Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Пятница. Признаюсь честно - я не единственный автор этого текста






Юлия Боровкова

Быть человеком

 

Вместо предисловия

Признаюсь честно - я не единственный автор этого текста. Людей, которые внесли свой вклад в его создание, оказалось даже больше, чем я ожидала. Поэтому хочу сказать большое человеческое спасибо всем и каждому в отдельности:

alsDEW - за идею, вовремя заданный вопрос и за то, что это произведение вообще появилось на свет;

семейству Психов (Психов с не просто большой, а очень большой и уважительной буквы) - за Со-Дружество и Со-Творчество;

Сестренке - моему самому главному и незаменимому критику и консультанту;

Дашечке - за вдохновение и поддержку, а также за то, что она есть;

Лене и Ане - моим консультантам по нестандартным вопросам и самым заинтересованным лицам в лагере «Солнечный», где писался этот текст.

Спасибо, друзья!

 


Пятница

 

…Инга изо всех сил рванулась вперед, одним прыжком преодолев пару метров, отделявших ее от пролома, и выскочила наружу. Раздробленный асфальт больно ударил по пяткам, ноющей болью отозвалась вывихнутая кисть. Горизонт дрогнул, осел в момент прыжка и занял свое привычное положение - ушли вверх стволы карагачей, пятиэтажки, окружающие двор, стали массивнее и солиднее, закрыв собой больше неба, а каменистый пустырь там, где кончалась дорога - ближе и шире. Дыры в заборе почему-то не оказалось. Впрочем, самого забора тоже не было - пустырь начинался сразу за последними стволами. Шлепанцы, надетые на шерстяные носки (почему - носки, ведь лето?..) слетали и ужасно мешали, но остановиться, чтоб их снять, было страшно, к тому же, что-то подсказывало ей, что сейчас она не умеет бегать босиком. В карманах накинутой поверх халата ветровки не было ни ключей, ни денег, ни мобильника, только смятый «счастливый» билетик - значит, проверяли. Но это все уже было неважно - ведь она была на СВОБОДЕ!.. Выскочив на пустырь, Инга собрала всю свою волю и обернулась на доли секунды, преодолевая страх и пытаясь отдышаться. На мгновение ракурс изменился - сделался таким, КАК НАДО (надо было не ей, но среди других она всегда смотрела на мир так - с высоты своих полутора метров роста). Там, в лаборатории, наверняка подняли общую тревогу… Так и есть - за ней неровными скачками несся французский бульдог. Тяжело дышащая, переваливающаяся на коротких лапках кучка мяса… Это, наверное, было смешно - со стороны. Инга не могла позволить себе роскошь оценки - бульдог был Чужаком, кроме того, он мог ее задержать, а за ним - уж наверняка - шли остальные. Она задержала дыхание, чтобы унять резь в отвыкшем от таких упражнений сердце, и бросилась через пустырь вниз, к панельным коробкам спального района. Перед глазами мелькали подъезды и лестницы, лестницы и двери - почему-то именно среди них было ее спасение. Так подсказывал разум, или то, что заменяло его в этой бешеной гонке. А свобода была сама по себе, не желая становиться для нее ни жизнью, ни смертью - только неясным ощущением в уголке души и небом над пустырем.

 

Небо качнулось и поплыло перед глазами. Запоздалое ощущение опасности, сильный тупой удар, грохот, какая-то нецензурщина…

- Идиотка! Ворон дома считать будешь!.. Тебя что, из психушки только выпустили?!

Держась за разбитое колено, Инга встала с земли. Парень, врезавшийся в нее на велосипеде, печально разглядывал изрядную «восьмерку» на переднем колесе. Оглянувшись на звук, он сделал было шаг к ней, но остановился, безнадежно махнул рукой, неразборчиво выругался в духе: «Что с таких взять?» и ушел, ведя за собой жалобно позвякивавший велосипед.

Инга прислушалась к своим ощущениям - за исключением разбитой коленки и испачканных джинсов, все было в порядке. По-прежнему ныло правое запястье. Девушка огляделась, пытаясь восстановить картину произошедшего. Она стояла на пешеходной дорожке недалеко от перекрестка. Это здесь на нее налетел тот ненормальный. Она упала, автоматически выставив для защиты лица правую руку. Могла и вывихнуть, конечно. А если все-таки… Но припомнить, не повредила ли она руку раньше, когда убегала, Инга уже не могла.

