Суббота. В густом полумраке появилась узкая светлая щель, через которую смутно проглядывали окружающие предметы

В густом полумраке появилась узкая светлая щель, через которую смутно проглядывали окружающие предметы. Она быстро ширилась, росла; мир обретал объем и резкость, наконец, принял привычные формы… Инга еще раз моргнула и окончательно открыла глаза.

Теперь это уже точно был сон. До невозможности похожий на предыдущее видение, хотя и с другим сюжетом. Что было общим - настроение, ситуация, ее ощущение себя или что-то еще, Инга понять не могла, но это общее точно было. Эпизоды напоминали разрозненные фрагменты мозаики «Puzzle», и каких-то кусочков не хватало…

К гадалке она пошла пешком. Солнце еще не слишком пекло, и получасовая прогулка была приятной. Подойдя к нужному дому, Инга остановилась и огляделась. Ольги не было видно. Трубку она тоже не брала. «Вот засоня, - усмехнулась про себя Инга, - ладно, подожду». От нечего делать она стала разглядывать знакомый с детства «дом с привидениями». Здание было старое, облицованное камнем и оттого мрачноватое. Узкие, похожие на бойницы, окна, крохотные полукруглые балкончики. Крыша была высокой, с круглыми чердачными окошками. Одной стороной дом примыкал к больничному саду, старые карагачи и клены с этой стороны почти не пропускали в окна свет. Среди окружавших его однотипных «хрущевок» дом смотрелся довольно странно, естественно, среди местной детворы о нем ходило множество легенд и страшилок. Сейчас, впрочем, облик дома изрядно портило нарядное крылечко продуктового магазина. «Капитализм убивает тайну». Хорошенькое название для какой-нибудь скандальной статейки», - подумала Инга и посмотрела на часы. Ольга все не шла. Инга хотела было уйти, но любопытство взяло верх - до этого гадалки для нее были чем-то средним между цыганками и безликими тенями из многочисленных объявлений типа: «Потомственный маг 5 уровня…». Поколебавшись еще минуту, девушка вошла в подъезд.

Квартира гадалки находилась на первом этаже. На табличке возле двери был указаны часы приема. Инга в нерешительности поглядела на железную дверь с крохотным глазком, затем нажала кнопку звонка. Дверь отворилась не сразу. На пороге стояла высокая женщина средних лет в светлом брючном костюме. Хорошая укладка, умелый макияж - в ней не было ничего от аляповатых цыганских нарядов или деревенских знахарок в ситцевых платках. «Может, Оля ошиблась, и это не гадалка?», - мелькнула мысль у Инги. Но женщина уже протянула к ней руку.

- Здравствуйте. Практикующий экстрасенс Мария Сокольникова. Проходите в кабинет, прошу.

Инга послушно прошла в комнату. «Кабинет» больше походил на офис… Она, конечно, и не ожидала увидеть хрустальный шар и сушеных крокодилов под потолком… Но как-то уж слишком прозаично выглядела приемная экстрасенса: письменный стол, пара кресел, уютный диванчик, на стенах - легкие металлические полки с книгами, на двух узких окнах - жалюзи. О роде занятий хозяйки напоминал лишь висящий на стене сертификат об окончании Марией Николаевной Сокольниковой высшей школы магии и экстрасенсорики… под руководством… дающей право на осуществление… дата… печать.

В кабинет неслышно вошла Мария.

- Ну, давайте знакомиться. Мое имя вам уже известно, хотелось бы узнать ваше.

Держалась она спокойно, но как-то отстраненно, подчеркнуто сухо. Инга не удержалась:

- А вам разве так не известно?

Мария вздохнула.

- Все ждут от экстрасенсов чудес. Как минимум, что мы предскажем точную дату Апокалипсиса, исцелим всех страждущих и накормим город пятью хлебами. Мы не боги. Если мы будем тратить силы на такие пустяки, то не сможем ответить на интересующие вас вопросы.

Инга смутилась. Мария говорила таким усталым и чуть назидательным голосом, словно этот вопрос ей задавал каждый второй.

- Да почти каждый первый, - улыбнулась вдруг Мария, - Нет, мысли читать я не умею. Просто ко мне приходит очень много разных людей… задающих одинаковые вопросы.

- Меня зовут Инга…

- Уже лучше, - выражение отстраненности на лице Марии сменилось иронией. Инга вдруг поняла, что и это - маска. Защитная реакция психики на чужие беды.

- Расскажите о цели вашего визита, Инга.

- Да я… не знаю. Мы должны были с подругой… а она не пришла. Ей очень тяжело сейчас. Может, вы за нее мне скажете, что делать?

Мария на мгновение прикрыла глаза, задумалась.

- Подруге твоей я бы не помогла. В нашем мире каждый выбирает путь сам. В моих силах лишь показать разные направления, варианты развития событий. А она свой выбор уже сделала.

- Да? Какой?

