Теория развития Суперэго у женщин

Фрейд полагал, что голос совести является мужс­ким голосом, возникшим из отождествления с отцом. По его мнению, организация Суперэго у женщин является ниже, чем у мужчин, разница проистекает из различной связи между комплексом кастрации и Эдиповым комп­лексом у мальчиков и девочек. Принимая во внимание, что комплекс кастрации побуждает мальчиков подавлять эдиповы желания и ведет к отождествлению с отцом, у девочек принятие кастрации приводит к эдиповому про-

– 307 –

грессу. Только в редких случаях девочка отождествляется с отцом так же, как мальчики. Эти рассуждения приве­ли Фрейда к предварительному заключению: «для жен­щин уровень того, что этически приемлемо, иной, чем у мужчин. Их Суперэго никогда не бывает настолько не­преклонным, настолько безличным, настолько независи­мым от его эмоциональных истоков, как мы требуем того у мужчин. Они показывают меньшее чувство справедли­вости, чем мужчины, они менее готовы подчиниться ве­ликим требованиям жизни в своих суждениях, они более подвержены влиянию чувства привязанности или враж­дебности — всего этого достаточно, чтобы считать фор­мирование их Суперэго видоизмененным» (1925b, стр. 257-258).

Джонс не согласился с рассуждением Фрейда о неадекватности функционирования Суперэго у женщин; его собственный клинический опыт заставил его думать, что женщины страдают из-за чувства вины не меньше, чем мужчины. Он считал, что взгляд на страх кастрации как на главную мотивацию Суперэго является ограни­ченным; это ведет к риску смешать психологию женщин и мужчин и мешает пониманию фундаментального кон­фликта у женщин, который приводит к формированию Суперэго.

С точки зрения Джонса, женщина больше всего боится отделения и отвержения, и она развивает Супе­рэго в борьбе с этими страхами. Корректируя то, что он считал сверхсосредоточенностью Фрейда на Эдиповом комплексе, он указывал на важность для девочек доэди­повой привязанности к матери. Он считал, что страх быть отвергнутой и отделенной от матери переносятся в Эди­повой фазе на отца. Затем, пытаясь заслужить одобре­ние отца, и избежать отвержения и заброшенности, де­вочка отождествляется с моральными идеалами отца. Далее Джонс говорит, что зависть к пенису может быть отмечена в том, что женщины часто развивают идею, что мужчины (значит, отец) решительно против женствен­ных желаний, не одобряют женственность (1927, стр. 449).

– 308 –

Таким образом, отождествление девочки с отцом при по­пытках избежать разлуки и отвержения часто приводит к включению мужских и умалению женских идеалов.

Несмотря на идеи Джонса, концепция кастрации продолжает существовать и, в некоторой степени, оста­ется ахиллесовой пятой теории формирования Суперэго у женщин. Для укрепления убеждения, что женщины развивают функционирование Суперэго, по крайней мере, до той же степени, что и мужчины, аналитики пытаются найти у женщин мотив, который соответствовал бы стра­ху кастрации у мужчин.

Хорни (1926), например, хотя и возражала против сравнения развития у женщин и мужчин, тем не менее, связывала развитие Суперэго у женщин со страхом по­вреждения гениталий. Она считала, что когда зависть к пенису оказывает влияние как динамический фактор у взрослой женщины, это указывает на регрессивное раз­решение Эдипова комплекса. В процессе анализа, Хор­ни обнаружила у взрослых женщин всепроникающие фантазии о чрезвычайно большом пенисе, осуществля­ющем насильственное проникновение, причиняющим боль, страх и разрушения. Она допускала, что такие фантазии порождаются в раннем детстве; маленькая де­вочка, наблюдая диспропорцию размеров отца и свои­ми собственными, будет бояться вагинального повреж­дения, что она и представляет себе в фантазиях о сово­куплении. По Хорни, эти страхи заставляют девочку отказаться от эдиповых желаний и женской позиции, она перенимает мужскую идентификацию и желание пениса. Женское желание быть мужчиной затем под­держивается подавлением эдиповых страхов и эдиповой вины, и до тех пор, пока кастрация принимается за доказательство вины, отсутствие пениса будет доказы­вать девочке, что она виновата.

