГонагалл и в школьные годы делала для Гермионы исключения. Что уж говорить о нынешнем времени, когда все так непросто и запутанно, когда каждый член семьи Поттеров, да и Уизли, находился в большей, чем остальные, опасности.
- Простите, профессор, что не пришла, как обещала, сразу после обеда, - Гермиона смахнула палочкой пепел с мантии.- Альбус заболел…
- Заболел? - МакГонагалл тут же встревожилась и обернулась к Дамблдору. Но на полотне лишь пустовало кресло – видимо, директор отправился на один из своих многочисленных портретов.
- Да, простудился. В этом есть и моя вина, - Гермиона смущенно улыбнулась.- Мы с ним утром играли в снежки, видимо, тогда он и простыл. У него поднялась температура, и начался насморк… Ничего страшного, я напоила его уже зельями, к утру, думаю, ему станет лучше…
- Надеюсь. Если что – то обязательно сообщите, мадам Помфри может осмотреть его, - МакГонагалл сложила на столе бумаги и поднялась.- Вы хотите поговорить с детьми здесь?
- Нет-нет, думаю, мы прогуляемся…
- Хорошо, тогда домовики передадут мистеру и мисс Уизли, что вы ждете их в Холле.
Гермиона кивнула и покинула кабинет. Слишком часто за последние два месяца она в нем бывала.
Вечерний Хогвартс был немного пустынен, в коридорах почти не было студентов. Те, что попадались по пути, с легким изумлением провожали Гермиону взглядами.
Она надеялась, что не придется беспокоить мадам Помфри, и Альбус поправится. Ведь это всего лишь детская простуда. Хотя для Гарри это была катастрофа – он буквально не отходил от сына с тех пор, как за завтраком потрогал его лоб. Это была просто простуда, но для Гарри, который раньше полагался во всем на Джинни, это было чуть ли не последствием непростительного заклятия. Поэтому Гермиона не смогла поехать в Хогвартс, как планировала. Но, когда она уходила, Альбус уже просто спал, температура почти упала, поэтому оставила она Поттеров почти со спокойным сердцем.
- Мама! - к ней подошел Хьюго – не в мантии, а в куртке и джинсах. Видимо, в выходные он всегда так одевался, Гермиона никогда не задумылась об этом. Она поцеловала сына в щеку, поражаясь, как быстро он растет, - ей уже приходится тянуться к нему. Такой же длинный и нескладный, как Рон. Рон…
- Как у тебя дела, Хью? Как учеба?
Он лишь махнул рукой, неопределенно пожав плечами. Значит, все в порядке. Он так внешне похож на Рона, но характером был скорее Грейнджер, чем Уизли. Он напоминал Гермионе ее отца.
- А у тебя как дела, ма? От папы ничего не было? - Хьюго внимательно посмотрел на нее, почесывая рыжую макушку. Гермиона покачала головой.
- А вот и я! - с лестницы сбежала Роза, по пути застегивающая мантию. В руке она почему-то сжимала палочку и была какой-то… взъерошенной.
- Привет, дочка, что-то случилось? - Гермиона обняла Розу. Ее взрослая, такая самостоятельная девочка.
- Нет, все нормально. Тут… кое с кем поспорила, - Роза улыбнулась и взяла маму за руку.- Идем? Эльф сказал, что нужно одеться тепло – значит, на улицу?
Втроем они вышли на залитый светом двор – снег кое-где растаял, но все равно белым полотном освещал землю, еще недавно черную и неприглядную. В стороне студенты играли в снежки, весело смеясь.
Их проводил взглядом мракоборец, Гермиона кивнула ему, тот ответил и, кажется, успокоился, хотя все равно бродил рядом с палочкой наизготовку. Поможет ли это уберечь детей? Гермиона на это надеялась.
Роза подошла к скамейке в парке, откуда было видно Гремучую Иву, смахнула снег и высушила ее палочкой.
- Прошу садиться, - улыбнулась она и первой опустилась на скамейку. Гермиона села рядом, а Хьюго колонной высился перед ними, сложив на груди руки. Рыжие волосы падали ему на лоб – Гермиона подумала, что надо бы посоветовать сыну постричься. А Роза похудела, хотя была все такой же хорошенькой. Сама Гермиона не была такой ни в возрасте дочери, ни после. Распустился ее цветочек, ее доченька.
Гермиона часто сожалела, что Роза вышла такой похожей на нее. Не внешне - характером. Потому что слишком много дочь пыталась взвалить в свои шестнадцать на свои хрупкие плечи. Пыталась быть взрослой и сильной, хотя никто этого никогда от нее не ждал.
Сколько себя помнила Гермиона, Роза с детства старалась сама принимать решения, самые разные – начиная с цвета нового платья на пятый день рождения и количества крема на именинном пироге и заканчивая предметами ЖАБА и вопросами своих отношений с мальчиками. Самостоятельная Роза.
- Мама, папа тебе писал? - она смотрела на Гермиону понимающими глазами, но все-таки была на ее лице надежда – надежда ребенка на исполнение заветного желания.
- Нет.
- Мне он тоже ничего не ответил, даже не знаю, дошло ли до него мое письмо, - Роза перевела взгляд на руки, а потом на Хьюго.- Мы вот тут думали, почему он ушел… Он ведь говорил с тобой?
- Ну, да, - Гермиона грустно улыбнулась детям.
