Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!
|
|
Красная профессура
-- Ну что, красная профессура, готовы? -- бодро спросил Служкин. Три передние парты по его настоянию были пусты. -- За передние парты с листочками и ручками садятся, -- Служкин взялжурнал, -- Спехова, Старков, Кузнецова, Митрофанова и Кедрин. Служкин подождал, пока перечисленные рассядутся, и дал каждому повопросу для индивидуальной проверочной работы. -- В вашем распоряжении двадцать минут. Не забудьте подписатьлисточки... Остальные открывают тетради и записывают тему урока: " Экономическое районирование СНГ". -- Опять писать!... -- заныл девятый " А". -- На литературе писали, наиностранном, на алгебре... -- Опять, -- строго подтвердил Служкин. -- Иначе вы со своей болтовнейничего не услышите и ничего не запомните. -- А мы и так не запомним! -- крикнул зловредный человек Скачков, открыл перед собой на парте чемодан-" дипломат" и засунул внутрь голову. -- Давайте лучше, Виктор Сергеевич, мы весь урок будем сидеть молча, зато не будем писать, -- улыбаясь, предложила красивая отличница МашаБольшакова. -- Давайте лучше вы весь урок будете сидеть молча и будете писать, --внес контрпредложение Служкин. -- Скачков, ты что, уснул? -- А мне неинтересно, -- нагло заявил из чемодана Скачков. -- А кому интересно? -- удивился Служкин. -- Мне, что ли? -- Так увольняйтесь, -- с первой парты посоветовал верзила Старков, кандидат в медалисты. -- Кто ж тогда моих малых деток и старушку мать кормить будет? --спросил Служкин. -- Ты будешь? Или давайте так: вы мне платите деньги, а явас отпускаю с урока и ставлю всем пятерки. Идет? -- Идет! -- обрадовалась красная профессура. -- Тогда выкладывайте по штуке на парту -- и свободны. Денег у девятого " А" не оказалось. -- Значит, нечего спорить, -- подвел итог Служкин. -- Итак, продолжим.Смысл заголовка вам понятен? -- Нет, -- нестройно отозвалась красная профессура. -- Тогда записывайте: " Экономическое районирование -- это делениетерритории на экономические районы". Теперь ясно? -- Нет, -- сказала красная профессура. -- Да все им ясно, они выделываются, -- сказала Маша Большакова. -- Больше будут выделываться -- больше будут писать. Скачков, послеуроков не забудь сдать мне тетрадку. Я в журнал тебе ставлю точку. Пишем: " Экономический район -- это район с преобладанием одной отрасли производствав экономике". Вот у нас в Речниках какая доминирующая отрасль производства? -- Самогоноварение! -- крикнул с первой парты Старков. -- Старков, ты пиши, а не языком чеши. Вдохновленная Старковым красная профессура называла отраслипроизводства, за которые Речники надо было бы выжечь напалмом. -- Ну, завод у нас на Каме какой? -- подсказал Служкин, переводяразговор на серьезный лад. -- Транспортное машиностроение, -- ответила Маша Большакова. -- Молодец, Маша, ставлю тебе точку, -- одобрил Служкин. -- Ха! Машке Большаковой точку и мне точку? -- возмутился в чемоданеСкачков. -- Несправедливо! -- Сейчас я тебе переправлю... -- Служкин склонился над журналом. -- Не-не-не!... -- забеспокоился Скачков, вылезая наружу. -- Теперь откройте в учебниках карты номер два, три и пять, сравните ихи попробуйте разделить территорию страны на экономические районы. Ну вродебы как вам подарили страну, а вы в ней налаживаете производство. -- А мы не хотим налаживать, -- заявил Старков. -- Мы страну