Мелани Кляйн также обращала основное внима­ние на повреждение тела как на мотив формирования Суперэго, хотя она отошла от точки зрения Фрейда на формирование Суперэго у женщин (1928; 1929; 1930;

– 309 –

1933). Во-первых, она выдвинула постулат о том, что формирование Суперэго начинается гораздо раньше, чем предполагал Фрейд, и что это архаичное Суперэго харак­теризуется крайними степенями доброты и жестокости из-за очень ранних отождествлений. Во-вторых, то, чего девочка боится — это атакующая мать, а не атакующий отец. Кляйн считала, что девочки в младенчестве дума­ют, что пенис ее отца создал еще и других детей, укры­тых в теле ее матери. Зависть девочки ведет ее к ораль­но-садистическому желанию поглотить груди матери, содержимое тела матери и разрушить мать. Проекция этой фантазии имеет результатом страх самой девочки, что содержимое ее собственного тела уязвимо для захва­та, разрушения и увечья. Эти страхи прорываются во время отлучения от груди и представляют первую опас­ную для маленькой девочки ситуацию. Кляйн думала, что страх одиночества, потери любви и потери объекта любви являются позднейшими модификациями этой ран­ней тревоги.

Мюллер-Брауншвейг (1926) предполагал, что Су­перэго женщины равно Суперэго мужчины. Он считал, что женственная природа девочек проявляется очень рано и включает в себя резко выраженный мазохизм и пассивность, обнаруживающие бессознательное знание в пассивной роли вагины. А поскольку основное жела­ние женщины — подчиниться мужчине, инцестуозные импульсы подвергают девочку опасности насилия со сто­роны отца, потери любви матери, а также потери люб­ви отца в той мере, в какой отец олицетворяет суд. Подчинение также подвергает опасности эго, зависть к пенису возникает как реактивное образование в ответ на первичное, пассивное, мазохистское желание быть изнасилованной. Этот пенис-идеал затем используется как основа Суперэго у женщин, и представляет собой контроль Суперэго над защитой от подавленных жела­ний Ид. Согласно Мюллер-Брауншвейг, «страх депри­вации», связанный с возможностью потерять фантазий­ный пенис, является в конечном итоге таким же силь-

– 310 –

ным для женщин, как страх кастрации для мужчин, если не более того.

Закс также не соглашается с идеей ослабленного Суперэго у женщин и предполагает, что функционирова­ние независимого Суперэго женщин базируется на идеа­ле самоотречения. Это означает, что девочка отказывает­ся от эдиповых устремлений и терпит сопутствующую им фрустрации. Фрустрация начинается рано ввиду того, что принимая кастрацию, девочка открывает клиторную мастурбацию, фрустрирующую и не удовлетворяющую, которая подталкивает ее к инцестуозным эдиповым же­ланиям. Затем она бывает фрустрирована в своем гени­тальном желании отца или ребенка от него. В после­днем усилии держаться за эдипов комплекс — а для нее это фиксация на отце — она переносит на него «со стра­стной силой» оральные желания, исходно Связанные с оральной фрустрацией и матерью, фатальность этих оральных желаний, объектом которых является теперь отец, является важной установкой окончательной формы Суперэго у женщин. Если эти оральные желания не мо­гут быть преодолены, девочка остается фиксированной на отце и в зависимой манере отождествляется с эго— идеалами. Если фрустрация терпима, отец интроецирует­ся, и девочка отделяется и функционирует независимо, «принимая депривацию как жизненный идеал» (1929, стр. 50).