Убегала… Инга заново прокрутила в голове цепь последних событий. Дикий, невероятный для человека прыжок, бег по пустырю в халате и тапках, небо над головой, напоминающее о свободе… Нет, это бред. Она шла на работу, потом, наверное, замечталась, вот и пригрезилось… Однако реалистичность видения пугала и завораживала. Да еще ноющая рука… Инга начала нервничать. Мозг отчаянно искал соломинку, за которую мог ухватиться. Ею стала привязавшаяся мысль: «Я же халат даже дома не ношу. Я не могла бежать в халате!» Мысль попахивала шизофренией. «Тебя что, из психушки только выпустили?!» - крик байкера, вспыхнув в памяти, резанул по ушам с новой силой. Нужно успокоиться, прийти в себя. Она стоит не на пустыре в халате, а посреди оживленной улицы в любимых джинсах и рубашке, сегодня пятница, она идет на работу… На работу? А сколько сейчас времени?.. Что?! Этого не может быть! Сколько же она здесь простояла?! Вот когда пригодился адреналин, оставшийся после столкновения. Инга резко рванула к перекрестку, проскакивая его на красный свет, под визг тормозов и мат водителей.

 

На работу Инга все равно опоздала. Минут на сорок. Опоздания Шеф не любил, а их «контора» была отнюдь не шарашкиной, а довольно крупной организацией по производству и сбыту морозильного оборудования. В планово-экономическом отделе работало кроме Инги шесть человек, с объемом работы вполне могли справиться и без нее, так что угроза увольнения была любимым козырем Шефа при вызовах «на ковер». Впрочем, обещания свои Шеф выполнял редко, а действия его подчас становились неожиданностью не только для сотрудников, но и для руководства. Приготовившись к тому, что начальник уже совершил свой «утренний обход», и ее ждет очередная нотация с угрозой лишения премии, Инга открыла дверь кабинета.

Ей повезло. Со своего места в приветствии поднялся Борис Константинович.

- Что, проспала небось? Ну ничего, с кем не бывает. Шеф не приходил еще, авось пронесет. А то он со вчерашнего дня злой ходит, не дай бог под руку попасться - точно за любую мелочь уволит. Главное, чтоб никто не сболтнул ему о тебе под горячую руку.

- Да уймись ты, Боря! Трещишь, как сорока, - отозвалась тетя Наташа, пожилая темнолицая женщина, - кому здесь болтать-то, что ж мы, звери какие, всем работа нужна.

Инга благодарно улыбнулась, проходя за свой стол. Повезло ей с коллегами, в обиду не дадут. Фраза Бориса успокоила ее.

 

«…За ней неровными скачками несся французский бульдог. Тяжело дышащая, переваливающаяся на коротких лапках кучка мяса… Это, наверное, было смешно - со стороны...»

Инга вздрогнула - настолько явным был промелькнувший момент того видения. Поежилась, словно ощущая дыхание за спиной. Где-то таился подвох. Интуиция редко подводила ее - учиться в школе и в институте Инге было легко не только из-за природного ума, но и благодаря способности безошибочно угадывать настроение преподавателя и шансы выйти к доске. Закрываясь за Борисом, скрипнула дверь. На этот раз - ложная тревога.

 

Вернувшись от Шефа, Борис пришел в радужное расположение духа. Эта новенькая забавляла его. Она работала второй месяц, придя в отдел с красным дипломом экономиста и кристально честными глазами. Наивной она не была, умела поставить наглецов на место и не позволяла собой командовать, но отказать в дружеской просьбе не могла и периодически выполняла работу за всех желающих сбежать пораньше. Одевалась она с полным безразличием к своему виду - обычно в светлую льняную рубашку с закатанными по локоть рукавами и видавшие виды джинсы. Юбку девушка не носила даже в жару. «И не стоит», - ухмыльнулся Борис. Выгоревшие прямые волосы падали на плечи отдельными прядями, загорелое, немного скуластое лицо без следов макияжа. Словом, новенькая была полностью не в его вкусе. Но лица коллег давно приелись, их биографии и корпоративные сплетни был выучены наизусть, а Инга вносила в рутину некоторое разнообразие. К тому же порой она «выдавала» столь странные суждения, что подначивать ее было одно удовольствие.