- У нас, экстрасенсов, тоже есть свои законы. В том числе и профессиональная тайна. Вселенная сама определит, нужна ли тебе эта информация. Если да, ты все узнаешь очень скоро. А тебе я могу рассказать лишь о том, что касается лично тебя.

«Ну вот, наговорила умных слов, а толку - ноль. Все-таки шарлатанка! Да и откуда бы она могла что-то узнать - посидела, придумала», - Инга рассердилась. Но решила прояснить вопрос до конца:

- А вы сами как эту информацию получаете? У других хотя бы карты, рамки…

- Каждый работает с тем, что ему ближе. Человеческий мозг намного совершеннее любых приспособлений. В нашей школе учат воспринимать информацию Вселенной напрямую. Эти сигналы способен получить практически любой, но информация поступает не в готовом виде, ее нужно уметь интерпретировать. Что конкретно вас интересует?

Инга подумала.

- Вы можете рассказать, почему я себя иногда так странно чувствую? Как будто не на своем месте…

Мария кивнула, снова закрыла глаза и откинулась в кресле. Лицо ее стало умиротворенным, расслабленным. Тишину нарушало лишь тиканье настенных часов и урчание холодильника где-то за стенкой. Прошло около десяти минут, прежде чем Мария заговорила вновь.

- У вас, Инга, не все так просто. Вам никогда не казалось, что вы… э-э… не совсем человек?

Инге сразу представились зелененькие шестиногие марсиане. Она отрицательно помотала головой.

- Дело в том, что в предыдущей реинкарнации вы находились не в человеческом теле. И, видимо, что-то помешало выполнению вашей миссии на Земле, поэтому сейчас ваша карма несет отголоски прошлого. А так как с каждым новым воплощением перед живущим существом ставится следующая цель, вам необходимо выполнить оба этих предназначения.

Увидев недоумевающее лицо Инги, экстрасенс добавила:

- Проще говоря, в прошлой жизни вы, Инга, были собакой. И сейчас именно эта часть вас чувствует себя не на своем месте. Попытайтесь вспомнить: должно быть что-то, характерное для этой части вашей сущности.

- Извините, но я не верю в реинкарнацию, и вообще буддизмом не увлекаюсь.

Мария усмехнулась.

- А в рай на небесах или царство Осириса вы верите?

- Н-не знаю…

- Тогда придется признать эти варианты равновероятными и исходить из существования одного из них. Хотя это ваше дело - верить или нет. Если Вселенная привела вас сюда, значит, я сообщу вам то, что должна, а уж что с этим делать, решите сами.

- Знаете, Мария, в последнее время мне снились такие странные сны… Даже не знаю, сны ли это.

Инга попыталась пересказать содержание видений и свои ощущения. Получилось довольно сумбурно, но в глазах Марии вспыхнул огонек интереса.

- Ну вот, а вы говорили - нет ничего!

- Но я же там не гавкаю, на четвереньках не бегаю, и вообще я - такой же человек, как всегда…

- Вот именно! - торжествующе воскликнула Мария, - вспомните комнату с вольерами! Ничего странным не кажется?

Инге казалось, что странным там было все, но она предпочла оставить эту догадку при себе. Экстрасенс выждала театральную паузу и продолжила:

- А вы не задавали себе вопрос: почему все - собаки как собаки, а вы - человек?

«Так, валить пора отсюда, - подумала Инга, - она точно ненормальная».

- М-мария… Спасибо вам за информацию. Я пойду, пожалуй…

- Дело ваше, Инга. Обычная плата за мой сеанс - три тысячи. Рублей.

- Плата?!..

Инга вспомнила о последней пятисотке в кошельке, жить на которую предстояло еще неделю. Мария, поняв причину заминки, раздосадовано скривилась.

- Ох, уж эта молодежь! Строят из себя невесть что, мол, мы ни во что не верим, мы все сами знаем, а у самих ветер, что в голове, что в карманах. У нас семнадцать лет рыночная экономика, а вы до сих пор не догадываетесь, что за все платить надо.

- И что мне теперь делать?.. - расстроилась Инга. Получалось и впрямь некрасиво. Женщина задумалась.

- Впрочем… ладно! Я с тебя денег не возьму, если ты позволишь использовать свою историю в моей работе. Твои сны - очень ценный материал.

- В какой работе?

- Я докторскую пишу. По философии. А ты, небось, думала, что в качестве курсов повышения квалификации у нас только шабаши на Лысой горе?

- Что вы! Конечно, пишите! - Инга с облегчением рассмеялась. Улыбнулась и Мария - Инга впервые увидела ее настоящую, искреннюю улыбку. Девушка попрощалась с «гадалкой» и снова вышла в темный сырой подъезд.