Якобсон наблюдала тенденцию женщин обесцени­вать их женственность и уступать мнению мужчин (1937), и считала, что это соответствует мнению Фрейда о том, что Суперэго женщин слабо и нестабильно. Однако ее смущало, что те же самые женщины могли страдать от безжалостных, жестоких запретов Суперэго. Позже (1964) она не согласилась с Фрейдом, что у женщин недоста­точно побуждений для формирования Суперэго, она по­лагала, что Суперэго у женщин развивается по иному пути, чем у мужчин. Она считала, что открытие девочки о том, что у нее нет пениса переживается как нарцисси­ческая обида, ответственной за которую она считает мать.

– 311 –

Могут быть предприняты некоторые меры для возмеще­ния этого, что обычно открывает путь чувству подавлен­ности, иногда с преобладанием отказа от генитальной активности и с анальной эволюцией и ее собственных и материнских гениталий, с которыми она справляется, стремясь быть опрятной, чистой и послушной. Отказы­ваясь от генитальной активности, она переносит внима­ние с гениталий на все тело. В гневе отворачиваясь от обесцененной теперь матери, девочка осуществляет ам­бивалентное сближение

с отцом. У него изымается нар­циссизм, а затем облачается в ее гениталии; страх поте­ри пениса заменяется страхом потери его любви; и по­теря любви отца символизирует потерю пениса, повто­ряя более ранее нарциссическое оскорбление.

Чтобы охранить себя от потери любви отца, де­вочка начинает содействовать его идеям и ценностям; таким образом, женская боязнь совести становится вто­ричной «социальной болезнью», так же, как мнения и суждения фаллического объекта любви начинают иметь решающее значение. Основой того, что девочка ценит свою женственность, Якобсон считала характер отноше­ний обоих родителей, благоприятный ее женственности: «Окончательная конституция Эго, зрелость эго-идеалов и самостоятельность Суперэго у женщин тем успешнее, чем лучше маленькая девочка учится подчеркивать свою женственность и таким образом может найти путь об­ратно, к отождествлению с материнским Эго и Суперэ­го» (1964, стр. 114-115).

Райх (1953) не подвергала сомнению точку зрения Фрейда на то, что Суперэго у женщин происходит из эдиповых намерений, но она полагала, что эго-идеалы формируются раньше, и что тревога эго-идеалов преры­вает интернализацию Суперэго. Она занималась иссле­дованиями нарциссических патологий у некоторых жен­щин и заметила последовательно осуществляемые нар­циссические выборы объекта и использование этих па­тологических объектных связей для преодоления обиды, нанесенной ее самоуважению и для того, чтобы превоз-

– 312 –

мочь кастрационные чувства. Таким образом, они часто становятся слишком зависимыми от мнения окружаю­щих. Она считала, что эти нарциссические нарушения проистекают из доэдиповой патологической связи мать— дочь. Эта патология прерывает развитие Суперэго, так что не возникает ни эдиповой завершенности, ни полной интернализации Суперэго.

Гринэйкр (1952а) предполагает, что Суперэго де­вочек находится под влиянием взаимодействия с ее фи­зическим телом. Девочка может смириться с тем, что она не обладает пенисом, но она, тем не менее, предпо­лагает, что его отсутствие — это наказание за прошлую мастурбацию с тех пор как часто возникающее мастур­бационное возбуждение привлекло ее внимание к ее «прискорбному состоянию». Этот предполагаемый грех, за который она уже понесла наказание, проявляется в накоплении чувства вины, которое вносит свой вклад в ненормальное усиление позднейших чувств вины в си­туациях конфликта. Гринэйкр предполагал, что это на­копление чувства вины содействует некоторым замет­ным, хотя довольно расплывчатым или бесцельным уг­рызениям совести и тревожным тенденциям, часто на­блюдаемым у девочек.

