Короткая дорога домой

© Пареньков Роман " Короткая дорога домой"

Они молча шли по поляне недружелюбного, наполненного промозглой осенней сыростью леса. Листва еще не успела пожелтеть, и непробиваемая «зеленка» окружала поляну плотным кольцом спутавшихся в причудливых объятиях ветвей. Слегка моросил нудный сентябрьский дождик, так непохожий на журчащие по асфальту потоки дождя городского. Тот, городской, дождь напоминал о вечности, о неизбывной тоске человеческой души, о битлах, что ли. Этот дождь, негромко шуршащий в листве, заслоняющий полупрозрачной дымкой величественно молчащие горы, напоминал только о смерти и войне. Берегись, - шептал он, - за моим шорохом не слышны шаги противника. Берегись, на мокрой траве можно поскользнуться. Берегись, не стоит лишний раз мочить оружие. Берегись, берегись, берегись!

Их было трое – все, что осталось от блокпоста. Лейтенант Кудрин, совсем молодой парень, растянулся на мокрой траве, глядя в серое чужое небо. Прапорщик Сергеев сосредоточенно бинтовал голову контуженому солдату, который тупо таращился в никуда и, похоже, находился в полной прострации. Никто не знал, как его зовут – парень приехал на штабном «уазике» с каким-то поручением и, когда начался сабантуй, попал под раздачу.

- Слушай, Иваныч, а откуда они вообще взялись? – спросил наконец Кудрин, встряхивая головой в попытке вытряхнуть из глаз осколки отражавшегося в них неба, - ведь все спокойно было…

- Спокойно, - проворчал прапорщик, - здесь спокойно не бывает. Привел их кто-то, вот что я тебе скажу, командир. Иначе хоть Джульбарс бы гавкнул, а так – молчал, своего, видно, признал.

- Джульбарс… - как-то жалобно протянул Кудрин, - он-то теперь где?

- Он не пропадет, он псина хитрая. А вот что с нашими будет, теми, что в плену? Зарежут, как баранов, и на видео снимут – внукам показывать?

- Может, на обмен оставят? …- неуверенно предположил лейтенант. Ему никак не хотелось верить в смерть, еще молод он был для этой страшной религии. Кудрин еще не привык к войне, постоянной близости конца, хотя успел насмотреться всякого. Юношеский рассудок лейтенанта не мог переварить, как это человек, с которым ты куришь на двоих у костра, в следующую секунду может превратиться в груду остывающего мяса, как живые человеческие глаза в мановение ока превращаются в застывшие склянки восковой фигуры. И куда девается после смерти душа человека? Кудрину часто представлялось, как душа в длинных белых одеждах, со свечой в руке плавно поднимается вверх, печально глядя на то, что только что было ее обиталищем.

- Ну и куда мы теперь, командир? – нарушил размышления лейтенанта Сергеев, - давай командуй, ты у нас старший.

- Командуй! Вот и скомандуй, если можешь, - огрызнулся Кудрин, который слабо представлял себе, куда надо двигаться, - думаешь, я знаю, где сейчас наши? Куда идти-то, Иваныч, ты как думаешь?

- Домой, - внезапно подал голос контуженый солдат, - домой…

- Да заткнись ты, - раздраженно махнул рукой Сергеев, - домой ему захотелось… я так думаю, к дороге нам надо бы. Там сориентируемся, что к чему.

Мысль прапорщика понравилась Кудрину. Действительно, как все просто – как же ему самому не пришло в голову, что надо выйти к дороге?

- Ну, пошли, - лейтенант встал. Сергеев тоже поднялся и закряхтел, разминая затекшие ноги. Неизвестный Солдат неуверенно встал и с тем же, что и раньше, отсутствующим выражением лица повторил:

- Домой… Короткой дорогой.

- Да заткнись, говорю, без тебя тошно, - прикрикнул прапорщик и, закинув на плечо автомат, зашагал к зарослям.

- Слышь, Иваныч, какой это короткой дорогой он домой-то собрался? – негромко спросил Кудрин, входя в кусты.

- Да откуда я знаю, какой! Что ты от контуженного хочешь – несет, что бог на душу положит. Ты, командир, особо не болтай – мало ли кто тут в лесу бродит. И на растяжку смотри не напорись.