сдадим варенду иностранцам, пусть они и пашут. -- Уже десять минут прошло, а ты, Старков, писать еще не начал. -- Да я вам этот вопрос за минуту напишу, -- пообещал Старков. --Вопрос-то какой-то тупой... Зачем, Виктор Сергеевич, мы вообще учим этуерунду, морально устаревшую сто лет назад? -- Возьми, Старков, у Шакуровой учебник и посмотри в нем на последнейстранице фамилии авторов, -- посоветовал Служкин. Весь класс тотчас же начал заинтересованно изучать последнюю страницу, только Шакирова стучала кулаком в широкую спину Старкова. -- Есть среди авторов фамилия Служкин? Красная профессура, растерявшись, снова перечитала список. -- Есть! -- с последней парты на всякий случай крикнули двоечникибезматерных и безденежных, которым полагалось бы находиться не в десятом" А", а в зондер-команде. -- Нету меня, -- после паузы, сказал Служкин. -- Тогда я не понимаю, Старков, почему ты задаешь этот вопрос мне. Красная профессура взволнованно загомонила, пораженная отсутствиемСлужкина среди авторов учебника. -- Хорошая отмазка, -- одобрил Старков, презрительно перебрасываяучебник Шакировой. -- Итак, карты посмотрели, -- продолжил Служкин. -- Теперь по нимдавайте попробуем назвать, например, сельскохозяйственные районы. Красная профессура перечислила все районы, которые нашла, включаяКрайний Север с вечной мерзлотой. -- Молодцы, два, -- оценил Служкин. -- Ставим цифру один, пишеммаленький заголовочек: " Сельскохозяйственные районы". Ниже ставим буковку" а". Первый фактор, от которого зависит развитие в районе сельскогохозяйства. Какой фактор вы можете назвать? Скрипя, пробуксовывая, урок ехал дальше. -- Все, время прошло, -- наконец объявил Служкин, подходя к первымпартам. Старков сразу протянул густо исписанный листок. Красная от волненияСпехова что-то лихорадочно строчила. Милая, глазастая троечница Митрофановавстала, подала бумажку и сказала: -- А я почти ничего не написала, Виктор Сергеевич. -- Плохо, Люся. Поставлю кол. -- Дак че, вам же хуже, -- усаживаясь на свое место, обиженно сказалаМитрофанова. -- Колы в журнал ставить нельзя. Придется вам со мной послеуроков сидеть, натягивать меня на тройку. -- А ты мне очень нравишься, Митрофанова. Ну, как девушка. Я с тобойпосле уроков с удовольствием встречусь. Красная профессура ахнула, Маша Большакова смутилась, а двоечникиБезматерных и Безденежных заржали. -- Вам для этого география и нужна, -- саркастически заметил Старков.-- Вы-то хоть на Люське женитесь, а нам география на что? -- Дурак, -- сказала Митрофанова Старкову. -- Конечно, -- согласился Служкин. -- Вас в загсе никто не спросит офакторах размещения нефтедобывающей промышленности... -- Вот! -- обрадовался из чемодана Скачков. -- Чего тогда их учить? -- У нас вообще класс с гуманитарным уклоном, -- пояснил Старков. --Зачем нам экономика? Мы будем вольные художники. -- Вольный художник -- это босой сапожник, -- возразил Служкин. -- Всеумеет, ничего не имеет. Я тоже был вольный художник, а, как видите, безгеографии не прожил. -- А что вы делали? Стихи писали? -- не унимался Старков. -- Маненечко было, -- кивнул Служкин. Двоечники Безматерных и Безденежных от смеха сползли вниз. -- Почитайте... -- улыбаясь, попросила Маша Большакова. -- Да вы их знаете... -- отмахнулся Служкин. -- Они в учебникелитературы напечатаны. Под псевдонимами. -- Ну почитайте! -- заныла красная