Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Красная профессура




-- Ну что, красная профессура, готовы? -- бодро спросил Служкин. Три передние парты по его настоянию были пусты. -- За передние парты с листочками и ручками садятся, -- Служкин взялжурнал, -- Спехова, Старков, Кузнецова, Митрофанова и Кедрин. Служкин подождал, пока перечисленные рассядутся, и дал каждому повопросу для индивидуальной проверочной работы. -- В вашем распоряжении двадцать минут. Не забудьте подписатьлисточки... Остальные открывают тетради и записывают тему урока: " Экономическое районирование СНГ". -- Опять писать!... -- заныл девятый " А". -- На литературе писали, наиностранном, на алгебре... -- Опять, -- строго подтвердил Служкин. -- Иначе вы со своей болтовнейничего не услышите и ничего не запомните. -- А мы и так не запомним! -- крикнул зловредный человек Скачков, открыл перед собой на парте чемодан-" дипломат" и засунул внутрь голову. -- Давайте лучше, Виктор Сергеевич, мы весь урок будем сидеть молча, зато не будем писать, -- улыбаясь, предложила красивая отличница МашаБольшакова. -- Давайте лучше вы весь урок будете сидеть молча и будете писать, --внес контрпредложение Служкин. -- Скачков, ты что, уснул? -- А мне неинтересно, -- нагло заявил из чемодана Скачков. -- А кому интересно? -- удивился Служкин. -- Мне, что ли? -- Так увольняйтесь, -- с первой парты посоветовал верзила Старков, кандидат в медалисты. -- Кто ж тогда моих малых деток и старушку мать кормить будет? --спросил Служкин. -- Ты будешь? Или давайте так: вы мне платите деньги, а явас отпускаю с урока и ставлю всем пятерки. Идет? -- Идет! -- обрадовалась красная профессура. -- Тогда выкладывайте по штуке на парту -- и свободны. Денег у девятого " А" не оказалось. -- Значит, нечего спорить, -- подвел итог Служкин. -- Итак, продолжим.Смысл заголовка вам понятен? -- Нет, -- нестройно отозвалась красная профессура. -- Тогда записывайте: " Экономическое районирование -- это делениетерритории на экономические районы". Теперь ясно? -- Нет, -- сказала красная профессура. -- Да все им ясно, они выделываются, -- сказала Маша Большакова. -- Больше будут выделываться -- больше будут писать. Скачков, послеуроков не забудь сдать мне тетрадку. Я в журнал тебе ставлю точку. Пишем: " Экономический район -- это район с преобладанием одной отрасли производствав экономике". Вот у нас в Речниках какая доминирующая отрасль производства? -- Самогоноварение! -- крикнул с первой парты Старков. -- Старков, ты пиши, а не языком чеши. Вдохновленная Старковым красная профессура называла отраслипроизводства, за которые Речники надо было бы выжечь напалмом. -- Ну, завод у нас на Каме какой? -- подсказал Служкин, переводяразговор на серьезный лад. -- Транспортное машиностроение, -- ответила Маша Большакова. -- Молодец, Маша, ставлю тебе точку, -- одобрил Служкин. -- Ха! Машке Большаковой точку и мне точку? -- возмутился в чемоданеСкачков. -- Несправедливо! -- Сейчас я тебе переправлю... -- Служкин склонился над журналом. -- Не-не-не!... -- забеспокоился Скачков, вылезая наружу. -- Теперь откройте в учебниках карты номер два, три и пять, сравните ихи попробуйте разделить территорию страны на экономические районы. Ну вродебы как вам подарили страну, а вы в ней налаживаете производство. -- А мы не хотим налаживать, -- заявил Старков. -- Мы страну сдадим варенду иностранцам, пусть они и пашут. -- Уже десять минут прошло, а ты, Старков, писать еще не начал. -- Да я вам этот вопрос за минуту напишу, -- пообещал Старков. --Вопрос-то какой-то тупой... Зачем, Виктор Сергеевич, мы вообще учим этуерунду, морально устаревшую сто лет назад? -- Возьми, Старков, у Шакуровой учебник и посмотри в нем на последнейстранице фамилии авторов, -- посоветовал Служкин. Весь класс тотчас же начал заинтересованно изучать последнюю страницу, только Шакирова стучала кулаком в широкую спину Старкова. -- Есть среди авторов фамилия Служкин? Красная профессура, растерявшись, снова перечитала список. -- Есть! -- с последней парты на всякий случай крикнули двоечникибезматерных и безденежных, которым полагалось бы находиться не в десятом" А", а в зондер-команде. -- Нету меня, -- после паузы, сказал Служкин. -- Тогда я не понимаю, Старков, почему