«Человек она все-таки неплохой, - размышляла Инга, медленно бредя по улице, - только бред это все. Какая собака, какая прошлая жизнь?!» Больничная ограда, вдоль которой она шла, казалась очень знакомой, но не только потому, что Инга ходила мимо нее много лет. Только дойдя до прикрученной к ней таблички «Парковка запрещена», девушка поняла, в чем дело. Толстые прямые прутья ограды как две капли воды копировали решетку вольеров из второго ее сна, даже проволока, которой крепилась табличка, была такой же - алюминиевой, почти в полпальца толщиной. Только надписи на тех табличках были другими. И на одной из них - ее имя.

«Почему все собаки как собаки, а ты - человек»?!..

В кармане джинсов завибрировал мобильник.

- Да. Я вас слушаю… Мама Оли? Как?!.. Но почему?! Да… В Интернете? Отец нашел? В своей электронной почте?!.. Рассылка в десять тысяч адресов по городу?.. Это шутка, гнусная шутка, я точно знаю! Уже знаете… Как, вы говорите, она написала? «Я не такая»? Хорошо… Нет, что вы… В какой больнице? Да. Хорошо. Я как раз недалеко. Да. Спасибо, крепитесь… До свидания…

В динамике зазвучали гудки. Инга медленно опустила руку с телефоном. Все мысли разом вылетели из головы, им не было места там, где никак не помещалась одна-единственная мысль: «ОЛЬГА ПЫТАЛАСЬ ПОКОНЧИТЬ С СОБОЙ!» Это ее-то веселая подружка! Инга попыталась представить Ольгу пишущей предсмертную записку. «Мамочка, прости! Скажи отцу, что я не такая! Ты поверишь, я знаю!»… Ничего не вышло. Инга развернулась и пошла в сторону психиатрической клиники, которая давно осталась позади.

«Твоя подруга свой выбор уже сделала…» - зазвучали в мозгу слова экстрасенса. «Может, и права была эта Мария. Лучше бы я тогда и в этот раз собакой родилась! По крайней мере, у животных нет столько подлости, столько бессмысленной жестокости. Они не страдают и не заставляют страдать других. Только люди способны убивать не ради того, чтобы выжить. Только люди способны искалечить и не добить - ради забавы. Физически и духовно. И чем выше общество пытается поднять планку морали, тем больше становится поводов для травли… В природе, по крайней мере, все честно. Среди животных нет лицемеров. Может, родиться человеком - кара небес? Но за какие же грехи должно следовать такое наказание?»…

Ромка сидел с друзьями в больничном дворе и пил пиво, попинывая кедом колесо прислоненного к скамье велосипеда. При каждом пинке звонок негромко брякал. Велосипед был не его, Ромкин «железный конь» стоял дома - руки до ремонта еще не дошли. Ромка еще раз раздраженно пнул велик.

- Ромыч, перестань, достал уже, - буркнул Бася, один из их компании, - лучше б делом занялся.

- А чем тут заняться? - Ромка демонстративно зевнул.

- Не знаю… Расскажи че-нибудь умное?

- Да на десять раз уже все рассказал…

- Тогда пиво пей.

- Оно кончилось, - Ромка с сожалением поглядел на банку «Балтики-6», для пущей убедительности перевернул ее и потряс над землей. Из банки выкатилась одинокая крупная капля, на секунду задержалась на ободке и шмякнулась на горячий пыльный асфальт.

- Вот и сходи за ним. Заодно и нам принесешь.

- Облом…

Бася оторвал взгляд от высыхающей на асфальте капли. По центральной аллее по направлению к ним шла девушка. Одета она была просто, без каких-либо попыток подчеркнуть фигуру. Впрочем, подчеркивать в ее мальчишеском облике было особо нечего. В походке ее чувствовалась какая-то напряженность, даже нервозность, словно девушка изо всех сил сдерживалась, чтобы не побежать. «Ни кожи ни рожи», - подумал Бася. И тут его осенило.

- Ромка! Я тебе занятие нашел! Вон, видишь, девчонка идет? Слабо склеить?

Ромка вгляделся в даль.

- Басявый, ты дурак или как? Это ж та чокнутая, которую я на велике сбил вчера! Сдалась она мне!

- Ну, слабо, так сразу бы и сказал, - подчеркнуто безразлично протянул Бася, - а то я хотел пиво проставить, если сможешь с такой лохудрой договориться… Даже сам бы до киоска сходил.

Довод в пользу знакомства был веским. Ромка решительно поднялся со скамейки.

Инга почти бежала по больничному саду, словно от нее еще могла зависеть Ольгина жизнь. Сад был большим, да и больничный городок не маленький - клиника входила в десятку лучших лечебных учреждений в этой сфере. Впрочем, средства, получаемые на развитие больницы, распределялись так же, как и в любом бюджетном учреждении страны - то есть потихоньку и в разных размерах растаскивались администрацией и персоналом. Поэтому за садом особо никто не следил, ограды и охраны вокруг корпусов не было, а пациентов удобства ради выпускали гулять только в небольшой огороженный внутренний дворик. По исконно русскому закону санпропускник, приемный покой и справочное находились в самом дальнем углу, поэтому Инга успела окончательно погрузиться в себя, не пройдя и половины пути от ворот. Ее вернул к реальности фамильярный оклик:

- Девушка! А вы ключи от танка не теряли?