 

На обеденный перерыв сотрудники редко ходили в столовую, чаще приносили с собой что-нибудь перекусить. Сегодня был короткий день, только до трех, и обеденный перерыв не полагался вовсе. Однако изменять традиции было нельзя, да и работа могла подождать, поэтому ровно в час все закопошились в своих сумках, доставая, кто - бутерброды, кто - сигареты. Есть Инге не хотелось. Она решила закончить отчет и, отложив сумку, отвернулась к монитору компьютера. Не особо вслушиваясь в разговор коллег, она вздрогнула, выхватив из общего разговора свое имя.

- Инга-то у нас вон, как пчелка, трудится, не отдохнет даже. Не то, что мы, бездельники, - добродушно усмехнулась тетя Наташа.

- Ну, может, эта работа - ее призвание, - отозвался Борис, - именно об этом она мечтала всю жизнь, и труд на благо родного улья окрыляет ее, заставляя забыть о низменных потребностях организма.

«Любит же Борис Константинович краснобайство», - подумала, поморщившись, Инга. Впрочем, это был довольно невинный недостаток. Борис производил впечатление преуспевающего молодого человека - был всегда одет с иголочки и аккуратно выбрит, никогда не торопился, умел создать о себе хорошее мнение (особенно в глазах руководства). И хотя в речи его порой проскальзывали нотки снисхождения к собеседнику, их дополняла столь искренняя улыбка, что становилось ясно - этот человек наверняка желает вам добра. Он всегда был в курсе последних сплетен отдела и боролся за «чистоту нравов», принимая активное участие в поиске «стукачей», когда эти сплетни выходили за пределы офиса и становились известны Шефу. Иногда Борис повторял, что пора бы ему, единственному мужчине в отделе, и начальником стать. В шутку или всерьез он говорил, часто оставалось непонятно, как и сейчас. «Призвание…» Инга еще раз чуть заметно поморщилась, как всегда, когда что-то было ей неприятно. Назвать свою работу призванием у нее не поворачивался язык. В детстве Инга упорно играла не с куклами, а с игрушечными зверюшками и класса до шестого хотела быть ветеринаром или хотя бы дрессировщиком. Но родители все попытки дочурки попрактиковаться в воспитании принесенных с улицы щенят и котят решительно пресекали. Позже у Инги созрело решение стать кинологом. Еще в восьмом классе она узнала условия приема в школу милиции (в их городе это был единственный способ достижения цели), но к окончанию школы ей хотелось уже только одного - куда-нибудь на необитаемый остров, подальше от людей и цивилизации. Причины на то имелись, а итогом стало поступление Инги на экономический факультет университета, как того хотели родители. Она честно посещала лекции, старалась понять чуждые ей термины и законы, получила по окончании диплом с отличием и так же автоматически ходила на полученную при распределении работу, пытаясь не думать о том, зачем ей все это.

Отвлекшись от размышлений, девушка прислушалась к разговору. О ней давно забыли - тетя Наташа пересказывала содержание передачи, услышанной накануне.

- …Там еще какого-то ученого показывали, не помню - не то Чернов, не то Черняев. Так вот он говорит, что на самом деле не человек от животных произошел, а что животные в прошлом были людьми, а потом это…как его…деградировали. Он уже пятнадцать лет этим занимается - в раскопках участвовал, данные собирал, сравнивал… Столько доводов привел - даже кажется, как будто правда.

Инга вмешалась в разговор.

- Теть Наташа, да не верьте вы! Не может такого быть! Животных, даже если только млекопитающих брать, - тысячи видов. Как такое разнообразие могло возникнуть от одного только человека? Этот ученый просто славы легкой хочет, вот и придумывает невероятные теории.