ты задаешь этот вопрос мне. Красная профессура взволнованно загомонила, пораженная отсутствиемСлужкина среди авторов учебника. -- Хорошая отмазка, -- одобрил Старков, презрительно перебрасываяучебник Шакировой. -- Итак, карты посмотрели, -- продолжил Служкин. -- Теперь по нимдавайте попробуем назвать, например, сельскохозяйственные районы. Красная профессура перечислила все районы, которые нашла, включаяКрайний Север с вечной мерзлотой. -- Молодцы, два, -- оценил Служкин. -- Ставим цифру один, пишеммаленький заголовочек: " Сельскохозяйственные районы". Ниже ставим буковку" а". Первый фактор, от которого зависит развитие в районе сельскогохозяйства. Какой фактор вы можете назвать? Скрипя, пробуксовывая, урок ехал дальше. -- Все, время прошло, -- наконец объявил Служкин, подходя к первымпартам. Старков сразу протянул густо исписанный листок. Красная от волненияСпехова что-то лихорадочно строчила. Милая, глазастая троечница Митрофановавстала, подала бумажку и сказала: -- А я почти ничего не написала, Виктор Сергеевич. -- Плохо, Люся. Поставлю кол. -- Дак че, вам же хуже, -- усаживаясь на свое место, обиженно сказалаМитрофанова. -- Колы в журнал ставить нельзя. Придется вам со мной послеуроков сидеть, натягивать меня на тройку. -- А ты мне очень нравишься, Митрофанова. Ну, как девушка. Я с тобойпосле уроков с удовольствием встречусь. Красная профессура ахнула, Маша Большакова смутилась, а двоечникиБезматерных и Безденежных заржали. -- Вам для этого география и нужна, -- саркастически заметил Старков.-- Вы-то хоть на Люське женитесь, а нам география на что? -- Дурак, -- сказала Митрофанова Старкову. -- Конечно, -- согласился Служкин. -- Вас в загсе никто не спросит офакторах размещения нефтедобывающей промышленности... -- Вот! -- обрадовался из чемодана Скачков. -- Чего тогда их учить? -- У нас вообще класс с гуманитарным уклоном, -- пояснил Старков. --Зачем нам экономика? Мы будем вольные художники. -- Вольный художник -- это босой сапожник, -- возразил Служкин. -- Всеумеет, ничего не имеет. Я тоже был вольный художник, а, как видите, безгеографии не прожил. -- А что вы делали? Стихи писали? -- не унимался Старков. -- Маненечко было, -- кивнул Служкин. Двоечники Безматерных и Безденежных от смеха сползли вниз. -- Почитайте... -- улыбаясь, попросила Маша Большакова. -- Да вы их знаете... -- отмахнулся Служкин. -- Они в учебникелитературы напечатаны. Под псевдонимами. -- Ну почитайте! -- заныла красная профессура. -- Нам никто нечитал!... Служкин посмотрел на часы: пять минут до конца урока. Закончить новыйматериал он все равно бы не успел. -- Хорошо, я почитаю, -- согласился он. -- Но тогда вы параграф изучитедома сами, а на следующем уроке по нему -- проверочная. Класс негодующе взвыл. -- Искусство требует жертв, -- пояснил Служкин. -- Да ладно, чего вы! -- обернувшись ко всем, крикнул Старков. --Подумаешь -- проверочная! Напишем! Читайте, Виктор Сергеевич. В кабинете воцарилась благоговейная тишина. Служкин сел на стол. -- Этот стих я сочинил в девятом классе ко дню рождения одноклассникапо фамилии Петров. Петров был круглый отличник, комсорг школы и все такое.Называется стих " Эпитафия Петрову". Для тупых поясняю: эпитафия -- этонадгробная надпись. Стих очень простой, смысла нет, рифмы тоже. Помедли, случайный прохожий, У этих гранитных плит. Здесь тело Петрова Алеши В дубовом гробу лежит. Петров на общем фоне казался Чище, чем горный снег, И враз на него равнялся Каждый плохой человек. Но как-то однажды утром На самом рассвете за ним Пришел предатель Служкин И целая банда с ним. Сказал ему Служкин: " За совесть, За множество добрых дел Окончена твоя повесть Последней главой " Расстрел" ". Петров это выслушал гордо И свитер порвал на груди: " Стреляй же, империалистический агрессор, От красных тебе не уйти! А жизнь моя песнею стала, Грядущим из рельсовых строк, И на пиджаке капитала Висит уже мой плевок! " Поднял обрез свой Служкин И пулю в Петрова всадил, И рухнул Петров под грамотой, Которой его райком наградил. Застыньте, потомки, строем, Склоните знамена вниз: Душа Петрова-героя Пешком пошла в коммунизм! Стихи красной профессуре страшно понравились, но вот проверочная работана следующем уроке с треском провалилась.