Инга, вздрогнув, остановилась. Возле нее с улыбкой до ушей стоял какой-то парень. В левой руке он держал банку из-под пива, правой безуспешно пытался пригладить взлохмаченные волосы. Инге показалось, будто она его где-то уже видела. Секундой позже девушка поняла, где именно. Накопившиеся со вчерашнего дня раздражение, боль и гнев рванулись наружу.

- Нет! Зато здесь чья-то мама сынка-идиота потеряла!

Инга отвернулась и сделала шаг в сторону. Ромка решил повторить попытку - пива на халяву хотелось. Но в голову по-прежнему лезла только банальщина и тупые приколы.

- У, какая злая! А может, все-таки познакомимся? - он протянул руку, чтобы задержать ее. В глазах Инги сверкнула неприкрытая ненависть.

- Вот такие, как ты, ублюдки, и Ольгу довели! Еще руки распускаешь, скотина!

Бить Инга не умела, поэтому просто ударила кулаком изо всех сил, никуда не целясь. Ромка отшатнулся, прикрывая рукой разбитую губу.

- Да ты сама-то человек?! Кидаешься вон, как зверюга дикая…

- А пусть и зверюга! Можно подумать, люди чем-то лучше!

Ромка с интересом посмотрел на девушку. В их компании женский пол условно классифицировался по принципу: «курицы», «телки» и «суки». Концепция сбоев не давала… до последнего момента. «Эта» не подходила ни под одно из определений.

- А что ты имеешь против людей? Человек, между прочим, царь природы! А диких зверей укрощает и в цирке показывает.

- Не величай себя «царем природы»: Какой ты царь ей - ты ее слуга! Василий Федоров, сибирский поэт. Слышал про такого?

- Не-ет… - растерянно протянул Ромка, с изумлением поняв, что девушка все еще не ушла, - Но человек же покорил природу. Реки там вспять поворачивает, еще чего…

- Ага, и что из этого выходит? Ты за последние пять лет новости хоть раз слушал? В Китае землетрясение, в Германии наводнение, в Японии тайфун, в Австралии леса горят, в ЮАР двадцать сантиметров снега выпало… Что дальше? Природа таких наглых созданий не выдержит скоро.

- А человек-то тут причем? Это просто природные катаклизмы. Совпадение…

- Тебе что, о человеческих подвигах рассказать? О «Красной книге», о парниковом эффекте, о свалках на сотни гектаров? Хотя, зачем рассказывать? Ты принюхайся! - события последних дней вылетели у Инги из головы, она была полностью поглощена спором. Ромка полной грудью вдохнул городской воздух. Ветер, как всегда в это время суток, дул с востока, и к запахам выхлопных газов и свежескошенной травы на газонах примешивался ощутимый привкус, непонятный, но весьма противный - «подарок» местного химзавода.

- Да… - впервые Ромка не нашелся, что ответить. Он тоже давно забыл о первоначальной цели, с которой подошел к Инге. Однако прекращать разговор не хотелось, и, слегка пришептывая (разбитая губа опухла и мешала), он промямлил:

- Это… А зовут-то тебя как? Меня - Роман…

- Инга.

Выпав из русла захватившего ее разговора, Инга неожиданно вспомнила, куда и зачем направлялась.

- Все, я пошла, - заторопилась она.

- Куда идешь-то? Не в психушку, часом? - поинтересовался Ромка.

- В нее самую! Не надейся, не сдаваться!

- А тебя и не возьмут, - съехидничал Ромка, - у них корпус, где палаты для буйных, на ремонте сейчас.

- Все-то ты знаешь, везде-то ты побывал! - не осталась в долгу Инга, - В приемное я иду.

- Так ты не туда идешь! Они тоже из-за ремонта переехали. Мы с ребятами тут постоянно бываем, смотрим иногда, как психов выгуливают, все последние новости знаем. Пойдем, покажу.

Компания на лавочке с возрастающим изумлением наблюдала, как после удара Ромка и та девчонка о чем-то заговорили, оживленно маша руками, а потом ушли куда-то в сторону, причем даже не в ту, куда изначально направлялась девушка.

- Фигасе! - Бася присвистнул, - Ну Ромыч дает! Ладно, народ, я - за пивом.

- Вот, - Ромка показал на обшарпанную дверь без каких-либо опознавательных знаков. Они остановились у крыльца. По пути Инга успела вкратце изложить цель своего визита в клинику. В тот момент Ромке второй раз за последние полчаса не хватило слов, только на этот раз - цензурных. Его друзья, да и он сам, тоже не были ангелами во плоти, но опуститься до такой мерзости никому из них не представлялось возможным.

- И все равно, не все же люди такие. Нельзя судить о человечестве в целом по отдельным отбросам общества!

- Хорошо, по чему или по кому тогда судить?