- Дак это потому что они к разным условиям приспосабливались. Ты, детка, молодая еще, может, чего не знаешь, а у него-то уже и опыт какой, и звания разные. Да и не похож он на шарлатана - лицо такое интеллигентное.

На помощь Инге неожиданно пришел Борис.

- А я с Ингой полностью согласен. Кроме того, если вдуматься, то законы нашего социума напрямую заимствованы из природы, и выполняются они не только у млекопитающих, но и у птиц, и у насекомых, и так далее.

Оглядев кабинет, Инга незаметно улыбнулась - к их разговору прислушивались уже все. Подобного рода беседы в их среде возникали нечасто - в основном разговоры о политике и последних новостях сводились к одному: «Эх, и куда мир катится?!» А Борис продолжал:

- И главный закон, которому подчиняется все живое, в том числе и человек, - это закон джунглей: «выживает сильнейший». Как бы ни лицемерили люди, как бы ни старались спрятать его под масками морали и великодушия, так будет всегда: и в бизнесе, и в отношениях постоянно идет борьба. Все начинается еще в песочнице, когда Машенька бьет Вовочку совочком по голове за то, что он копает в ее любимом углу. Уметь отвоевать свое место под солнцем - залог успешности человека.

Инга опешила. Бульдожек в уголке сознания остановился и зарычал на нее. Ничего себе «полностью согласен»! Это же ни в какие ворота…

- Законы природы и то, как их понимают люди - это вообще разные вещи! Те, кто привык жить таким образом, просто пытаются оправдаться, вот и прикрываются «законом джунглей». Если бы человечество развивалось только по законам естественного отбора, нас бы было на Земле не шесть миллиардов, а всего лишь сотня тысяч! В той же передаче, между прочим, говорили. Но ведь все по-другому. И если основной закон природы - «выживает сильнейший», то человечество смогло достичь другого уровня: «выживают ВСЕ»! И это - просто следующий этап развития нашего мира, а не заслуга человека. Так и должно быть!

- Вот и выйдите во двор, - Борис в раздражении перешел на «вы», - у нас через дорогу детский дом стоит, давненько эти ваши «выжившие» нам стекла не били. Да по ним тюрьма плачет. В итоге все равно получится: или мы - их, или они - нас.

- Конечно, что они хорошего от нас видели… - Инга осеклась. Дальнейший разговор не имел смысла - в подобных спорах последнее слово всегда оставалось за Борисом. В офисе на мгновение застыла тишина. Тетя Наташа, с которой и начался спор, первой отвернулась и занялась перекладыванием бумаг на столе. «Как улитки, все в своей скорлупе, все чего-то боятся», - с грустью подумала Инга. В душе ворочался шершавый ком, в который собралась и нарастающая неприязнь к Борису, и недовольство собой, и ощущение ужасной несправедливости. В голове звучали резкие слова: «выживает сильнейший». Инга считала себя сильной, но не «сильнейшей», и отвоевывать что-то у кого-то ей совершенно не хотелось. «Неужели так будет всегда, - думала она, тупо глядя в экран, - работа, на которую ходишь, как на каторгу, опротивевшие лица людей, способных только поддакивать, лицемерие тех, кто выдают себя за друзей… А для чего?» Ей еще сильнее захотелось на свободу. Без двадцати три она не выдержала, сохранила незаконченный отчет, по-варварски вырубила компьютер из сети и впервые за время работы ушла раньше остальных.

Без пятнадцати три в отдел зашел Шеф.

- Ну что, работнички, все на месте? Молодежи у нас не сидится, да? А я вас обрадовать зашел: сегодня меня к генеральному вызывали, сказали, что повышают до финансового директора. Так что завтра в шесть у нас состоится банкет - такое дело нельзя не отметить. Явка строго обязательна! - подмигнул он, - И, кстати, должность начальника отдела пока остается вакантной.

Шеф развернулся и вышел, оставив дверь открытой.

- Надо бы Инге позвонить, позвать ее, - заикнулась было тетя Наташа.

- Да что вы, когда ж она на корпоративки ходила, - отозвался Борис, - Ну придет она, посидит в уголке, глаза помозолит, что с того? Зачем человека мучить?

- И то верно…

 

Инга медленно шла по парку.