Ветка

Служкин позвонил, сначала за дверью было очень тихо. Потом почему-тораздался грохот, и дверь стремительно распахнулась. -- Привет, это я, твой пупсик, -- входя, сказал Служкин. -- Витька-а!... -- закричала высокая девушка в мелких черных кудряшкахи повисла у него на шее. Служкин ногой захлопнул за собой дверь. В прихожую из комнаты вышелхмурый мальчик лет пяти. -- Здорово, Шуруп, -- сказал Служкин, ссаживая девушку. -- Чего ты мне принес, дядя Витя? -- сразу спросил хмурый мальчик. Служкин порылся в карманах куртки и вытащил пластмассового солдатика --монстра с собачьей мордой, в шипах, в шлеме, с бластером. -- Ты мне такого уже дарил, только он был зеленый, как понос. -- Шурка! -- крикнула мама. -- Грубиян, весь в своего папашу! -- Ну, давай обратно, -- предложил Служкин. -- Сам играть буду. -- Фиг, -- подумав, ответил мальчик и ушел в комнату. Служкин начал снимать куртку и поинтересовался: -- А благоверный где? -- Колесников-то? На работе, где же еще? -- Слава богу, -- сказал Служкин и вытащил из куртки бутылку. -- Витька! Ты воще!... -- выхватывая бутылку, закричала женщина. --Портвяга! Я сто лет уже мечтала нажраться! Пошли! Проходя в кухню, Служкин флегматично заметил: -- С одного флакона не нажремся, Ветка. -- А ты Татку из садика сюда приводи, а я пока еще сгоняю. Татка женормально с Шурупом играет... -- Нельзя, Ветка, -- вздохнул Служкин, открывая бутылку. -- Жаль, -- разливая портвейн по чашкам, призналась Ветка. -- Ну, кактам у тебя в школе? Молоденькие-то училки есть? -- Есть, да не про мою честь, -- выпив и закурив, неохотно сказалСлужкин. -- Лучше ты рассказывай. Как там твой любовник-то? Все еще в кинотебя снимать хочет? -- Козлов-то? Козел -- он и есть козел, -- с чувством произнесла Ветка.-- Я его уже послала, куда не ходят поезда. Я теперь, Витька, в другоговлюбилась. В летчика. Точнее, бывшего летчика. Ему Колесников менял пьяныеномера на обычные, он и пригласил в гости. Колесников меня с собой взял. Самнарезался и упал под стол, а мы с этим летчиком заперлись в ванной итрахались. Я чего-то боюсь, уж не залетела ли я тогда?... -- Хорошенькое дело -- в ванной, -- мрачно пробормотал Служкин. --Залетайте в самолетах " Аэрофлота"... Из комнаты вдруг раздался басовитый рев. Ветка чертыхнулась, вскочила иубежала. Служкин снова закурил и открыл окно. Веткин дом стоял недалеко от берега Камы, от черного, мрачного котлазатона. Служкин курил и смотрел, как мимо дебаркадера, мимо разведенногонаплавного моста, словно бы брезгливо оскалившись, проплывает высокий идлинный речной лайнер, возвращающийся на стоянку после навигации. Лайнермедленно плыл под яростным золотом зарослей на дамбе, от которого водаотмелей казалась древесного цвета, будто коньяк. Плыл мимо рыжих склонов, где валялся ржавый хлам -- тросы, мятые бакены, какие-то гнутые и рваныеконструкции, содранные с кораблей. Вернулась Ветка, и Служкин выбросил окурок. -- Как там у вас дела с Надькой? -- спросила Ветка, снова разливаяпортвейн. -- Все чики-пуки, -- сказал Служкин и, подумав, добавил: -- Недавнопорешили мы с ней прекратить наши постельные встречи, вот так. Ей неохота...да и мне неохота. Взяли и завязали. -- Хоба-на! -- изумилась Ветка, вытаращив глаза. -- И с кем ты?... -- Ни с кем. -- Ни фига себе! -- Ветка хлопнула полчашки портвейна. -- А эта твоядура, как ее... Ру... Ру... ну, Сашенька. -- Рунева, -- подсказал Служкин. -- Она Будкина любит. -- Ну и что? -- искренне не поняла Ветка. -- Да ну тебя... Не объяснить. Нет, и все. -- Заведи любовницу, -- посоветовала Ветка. -- Заведу, -- согласился Служкин. -- Тебя вот. -- А что? Классно! -- оживилась Ветка. -- Будем опять, как тогда, послешколы, помнишь? Зашибись было! Ты не загружайся насчет этого. Подумаешь! Наплюй. Я-то тебя люблю, Витька, честно. С седьмого... нет, с девятогокласса. Я тебе позвоню, как только Колесников свалит куда-нибудь наподольше. Приходи -- оторвемся, как раньше! -- Приду, -- кивнул Служкин. -- Оторвемся, конечно. Заедет и на мойдвор " КамАЗ"....