Парень помолчал, подбирая аргументы. В своем кругу они болтали на несколько другие темы, и, хотя пофилософствовать он любил и сам, отыскать нужные слова сейчас было нелегко.

- Ну, есть ведь то, что человека принципиально отличает от животных. Речь, например…

- Языки общения существуют у любых живых существ, ну, может, кроме одноклеточных каких-нибудь. И к тому же, какие понятия человек выражает с помощью этой самой речи? Мат? Да, это принципиальное отличие!

Ромка с тоской понял, что переспорить Ингу не сможет. «Ну что-то она все равно не так говорит. Или не договаривает», - подумал он. Ее позиция была какой-то… однобокой, но чего не доставало, Ромка понять не мог.

- Ладно, перерыв. Я еще возьму реванш! - пообещал Ромка, - дай свой номер, а то как я отыграюсь?

- Обойдешься! - усмехнулась Инга.

- Тогда мой хоть запиши?

- Ни к чему. Если надо будет, и так встретимся. Земля круглая! Пока!

- Инга, если что, мы тут на лавочке часто сидим. Приходи…

Глухо хлопнула, закрываясь, дверь отделения. Последние слова Ромка проговорил уже в пустоту.

Пиво Бася честно купил, но остался разочарован. Вернувшийся к друзьям Ромка был молчалив, и никакими особыми подробностями знакомства не поделился, объясняя свое нежелание говорить разбитой губой. В качестве вещественного доказательства он продемонстрировал телефонный номер в справочнике. Номер этот Ромка написал только что, по пути к скамейке, но проверить его подлинность после столь очевидного успеха никому в голову не пришло. Палящее солнце разошлось вовсю - воздух казался раскаленным. Посидев еще немного, компания дружно поднялась со скамьи.

Инга подошла к столу, за которым сидела скучающая дежурная. Полистала списки поступивших, ища Ольгину фамилию. Дежурная вдруг спросила:

- Когда поступила-то?

- Сегодня… Утром, наверное. Из пятой больницы к вам перевели.

- Вообще-то мы, пока пациент находится на обследовании, посетителей не пускаем. Чтобы не мешать верному определению диагноза, пациента зря не травмировать. Так что заходите дня через три, узнавайте.

Медсестра посмотрела на расстроенное лицо Инги и добавила:

- А фамилия у вашей подруги не Кышманова?

- Она самая…

- А ваша?

Инга назвала свою фамилию. Дежурная сразу смягчилась.

- Тогда вам повезло. Ее мать тут расписку какую-то оставила, просила вас пропустить. Вот, даже главврач расписался, - она достала из журнала небольшой листок, - Вам на третий этаж, девятая палата. Идите, не бойтесь. Отделение здесь легкое - суициды, депрессии… Страшного ничего не увидите.

«Ничего себе легкое», - подумалось Инге. Вслух она этого не произнесла, а, поблагодарив дежурную, пошла к лестнице.

Борис был частым гостем клиники. Здесь работала его хорошая знакомая. На самом деле их отношения давно вышли за рамки приятельских, но переводить их на новый уровень или узаконивать Борис не собирался. Он даже сам с собой не употреблял слов «жена», «любовница» или «моя девушка», считая, что термин «знакомая» подходит как нельзя лучше, позволяя сохранить должную дистанцию и избежать ненужных ему притязаний. Не то чтобы он был убежденным холостяком, просто ему не хотелось ни с кем делить свое личное пространство, свой дом, свои мысли. «Закон джунглей», в том смысле, в каком его понимал Борис, работал и здесь.

Выходя со второго этажа, где находилась ординаторская и служебные помещения, Борис увидел поднимавшуюся по лестнице Ингу. Она не обратила на него внимания, но мужчину это заинтересовало. Он решил не уходить еще некоторое время.

В пятиместной палате, кроме Ольги, находилась еще одна женщина. Увидев вошедшую Ингу, она на мгновение оторвала взгляд от сканворда, что-то неразборчиво бормотнула (возможно, приветствие) и снова углубилась в газету. Ольга лежала на кровати, отвернувшись лицом к стене. Левая рука была перебинтована от запястья до локтя - видимо, девушка решила выбрать один из самых распространенных способов самоубийства. Инга нерешительно присела на край кровати. Ольга не шевельнулась. Женщина снова подняла голову и сказала уже отчетливо:

- Она не спит. Просто никого видеть не хочет, да еще напичкали всякой дрянью.

- Оля… Оленька… - тихонько окликнула ее Инга, - Оль, это я.

Ольга чуть повернула голову.

- А… ты… Зря ты пришла, Инга. Ты все равно ничего не изменишь…

- Оль, ты о чем? Все уже позади…

- Нет… Не позади.. - говорила Ольга неохотно и вяло, наверно, действовали транквилизаторы, - я… все равно… Маму только жалко. Ты скажи, пусть она не очень переживает. Она тебе верит…

- Оленька, ты что?! Все будет хорошо, правда!..