Дальше шли молча. Первым продирался сквозь заросли опытный вояка Сергеев, за ним – Кудрин и замолчавший наконец Неизвестный Солдат.

Прошло минут пятнадцать. Лес поредел – в таком противник виден издалека. Впрочем, как и ты сам…

Подсознательно Кудрин понял, что сейчас что-то случится. Видимо, начало вырабатываться военное чутье. Собственные движения и все происходящее вокруг вдруг замедлилось, как это бывает в кино, он словно увидел все со стороны – и поредевший лес, и слабо заметную впереди ленту дороги, и…

- Падай, команди-и-р! – крик Сергеева словно проникал через слой плотной ваты. Кудрин видел, как прапорщик бросился наземь, попутно срывая с плеча автомат. Видел ничего не понимающего, неподвижного, как столб, Неизвестного Солдата, видел смотрящее ему в лицо винтовочное дуло с поблескивающим над ним оптическим прицелом…

Дальнейшие действия лейтенант совершал автоматически. Неосмотрительно развернулся спиной к стрелку, оттолкнулся от земли, в прыжке сбил с ног Неизвестного Солдата, и они оба грохнулись в траву. Позади застучал автомат Сергеева.

Деревья становились все реже. Кудрин видел, как идут между ними к дороге Сергеев и Неизвестный Солдат. Чуть выше их, в странном белом просвете, стояли двое. Лишь подойдя ближе, лейтенант с удивлением узнал своих родителей. дальше виднелся их старый дом, мирно клевали что-то куры, радостно лаял узнавший хозяина Дружок.

Вот она, короткая дорога домой, внезапно понял Кудрин и быстро пошел к калитке. Движения его были плавными, воздух словно застыл, и огонек зажатой в руке свечи не шевелился. Идти было удивительно приятно и легко, и совсем не цеплялись за протянутые руки ветвей белые одежды.

30.07.2004 г.

г. Волжск

Псы

© Альфред Уайт " Псы"

Джамбо медленно плелась за Тодом, пока тот не замер, что-то углядевши.

Тод был самой обычной дворнягой, собственно, как и Джамбо прозванная в честь любимого героя своей бывшей хозяйки.

- Послушай Тод, я уже не в силах лапы передвигать – поскуливала рыжешерстная Джамбо – может быть хватит на сегодня?

- Если бы нам было, что поесть, то я думаю, мы могли бы подремать еще часок-другой, но если ты заметила… – Тод осекся, заметив, что его четырехлапая подруга готова расплакаться – послушай, Джамб, я все понимаю, я ведь не зверь, как любят выражаться эти люди, если ты окончательно замерзла, то я не обижусь, если ты пойдешь и согреешься в нашей будке.

На самом деле у них никогда не было Будки, этого пристанища достойного только высоких пород, у них было жалкое подобие конуры которое они сами соорудили накрыв промежуток труб парой картонных коробок, в котором не то что согреться, там с трудом от ветра можно укрыться. Почему они называли ее так величественно? Им было достаточно знать, что этот жалкий клочок земли всецело принадлежит ИМ, это были Их трубы, Их картонки, и Их дом, а дом как известно должен быть местом в котором, хотя бы хочется жить, а как известно, пределом мечтаний каждой дворняги является своя собственная Будка.

Джамбо смотрела ему вслед, ей до сих пор хотелось плакать, не от того, что Тод чуть не накричал на нее, нет, она восхищалось его мужественностью и волей, которые он тратил на то, чтобы прокормить их, прощая ей ее слабость. Он ведь знает, что если бы она могла сделать это, то без замедления сделала бы.

Тод уходил гордо задрав голову, понимая, что если с ним что-нибудь случится – она запомнит его именно таким – Смотрящим в глаза трудностям, с высоко поднятой головой.

Выходивший из желтого такси надменный бюрократишка, наживающийся на чужих бедах, заметил Тода " Идущего с высоко поднятой головой и смотрящего в глаза трудностям". Он не смог удержаться от поступка порочащего все лицо человечества, перед глазами наших собратьев.