- Привет! Здорово, что я тебя встретила! - навстречу откуда-то вылетела Ольга. Инга не удивилась - ее подругу всегда отличала привычка появляться внезапно. Вернее, сваливаться, как снег на голову, с очередной душераздирающей историей о поисках идеального мужчины или последними сплетнями своей компании. В этом была вся Ольга - дискотеки, рестораны, погоня за модными шмотками, постоянные тусовки на родительской даче… Инга и сама порой удивлялась, что связывает ее с этой чуть полноватой симпатичной брюнеточкой, отличающейся изрядным легкомыслием. Их дружба началась, когда Ингины родители переехали и девочка пошла в новую школу. Хохотушка Оля сразу взяла шефство над необщительной новенькой, но вскоре роли поменялись, и Инга стала Олиной надеждой, опорой и совестью. Впрочем, последнее было затруднительно - слишком отличались их характеры и взгляды на жизнь. Поэтому Инга обычно выслушивала подругу, прикрывала ее от авторитарных родителей, утешала после очередного неудавшегося романа, но почти никогда не давала советов.

- Пойдем, сядем, - Ольга потянула Ингу за руку, - ты не представляешь, такой кошмар!

«Начинается… Ну что за день такой сегодня!», - подумала Инга, но, увидев встревоженное лицо подруги, подчинилась. Они подошли к ближайшей скамейке. Оля села, осторожно расправляя пышную юбку, Инга устроилась возле нее на газоне.

- Ты опять! Инга, ну чего ты все бомжа изображаешь? Хватит позориться, сядь, как все люди!

Инга нехотя пересела на лавку. Она никогда не пыталась объяснить Ольге, что в моменты, когда она вот так сидела на земле, уткнувшись локтями в колени, и смотрела вдаль, мир становился таким…родным, что ли. Деревья смыкались выше над головой, и неба словно становилось больше, хотя это наверняка был обман зрения. Это ощущение никогда не возникало, если Инга стояла. Родители рассказывали, что она долго не хотела ходить на ногах, даже когда научилась, предпочитая ползать на четвереньках. Но… Ольга бы все равно не смогла этого понять.

- Инга, помнишь того парня, с которым я в клубе познакомилась? У него вчера днюха была, он меня тоже пригласил…

 

Сергея Ольга знала пару месяцев - они с друзьями любили ходить в один и тот же клуб. Их связывали теплые, но лишь приятельские отношения - неутомимую в поисках парня Олю почему-то всегда останавливало наличие девушки у очередного объекта ее симпатий. При мысли о девушке Ольга вздрогнула. На дне рождения она, оказавшись в полузнакомой большой компании, попросила Сергея познакомить ее с остальными.

- Без проблем, - уже выпивший парень обнял девушку за плечи, - Пойдем.

От группы людей на веранде отделилась девушка. Имени Ольга не знала - в компании ее обычно звали Рыжей. Она резко толкнула Ольгу в грудь, дала пощечину парню.

- Ты, тварь! - девушка добавила несколько словечек покрепче, - Да как у тебя вообще наглости хватило моего Сергея…

- Чего? - Ольга опешила. У нее ведь и в мыслях не было… К эпицентру скандала подтягивались зрители.

- Ты меня неправильно поняла, - пробормотала Ольга, - я…

- Что - ты?! Глаза бесстыжие вытаращила и отмазываешься теперь! А это что? - и Рыжая бросила в лицо девушке пачку фотографий. Ольга подняла их - и…

 

- А там… там… - Ольга всхлипнула, - там я. И Сергей… Порнография какая-то… Да такого даже не было никогда! Откуда они это взяли…

- Успокойся, - Инга обняла подругу, погладила по голове. Та прижалась к Инге и заплакала уже навзрыд.

 

- Ну-ка, дай посмотреть, - к оцепеневшей Ольге подскочил какой-то парень, выхватил фотографии из рук.

- Ого! Народ, налетай - подешевело! - он, загоготав, помахал ими в воздухе.

- Это неправда! Не было этого! - Ольга пыталась что-то сказать, но ее никто не слушал. Сергей раздраженно отвечал наседавшей на него Рыжей. Когда Ольга подбежала к ним, он лишь раздраженно отпихнул ее.