профессура. -- Нам никто нечитал!... Служкин посмотрел на часы: пять минут до конца урока. Закончить новыйматериал он все равно бы не успел. -- Хорошо, я почитаю, -- согласился он. -- Но тогда вы параграф изучитедома сами, а на следующем уроке по нему -- проверочная. Класс негодующе взвыл. -- Искусство требует жертв, -- пояснил Служкин. -- Да ладно, чего вы! -- обернувшись ко всем, крикнул Старков. --Подумаешь -- проверочная! Напишем! Читайте, Виктор Сергеевич. В кабинете воцарилась благоговейная тишина. Служкин сел на стол. -- Этот стих я сочинил в девятом классе ко дню рождения одноклассникапо фамилии Петров. Петров был круглый отличник, комсорг школы и все такое.Называется стих " Эпитафия Петрову". Для тупых поясняю: эпитафия -- этонадгробная надпись. Стих очень простой, смысла нет, рифмы тоже. Помедли, случайный прохожий, У этих гранитных плит. Здесь тело Петрова Алеши В дубовом гробу лежит. Петров на общем фоне казался Чище, чем горный снег, И враз на него равнялся Каждый плохой человек. Но как-то однажды утром На самом рассвете за ним Пришел предатель Служкин И целая банда с ним. Сказал ему Служкин: " За совесть, За множество добрых дел Окончена твоя повесть Последней главой " Расстрел" ". Петров это выслушал гордо И свитер порвал на груди: " Стреляй же, империалистический агрессор, От красных тебе не уйти! А жизнь моя песнею стала, Грядущим из рельсовых строк, И на пиджаке капитала Висит уже мой плевок! " Поднял обрез свой Служкин И пулю в Петрова всадил, И рухнул Петров под грамотой, Которой его райком наградил. Застыньте, потомки, строем, Склоните знамена вниз: Душа Петрова-героя Пешком пошла в коммунизм! Стихи красной профессуре страшно понравились, но вот проверочная работана следующем уроке с треском провалилась.
Ветка
Лена
Серым утром Служкин вышел из подъезда, ведя за ручку Тату. -- Папа, а я не хочу в садик, -- сказала Тата. -- А я хочу, -- признался Служкин, останавливаясь закурить. -- Непонимаю, почему бы нам с тобой не поменяться?... Ты будешь ходить за меня наработу? -- А там бьют? -- поинтересовалась Тата. -- Бьют, -- честно ответил Служкин. -- А тебя в садике разве бьют? -- Меня Андрюша Снегирев мучит. Щипает, толкает... -- Дай ему в рог, -- посоветовал папа. -- Он Марине Петровне нажалуется. -- Тогда сама на него нажалуйся. -- Он еще сильнее меня мучить будет. -- Да-а... -- протянул Служкин. -- Заколдованный круг. Ладно, япоговорю с его мамой. Ты мне покажи ее, хорошо? Они остановились у перекрестка, на котором лежало звездообразное озерогрязи. Посреди него в буром тесте сладострастно буксовала иномарка, выбрасывая из-под колес фонтаны. Служкин взял Тату под мышки и перенес надругой тротуар, высоко задирая колени. -- Папа, а ты мне купишь вечером жвачку с динозаврами? -- Куплю, -- пообещал Служкин. -- А в зоопарке динозавры есть? -- Нету. Они вымерли давным-давно. -- А почему они умерли? -- Съели друг друга до последнего. -- А последний? -- Последний сдох от голода, потому что некого больше было есть. -- Папа, а они были злые? -- Да как сказать... -- задумался Служкин. -- По большей части они былидобрые. Некоторые даже слишком. Но добрых съели первыми. Служкин и Тата завернули в ворота садика, и Тата, вырвав ручку, побежала к дверям. В длинном голубом плащике и синей шапочке она была похожана колокольчик. Служкин вслед за Татой вошел в раздевалку. Здесь