- И что? Как он объяснил свой уход? - Хьюго чуть насупился, переминаясь с ноги на ногу.- Ну, кроме того, что боится навредить нам…
- Ох…- Гермиона не знала, как облечь в слова то, что она была должна им сказать. Мягко, чтобы они поняли отца, чтобы поняли его уход.- Мне он сказал то же, что и вам. Что боится за нас…
- А точнее – себя? - поправила мать Роза, поджав губы.
- Да, так будет, наверное, точнее, - кивнула Гермиона. Тяжело говорить под пристальными взглядами детей. Им нельзя врать, но и сказать правду – нельзя. Сказать, что на ее теле еще затягивались раны от его лап и рассасывались синяки от его объятий.- Вы же понимаете, что папе сейчас нелегко…
- И он посчитал, что, порвав все связи с прошлой жизнью, ему будет легче, - тихо произнесла Роза. Милая, все понимающая Роза. Как рано мы заставили тебя повзрослеть.- Глупо.
Гермиона промолчала, не зная, что ответить.
- Мам, что он еще говорил? - Хьюго чертил ботинком узоры на промерзшей земле.- Он вернется?
- Нет, я думаю, что нет, - Гермиона знала, что это жестоко, но в этом вопросе она обещала себе быть честной с детьми.- С ним разговаривал Гарри…
- Да… Раз даже дяде Гарри не удалось его вернуть…- пробормотала Роза, а потом посмотрела на маму.- Где он сейчас, наш папа?
- Не знаю. Он не позволяет нам этого знать, но, уверена, что если ему будет плохо, он попросит о помощи, - Гермиона говорила это действительно уверенно. Это же Рон, он не может не обратиться за помощью. Он всегда так делал. Но ведь он всегда возвращался…
- Значит, это не ваша обычная ссора, - Хьюго грустно вздохнул и все-таки сел - между Розой и матерью.- У папы вышел легкий сдвиг в мировоззрении…
- Хьюго! - укорила брата Роза.- Не говори так, папе тяжело!
- А нам не тяжело? - фыркнул мальчик, тут же вставая.- Мог бы и зайти к родным детям прежде, чем удариться в бега… Вот дядя Гарри почему-то никуда не удрал, хотя ему не легче…
- Он не стал оборотнем, как папа, - тихо заметила Роза, глядя на Хьюго.- Ему не от кого бежать…
Гермиона промолчала. Гарри было от кого бежать так же, как и Рону. Но ни тому, ни другому было не убежать от себя. Только Гарри привык жить с этим, а Рон… Рон был другим. И, наверное, выбрал самый подходящий в такой ситуации ему самому вариант. Просто уйти. Как сказала Роза, оборвать все связи с прошлым Роном, и создавать мир нового Рональда Уизли.
- Дядя Гарри ни от кого и никогда не убегал…
- Хьюго!
- Тихо, ребята, - Гермиона примирительно положила руку на плечо сына.- Дело не в Гарри и не в храбрости. Просто так случилось. Ваш папа принял решение. И мы должны принять его. Оно нам не нравится и даже причиняет боль, но мы ничего не можем с этим сделать…
- Можем! - Хьюго поднялся, сердито глядя на Розу.- Нужно найти его и заставить его вернуться! Какая нам разница, оборотень он или вампир?! Да хоть полтергейст! Он же наш отец!
- Хью, даже если мы сможем его найти, в чем я сомневаюсь, - терпеливо говорила Роза, - мы не сможем заставить папу вернуться. Он. Принял. Решение. Мама правильно говорит – мы должны если не понять, то принять это. И надеяться, что он вернется. Или же… что он будет счастлив…
Сильная девочка. Роза, как же ты смогла найти в себе такие силы, чтобы переступить через свою любовь к отцу и подумать о нем самом?
- Он не будет счастлив без нас! Без мамы! Без дяди Гарри! - возмутился Хьюго.
- Но мы можем пожелать ему этого счастья, - сказала Гермиона, глядя на возмущенного сына.- Потому что ничего не можем исправить… это его решение.
- Мама, почему? Почему ты так легко смирилась? - Хьюго недоверчиво смотрел на Гермиону.- Почему отпустила его?
- Потому что я люблю вашего папу, - просто ответила она, зная, как неестественно глупо звучит ее ответ для пятнадцатилетнего сына. Вот Роза ее понимала – Гермиона видела это по глазам девушки.
Хьюго промолчал, кинул взгляд в сторону замка, где в окнах уже горел свет.
- Прости, мама, - он пожал плечами.- Наверное, это ваше дело… Я пойду, обещал Шелли, что до ужина помогу ей с Заклинаниями.
- Хорошо, сынок, - Гермиона поцеловала наклонившегося к ней мальчика.- Береги себя. И передавай привет ребятам Уизли.
Хьюго кивнул, махнул на прощание большой рукой и пошел к замку, понуро опустив плечи.
- Мама, ты не огорчайся, он просто пока еще не привык…
Гермиона обернулась к дочери. В сгущающихся сумерках глаза Розы стали почти черными.
- Да мы все еще не привыкли, Роза, - она обняла дочь за плечи.- И ты не привыкла, просто почему-то решила, что не должна этого показывать… Я не знаю, когда мы с твоим папой упустили момент, что не смогли показать тебе, что ты не должна так быстро становиться взрослой.
Роза грустно улыбнулась, целуя мать в щеку:
- Может, вам не нужно было заводить Хьюго? Или же тебе – выходить на работу, когда ему было лишь четыре…
- Да, наверное, ты, как всегда, права, - Гермиона согласно кивнула.