Ольга снова отвернулась к стене. Инга поняла, что слова здесь не нужны. Она еще несколько минут посидела возле подруги, слушая, как где-то в углу палаты негромко бубнит радио. Женщина пристально посмотрела на Ингу, сказала недовольно:

- Ничего ты тут не высидишь. Или она сама захочет жить… или не захочет. Здесь все так.

Инга недоумевающе посмотрела на женщину, но напоролась на ее колючий взгляд и… поняла, что та права. Правота эта была рождена здесь, в больничных стенах, она разливалась в воздухе специфичным запахом лекарств и хлорамина. Спорить с устоями этого мирка не было никакого смысла. «В нашем мире каждый выбирает путь сам…» Инга поняла, что все больше уважает «гадалку» Марию. Неизвестно, была ли она хорошим экстрасенсом, но хорошим психологом - точно. Инга неловко поднялась и вышла из палаты.

В коридоре из какого-то закоулка неожиданно вынырнул Борис. Инга еще не успела понять, удивиться этому или разозлиться, как он широко улыбнулся:

- О, какие люди! Инга, привет! Приходила к кому-то?

- К подруге…

- Работает здесь подруга?

- Н-нет… - смутилась Инга, - лежит…

- А у меня - работает. Хочешь познакомиться?

- Борис Константинович, я пойду, пожалуй.

- Ну, как хочешь. Ирина - одна из лучших психиатров клиники. Она могла бы тебе помочь с лечением твоей подруги. Сама знаешь, в таких местах без связей никак - иначе быстрее искалечат, чем вылечат.

- Да? - после недавнего спора Инге не хотелось доверять Борису, но тревога за Ольгу перевесила, - тогда, если можно, пойдемте.

Они спустились на второй этаж. Проходя мимо ординаторской, Инга неожиданно остановилась. Ее внимание привлекли массивные двустворчатые двери с матовым рифленым стеклом. Она уже по привычке попыталась найти в них что-то знакомое, но не смогла.

- Инга, ты что там застряла? - нетерпеливо окликнул ее Борис.

Ирина была несколько старше Инги, выглядела она примерно ровесницей Бориса. Инга заметила на ее приветливом лице печать равнодушия - результат работы в «доме скорби». «Это у них с Марией общее, - догадалась она, - защита от чужих страданий».

- Ирочка, познакомься, это Инга. Я тебе о ней говорил, - представил девушку Борис.

В первые же две минуты разговора выяснилось, что лечащим врачом Ольги Ирина не является, и к отделению, где та лежит, никакого отношения не имеет.

- К сожалению, - вздохнула Ирина, - суицид - не мой профиль. Я специализируюсь на различных формах шизофрении, других патологиях личности…

Заметив, что Инга собралась уходить, Борис вмешался в разговор:

- Ирина сейчас занимается разработкой новых методов диагностики, ей необходимо большое количество людей для апробации тестов. Ты не согласилась бы помочь?

- А… как?

Ирина подвинула ей стопку листов.

- Нам нужны ответы психически здоровых людей, чтобы сделать вывод о валидности тестов и особенностях их интерпретации.

Инга просмотрела тесты. Некоторые из них ей были знакомы - в их вузе два года назад проводились какие-то глобальные медицинские исследования. «Это, наверное, для проверки новых тестов», - догадалась Инга. Опросники на выявление уровня тревожности и агрессии она заполнила по памяти, не задумываясь. Другие тесты содержали более странные задания. «Напишите вопрос, первым пришедший вам в голову», - прочла девушка. «Почему все собаки как собаки?..» - вспомнилось ей. Инга решила созорничать. «Пусть потом выводят средний облик нормального человека!» - усмехнулась она про себя.

Последний лист был пустым. Заметив замешательство Инги, психиатр пояснила:

- Здесь нужно нарисовать любой свой сон.

Инга, подумав, несколькими штрихами изобразила уже знакомый пустырь. Рисовала она неплохо, и результатом осталась довольна - получилось почти как наяву. То есть…

- Инга, а что вы делали в этом месте?

Девушка пересказала сюжет, не вдаваясь в подробности. Ирина чему-то удивилась.

- И вы уверены, что видели пустырь именно таким?

- Да… А что в нем не так?

- Вы хорошо рисуете, значит, представляете, с какой высоты должен смотреть человек, чтобы так видеть линию горизонта и землю под ногами?

- Представляю, конечно, - девушка мельком взглянула на рисунок, - сантиметров пятьдесят… шестьдесят…

Инга сама поразилась этому открытию. А Ирина продолжила задавать вопросы.

- Вам не казалось, что ваш рост меньше обычного?

- Нет.

Ирина достала из пачки листов один, просмотрела ответы.

- Может быть, вы во сне вставали на четвереньки?

- Нет… - Инга уже поняла, куда клонит врач, но становиться соседкой Ольги по палате из-за своей неудачной шутки ей ничуть не улыбалось.

- Хорошо. Спасибо вам, Инга, большое. Вы очень мне помогли.