На Новый год родители потащили Витьку с собою к друзьям. Там жеоказалась со своими родителями Веткина из восьмого " Б". Их обоих, чтобы немешали, отправили в дальнюю комнату смотреть " Голубой огонек". До этогоВитька с Веткой даже не здоровался, даже не знал, как ее зовут, хоть и виделв школе каждый день. Витька молча повалился на диван, закутался в плед истал смотреть телевизор. За стеной раздавалась музыка, звон посуды, смех, шарканье ног. Ветка сидела на стуле, но ей было плохо видно. На экране с визгомплясали толстые женщины в полушубках и кокошниках. На них падал бутафорскийснег. Ветка встала, закрыла дверь, щелкнула задвижкой и села поближе ктелевизору на диван. Потом она сказала, что ей холодно, и укрыла колениуголком пледа. Потом сбросила тапки и забралась под плед. Она перваяпритиснулась к Витьке и полезла руками. Витька тоже потащил вверх ее юбку.До самого конца " Голубого огонька" они возились друг с другом. Потомпопробовали сделать все как взрослые, но ничего не вышло. Потом Веткауснула, и Витька, отвернувшись, тоже уснул. Никакой дружбы после этого между ними не началось, словно бы и не былоничего вовсе. Они по-прежнему не разговаривали и не здоровались, только прислучайных встречах в школьных коридорах Ветка начинала хохотать какненормальная. Витька делал вид, что ее смех к нему не относится, хотя самглубоко недоумевал и даже чувствовал себя уязвленным непонятно почему.

Лена

Серым утром Служкин вышел из подъезда, ведя за ручку Тату. -- Папа, а я не хочу в садик, -- сказала Тата. -- А я хочу, -- признался Служкин, останавливаясь закурить. -- Непонимаю, почему бы нам с тобой не поменяться?... Ты будешь ходить за меня наработу? -- А там бьют? -- поинтересовалась Тата. -- Бьют, -- честно ответил Служкин. -- А тебя в садике разве бьют? -- Меня Андрюша Снегирев мучит. Щипает, толкает... -- Дай ему в рог, -- посоветовал папа. -- Он Марине Петровне нажалуется. -- Тогда сама на него нажалуйся. -- Он еще сильнее меня мучить будет. -- Да-а... -- протянул Служкин. -- Заколдованный круг. Ладно, япоговорю с его мамой. Ты мне покажи ее, хорошо? Они остановились у перекрестка, на котором лежало звездообразное озерогрязи. Посреди него в буром тесте сладострастно буксовала иномарка, выбрасывая из-под колес фонтаны. Служкин взял Тату под мышки и перенес надругой тротуар, высоко задирая колени. -- Папа, а ты мне купишь вечером жвачку с динозаврами? -- Куплю, -- пообещал Служкин. -- А в зоопарке динозавры есть? -- Нету. Они вымерли давным-давно. -- А почему они умерли? -- Съели друг друга до последнего. -- А последний? -- Последний сдох от голода, потому что некого больше было есть. -- Папа, а они были злые? -- Да как сказать... -- задумался Служкин. -- По большей части они былидобрые. Некоторые даже слишком. Но добрых съели первыми. Служкин и Тата завернули в ворота садика, и Тата, вырвав ручку, побежала к дверям. В длинном голубом плащике и синей шапочке она была похожана колокольчик. Служкин вслед за Татой вошел в раздевалку. Здесь была только одна мама, которая возилась с сынишкой. Служкин посадил Тату на стульчик, опустился накорточки и стал расшнуровывать ей ботинки. Сзади подошел мальчик с игрушечным пистолетом. -- Я тебя жаштрелю, -- сказал он, наводя пистолет на Тату. Тата испуганно глядела на Служкина. -- Андрюша, иди ко мне, -- позвала мама, и мальчик отошел. -- Папа, это Андрюша Снегирев, -- сказала Тата. -- М-м?... -- удивился Служкин. -- Понятно теперь... Он переодел Тату и убрал все уличное в шкафчик с елочкой на дверке.Тата слезла со стула, Служкин поцеловал ее в щеку, и Тата побежала в группу.