Но тогда все казалось правильным. Она не хотела сидеть дома, она мечтала реализовать себя, работать в Министерстве, иметь не только семью, но и удавшуюся карьеру. Она не хотела судьбы Джинни. Плоха ли была судьба Джинни, которая всю себя посвятила мужу и детям, дому? Нет, не плоха, наверное. Но для Гермионы это было недопустимо. Она не могла отказаться от себя самой.- Ты всегда смотрела за Хьюго, словно между вами был не год, а как минимум пять…
- Потому что он вечно все путал, попадал в переделки и безобразничал, - усмехнулась Роза.- А еще был папа, который приходил с работы раньше тебя…
- Прости меня, дочка…
- Нет, все хорошо, правда…- Роза отстранилась и улыбнулась матери.- Я не представляю себя другой, понимаешь? Иногда хочется быть просто любимой доченькой, девочкой, которую все оберегают и защищают… Но - иногда, когда очень устаю… Но мне нравится быть собой… Потому что… моя жизнь полная до краев. У меня есть, о ком заботиться, причем с избытком… У меня есть друзья, которые всегда помогут… Я чувствую себя нужной…
- Ох, Роза…- Гермиона покачала головой.- А для себя-то ты когда жить будешь? Кстати, как твой роман с Майклом Уильямсом?
Роза отвернулась, пряча легкую улыбку:
- Да никак. Мы решили остаться друзьями…
- О, верю, он был в восторге, - рассмеялась Гермиона, вспомнив пламенное лицо светловолосого мальчика, приходившего в июле поздравлять Розу с днем рождения.- А почему так? У тебя есть кто-то другой? Или просто нет ни на кого времени?
Роза хитро взглянула на мать, снова позволяя себя обнять:
- Время найти не трудно… Трудно найти человека, который бы меня выдержал больше пяти минут.
- Не верю, что в школе нет таких ребят.
Роза молчала, но Гермиона чувствовала, что дочь над чем-то размышляет.
- Мам, а бывает такое: что человек тебе нравится и одновременно пугает?
- Хм, не знаю, смотря какой человек и почему он тебя пугает, - Гермиона насторожилась.- Это ты о ком?
- Да есть у нас один такой в школе, - Роза смутилась.- Мне иногда кажется, что он просто чудовищно несчастен.
- Почему?
- Потому что у него нет счастливых воспоминаний, - девушка села прямо, глядя на мать.- Ведь так не бывает! Должны быть, он, мне кажется, просто не видит их. Или не позволяет себе увидеть… Но зачем это надо? Да и кому? Ведь это счастливые воспоминания!
Гермиона грустно опустила глаза, вспоминая прошедшую ночь. Гарри. Гарри Поттер не видел своих счастливых воспоминаний. Он их все забыл, потому что его год за годом заставляли их забыть. Он думал, что у него нет счастливых воспоминаний, а Гермиона будто открыла ему глаза на них. Таким он выглядел в эту ночь, когда она проснулась от его стонов за стеной. Она поспешила в комнату, боясь того, что увидит. А потом он жутко кричал, мечась по кровати и плача во сне.
Было ли когда-нибудь с ним что-то подобное за прошедшие годы с Джинни? Гермиона была уверена – не было. Уверена, что Джинни своей любовью заслонила его сердце от кошмаров и снов, что она своими объятиями дарила Гарри покой хотя бы ночью.
И Гермиона сама не заметила, как подарила Гарри свои объятия, свою защиту. Оказывается, она тоже могла защитить Гарри от его прошлого, хотя, по сути, в последние дни они избегали друг друга.
Странно было начинать все с начала, стоя посередине. Казалось, что они просто хорошие знакомые или родственники, не очень близкие и не очень-то родные. Но ночью, когда она рассказывала Гарри о том, что хранила ее память, они словно снова проходили долгий путь их дружбы. Только уже без Рона.
- Роза, я не знаю, что за мальчика ты такого нашла, - Гермиона улыбнулась дочери, - но если он тебе нравится, ты можешь попытаться помочь ему. И себе заодно… Наверняка у него есть счастливые воспоминания, но ему надо помочь вспомнить их. Или же… создать новые.
Глава 7. Тедди Ремус Люпин.
Тедди следил глазами за Мари-Виктуар, которая бродила по гостиной их небольшого домика и пыталась репетировать. Тедди не понимал, зачем она это делает, ведь театр на неопределенное время закрыли - чтобы не создавать соблазна для оборотней большим скоплением народа. Но, поскольку Мари теперь не знала, чем же ей занять себя, то она просто готовилась к тому прекрасному времени, когда театр для магов «Танталлегра», наконец, откроется.
- Тедди, милый, иди сюда, все равно ничего не делаешь, - окликнула его Мари-Виктуар, стоя у камина с пергаментами в руках.
Люпин улыбнулся – он вообще-то вычитывал газетные страницы, которые в понедельник нужно было отдавать в печать, но промолчал. Поднялся и подошел к девушке, мягко улыбаясь.
Она была очень красива, когда играла. Потому что тогда ее глаза блестели каким-то особым огнем – жаждой быть звездой, ощущать на себе взгляды, слышать аплодисменты. Играть – и наслаждаться своей игрой.
- Помоги мне, - попросила она, показывая Тедди место в своих листах.
- Что я должен делать? - покорно спросил Люпин, даже не взглянув в ее сценарий. Все равно она сама расскажет, что и как. Это было не впервые.