была только одна мама, которая возилась с сынишкой. Служкин посадил Тату на стульчик, опустился накорточки и стал расшнуровывать ей ботинки. Сзади подошел мальчик с игрушечным пистолетом. -- Я тебя жаштрелю, -- сказал он, наводя пистолет на Тату. Тата испуганно глядела на Служкина. -- Андрюша, иди ко мне, -- позвала мама, и мальчик отошел. -- Папа, это Андрюша Снегирев, -- сказала Тата. -- М-м?... -- удивился Служкин. -- Понятно теперь... Он переодел Тату и убрал все уличное в шкафчик с елочкой на дверке.Тата слезла со стула, Служкин поцеловал ее в щеку, и Тата побежала в группу.Оттуда донесся ее звонкий крик: -- Марина Петровна, здравствуйте!... Служкин подошел к маме Андрюши Снегирева и дружелюбно сказал: -- Бойкий у вас мальчик. -- Да уж... -- ответила женщина оборачиваясь. -- Лена?... -- изумленно спросил Служкин. -- Витя?... -- растерялась женщина. Она тотчас опустила голову, застегивая сыну рубашку, но Служкин видел, как порозовели мочки ее ушей. Пораженный, Служкин молчал. -- Беги, Андрюша, -- сказала Лена и легонько шлепнула сына. Андрюша побежал в группу, по дуге обогнув дядю. Лена и Служкинпереглянулись и молча вышли на крыльцо. -- Ты, значит, теперь Снегирева, а не Анфимова... Лена виновато улыбнулась. -- А мне Андрюша говорил: " Тата Шушкина, Тата Шушкина"... Я думала --Шишкина или Сушкина... -- Или Пушкина. Сколько лет мы с тобой не виделись? -- Со школы, -- тихо сказала Лена. -- А ты все такая же красивая... -- задумчиво произнес Служкин. --Только располнела... -- А ты все такой же грубиян, -- ответила Лена. -- Извини, -- смутился Служкин. -- Ничего. -- Лена ласково коснулась рукой его локтя. -- Это я послеОли начала толстеть. -- Какой Оли?... -- Дочки Оли. У меня еще дочка есть. Годик с небольшим. -- Вот тебе и раз... -- только и нашел что сказать Служкин, но тотчаспоправился: -- То есть вот тебе и два... Лена засмеялась. Голос у нее был нежный и слабый. -- Мне торопиться надо, Витя, -- пояснила она. -- Дома с Олей мужсидит, а ему на работу. Ну... до свидания. Она еще раз улыбнулась Служкину и пошла к воротам садика: светловолосаясимпатичная молодая женщина в дешевом, мутно-бордового цвета плаще. Женщина, а не девушка и тем более не девочка, какой ее знал, а потом помнил Служкин....До репетиции клуба " Бригантина" Витька околачивался в школе. Онодиноко слонялся по пустым коридорам, рассматривал тысячу раз виденныеплакаты, из интереса зашел в женский туалет, потолкался в двери кое-какихкабинетов, в спортзал. Наконец он увидел вдалеке Лену Анфимову иКолесникова. Неизрасходованная энергия забила в нем ключом. Несколько минутон вдохновенно шпионил, прячась за углами и в нишах. Потом Леночка иКолесников уселись на подоконник черной лестницы, и Витька бесшумно обогнулих по верхнему этажу, на цыпочках прокрался на лестничную площадку над ними.Негромкие голоса в тишине звучали вполне отчетливо. -- Ну и что? -- спросил Колесников. -- Ничего, -- ответила Лена. -- Они и не собирались. -- А мне какая разница? -- Ну... значит, ты остаешься дома? -- Дома. -- А как насчет моего предложения? -- Какого?... А-а... Я не знаю... Ну извини... Мне страшно... -- Чего страшного-то? Со мной же, не с кем-то. -- Все равно... Давай в другой раз... -- Фиг ли в другой-то, Ленка? Когда он будет? -- Ну, будет, наверное... -- Ага, " наверное"... Фиг ли время тянуть? Леночка молчала. -- Ладно, я приду, -- наконец тихо сказала она. Витька отошел и перевел дыхание. В груди его ныла тоскливая ревность.