Оттуда донесся ее звонкий крик: -- Марина Петровна, здравствуйте!... Служкин подошел к маме Андрюши Снегирева и дружелюбно сказал: -- Бойкий у вас мальчик. -- Да уж... -- ответила женщина оборачиваясь. -- Лена?... -- изумленно спросил Служкин. -- Витя?... -- растерялась женщина. Она тотчас опустила голову, застегивая сыну рубашку, но Служкин видел, как порозовели мочки ее ушей. Пораженный, Служкин молчал. -- Беги, Андрюша, -- сказала Лена и легонько шлепнула сына. Андрюша побежал в группу, по дуге обогнув дядю. Лена и Служкинпереглянулись и молча вышли на крыльцо. -- Ты, значит, теперь Снегирева, а не Анфимова... Лена виновато улыбнулась. -- А мне Андрюша говорил: " Тата Шушкина, Тата Шушкина"... Я думала --Шишкина или Сушкина... -- Или Пушкина. Сколько лет мы с тобой не виделись? -- Со школы, -- тихо сказала Лена. -- А ты все такая же красивая... -- задумчиво произнес Служкин. --Только располнела... -- А ты все такой же грубиян, -- ответила Лена. -- Извини, -- смутился Служкин. -- Ничего. -- Лена ласково коснулась рукой его локтя. -- Это я послеОли начала толстеть. -- Какой Оли?... -- Дочки Оли. У меня еще дочка есть. Годик с небольшим. -- Вот тебе и раз... -- только и нашел что сказать Служкин, но тотчаспоправился: -- То есть вот тебе и два... Лена засмеялась. Голос у нее был нежный и слабый. -- Мне торопиться надо, Витя, -- пояснила она. -- Дома с Олей мужсидит, а ему на работу. Ну... до свидания. Она еще раз улыбнулась Служкину и пошла к воротам садика: светловолосаясимпатичная молодая женщина в дешевом, мутно-бордового цвета плаще. Женщина, а не девушка и тем более не девочка, какой ее знал, а потом помнил Служкин....До репетиции клуба " Бригантина" Витька околачивался в школе. Онодиноко слонялся по пустым коридорам, рассматривал тысячу раз виденныеплакаты, из интереса зашел в женский туалет, потолкался в двери кое-какихкабинетов, в спортзал. Наконец он увидел вдалеке Лену Анфимову иКолесникова. Неизрасходованная энергия забила в нем ключом. Несколько минутон вдохновенно шпионил, прячась за углами и в нишах. Потом Леночка иКолесников уселись на подоконник черной лестницы, и Витька бесшумно обогнулих по верхнему этажу, на цыпочках прокрался на лестничную площадку над ними.Негромкие голоса в тишине звучали вполне отчетливо. -- Ну и что? -- спросил Колесников. -- Ничего, -- ответила Лена. -- Они и не собирались. -- А мне какая разница? -- Ну... значит, ты остаешься дома? -- Дома. -- А как насчет моего предложения? -- Какого?... А-а... Я не знаю... Ну извини... Мне страшно... -- Чего страшного-то? Со мной же, не с кем-то. -- Все равно... Давай в другой раз... -- Фиг ли в другой-то, Ленка? Когда он будет? -- Ну, будет, наверное... -- Ага, " наверное"... Фиг ли время тянуть? Леночка молчала. -- Ладно, я приду, -- наконец тихо сказала она. Витька отошел и перевел дыхание. В груди его ныла тоскливая ревность.Обидно, что Колесо все же подбило Леночку на какое-то совместное дело. Ну ифиг. Витька разозлился и пошагал прочь. Вечером, когда Витька совсем было собрался идти к Будкину, в дверьпозвонили. Витька пошел отпирать и увидел Колесникова. Витька уже устал изумляться житейской простоте Колесникова. Колесо былспособен днем подраться с человеком, а вечером прийти клянчить у него, скажем, велосипед покататься. Колесников прошел на кухню и стал наливать себе чай. -- Родичи-то твои когда приедут? -- спросил он. -- В субботу. -- Везет тебе. Мои тоже обещали уехать к бабке в деревню, а сегодняпередумали, козлы. А я уже одну бабу пригласил к себе домой. Чего ей теперьскажу, а? -- Какую бабу? -- хмуро спросил Витька. -- Анфимову, что ли? -- Ну. -- Она бы все равно не пришла, -- почему-то сказал Витька. -- С фига ли? -- хмыкнул Колесников. -- Обещала уже, понял? Витька помрачнел. Злоба на Леночку, на этого дурака Колесниковаразъедала ему душу. -- Это от квартиры ключи? -- спросил Колесников, цапая с подоконникасвязку. -- Дай мне до завтра, а? У тебя же еще родительские ключи есть, да? -- Положи на место! -- вскипел Витька. Колесников быстро сунул ключи в карман. -- Че ты, -- хихикнул он. -- Потом отдам, не посею. Ты же вечером всеравно с Будкиным гулять пойдешь, а я сюда с Анфимовой приду... -- Не пущу я тебя в квартиру! -- возмущался Витька, не решаясь силкомвыдирать у Колесникова ключи. -- Ничего я твоей квартире не