- Ты должен меня убить, - просто ответила Мари.
- Нет уж, вот это без меня, - Люпин развернулся и сел на прежнее место.- Мне хватает того, что чужие мужчины тебя убивают, режут, душат, а еще целуют и обнимают на сцене.
- Ну, Люпин, это же театр! - в сотый, наверное, раз произнесла Мари, подходя к нему.- Ну, что тебе стоит? Просто убей меня…
- Как? - Тедди улыбался, глядя на свою невесту. Кто бы услышал их разговор…
- Ты должен в ярости ударить меня кинжалом.
- За что на этот раз?
- Люпин! - она запустила в молодого человека свитком, что лежал на столе. Он рассмеялся, поймал свиток и продолжил глядеть на Мари-Виктуар.
- Нет, правда, за что тебя на этот раз убить должны?
- Из-за ревности, - она снова отошла на середину комнаты, словно примеривалась, как бы ей понатуральнее умереть.
- Фу, как банально, - Тедди взмахнул палочкой, и пара диванных подушек опустилась к ногам девушки.- Это для того, чтобы тебе потом не мучиться синяками.
- Какой ты заботливый, - она послала ему одну из своих самых задорных улыбок, а потом скользнула взглядом по сценарию.- Ну, Люпин, ну, будь душкой, убей меня!
- Что вы опять ставите? - Тедди даже не двинулся, просто любуясь актерской мимикой Мари. Когда она входила в образ, он всегда не мог оторвать от нее глаз. Просто восхищался тем, как она умеет преобразиться.
- «Диадему» Сандры Пруэтт, - кинула Мари-Виктуар, пробегая глазами по пергаментам.- Я тебе, кстати, об этом уже говорила.
- Да? Когда?
- Люпин, когда-нибудь я тебя сама убью, - пообещала девушка, даже не поднимая глаз.- Я тебе рассказывала, что мы уговорили призрак Елены Рейвенкло – Серую Даму – играть саму себя после смерти. В самом конце есть сцена, как она помогает Гарри Поттеру найти украденную диадему.
- А ты играешь Елену при жизни, - вспомнил Люпин. Она действительно ему это рассказывала.- И тебя убьет Барон? Его вы тоже уговорили играть в пьесе?
- Люпин, хватит издеваться, - попросила Мари-Виктуар, отбрасывая прочь сценарий.- Ты же знаешь, что он бы нас одним взглядом убил. Да и Серая Дама отказалась быть с ним на сцене в одно время…
- Какая трагедия, - усмехнулся Тедди, возвращаясь к своим газетным страницам.
- Тедди, я тебя в последний раз прошу – убей меня! - девушка начала сердиться – она взмахнула палочкой и вырвала газету из рук Люпина. Он тяжело вздохнул и поднялся с дивана.
- Чем мне тебя убивать? - спокойно и даже покорно осведомился Тед, подходя к девушке. Она с милой улыбкой протянула ему бутафорский кинжал.- Куда бить?
- В грудь, конечно, Люпин! Ну, все отвергнутые возлюбленные бьют девушек именно в сердце, это же так трагично, - она встала перед ним.- Ну! Чего ты ждешь?
Люпин посмотрел на кинжал, потом хитро улыбнулся, схватил девушку за джемпер и притянул к себе, целуя и наклоняя назад.
- Ах ты, подлый обманщик! - она легко укусила Тедди за губу и ударила кулачками в грудь.- Ты действуешь не по сценарию. Ты должен был убить меня!
- Не буду я тебя убивать, - улыбнулся Люпин, возвращаясь в исходное положение.- И учти – на премьере я закрою глаза в тот момент, когда какой-то там очередной смазливый актер будет бить тебя в сердце…
- Ну, Тедди, ну, помоги мне репетировать…- Мари прильнула к нему, хлопая ресницами.- Ну, я без тебя никак не могу обойтись. Я хочу представить себе, как будет выглядеть эта сцена… Я тебя поцелую… Много раз… И не только поцелую… Только убей меня!
Его руки уже привычно обняли ее, его хитрую Мари, но тут раздался шорох от камина. Они обернулись – на коврике стояла слегка огорошенная чем-то Гермиона и переводила взгляд с одного на другого. Ну, да, они стояли, обнявшись, но что в этом такого, что на лице Гермионы застыло такое недоумение?
- Вы о чем, простите? - выдавила гостья, так и не сдвинувшись. И только тут до Люпина дошла вся комичность ситуации. В его руке – кинжал, а Мари так проникновенно просит его «убей меня!». Не удивишься тут, не зная предыстории…
Люпин отпустил Мари-Виктуар, которую душил внезапный смех. Это было ей присуще – вдруг расхохотаться в голос, внезапно – и заразительно.
- Привет, Гермиона, мы тут репетировали очередную роль Мари, - Тедди подошел к гостье, чтобы взять ее мантию, но, кажется, Гермиона не собиралась надолго задерживаться.- Что-то случилось?
- Я… искала Гарри, - немного растерянно произнесла она, а за спиной Тедди беззвучно сотрясалась от хохота Мари – наверное, ее живое воображение нарисовало в красках всю сцену, что предстала перед Гермионой.- Но, судя по всему, здесь его нет.
- Он сегодня не заходил, - покачал головой Люпин, тоже мрачнея.
- Странно. Я была в Хогвартсе, а он оставался с Альбусом. Ал приболел немного, и я думала, что Гарри будет весь день с ним, но сейчас там Ангелина, а Гарри куда-то ушел.