- Отойди, дура!

Девушка повернулась, и, закрывая руками покрасневшее лицо, выбежала на улицу. Вдогонку ей раздался крик: «Эй! Ты куда, мы же пошутили!». Но Ольга не обернулась. Парни, разглядывавшие фотографии, подошли к Сергею.

- Сюрпри-из! Серега, ну как тебе наш подарочек? Рыжая, не бзди, это ж Санек в «фотошопе» подхимичил. Здорово получилось, да? Натурально - хоть сейчас в инет заливай.

- Придурки… - облегченно вздохнул Сергей.

Рыжая выхватила фотки.

- А что, мысль! Эту дурочку все равно на будущее проучить надо, чтоб знала, как за чужими парнями бегать. Санек, электронный вариант скинешь?

Ничего этого Ольга уже не слышала.

 

- Ин, и что мне теперь делать? Как я Сергею в глаза погляжу? И всем остальным…

- Ты подумай сначала, стоит ли вообще глядеть в глаза людям, которые могут так поступать. Чем тебе так дорого их мнение?

- Это мои друзья… Что они обо мне думать будут?

- Оленька, если бы они были твоими друзьями, такого бы не сделали. Фотки-то для обработки они откуда взяли? Небось, «друзья» и дали. Да и девчонка Сергея, наверно, имеет основания его подозревать, раз так реагирует. Забудь ты этих ущербных как дурной сон, не стоят они твоих слез.

- Да… Но тогда у меня, кроме тебя, никого не будет… С кем я общаться буду? И в клубе теперь не появиться-я… - у Ольги снова намокли глаза.

Инга вздохнула. «Делать клуб и мнение кучки ПТУ-шников смыслом жизни… Как так можно? Какая вообще разница, что о тебе скажут другие? Это только слова. Люди, создавая свое общество, напридумывали столько условностей, что подчас невозможно соблюдать одни, не нарушая других. Если ты не ходишь на тусовки и не покупаешь одежду в самых дорогих бутиках, на тебя свысока смотрят одни. Если ходишь и покупаешь - другие. Не слушаешь металл, не знаешь, что такое Линукс, не вступил в общество садоводов-любителей имени Фиделя Кастро - третьи, четвертые, пятые… Каждый строит вокруг себя стену из собственных и чужих принципов, норм, запретов, а потом оказывается, что в этой стене нет ни двери, ни окна. Вот и Оля сейчас переживает, мучается, а представить себе жизнь без привычных атрибутов не может. Или не хочет?..»

- Оль, все будет хорошо, правда. Иди домой сейчас и займись чем-нибудь, чтобы не думать, или поспи. Из любой ситуации есть выход. Понятно?

- Угу… Спасибо тебе… - глухо отозвалась Ольга.

«Интересно, чужие советы хоть раз кому-нибудь помогали?» - подумала Инга.

- Инга, знаешь, у меня тут давно идея была… Я гадалку одну знаю, очень хорошую. Давай завтра к ней сходим? А то я одна не хочу…

- Оль, ты в телепатию веришь? - рассеянно отозвалась Инга.

- Не знаю… А что?

- Просто так. Проехали, - усмехнулась девушка, вставая со скамьи, - Ну давай сходим, раз тебе так хочется.

- Только я не знаю точно, во сколько проснусь. Давай часов в десять возле ее дома встретимся? Это как раз на полпути от тебя ко мне. Запиши адрес.

Инга достала телефон, сохранила продиктованный подругой адрес, перечитала его еще раз и засмеялась.

- Это же дом возле психушки? Который мы в детстве «дом с привидениями» называли? Да уж, подходящее местечко для всяких шарлатанов! Да и от дома до работы недалеко…

- Она не шарлатанка, - обиделась Ольга, - и живет там же, где работает. Она в своей квартире клиентов принимает.

- Хорошо, - Инга не слишком-то верила в различные потусторонние силы и способности, но спорить не стала.

- Значит, завтра в десять.

- Ага. До встречи!