Обидно, что Колесо все же подбило Леночку на какое-то совместное дело. Ну ифиг. Витька разозлился и пошагал прочь. Вечером, когда Витька совсем было собрался идти к Будкину, в дверьпозвонили. Витька пошел отпирать и увидел Колесникова. Витька уже устал изумляться житейской простоте Колесникова. Колесо былспособен днем подраться с человеком, а вечером прийти клянчить у него, скажем, велосипед покататься. Колесников прошел на кухню и стал наливать себе чай. -- Родичи-то твои когда приедут? -- спросил он. -- В субботу. -- Везет тебе. Мои тоже обещали уехать к бабке в деревню, а сегодняпередумали, козлы. А я уже одну бабу пригласил к себе домой. Чего ей теперьскажу, а? -- Какую бабу? -- хмуро спросил Витька. -- Анфимову, что ли? -- Ну. -- Она бы все равно не пришла, -- почему-то сказал Витька. -- С фига ли? -- хмыкнул Колесников. -- Обещала уже, понял? Витька помрачнел. Злоба на Леночку, на этого дурака Колесниковаразъедала ему душу. -- Это от квартиры ключи? -- спросил Колесников, цапая с подоконникасвязку. -- Дай мне до завтра, а? У тебя же еще родительские ключи есть, да? -- Положи на место! -- вскипел Витька. Колесников быстро сунул ключи в карман. -- Че ты, -- хихикнул он. -- Потом отдам, не посею. Ты же вечером всеравно с Будкиным гулять пойдешь, а я сюда с Анфимовой приду... -- Не пущу я тебя в квартиру! -- возмущался Витька, не решаясь силкомвыдирать у Колесникова ключи. -- Ничего я твоей квартире не сделаю! Как пацана прошу... Или ты че, влюбился в Анфимову, да? Она же страшная, ее на горке даже мацать никто нехочет. Влюбился, да? Сердце у Витьки тяжело заколотилось, а мысли смешались. С Колесомвсегда так: не поймешь почему, но всегда делаешь то, чего ему надо. Колесников удовлетворенно похлопал себя по карману с ключами и издругого кармана вытащил пачку презервативов. -- Зырь, -- предложил он. Он распечатал один, натянул его на палец, повертел пальцем передглазами и заржал, словно в жизни ничего смешнее не видел. -- Я их у тебя оставлю, -- сообщил он. -- А то если мои предки найдутих, меня вообще зарежут. За что, спрашивается? Радоваться нужно, что сынуляими пользуется, а не просто так. Колесников открыл холодильник и положил презервативы в дверку. -- Тебе Анфимова все равно не даст, -- безнадежно сказал Витька. -- Даст, -- уверенно заявил Колесников. Подумав, он беззаботно добавил: -- Ну, не даст, так я ей пососать велю. Этот разговор каждым словом бил Витьку под дых. Он сидел скорчившись, молча. Колесников шумно хлебал чай. -- Колесников, а тебе самому кто-нибудь предлагал пососать? -- мертвымголосом спросил Витька. -- Еще, Витек, не нашлось такого резкого парня. -- Колесников, а пососи у меня, -- предложил Витька. Наконец Колесников отвалил, выбросив презерватив, который он натягивална палец, в мусорное ведро. Витька достал его оттуда, завернул в бумажку исунул в карман, чтобы при случае выбросить. Мама с папой, наверное, тоже егозарезали бы, если бы увидели в ведре презерватив. Потом прямо в одежде Витька забрался под одеяло и затащил с собоймагнитофон. Он поставил кассету Высоцкого и слушал ее долго-долго.Постепенно ему становилось легче. Это его в санях увозили к пропасти кони.