- Гермиона, не волнуйся так, - попытался успокоить женщину Тедди.- Может, он пошел в Министерство? Или к мистеру Уизли?
- Может, - неуверенно ответила Гермиона. А Тедди думал о болезни Альбуса.
- Гермиона, а не мог Гарри пойти к себе в дом?
- Зачем? - испугалась она.
- Просто, насколько я знаю, когда Ал болел, он всегда просил дать ему Липучку Джо.
- Кого? - откликнулась из-за спины Теда Мари.
- Липучку Джо, - чуть улыбнулся Люпин.- Это так зовут большого плюшевого змея, что Гарри и Джинни купили ему на Косой аллее года четыре назад…
- Мерлин, Тедди, неужели Гарри пошел туда опять? - Гермиона развернулась к камину: - Стоит посмотреть.
- Погоди! - Люпин оглянулся на Мари-Виктуар, она лишь пожала плечами, понимая его без слов.- Не ходи туда одна. Мало ли кто мог забраться в дом…
Гермиона грустно улыбнулась, но пропустила Тедди вперед. Он не стал надевать мантии – только достал палочку и шагнул в камин.
Гарри был в доме – путь оказался открытым. Беспечный крестный! А если бы кто-то, кроме Гермионы и Люпина, вздумал его тут поискать? А если этот кто-то уже здесь?
Тедди не стал ждать Гермиону, поторопился в гостиную. Здесь все было тихо, пыль слоями лежала на всех поверхностях.
Он нашел крестного в спальне. Гарри сидел на полу у камина. Огонь играл отсветами в его черных с ранней сединой волосах. На коленях крестного лежал тот самый Липучка Джо с огромными, мерцающими в зависимости от настроения человека, держащего его в руках, глазами. Люпин успел заметить, что Джо вроде как спал.
Гарри вздрогнул, открывая глаза.
- Ты мог бы попросить кого-нибудь сходить за ним, - Люпин кивнул на плюшевого змея.
Крестный выглядел так, будто только что вернулся откуда-то издалека, откуда-то, где его живым резали на куски. Мертвые глаза, искусанные в кровь губы, запавшие щеки, абсолютно белое, резко контрастирующее с волосами, лицо.
Люпин упал рядом на колени:
- Гарри, зачем ты это делаешь? Зачем идешь сюда, зная, что это причиняет тебе боль? - Тедди забрал у крестного игрушку и взял за руку, заставляя подниматься вслед за собой.
Гермиона стояла в дверях, глядя на них. Но крестный, наверное, этого не замечал.
- Я должен…- голос не слушался его, как тело.- Я должен пройти этот путь… сам.
Люпин лишь покачал головой, не принимая этого самоистязания Гарри.
- Идем, - он потянул крестного к дверям, где стояла Гермиона, не сводя глаз с лица крестного. Потом она буквально силой забрала руку Гарри у Люпина. Тот согласно кивнул и вернулся за Липучкой Джо.
Они втроем – или вчетвером, если считать игрушку Ала – трансгрессировали к дому Гермионы. Она держала крестного за руку, и он, как послушный ребенок, шел за ней к крыльцу. Так же послушно проследовал с ней в гостиную.
- Нужно отнести Джо Альбусу, - вдруг сказал крестный, когда Люпин только вошел в дом, закрыв дверь. Гарри дернулся, но Гермиона попыталась его не пустить.
- Ой! - она схватилась за шею.
- Прости, порвал?
Люпин подошел ближе – на ладони Гермионы лежал выпуклый медальон на цепочке.
- Ничего, починю, - она сжала медальон в руке и внимательно посмотрела на Гарри.- Как ты?
- Я порвал твой медальон, - сказал крестный. На его лице появилось живое выражение – сожаление.- Это ведь тот, что Рон подарил тебе?
Гермиона кивнула.
- У него ведь такой же?
Люпин внимательно следил за ними, держа в руках Липучку Джо. На зеленой физиономии игрушки играла довольная улыбка.
- Да, - Гермиона обернулась к Тедди.- Наверное, мы должны вернуть тебя Мари… Ты собирался ее убивать, как я поняла…
Люпин улыбнулся, увидев немного испуганное лицо Гарри Поттера. Тед протянул крестному игрушку:
- Держи.
- Убивать?
- Да, потому что Мари будет играть Елену Рейвенкло в новой пьесе. Кстати, там и роль «Гарри Поттер» предусмотрена… Тебя, случайно, не звали сыграть?
Гарри помотал головой, пытаясь улыбнуться.
- Узнаешь, кто меня играет, передай этому человеку мое искреннее сочувствие. И пусть уж очень не вживается в образ, - Гарри взял Липучку Джо и пошел по лестнице наверх. Люпин улыбнулся Гермионе и шагнул к камину.
Что ж, если Мари опять заставит его убивать ее посреди гостиной их дома, он всегда сможет отвлечь ее, напомнив, как та пламенно просила себя зарезать на глазах у Гермионы. Зная Мари, Тедди мог гарантировать себе минимум пять минут для придумывания нового повода ее рассмешить.
Глава 8. Поттеры.