 

Наступил вечер. Хотя, взглянув на часы, можно было назвать это время суток ночью - темнело в июле ближе к двенадцати. Инга любила именно этот короткий период сумерек, когда небо становилось глубоким и бархатно-синим, очертания предметов начинали чернеть и скрадываться подступающей мглой, а свет фонарей, смешиваясь с вечерним мраком, казался особенно сочным и мягким. Она выключила свет и подвинула кресло поближе к окну, забравшись в него с ногами и свернувшись калачиком. Но, посидев так минуту, встала, сняла с подоконника кактус и книги, и села на подоконник, прислонившись к оконной раме и обхватив колени руками.

Город не хотел засыпать. Инга вгляделась в синеву улиц. Далеко внизу по одному и кучками сновали темные силуэты, машины толкали перед собой снопы света фар, в домах напротив, словно подчиняясь неведомому дирижеру, разноцветной мозаикой зажигались и гасли окна. Стояла полная тишина. Инга слезла с окна и настежь распахнула одну его створку. Фирма-производитель не зря гарантировала своим окнам стопроцентную шумоизоляцию - комната сразу ожила, наполнилась шорохами, стуками, обрывками разговоров и ночной свежестью, особенно волнующей после дневного городского смога. Теперь не Ингин дом находился в городе, а город, ворвавшись через окно, поселился в маленькой квартире на двенадцатом этаже. Самое подходящее время для размышлений.

Мечтать Инга любила, но сегодня это не выходило. В голову лезли обрывки дневных событий. Опоздание на работу, столкновение с велосипедистом, плачущая Ольга, спор с Борисом, бег через пустырь… Инга вдруг осознала, что воспринимает тот сон как часть реальности. Ей стало немного не по себе. «Интересно все-таки устроен мир, - подумала она, - в нем такое огромное количество причинно-следственных связей, что мы не можем их все проследить и называем случайными совпадениями. Если бы мне не привиделся тот сон наяву, не опоздала бы на работу… А если бы тот байкер меня не сбил, опоздала бы еще сильнее. Не ввязавшись в спор в отделе, не встретила бы Ольгу в самый нужный для нее момент… Как изнанка гобелена: эти совпадения - просто узелки и перепутанные обрывки, а целостную и стройную картину можно увидеть, лишь заглянув на другую сторону полотна». Под окном раздался заливистый собачий лай и детский голосок:

- Кеша, я кому сказала: фу! Стоять!

Инга свесила голову в окно. На тротуаре девочка лет восьми пыталась удержать рвущегося с поводка щенка овчарки.

- Я понимаю, на свободу хочется, но нельзя же! Кеша!.. Ой… Ма-ама!..

«Совпадения…» - улыбнулась своим мыслям Инга. «И все-таки, если тот сон или что это было, не случайность, к чему это?» Разгадка казалась совсем близкой, где-то на грани сознания и подсознания, но уловить ускользающую мысль Инга не могла. Сам процесс поиска верного ответа вызывал у нее чувство затаенного восторга, какого-то предвкушения чуда. «Наверно, со мной и правда что-то не так». В школе Ингу многие сторонились, считали странной. Она особо и не стремилась к общению, ограничивая круг друзей парой человек. Иногда она действительно ощущала себя «не здесь», словно не на своем месте или не в той роли. Но все попытки докопаться до истины обычно оборачивались разочарованием и головной болью - ничего сверхъестественного в себе Инга не находила. Одна странность, впрочем, имелась, но для Инги она была настолько привычной, что та не представляла, бывает ли иначе. Мир снился Инге всегда чуть другим, нежели наяву. Таким, каким виделся бы почти от самой земли, как когда она сидела на траве в парке. Этому факту Инга в своих размышлениях вообще не придавала значения. Позже она вовсе смирилась с невозможностью найти верное решение и старательно подавляла свои метафизические метания. Но сейчас все потаенные мысли вышли на первый план. «Хорошо тем, у кого есть в жизни цель. У Бориса - выжить в его джунглях, добиться успеха, у Ольги - быть признанной в своей тусовке… А у меня? Да и в чем смысл жизни человека вообще? Эх - да что там… Люди тот смысл испокон веков ищут (старинный оборот, непроизвольно вставленный в мешанину мыслей, позабавил Ингу), научные теории создают, философские учения, религии, наконец… А что может обычная девчонка с дипломом экономиста? Хоть для себя бы… Иначе придется так всю жизнь - работа, дом, может, потом семья еще, дети, а зачем все, если мне это безразлично? Хотя у многих людей именно это смыслом жизни и становится. Вот, еще одни рамки стандарта, в которые мы себя загоняем. Чтобы все «как у людей» - семья, достаток, новые обои… А если, прежде чем знакомиться со своими детьми, ты себя хочешь узнать - ненормально…» Инга загрустила, на мгновение отвлеклась от раздумий и поняла, что давно сидит в полной темноте и ежится от уже далеко не вечернего холода. Она не стала включать свет, автоматически расправила постель, завела будильник на девять утра… «Спать надо - меньше всякой ерунды в голову будет лезть», - была ее последняя осознанная мысль.