- Если вы не возражаете, я пойду. До свидания! - задерживаться в этих стенах Инге больше не хотелось.

Борис подошел к Ирине, что-то чиркавшей на Ингиных тестах.

- Ир, ну, что скажешь?

- Да, это определенно шизофрения. Пока в скрытой форме: подсознательное отождествление себя с животным, повышенный уровень тревожности, ненормальные реакции. В скором времени возможен переход к сознательной идентификации себя как, скажем, собаки. Сильный стресс - и у девочки «поедет крыша».

Борис обрадовался непонятно чему.

- Ириш, а ты можешь мне справочку написать? Ну, про эту девочку: диагноз там, рекомендации, ограничения в профессиональной деятельности…

- Могу, конечно. Тебе зачем? - Ирина зевнула, по большому счету ей было все равно.

- Да… Надо.

- Диктуй фамилию.

Забрав справку, Борис вдруг заторопился.

- Спасибо, зая! Вечером все расскажу! Пока! - и, на ходу чмокнув Ирину в щеку, он выбежал из кабинета.

Попрощавшись с друзьями, Ромка повернул к своему дому. Идти предстояло почти через весь район, но тащиться в душной, битком набитой маршрутке, тормозящей у каждого светофора, не хотелось. Проходя по площади перед драмтеатром, он заметил недалеко от фонтана скопление людей. Ромка подошел и протиснулся через толпу.

В центре сидела на раскладном стульчике женщина с мольбертом. Рядом стоял ящик, на котором лежали коробка с акварельными красками и пастель. Женщине позировала сидящая напротив девочка лет двенадцати, прижимающая к себе котенка. Ромка посмотрел на девчонку - ничего особенного. Лицо с конопушками, жиденькие волосы, собранные в хвостик, на носу и плечах шелушится обгоревшая на солнце кожа. «Все-таки художники странные, - подумал он, - Зачем ее рисовать? Хотя «девочка с персиками» тоже далеко не красавица». Ромка отошел в сторону и стал разглядывать другие картины, прислоненные к стене беседки. Здесь были, в основном, портреты - написанные маслом, акварелью, было несколько работ, выполненных тушью и углем. Ромка медленно переводил взгляд с одной на другую. Изо всех рам на него смотрели люди - молодые, старые, усталые, серьезные, одухотворенные, счастливые… Все лица были какими-то… особенно выразительными, что ли. Ромка подумал, что не пропустил бы, обязательно заметил такого человека на улице. Перевел взгляд на окружавшую его толпу - ее составляли замученные тетеньки с пакетами-«маечками», набитыми продуктами из ближайшего супермаркета, вездесущая разношерстная детвора, несколько случайно затесавшихся мужчин и досужие пенсионеры. Лиц, подобных тем, на портретах, он не увидел. Ни одного. «Где она себе моделей отыскивает»? - снова удивился Ромка. В это время котенку надоело сидеть на руках хозяйки, он заерзал, попытался сбежать.

- Да сиди ты, непутевый! Уже все почти! - воскликнула девочка и рассмеялась. Смех оказался неожиданно красивым, звонким, с переливами (Ромка подобрал самый подходящий, на его взгляд, эпитет - «хрустальным»). На этот смех обернулись все, на лицах усталых женщин начали появляться улыбки.

- А я уже все! - сказала вдруг художница, обращаясь к юной натурщице, - смотри!

И она сняла с мольберта готовый портрет. Он был выполнен в смешанной технике - поверх свободных, размашистых мазков акварели скупые пастельные штрихи, оттенявшие лишь самое необходимое. Ромка застыл в изумлении - он впервые видел нарисованный… смех. Нет, девочка на портрете не улыбалась, наоборот, изо всех сил старалась сохранить серьезность. И, тем не менее, смех был везде - в плотно сжатых губах и сведенных бровях, словно в следующий момент девочка должна была прыснуть от смеха, в повороте лукавой мордашки котенка, в золотистых лучах низкого солнца, пронизывающих полотно…

- А вы это куда теперь? - не выдержал Ромка, - Продадите? Или на выставку?

- Выставка - дело хорошее, но люди красоту должны не только в музеях под стеклом видеть, - ответила художница, - у меня здесь выставка, и мне лучше не надо. А продавать - зачем? Истинный творец не продает красоту - он может только дарить.

И она протянула портрет девочке. Та счастливо заулыбалась и стала еще больше похожа на свое залитое смехом и светом изображение. Ромка наблюдал это преображение практически с разинутым ртом. Девочка попыталась перехватить лист поудобнее. Воспользовавшийся моментом котенок выскользнул из рук. Толпа пришла в движение, послышались крики: «Лови!». Девочка растерялась - котенка нужно было срочно поймать, но руки у нее были заняты, и куда положить подарок, она не знала. Ромка поднял с земли не менее испуганного и растерявшегося котенка, замершего на плитках площади, и протянул хозяйке.