Лили шла по припорошенной тропинке от домика лесничего, где они с Хагридом пили чай и болтали. В основном, конечно, об отце, потому что Хагрид просто души не чаял в Гарри Поттере, выросшем на его глазах. Еще об Альбусе – у них с Хагридом была одна общая страсть – драконы. Лили иногда казалось, что однажды, когда нога Ала ступит на территорию Хогвартса, тут обязательно заведется что-то большое и зеленое с огнем, вырывающимся изо рта. Хагрид любил вспомнить «старые и добрые времена», когда речь заходила о Джеймсе. Лесничий часто сравнивал Джима с их дедушкой и Сириусом Блэком. Хотя, как отметил Хагрид, нынешний дуэт приятелей побил все рекорды по наказаниям и снятым баллам.
Еще бы! Ведь в прошлом году Гриффиндор проиграл Кубок Домов Слизерину, потому что в начале года Джеймс Поттер умудрился набрать сразу минус двести баллов. Лишь к марту факультет выбрался из глубокого «минуса», что брату, наверное, никогда не простят многие гриффиндорцы. Хотя, благодаря ему, Гриффиндор выиграл финальный матч у Слизерина и получил в четвертый раз подряд Кубок по квиддичу. Это окупило почти все, что успел гриффиндорский «любимец» натворить за год.
Лили миновала огород Хагрида, над которым уже высились тыквы к Хэллоуину, и направилась к замку, когда увидела Ксению, сидевшую в парке на скамейке. Но даже не слизеринка привлекла взгляд Лили – книга, которую та читала. Эту обложку девушка узнала бы где угодно.
- Привет, - Лили села рядом с Ксенией. Та подняла лицо и прикрыла книгу. На гриффиндорку с обложки смотрели зеленые глаза отца. На фотографии ему было не больше восемнадцати. Кроваво-красными буквами по черному бежали буквы «Мальчик, Который Выжил: факты и воспоминания».- Ничего более интересного не нашла почитать?
Ксения внимательно смотрела на Лили, словно о чем-то размышляя. Потом мягко улыбнулась:
- Мадам Пинс рекомендовала мне эту книгу, как самую лучшую…
- Ну, да, это лучшее, что было написано о папе, - согласилась Лили. Хотя в их доме никогда не было подобных книг, – отец их на дух не переносил – девушка прочла все, что смогла найти в библиотеке Хогвартса о прошлом Гарри Поттера. Было бы стыдно не знать всего героического прошлого собственного отца. Но все-таки большинство вышедших книг о народном герое Лили не понравилось – там было либо слишком много пафоса и налета героичности, либо представленные факты были далеки от достоверности и больше надуманы. Так рождаются слухи…- А почему тебя вдруг заинтересовали подобные книги?
Ксения продолжала мягко улыбаться, теребя пальцами страницу, на которой остановилась. Лили отметила, что слизеринка почти все прочла. Зачем? Зачем Ксении читать об отце?
- Я познакомилась с вашим отцом… в субботу, - слизеринка посмотрела на обложку, на которой юный Гарри Поттер угрюмо взирал на бегущие рядом буквы.- И мне стало очень интересно узнать о нем больше. Все-таки он не только в Англии считается героем. Да и…
Да и он отец Джеймса, про себя договорила Лили. Она еще могла ощущать легкий укол ревности по отношению к брату, но только очень легкий. Все-таки Лили должна была признать, что без Ксении Джеймсу было бы очень непросто. Как самой Лили – без Скорпиуса… Наверное, Джиму очень помогло то, что слизеринка – целительница и, наверное, умеет… Целительница…
- Ты хочешь помочь нашему отцу? - догадалась гриффиндорка, вставая со скамейки и в упор глядя на Ксению.- Помочь пережить смерть мамы, как Джеймсу?
Слизеринка опять мягко улыбнулась и коротко кивнула.
- Я видела вашего отца в кабинете профессора МакГонагалл. Ему нужна помощь, правда, возможно, не моя… Но я должна попробовать, потому что…- она не договорила, просто открыла книгу и стала ее листать.- Я прочла почти все, и мне кое-что показалось странным.
- Что? - Лили снова села рядом – ей стало интересно, да и желание Ксении помочь отцу окончательно примирило девушку с подругой Джеймса.
- Вот смотри…- слизеринка открыла ту часть, где были приведены воспоминания однокурсников и друзей Гарри Поттера, преподавателей и просто сталкивавшихся с ним в прошлом людей.- Здесь есть воспоминания вашей матери, Рональда Уизли, профессора Лонгботтома, Флитвика, даже Аберфорта Дамблдора, - Ксения усмехнулась, и Лили понимала почему: брат профессора Дамблдора был эмоциональным и несдержанным по натуре, а уж про то, как обошлись с бедным мальчиком Поттером, он рассказал емко и ярко.- Но здесь нет воспоминаний девочки из так называемого Золотого трио, Гермионы Грейнджер, - слизеринка подняла глаза на Лили.- Это ведь она приходила с твоим отцом к МакГонагалл?
- Наверное, - согласилась Лили, вполне допуская подобное, ведь с кем еще отец мог бы разделить свой страх за похищенную дочь? Он всегда и всем делился именно с Гермионой. Действительно странно, что воспоминаний Гермионы в книге нет. Сама Лили как-то не обратила на это внимания.- Не представляю, почему ее здесь нет…
- Да, странно, ведь она неотъемлемая часть истории Мальчика, Который Выжил…- задумчиво произнесла Ксения.- Хорошо, вот еще вопрос… Фамилия Амбридж – распространенная в Англии или это совпадение, что…
- Нет, не совпадение, - усмехнулась Лили, чуть откинувшись на спинку скамейки, - наш Министр действительно родственник той самой Амбридж. А точнее – ее сын.