 

Инга огляделась. Узкое длинное помещение, бетонный пол, грязные темно-зеленые стены, тусклая лампочка на гнутом шнуре под потолком. Позади - задраенная наглухо железная дверь, тоже в грязных разводах, но не зеленая, а салатовая. Вдоль стен в два ряда вольеры, узкие, похожие на лошадиные стойла, около двух десятков. Инга медленно двинулась вдоль решетки. В каждом вольере находился породистый пес - на табличках, аккуратно привинченных к дверцам, были не только имена, но и родословные, и титулы. Спаниель Джессика-фон-Рауберг, цвергшнауцер Макс IV, колли с банальной кличкой Лесси, ретривер с вовсе уж непроизносимым именем… Все свои. Ей сразу стало спокойнее. Все собаки сидели или лежали - хмурил кустистые брови Макс, подскуливала и тыкалась носом в решетку Джессика-фон-и так далее, но казалось, что все они здесь уже давно и привыкли к своему положению. Все, что животные могли себе позволить - это молчаливое и гордое презрение к сырой полутемной конюшне, так не подходящей их королевским кровям. Что-то в этой картине настораживало Ингу. Она еще раз прошла вдоль клеток и вернулась к двери. Один из вольеров - первый от входа, как раз напротив нее, был пуст. Инга прикрыла дверцу, взгляд упал на такую же табличку. «Имя… Порода… Год рождения… Родители…» Все строчки были аккуратно заполнены на молодую и не особенно титулованную суку породы эрдельтерьер… только в строке «кличка» было вписано ее имя. «Они что, издеваются?!» - мелькнула мысль. Происходящее не укладывалось в рамки привычной логики - те, кто доставил ее сюда, приготовили это место именно для нее. Инга зябко поежилась - от сырости и от противной мысли, запахнула ветровку и начала дышать на покрасневшие от холода руки, стараясь не смотреть на четвероногих собратьев по несчастью. В отличие от них, у Инги еще оставался шанс на свободу. И она собиралась его использовать.

Прошло несколько минут, а может, несколько десятков минут. Никто не шел. Это придало Инге смелости. Она еще раз оглядела близлежащие вольеры и осторожно направилась вглубь помещения, туда, докуда почти не доставал мутный круг лампочкиного света. Почему она не дошла дотуда сразу, Инга не знала, как не задумывалась и о причинах своего появления здесь. Эти и десятки подобных вопросов были словно отгорожены частой сетью - барьером, который был установлен глубинными инстинктами организма на пороге сознания. Осталось одно стремление - выжить и оказаться на свободе. Хотя нет, это были два разных независимых стремления, и побеждало второе. Но на данном этапе методы достижения обоих целей совпадали - надо было что-то делать. Можно было идти. И она пошла.

Когда глаза проморгались и вщурились в подслеповатую мглу, за последним в правом ряду вольером обнаружилась еще одна дверь - не столь массивная и грязная. И, что самое невероятное (хорошо, что за барьером не было места удивлению, мелькнула лишь вялая мысль: «Идиоты…»), приоткрытая.

Инга осторожно выглянула за дверь, прислушалась, по привычке присев на корточки. Никого не было. Придерживая дверь, чтоб не заскрипели заржавевшие петли, она вышла в коридор…

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.