- Спасибо! - девочка снова рассмеялась и убежала. Проводив ее взглядом, Ромка заметил, что художница уже собрала все свои принадлежности, и толпа почти разошлась. Он постоял еще немного и побрел домой.

Шеф любил точность. Даже на корпоративную вечеринку по поводу его повышения все подошли минут за десять заранее. Ровно в шесть прозвучали первые тосты. Через полчаса голоса зазвучали оживленнее, а разговоры - свободнее.

- Ох, а Ингу-то так и забыли позвать! - спохватилась тетя Наташа.

- Я ее видел сегодня в психиатрической клинике, она сказала, что не придет, - последнюю фразу Борис отпустил уже с точным расчетом. Тетя Наташа любила делать скоропалительные выводы, не подвела она и на этот раз.

- Ой, беда-то какая! - уже захмелевшим голосом громко произнесла она, - это кто же нашу девочку до психушки довел?!

Ее возгласами заинтересовался Шеф.

- Кого у вас там в психушку упекли?

- Да вот, - Борис достал справку.

Шеф с полминуты поизучал печать областной психиатрической лечебницы, перевел взгляд на текст.

- Так это же та… прогульщица. Про которую ты мне, Боря, вчера говорил.

- Она самая, - поддакнул Борис.

- Шизофрения? - удивленно поднял брови Шеф, - так-так… Ограничения в профессиональной деятельности: нежелательна работа с людьми, взрывчатыми и отравляющими веществами… это мы пропустим… с документами, в финансовой сфере…

Он сложил справку вчетверо, спрятал в карман брюк и назидательно сказал:

- Я всегда говорил, что опоздания до добра не доводят! Спасибо, Борис, что ты вовремя открыл мне глаза. Столько сотрудников, за всеми не уследишь. Что ж, работа у нас ответственная, таких личностей держать опасно…

Шеф, не договорив, неожиданно переключился на другую тему.

- Я вам говорил, что у нас в связи с моим повышением освободился пост начальника отдела. Его назначает финансовый директор, и, поскольку им теперь являюсь я, то хочу объявить вам имя нового начальника. Я перебрал все кандидатуры и понял, что лучшей не найти. Борис Константинович, встаньте. Поздравляю вас с новой должностью, - он протянул Борису руку. Тот пожал ее, еле сдерживая радость. А Шеф продолжил:

- Вступите в должность с понедельника, приказ будет готов. В понедельник же сами и приказ об увольнении этой… чокнутой… подпишете - это теперь ваша работенка! - и он довольно захохотал.

В городе горели фонари. В восемь вечера в середине лета это выглядело не просто странным - нереальным. Солнце уже клонилось к закату, низкие косые лучи пронизывали раскаленный, дрожащий над тротуаром воздух. Свет фонарей казался блеклым, словно и они не выдерживали жары. Инга шла по проспекту, вдыхая загазованный, пахнущий расплавленным асфальтом воздух, и ей казалось, что именно включенные фонари превращают город в подобие гигантской микроволновки. В такую жару невозможно был ничего делать, дом казался недостижимым. Даже звонок телефона в сумке прозвучал как-то глухо и вяло. Инга взяла трубку.

- Инга, здравствуйте, это Борис Константинович, - Борис держался подчеркнуто официально.

«Вроде виделись уже, - подумала Инга, - чего ему надо»?

- Инга, вы знаете, что наш… - имя Шефа Борис произнес чуть ли не с благоговением, - получил пост финансового директора?

- Нет, а когда вы узнали?

Голос Бориса стал жестким:

- Работать надо, дорогая моя, а не опаздывать на полдня и не сбегать пораньше. В общем, должность начальника отдела с понедельника занимаю я. А вы - уволены. Так что в понедельник можете спать сколько вашей душе угодно. Хотя нет - зайдите. В отдел кадров - за трудовой книжкой и в бухгалтерию - пусть зарплату начислят. «Закон джунглей», в который вам так не хотелось верить.

Попрощаться Борис не счел нужным - просто нажал кнопку сброса. Инга не верила своим ушам. Несколько минут она просто стояла на тротуаре, мешая проходить вечно спешащим людям. «Этого не может быть! Он просто пошутил! Вот позвоню сейчас и сама спрошу, тогда окажется, что это просто тупая шутка»! Она пролистала справочник телефона, нашла номер Шефа. Беспокоить Шефа по пустякам, да еще не в рабочее время было чревато последствиями, но другого выхода Инга не видела - душа просила немедленного действия.

- Здравствуйте, с повышением вас! Это Инга, сотрудница планово-экономического… Как - бывшая?! Да, говорил… Я подумала, что неправильно поняла… Извините… До свидания.

Инга положила трубку. Последние надежды обернулись крахом. Ольга была в больнице, Борис оказался предателем, ее уволили с работы. Что делать дальше, она не знала. «Закон джунглей» восторжествовал.

«Нашей организации нужны нормальные, психически здоровые люди».

Инга стояла посреди улицы и плакала.