- Вот это да…
- Мама всегда считала, что именно поэтому отец так долго двигался по карьерной лестнице, и до сих пор ходит всего лишь в командирах группы, а не в заместителях начальника Отдела, - Лили глядела на обложку книги, пытаясь поймать взгляд нарисованного Гарри Поттера.
- Просто… нет слов, - Ксения чуть смущенно моргала.- Ладно. Еще: почему ваш отец и пятеро его друзей отправились в Отдел тайн, где они сражались с Волан-де-Мортом? Зачем? Здесь никто об этом не обмолвился. Вот Рональд Уизли, - Ксения нашла нужную страницу, - вообще об этом не говорил, просто сказал, что сражались, что потом все сообщество оправдало Гарри и поверило, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся… Кто-то вообще обошел эту тему стороной… Что там такого было?
Лили грустно взглянула на Ксению:
- Они не вспоминают и не говорят об этом, чтобы не причинять новую боль отцу… Мама рассказывала, что Волан-де-Морт заманил папу в Отдел Тайн, будто бы схватив его крестного, Сириуса Блэка. Отец поверил и пришел туда. А члены Ордена Феникса узнали и кинулись туда же – защищать Гарри Поттера. Среди них был и Сириус Блэк. Он там погиб…
Ксения шумно выдохнула, закрыв глаза. Лили даже испугалась, но в следующее мгновение слизеринка успокаивающе улыбнулась:
- Вот оно что… Да, это многое объясняет… Седрик Диггори, которого он сам привел к смерти…
- В смысле? - не поняла гриффиндорка.
- Ну, получается из всех свидетельств – Пожирателей, тех, кто слышал эту историю, вот родители Седрика тоже тут рассказывали – хотела бы я взглянуть в глаза тем, кто осмелился потревожить их… Так вот, по всем свидетельствам Гарри Поттер и Седрик Диггори должны были взяться за Кубок Трех Волшебников одновременно – только при этом условии они оба могли оказаться на кладбище. Могло ли так случайно получиться, что они в одно время схватились за Кубок? Вряд ли… Значит, они встретились у Кубка или как-то по-другому оказались там вместе. И решили, что оба достойны победить… Кто из них предложил взяться за Кубок вместе? Почему-то мне кажется, что это был Гарри Поттер…
Лили следила за размышлениями Ксении. О чем она? Что дают ей эти мысли? Чего она добивается, копаясь в прошлом Гарри Поттера?
- Ксения, как то, что ты читаешь книгу и собираешь информацию об отце, поможет ему? - осторожно поинтересовалась девушка.
Слизеринка захлопнула и отложила книгу:
- Я пытаюсь понять, как помочь, это сложно объяснить, но я уверена, - Ксения подняла холодные глаза на Лили, - причину нужно искать в прошлом…
- Да причина проста: мама умерла!
К удивлению и даже раздражению Лили, слизеринка покачала головой:
- Это лишь причина обострения болезни. Сама болезнь, как бы ее не определяли и не называли, началась давно… Я уверена – корни ее в прошлом…
- Болезнь?
- Да. У вашего отца, Лили, на куски разодрана душа, - спокойно произнесла Ксения, глядя прямо в глаза Лили. И этому голосу, и этому лицу как-то сразу хотелось поверить.- И я хочу ему помочь…
Гриффиндорка опустила голову, не зная, что ответить. Она слышала, что есть определенный вид целителей, которые занимаются именно тем, что называется «душа»… Неужели…? Она подняла глаза на подругу Джеймса и увидела, что Ксения смотрит вдаль, туда, где в полумраке светился голубой мрамор памятника Жизни.
- Ваш отец видел его? - Ксения кивнула в сторону мраморной скульптуры.
- Насколько я знаю, он был на открытии, а потом… вроде нет, - Лили пожала плечами, все больше запутываясь в размышлениях Ксении.- А что?
Слизеринка обернулась к Лили - глаза ее стали смотреть менее холодно.
- Как я поняла, ваш отец стал Мальчиком, Который Выжил потому, что его мать умерла, дав ему защиту, и потому, что часть души Волан-де-Морта поселилась в нем, сделав его живым крестражем…
- Да, - это были общеизвестные факты. К чему клонила Ксения?
- Значит, когда Гарри Поттер пошел в лес, где Волан-де-Морт убил в нем ту часть своей души, он перестал быть этим Мальчиком. Ведь защита матери перестала действовать в день его семнадцатиления…- Ксения снова перевела взгляд на мерцающую у леса скульптуру.- И для вашего отца это вовсе не Памятник Жизни. Для него это – действительно памятник мертвому Мальчику, Который Выжил… Потому что этот Мальчик умер. Но понял ли кто-нибудь это?
Лили нахмурилась:
- Ксения, но ведь мой отец и есть Мальчик…
- Нет, - твердо произнесла слизеринка, оборачиваясь.- Его просто вынудили стать этим Мальчиком. Мир ждал от него этого. Мир заставил его быть тем, кем он не желал быть… это действительно памятник тому, кто давно мертв… А мир не заметил потери…
Лили окончательно запуталась, и Ксения, наверное, это заметила. Поднялась и улыбнулась:
- Не бери в голову, это я так… просто вслух проще размышлять, так понятнее становится мне самой… Пойдем в замок?
Лили кивнула, все еще хмурясь. Слизеринка уменьшила книгу и убрала в карман мантии, и девушки молча пошли по дорожке парка к мерцающим окнам Хогвартса.