сделаю! Как пацана прошу... Или ты че, влюбился в Анфимову, да? Она же страшная, ее на горке даже мацать никто нехочет. Влюбился, да? Сердце у Витьки тяжело заколотилось, а мысли смешались. С Колесомвсегда так: не поймешь почему, но всегда делаешь то, чего ему надо. Колесников удовлетворенно похлопал себя по карману с ключами и издругого кармана вытащил пачку презервативов. -- Зырь, -- предложил он. Он распечатал один, натянул его на палец, повертел пальцем передглазами и заржал, словно в жизни ничего смешнее не видел. -- Я их у тебя оставлю, -- сообщил он. -- А то если мои предки найдутих, меня вообще зарежут. За что, спрашивается? Радоваться нужно, что сынуляими пользуется, а не просто так. Колесников открыл холодильник и положил презервативы в дверку. -- Тебе Анфимова все равно не даст, -- безнадежно сказал Витька. -- Даст, -- уверенно заявил Колесников. Подумав, он беззаботно добавил: -- Ну, не даст, так я ей пососать велю. Этот разговор каждым словом бил Витьку под дых. Он сидел скорчившись, молча. Колесников шумно хлебал чай. -- Колесников, а тебе самому кто-нибудь предлагал пососать? -- мертвымголосом спросил Витька. -- Еще, Витек, не нашлось такого резкого парня. -- Колесников, а пососи у меня, -- предложил Витька. Наконец Колесников отвалил, выбросив презерватив, который он натягивална палец, в мусорное ведро. Витька достал его оттуда, завернул в бумажку исунул в карман, чтобы при случае выбросить. Мама с папой, наверное, тоже егозарезали бы, если бы увидели в ведре презерватив. Потом прямо в одежде Витька забрался под одеяло и затащил с собоймагнитофон. Он поставил кассету Высоцкого и слушал ее долго-долго.Постепенно ему становилось легче. Это его в санях увозили к пропасти кони.Это его, расписанного татуировками зэка, парила в бане хозяюшка. Это онуносил на руках из заколдованного леса Леночку Анфимову. Витька вылез из-под одеяла и пошел варить суп. Он рассчитывал, чтородители завтра вернутся домой и он их сразу накормит. Не было только хлеба.Разделавшись с супом и выключив газ, Витька оделся, взял деньги и авоську ипошел в магазин. Купив хлеба, Витька прежним путем направился обратно. Он уже почтивышел с территории Кирпичного Завода, как навстречу ему попались три пацана, которые заступили дорогу. -- Ты откуда? -- спросил один. -- С Речников? -- Из Кировского поселка, -- соврал Витька, от страха облившись потом.Голос его сделался тоненьким. Кировский поселок был нейтрален и к Речникам, и к Кирпичному Заводу. -- Ну, из Кировского, -- хмыкнул один из " кирпичей". -- А чего зассалтогда? -- спросил он напрямик. Витька не сообразил, что ответить, и влип. -- Деньги есть? -- осведомился " кирпич". -- Нету... -- пропищал Витька. -- Дай ему в рыло, Пона, -- предложил один из " кирпичей". " Кирпичи" ухватили Витьку и обшарили карманы. Деньги они взяли себе, аключи от квартиры и прочую ерунду, что нашлась, бросили в грязь. Один из" кирпичей" развернул извлеченный из Витькиного кармана бумажный комок иобнаружил в нем презерватив. -- Зырь, мужики, -- ошарашенно сказал он и спросил у Витьки: -- Ты что, от Борозды идешь, что ли?... -- Ну, -- ответил Витька, понятия не имея, кто такая Борозда. -- И она тебе дала? -- Еще и в рот взяла, -- ляпнул Витька. " Кирпичи" немного притихли. -- Ладно, рубль мы возьмем, а остальное -- на, -- порешили они, возвращая Витьке мелочь и поднимая ключи. -- И больше нам не попадайся, понял? " Кирпичи" обогнули Витьку и пошли дальше. Витька измученно поплелсядомой. Несмотря на чудесное спасение, радости у него не было. Он шел и унылосчитал, где и кто его может побить. " Кирпичи" -- раз, шестнадцатая школа --два, за дорогой -- три, детдомовские -- четыре, Бизя и его банда -- пять, загаражами -- шесть, пэтэушники -- семь, ну и так, вообще, мало ли резкихбывает... Первое, что услышал Витька, когда вошел в свой подъезд, -- это бодрыйголос Колесникова и звон ключей. Витька тотчас вспомнил, что гнусное Колесоуволокло ключи от его квартиры, собираясь вечером