Это его, расписанного татуировками зэка, парила в бане хозяюшка. Это онуносил на руках из заколдованного леса Леночку Анфимову. Витька вылез из-под одеяла и пошел варить суп. Он рассчитывал, чтородители завтра вернутся домой и он их сразу накормит. Не было только хлеба.Разделавшись с супом и выключив газ, Витька оделся, взял деньги и авоську ипошел в магазин. Купив хлеба, Витька прежним путем направился обратно. Он уже почтивышел с территории Кирпичного Завода, как навстречу ему попались три пацана, которые заступили дорогу. -- Ты откуда? -- спросил один. -- С Речников? -- Из Кировского поселка, -- соврал Витька, от страха облившись потом.Голос его сделался тоненьким. Кировский поселок был нейтрален и к Речникам, и к Кирпичному Заводу. -- Ну, из Кировского, -- хмыкнул один из " кирпичей". -- А чего зассалтогда? -- спросил он напрямик. Витька не сообразил, что ответить, и влип. -- Деньги есть? -- осведомился " кирпич". -- Нету... -- пропищал Витька. -- Дай ему в рыло, Пона, -- предложил один из " кирпичей". " Кирпичи" ухватили Витьку и обшарили карманы. Деньги они взяли себе, аключи от квартиры и прочую ерунду, что нашлась, бросили в грязь. Один из" кирпичей" развернул извлеченный из Витькиного кармана бумажный комок иобнаружил в нем презерватив. -- Зырь, мужики, -- ошарашенно сказал он и спросил у Витьки: -- Ты что, от Борозды идешь, что ли?... -- Ну, -- ответил Витька, понятия не имея, кто такая Борозда. -- И она тебе дала? -- Еще и в рот взяла, -- ляпнул Витька. " Кирпичи" немного притихли. -- Ладно, рубль мы возьмем, а остальное -- на, -- порешили они, возвращая Витьке мелочь и поднимая ключи. -- И больше нам не попадайся, понял? " Кирпичи" обогнули Витьку и пошли дальше. Витька измученно поплелсядомой. Несмотря на чудесное спасение, радости у него не было. Он шел и унылосчитал, где и кто его может побить. " Кирпичи" -- раз, шестнадцатая школа --два, за дорогой -- три, детдомовские -- четыре, Бизя и его банда -- пять, загаражами -- шесть, пэтэушники -- семь, ну и так, вообще, мало ли резкихбывает... Первое, что услышал Витька, когда вошел в свой подъезд, -- это бодрыйголос Колесникова и звон ключей. Витька тотчас вспомнил, что гнусное Колесоуволокло ключи от его квартиры, собираясь вечером затащить сюда ЛеночкуАнфимову. Мгновенно разъярившись, Витька винтом взвился на свой этаж, ноувидел лишь закрывающуюся дверь, а за ней -- спину Колесникова. " Значит, Лена все-таки пошла!..." -- с ужасом и отчаяньем подумал Витька, хватаядверь за ручку. -- Стой, Колесников! -- крикнул он. Колесников оглянулся, увидел Витьку, шепнул что-то в глубь квартиры ишустро выбежал на площадку. Дверь он прикрыл и прижал задом. -- Ты чего? -- неестественно ухмыляясь, спросил он. -- Ты же говорил, вечером придешь... -- задыхаясь от подъема, сказалВитька. -- А сейчас что, утро, что ли? -- Я это... -- замялся Витька. -- В общем, нельзя ко мне... -- Предки приезжают? -- тревожно спросил Колесников. -- Нет... Я сам... не хочу, понял? -- бормотал Витька, переминаясь сноги на ногу и не глядя Колесникову в глаза. -- Ты чего, офигел, Витек? -- обиделся заметно ободрившийся Колесников.