Шассге-Смиржель (1970) рассматривала проблему чувства вины у женщин под самыми различными угла­ми. Она считала, что дети обоих полов считают мать сильной и всемогущей и чувствуют себя беспомощными и несовершенными по сравнению с ней. Мальчик чув­ствует нарциссическое удовлетворение при мысли, что у него есть что-то, чего нет у его матери, но девочке, чтобы освободиться от матери, приходится обращаться к отцу. Однако эдипова позиция означает, что она должна идентифицироваться с матерью, которую она считает кастрирующей. Она хочет пенис не ради него самого, но как мятеж против человека, который причиняет нарцис­сические раны — всемогущей матери. Женщина перени­мает моральные убеждения ее сексуального партнера, поскольку ее бессознательная вина сильно связана с зап-

– 313 –

ретами всемогущей матери — «ты недолжна иметь соб­ственных правил». Чувство вины у женщин, таким обра­зом, произрастает из желания соединиться с отцовским пенисом, орально или вагинально, и заместить всемогу­щую мать. Защитой от соперничества с матерью, от стра­ха перед идентификацией с кастрирующей матерью и от стража кастрации отца девочка может выбрать зависи­мость от отцовской заботы. В этом случае она не зани­мает место матери около отца и не отождествляется с кастрирующей матерью, она остается зависимым ребен­ком, и не становится женщиной.

Муслин (1972) настаивает, что Суперэго женщин можно сравнивать с Суперэго мужчин и по структуре и по функциям, но содержание запретов и идеалов у жен­щин и мужчин различно. Он видел, что жажда любви и потребность в одобрении отца и других объектов про­должается всю жизнь. В итоге, страх потери любви и ущерба самоуважению так же важны для регуляции пси­хической деятельности, как и страх наказания Суперэго в форме чувства вины.

Шафер утверждает, что традиционные установки Фрейда привели его к недооценке как роли связи девоч­ки с матерью, так и роли догенитального опыта. Шафер настаивает, что том, что Фрейд считал устойчивой мо­ральной стабильностью мужчин, скорее является изоля­цией аффекта и обсессивной психопатологией, а не мо­ральными ценностями. Шафер также обращает внима­ние на необходимость выявления различий между Супе­рэго и моралью. Вместо рассуждения вроде: «Девочки не развивают неуклонно свое Суперэго, как это делают мальчики...», она считала более верным, что мальчики развивают кодекс морали, что является просвещенным, реалистичным, согласующимся с конвенциональными нормами цивилизованного взаимодействия между людь­ми (1974, стр. 466).

Блюм (1976) критиковал точку зрения Фрейда, что мазохизм является моральным, эротогенным и женствен­ным, и, следовательно, важной частью женского Суперэ-

– 314 –

го. Он подчеркивал, что, мазохизм является остатком незавершенного детского конфликта и не является ни сущностно женским, ни важным компонентом женского характера. Сильные мазохистские эго-идеалы обычно связываются с нарушением объектных связей и отража­ют доэдипову и эдипову патологию. Далее Блюм отмеча­ет, что материнская преданность не нужно путать с ма­зохистским порабощением или с предохранением объек­та от агрессии.

Бернштейн (1983) критиковал фрейдовскую концеп­цию развития и функционирования Суперэго на основе тех временных рамок, которые он предлагал, и тех мо­тиваций, которые он предлагал, и за то, что он брал мужские характеристики за универсальный стандарт адек­ватности функционирования Суперэго. Она утверждает, что, как было измерено с помощью управляемого конт­роля, Суперэго у женщин не менее эффективно, чем у мужчин, но содержание директив Суперэго у женщин иное, чем у мужчин, и что ограничения, налагаемые Суперэго женщин, происходят от иных источников, не­жели страх кастрации. Этими источниками являются страх грандиозной нарциссической матери в младенче­стве; распространение анальных запретов на гениталь­ные импульсы из-за спутанности и взаимопроникнове­ния анальной и генитальной областей тела фантазии о бывшей в прошлом кастрации, которые придают боль­шую обоснованность страхам повреждения тела, такие, как сексуальное проникновение или рождение детей.