Тод видел, как высокий, немного сутулый человечишка выбрался из желтого автомобиля и заметив его двинулся прямо к нему уверенной походкой. Он смотрел ему прямо в глаза, холодные и черные, бегающие в раздумье какую бы гадость ему совершить. Когда они сравнялись Мужчина остановился, и склонив голову над макушкой Тода, сложил губы трубочкой и не умело плюнул в тот самый момент, когда Тод из чистого любопытства приподнял свою.

Еще один гвоздь был забит в сердце Тода, которое и так было преисполнено ненависти к людям, которые унижают и издеваются над своими " братьями меньшими", в то время когда сами, надев толстенные шубы плетутся к себе на работу, где всегда тепло, у них никогда не стоит вопрос о еде, они настолько обленились, что не в состоянии передвигать ноги, и вследствии чего вынуждены ездить на машинах, которые только что и делают как пачкают воздух, они сидят часами уткнувшись в свои компьютеры и телевизоры, существа которые готовы на все лишь бы не работать, а еще лучше вообще не передвигаться. Они не смотрят в природу вещей, их интересует длина породы собаки, которую они намеренны холить и лелеять до конца дней своих или пока не обожрется до смерти и не опустится до их уровня.

Конечно, Тод мог стерпеть это оскорбление. Но позади него стояла его возлюбленная, которая запомнит его " именно таким". Он мог позволить себе многое, но только не это, он никогда не причинял боль людям, но это был не человек, это было самое настоящее животное, а с животными поступают именно так.

Тод не долго раздумывая, набросился на жалкого человечишку, который имел меньше нравственных ценностей, чем собака. Он кусал его за ноги пока тот не упал и ему не предстала возможность ухватится за его глотку. Тод не собирался его убивать, он лишь хотел заставить его извинится, или хотя бы дать ему почувствовать всю полноту дворняжской жизни, такой чуждой мелкому бюрократу, протирающему штаны у себя в кабинете. Этот человек перепрыгивал с одной ноги на другую в зависимости от того над какой из них распахивались челюсти Тода, он неуклюже размахивал своим кожаным портфелем, который только раззадоривал Тода. Когда человечишка упал, вокруг них уже собралась толпа зевак, среди которых никто не стремился ему помочь - может они просто с ним знакомы? – подумал Тод.

Когда Тод ухватился за его шею Человек издал хриплый визг, больше от страха чем от боли, Тод не собирался причинять ему боль, даже и речи нет об убийстве, но к его сожалению выглядело это именно так.

Через несколько минут на помощь бюрократишке подбежала пара рабочих с дубинками. Ударив Тода со всего размаху по голове, они продолжили его избивать, они знали как причинить ему боль и ни в чем себя не ограничивали собираясь убить его.

Джамбо лаяла как только могла пока трое человек избивали Тода, снег уже был вымазан его кровью, кто-то из толпы зевак закрывал от ужаса рот рукой и тем не менее продолжал стоять не посмев никого упрекнуть.

Когда они закончили бить его, вспотевший бюрократишка, кожаные ботинки которого были испачканы кровью собаки, снова склонился над ним, но в этот раз испугался увидев взгляд Тода, да он истекал кровью и не был способен даже на то чтобы встать, но глаза его говорили прямо об обратном – в этот раз он перегрызет ему глотку - и в попытке ретироваться улыбнулся Тоду в силу всего своего оскала.

Даже когда все разошлись Джамбо не осмеливалась подойти к нему, она боялась, что он уже мертв, что единственное что связывало ее с жизнью, пусть и такой скудной, сейчас лежит и истекает кровью возможно доживая свои последние часы. Тод задыхался пытаясь схватить ртом воздух, сопение отдавало присвистом и каждый кто его видел понимал, что жить ему оставалось немного.

- Джамб, подойди ко мне – сплевывая кровь обратился он к ней – может получится оттащить меня с дороги...

- Конечно... Господи – зарыдала она – что они с тобой сделали, ведь это не правильно, он сам был виноват – он спровоцировал тебя!

- Людей не волнует правильно они поступили или нет, они оправдываются, что бы ни натворили, люди, Джамб это самые эгоистичные существа на свете, запомни это. Они ни за что не разделят с тобой свою пищу, они не поделятся с тобой даже кровом, да что кровом, они даже в подъезд тебя не пустят, и знаешь почему?