-- Сперва " давайте приходите", потом " пошли вон"! Так пацаны не поступают! Колесников на глазах обретал напор. -- Не хочу я, чтобы вы тут... -- растерянно повторил Витька. -- Ага, ну -- ща! -- взмахнул руками Колесников. -- Ты чего, Витек, баба, что ли? Захлыздил? Анфимова и то не боится, а ты!... Не кани, про это, кроме наших, никто не узнает -- слово пацана. Чего я Анфимовой-то скажу? Служкин, мол, козел, " уходите" говорит? Чего ты перед ней позоришься-то, какзащеканец? Она кому расскажет, что ты зассал, так пацанам с тобойздороваться западло будет! Ладно, не трусь, я никому не скажу -- слово. Витька сопел и молчал, сбитый с толку. -- Или ты сам с Анфимовой хотел? -- Колесников попытался заглянутьВитьке в лицо. -- Так она с тобой не пойдет, Витек. Я ее спрашивал про тебя, она говорит, что ты вообще какой-то пробитый, чухан, короче. Ну, в общем, дура она, ни фига в людях не понимает. Колесников приоткрыл дверь и задом полез в щель. Витька стоял наплощадке неподвижно, молча, опустив голову. -- А ты к Будкину иди, -- посоветовал Колесников и захлопнул дверь.Потом он снова приоткрыл ее и добавил: -- Я часов до семи. Анфимовой ввосемь домой надо. Дверь закрылась. Витька еще постоял, раздавленный словами Колесникова, да и всемслучившимся. Он совершенно потерялся и даже немного обалдел. Как это уКолесникова получается, что все делают для него то, чего им и делать-топротивно? Витька развернулся и поплелся вниз по лестнице, стуча батоном попрутьям перил. Окончательно сломленный жизнью, Витька посидел у Будкина и побрелдомой. Взвинченность у него сменилась глухим, тоскливым страхом. Витьке ототчаянья хотелось взять пистолет, пойти и застрелить и Колесникова, иЛеночку Анфимову, да и многих других. Пусть потом его лучше судят заубийство, чем за то, что было на самом деле -- стыдное, трусливое, глупое." Хоть бы ядерная война началась..." -- тоскливо думал Витька. Бомба -- трах! -- и никаких проблем. Ни за что не надо отвечать. Чистая Земля. И пусть нестанет его самого -- никто ведь не заплачет. И плакать-то некому будет. СебяВитьке было не жалко. Правильно Лена Анфимова сказала про него -- чухан. Таки надо. Но и остальным гибель тоже поделом будет. За что они все на Витькунапали? Ненавистью своею, или равнодушием, или даже своими удовольствиями, своим покоем за его счет -- чего они все его мучают? Витька посмотрел на часы: семь пятнадцать. Колесо уже должно укатиться.Интересно, что у него с Леночкой получилось?... А-а, плевать. Витька сунул ключ в скважину замка, но повернуть не смог. Запертоизнутри на кнопку. Значит, Колесников и Лена еще в квартире? Озверев, Витьканадавил на звонок и держал палец, пока Колесников не открыл. -- Чего растрезвонился-то?! -- зашипел, отпихивая Витьку грудью ивыходя на площадку. Колесников был в трико и майке. -- Три часа кобенилась, я ее только-только уломал, тут ты звонишь!...-- выпучив глаза, сообщил он. -- Погуляй еще часик, че тебе? У меня уже всена мази -- вот-вот, и готово будет! " Леночка еще не разрешила ему!..." -- прострелило у Витьки в голове.Бешеная радость вмиг затопила грудь. Может, еще не все потеряно?... -- Уматывай! -- решительно сказал Витька Колесникову. -- Хорош! Ябольше гулять не буду! -- Ну, еще полчаса, Витек... -- Все, Колесников! Колесников вдруг юркнул за дверь. Витька успел вцепиться в ручку ирванул на себя. Колесников проворно высунул из-за двери босую ногу и пнулВитьку в живот. Витька ахнул, и выпустил ручку. Дверь захлопнулась. Витька повис на перилах и выпустил меж пролетов длинную, тягучую слюну.