- Ой! - вскрикнула Ксения, и в этот момент где-то совсем близко раздался глухой удар о землю.
- Что? - не поняла Лили, а слизеринка поспешила вперед. Через метров пять они наткнулись на лежащего на земле Джеймса Поттера. Он свернулся клубком и, судя по всему, спал.
Девушки ничего не успели ни понять, ни предпринять, (хотя Лили предполагала, что Ксении с ее ментальной связью все-таки проще) как откуда-то сверху спрыгнул Скорпиус Малфой с совершенно прибалдевшим выражением лица.
- Поттер, ты идиот? - слизеринец, не обратив никакого внимания на девушек, двинулся к лежащему на земле другу. Лили была готова кинуться к брату, – ведь он упал с дерева - но стойкий запах Огневиски и торчащая из кармана мантии Скорпиуса бутылка ее остановили. Вот придурки! - Я же тебе сказал, что у ежиков иглы не для того, чтобы летать, лохматый ты бурундук!
Скорпиус пытался растормошить Джеймса, но тот лишь отпихнул Малфоя рукой:
- Иди и сиди себе на пихте, а я буду тут… ждать Ксению… Она придет и вылечит все мои переломы…
Лили обернулась к слизеринке – та была готова рассмеяться от этой сцены. Видимо, с Джеймсом было все в порядке, иначе Ксения уже лечила бы его.
- Скорпиус, - гриффиндорка окликнула склонившегося к брату парня. Тот выпрямился и с удивлением уставился на девушек. Да, замечательно. И по какому же поводу у них было торжество? Первая суббота на неделе?
- Оу, а вы тут как очутились, дамы? - Малфой вдруг качнулся в их сторону, разводя руки и обнимая обеих девушек за шеи. Лили вывернулась из его рук, не зная, сердиться или смеяться. И как там Джеймс? Ведь он по всем данным рухнул с дерева. И кстати…
- Что вы делали на дереве? - менторски осведомилась Лили, сложив на груди руки.
- Ой, Лили, не поверишь…- как-то уж слишком растягивая слова, заговорил Скорпиус. Ксения в это время склонилась к Джеймсу, который тут же чуть не замурлыкал от удовольствия.- Шел я мимо, вижу – пихта. Дай, думаю, зайду в гости к Поттеру… Ну, мы и выпили за встречу… Не каждый день ведь на пихте встречаешься…
- Малфой, ты в своем уме? Какая пихта? - сдерживая дикий хохот, спросила девушка, отстраняясь от вытянутой вперед руки слизеринца.- Это – дуб!
- Да? - Скорпиус с удивлением обернулся к дереву, с которого недавно слез.- Странные дела творятся… Когда мы туда залезали, это была пихта…
- И сколько же вы до этого выпили? - Лили тряслась от смеха, глядя на такого милого, абсолютно пьяного парня. Лицо его утратило надменное выражение и стало каким-то даже детским. Серебристые глаза сбились чуточку в кучку, а брови то и дело взлетали вверх на пол-лба.
- Да немного, - Малфоя чуть повело в сторону, и Лили поспешно схватила того за руку. Ксения тем временем уговаривала Джеймса подняться, но тот твердил, что «не хочет снова лезть на эту долбанную пихту, потому что он вовсе не ежик». При чем тут ежик, Лили решила узнать позже, а пока вставала проблема – как незаметно и без потерь доставить обоих в замок? Рассердиться на них она успеет завтра, когда их состояние будет усугублено диким похмельем, а у Джеймса еще и болью во всем теле. Гриффиндорка надеялась, что Ксения не станет сразу же исцелять этого пьяного идиота!
Малфой, поддерживаемый Лили, повернулся в сторону друга, которого Ксения поднимала с помощью палочки. Лили вдруг вспомнился вечер года два назад, когда мама и Гермиона буквально втащили отца и дядю Рона в дом после какой-то их пьянки в мальчишеском кругу. Тогда они с Джеймсом во всю потешались над родителями…
- Лили…
- Что? - она медленно вела слизеринца к замку, помогая соблюдать траекторию. Было слышно, как сзади Ксения мягко объясняет Джеймсу, что у ежиков обычно иглы на спине и они не лазят по деревьям, даже по пихтам. Вообще, что это за общий сдвиг на пихтах и ежиках?!
- Проводи меня до моей спальни, а?
Девушка фыркнула, подсознательно отмечая, что даже в невменяемом состоянии слизеринец старается не сильно опираться на нее. Малфои же наверняка джентльмены! И гордость, как же без гордости Малфоев! Не должны Малфои быть беспомощными, даже если опорожнили полбутылки Огневиски! Но что-то подсказывало Лили, что Огневиски было много больше, но бутылки остались… на пихте?
- Нет, Малфой, обойдешься. Хотя бы потому, что ты вдрызг пьяный и при этом грязный…
- Ты бросишь меня одного? - его брови опять совершили невообразимый скачок вверх.- Одинокого, несчастного…
- Нет, - ухмыльнулась она, оглядываясь на Ксению.- Ты не будешь один… Думаю, в компании Джеймса в Выручай-комнате вы сможете продолжить свой небольшой банкет. И если вы очень захотите, глядишь – там и пихта появится…
Малфой задумался:
- Кстати, хорошая идея…
Лили подавила смешок – уж завтра она устроит им обоим веселую жизнь. С пихтами и ежиками!
|
|