затащить сюда ЛеночкуАнфимову. Мгновенно разъярившись, Витька винтом взвился на свой этаж, ноувидел лишь закрывающуюся дверь, а за ней -- спину Колесникова. " Значит, Лена все-таки пошла!..." -- с ужасом и отчаяньем подумал Витька, хватаядверь за ручку. -- Стой, Колесников! -- крикнул он. Колесников оглянулся, увидел Витьку, шепнул что-то в глубь квартиры ишустро выбежал на площадку. Дверь он прикрыл и прижал задом. -- Ты чего? -- неестественно ухмыляясь, спросил он. -- Ты же говорил, вечером придешь... -- задыхаясь от подъема, сказалВитька. -- А сейчас что, утро, что ли? -- Я это... -- замялся Витька. -- В общем, нельзя ко мне... -- Предки приезжают? -- тревожно спросил Колесников. -- Нет... Я сам... не хочу, понял? -- бормотал Витька, переминаясь сноги на ногу и не глядя Колесникову в глаза. -- Ты чего, офигел, Витек? -- обиделся заметно ободрившийся Колесников.-- Сперва " давайте приходите", потом " пошли вон"! Так пацаны не поступают! Колесников на глазах обретал напор. -- Не хочу я, чтобы вы тут... -- растерянно повторил Витька. -- Ага, ну -- ща! -- взмахнул руками Колесников. -- Ты чего, Витек, баба, что ли? Захлыздил? Анфимова и то не боится, а ты!... Не кани, про это, кроме наших, никто не узнает -- слово пацана. Чего я Анфимовой-то скажу? Служкин, мол, козел, " уходите" говорит? Чего ты перед ней позоришься-то, какзащеканец? Она кому расскажет, что ты зассал, так пацанам с тобойздороваться западло будет! Ладно, не трусь, я никому не скажу -- слово. Витька сопел и молчал, сбитый с толку. -- Или ты сам с Анфимовой хотел? -- Колесников попытался заглянутьВитьке в лицо. -- Так она с тобой не пойдет, Витек. Я ее спрашивал про тебя, она говорит, что ты вообще какой-то пробитый, чухан, короче. Ну, в общем, дура она, ни фига в людях не понимает. Колесников приоткрыл дверь и задом полез в щель. Витька стоял наплощадке неподвижно, молча, опустив голову. -- А ты к Будкину иди, -- посоветовал Колесников и захлопнул дверь.Потом он снова приоткрыл ее и добавил: -- Я часов до семи. Анфимовой ввосемь домой надо. Дверь закрылась. Витька еще постоял, раздавленный словами Колесникова, да и всемслучившимся. Он совершенно потерялся и даже немного обалдел. Как это уКолесникова получается, что все делают для него то, чего им и делать-топротивно? Витька развернулся и поплелся вниз по лестнице, стуча батоном попрутьям перил. Окончательно сломленный жизнью, Витька посидел у Будкина и побрелдомой. Взвинченность у него сменилась глухим, тоскливым страхом. Витьке ототчаянья хотелось взять пистолет, пойти и застрелить и Колесникова, иЛеночку Анфимову, да и многих других. Пусть потом его лучше судят заубийство, чем за то, что было на самом деле -- стыдное, трусливое, глупое." Хоть бы ядерная война началась..." -- тоскливо думал Витька. Бомба -- трах! -- и никаких проблем. Ни за что не надо отвечать. Чистая Земля. И пусть нестанет его самого -- никто ведь не заплачет. И плакать-то некому будет. СебяВитьке было не жалко. Правильно Лена Анфимова сказала про него -- чухан. Таки надо. Но и остальным гибель тоже поделом будет. За что они все на Витькунапали? Ненавистью своею, или равнодушием, или даже своими удовольствиями, своим покоем за его счет -- чего они все его мучают? Витька посмотрел на часы: семь пятнадцать. Колесо уже должно укатиться.Интересно, что у него с Леночкой получилось?... А-а, плевать. Витька сунул ключ в скважину замка, но повернуть не смог. Запертоизнутри на кнопку. Значит, Колесников и Лена еще в квартире? Озверев, Витьканадавил на звонок и держал палец, пока Колесников не открыл. -- Чего растрезвонился-то?! -- зашипел, отпихивая Витьку грудью ивыходя на площадку. Колесников был в трико и майке. -- Три часа кобенилась, я ее только-только уломал, тут ты звонишь!...-- выпучив глаза, сообщил он. -- Погуляй еще часик, че тебе? У меня уже всена мази -- вот-вот, и готово будет! " Леночка еще не разрешила ему!..." -- прострелило у Витьки в голове.