- Потому что я дворняга, – Джамбо начала понемногу успокаиваться, услышав спокойный пусть и захлебывающийся голос своего друга, но слез удержать так и не могла – а они люди?

- Именно! – Тод попытался сказать это громким и уверенным голосом, но вместо этого склонился в припадке кашля – У людей есть привычка верить в того, кого они называют Богом, они плачут обращаясь к нему, просят счастья, хорошего мужа, сдачи сессии, умоляя его на коленях о том чтобы их любили. Они стремятся только получать, ничего не отдавая взамен, даже о существовании этого их Бога они вспоминают только тогда когда он им нужен, у них нет привычки помогать ближнему, ближний для них скорее враг чем друг, опасайся их всегда, пища которую они могут тебе давать может быть испорчена или же отравлена.

Не произнося ни звука Джамбо оттащила его к их Будке мимо которой в разные стороны сновали люди.

- Мне очень холодно, и вряд ли я доживу до завтра. – Произнося эти слова он понимал, что не проживет и нескольких часов, но как он мог сказать ей правду глядя ей прямо в глаза, голубые как море, глубокие как небо и согревающие как летнее солнце. Было жалко, что он так и не узнал лучшей жизни, зато она была чище, добрее и даже правильнее чем у людей, которые всегда их унижали, били, мучили и угнетали, а из-за чего? Лишь только из-за породы! Хотя у него даже породы нет. А что он скажет этому их Богу попадя на небеса? Не может же он сказать что у него нет породы!

– Джамб, а что я скажу человеческому Богу, когда он спросит какая у меня порода?

- Я,.. я не знаю... – отчаявшись и рыдая во весь голос, заявила она – а с чего ты решил, что он будет тебя об этом спрашивать?

- Однажды в метро я нечаянно подслушал разговор двух старых людей, они сказали, что Бог создал человека по образу и подобию своему, значит он точно такой же, а когда ты видела человека, который любил бы тебя такой какая ты есть?

- Один любил...

- Только не начинай сначала, если твоя бывшая хозяйка действительно так тебя любила, то почему же она обрекла тебя на такие страдания?

- Я.., я не знаю, но я помню, как она ко мне относилась – не проходило и десяти минут, как она меня снова и снова гладила, а как нам было весело когда ее родители уходили в...

- Послушай, что я тебе скажу, ты конечно можешь не верить...

- Что ты говоришь? – обидевшись проговорила Джамб – у меня даже и в мыслях не было!

Как ей не хотелось что бы он умирал запомнив ее не доверяющей ему.

- Я люблю тебя Тод. – Шепотом сказала Джамб, отвернув от него голову в попытке спрятать слезы. – Я знаю, я никогда не произносила этого вслух, я боялась, что это случится. В глубине души я знала, что именно так и будет – Теперь она заикалась произнося слова – вдруг он умрет а она не успеет сказать ему, вдруг она не успеет показать ему насколько сильно она его любит. – Мне было страшно...

- Знаешь, люди боятся смерти больше всего на свете, а на самом деле...- глаза его поднялись к небу и он увидел ее слезы на фоне голубого неба и понял что большего счастья он не испытывал еще никогда, все чего он хотел это не роскошной будки и богатого хозяина, а лишь находится рядом с ней, просто слышать биение ее сердца, говорящее то чего нельзя передать словами, а можно лишь почувствовать – на самом деле не страшно умирать, страшно расставаться...

Джамбо повернула голову в сторону Тода, и завыв положила голову ему на рану.

А люди бегающие в разные стороны, так и продолжали идти по своим делам бросая короткие взгляды на окровавленный снег. Никто из них не знал какая трагедия разворачивалась на асфальте по которому они ходят. И они идут дальше, продолжая молить своего Бога о благах, которые им не доступны, освобождении от пороков которые им присущи, и богатстве которое даст им право лежать на диване до скончания дней своих, не заботясь ни о ком кроме себя.

Джамбо подняла голову, и подойдя к дороге по которой в разные стороны метались машины, в последний раз посмотрела на Тода, надеясь, что человеческий Бог не будет спрашивать их о породе.