Дыхание сквозь спазм пробиралось обратно в грудь, как жилец в разрушенныйдом. Из-за двери донеслось громкое кряканье пружин. Это Колесников разложилдиван. Витька понял -- зачем. Он подскочил к двери и принялся звонить. Звонок поорал, а затем умолк-- видно, Колесников выдернул провод. Тогда Витька стал пинать в дверь икричать: -- Ко-ле-со!... Вы-хо-ди!... Ко-ле-со!... Вы-хо... Дверь неожиданнораскрылась, едва не двинув Витьке по лбу. Колесников, взбешенный, стоял напороге. Витька, не размышляя, ударил его в глаз. Тотчас Колесников звезданулВитьку в зубы, а потом коленом в пах. Из Витьки мгновенно вылетели все мыслии чувства. Боль заполнила его по самую пробку и свернула в зародыш. Присев на корточки, Колесников посмотрел, как Витька корчится, ивиновато сказал: -- Сам напросился, дурак... Затем босые ноги Колесникова ушлепали в квартиру.Витька еще повалялся на полу, а когда отпустило -- сел. Из разбитойгубы на подбородок текла кровь. Витька поднялся. Душа его была какфутбольный мяч, проколотый сразу в нескольких местах и свистевший всемидырками. На лестничной площадке в окне между двумя рамами у Витьки былтайник. Он достал из тайника сигарету и поплелся вниз. У подъезда Витька сел на лавочку, освещенную окнами первого этажа, инеумело закурил. Фильтр лип к окровавленной губе, курить было противно, ноВитька все равно курил. Он думал о Леночке Анфимовой, но думал без всякогочувства. Он был готов простить ей Колесникова, лишь бы она сейчас пришла кнему и спасла его от одиночества. Но он знал, что Леночка не придет. Также он понимал, что своей дракой сКолесниковым он, наверное, даже не остановил Леночку, а наоборот -- далКолесникову возможность забрать у нее то, чего она не осмеливалась отдавать.Там, наверху, Колесников сейчас скажет Лене: " Ну давай живее! Телилась туттри часа, как дура, а теперь этот гад пришел, и времени не осталось! Ложисьскорей! " -- именно этими словами. И Леночка не обидится, не уйдет, а сделаетто, чего он приказывает. И даже не потому, что шибко его любит, а потому, что это -- Колесников. Такая у Колесникова судьба. А у Витьки судьба другая.И о нем, о Витьке, Леночка и не вспомнит. Так всегда. Дверь подъезда бабахнула на пружине, и Витька поднял голову. Мимо него, отвернувшись, прошла Лена. Она уходила домой одна, и Колесников ее непровожал. Витька глядел Лене вслед, в глубину улицы, редко освещенной синимифонарями. Когда Леночка почти скрылась, Витька вдруг вскочил и побежал заней. Леночка оглянулась, не узнавая Витьку, и пошла быстрее. Витькапоравнялся с ней. Она испугалась, подавшись в сторону. -- Ленка, это я, -- сказал Витька. -- Господи!... -- выдохнула Лена. -- Ты чего? -- Давай я тебя провожу... -- тоскливо предложил Витька. -- Не надо, -- ответила Лена и отвернулась. Витька потащился следом, сам не зная зачем. -- Служкин, будь человеком, отвяжись, -- жалобно попросила Лена. Витька не ответил и не отвязался. Они шли молча. -- Уйди, уйди, уйди! -- вдруг закричала Лена и побежала. Витька тожепобежал. Лена остановилась и разревелась. Витька затормозил поодаль. Онхотел ее утешить, но не знал как. Они добрались до ее дома. Лена вошла в подъезд, а Витька остался наулице. Некоторое время он стоял под козырьком подъезда, но потом внезапнораспахнул двери, влетел в подъезд и услышал шаги Леночки уже тремя этажамивыше. В голове у Витьки что-то кувыркнулось, и он заорал на весь дом: -- Ленка Анфимова -- ду-у-ура!...Данная страница нарушает авторские права?