Бешеная радость вмиг затопила грудь. Может, еще не все потеряно?... -- Уматывай! -- решительно сказал Витька Колесникову. -- Хорош! Ябольше гулять не буду! -- Ну, еще полчаса, Витек... -- Все, Колесников! Колесников вдруг юркнул за дверь. Витька успел вцепиться в ручку ирванул на себя. Колесников проворно высунул из-за двери босую ногу и пнулВитьку в живот. Витька ахнул, и выпустил ручку. Дверь захлопнулась. Витька повис на перилах и выпустил меж пролетов длинную, тягучую слюну.Дыхание сквозь спазм пробиралось обратно в грудь, как жилец в разрушенныйдом. Из-за двери донеслось громкое кряканье пружин. Это Колесников разложилдиван. Витька понял -- зачем. Он подскочил к двери и принялся звонить. Звонок поорал, а затем умолк-- видно, Колесников выдернул провод. Тогда Витька стал пинать в дверь икричать: -- Ко-ле-со!... Вы-хо-ди!... Ко-ле-со!... Вы-хо... Дверь неожиданнораскрылась, едва не двинув Витьке по лбу. Колесников, взбешенный, стоял напороге. Витька, не размышляя, ударил его в глаз. Тотчас Колесников звезданулВитьку в зубы, а потом коленом в пах. Из Витьки мгновенно вылетели все мыслии чувства. Боль заполнила его по самую пробку и свернула в зародыш. Присев на корточки, Колесников посмотрел, как Витька корчится, ивиновато сказал: -- Сам напросился, дурак... Затем босые ноги Колесникова ушлепали в квартиру.Витька еще повалялся на полу, а когда отпустило -- сел. Из разбитойгубы на подбородок текла кровь. Витька поднялся. Душа его была какфутбольный мяч, проколотый сразу в нескольких местах и свистевший всемидырками. На лестничной площадке в окне между двумя рамами у Витьки былтайник. Он достал из тайника сигарету и поплелся вниз. У подъезда Витька сел на лавочку, освещенную окнами первого этажа, инеумело закурил. Фильтр лип к окровавленной губе, курить было противно, ноВитька все равно курил. Он думал о Леночке Анфимовой, но думал без всякогочувства. Он был готов простить ей Колесникова, лишь бы она сейчас пришла кнему и спасла его от одиночества. Но он знал, что Леночка не придет. Также он понимал, что своей дракой сКолесниковым он, наверное, даже не остановил Леночку, а наоборот -- далКолесникову возможность забрать у нее то, чего она не осмеливалась отдавать.Там, наверху, Колесников сейчас скажет Лене: " Ну давай живее! Телилась туттри часа, как дура, а теперь этот гад пришел, и времени не осталось! Ложисьскорей! " -- именно этими словами. И Леночка не обидится, не уйдет, а сделаетто, чего он приказывает. И даже не потому, что шибко его любит, а потому, что это -- Колесников. Такая у Колесникова судьба. А у Витьки судьба другая.И о нем, о Витьке, Леночка и не вспомнит. Так всегда. Дверь подъезда бабахнула на пружине, и Витька поднял голову. Мимо него, отвернувшись, прошла Лена. Она уходила домой одна, и Колесников ее непровожал. Витька глядел Лене вслед, в глубину улицы, редко освещенной синимифонарями. Когда Леночка почти скрылась, Витька вдруг вскочил и побежал заней. Леночка оглянулась, не узнавая Витьку, и пошла быстрее. Витькапоравнялся с ней. Она испугалась, подавшись в сторону. -- Ленка, это я, -- сказал Витька. -- Господи!... -- выдохнула Лена. -- Ты чего? -- Давай я тебя провожу... -- тоскливо предложил Витька. -- Не надо, -- ответила Лена и отвернулась. Витька потащился следом, сам не зная зачем. -- Служкин, будь человеком, отвяжись, -- жалобно попросила Лена. Витька не ответил и не отвязался. Они шли молча. -- Уйди, уйди, уйди! -- вдруг закричала Лена и побежала. Витька тожепобежал. Лена остановилась и разревелась. Витька затормозил поодаль. Онхотел ее утешить, но не знал как. Они добрались до ее дома. Лена вошла в подъезд, а Витька остался наулице. Некоторое время он стоял под козырьком подъезда, но потом внезапнораспахнул двери, влетел в подъезд и услышал шаги Леночки уже тремя этажамивыше. В голове у Витьки что-то кувыркнулось, и он заорал на весь дом: -- Ленка Анфимова -- ду-у-ура!...

Данная страница нарушает авторские права?





© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.