Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Проза 1940-1960-х годов
|
|
Наиболее продуктивными жанрами прозы первых двух военных лет были статья, очерк, рассказ. Им отдали дань практически вес писатели: А.Толстой, А. Платонов, Л.Леонов, И.Эренбург, М. Шолохов и др. Они утверждали неизбежность победы, воспитывали чувство патриотизма, разоблачали фашистскую идеологию.
А.Толстому принадлежит более шестидесяти статей и очерков, созданных за период 1941 — 1944 гг. («Что мы защищаем», «Родина», «Русские воины», «Блицкриг», «Почему Гитлер должен потерпеть поражение» и др.). Обращаясь к истории Родины, он стремился убедить современников в том, что с новой бедой Россия справится, как это не раз было в прошлом. «Ничего, мы сдюжим!» — таков лейтмотив публицистики А.Толстого.
Л.Леонов также постоянно обращался к национальной истории. С особой остротой он говорил об ответственности каждого гражданина, ибо только а этом видел залог будущей победы («Слава России», «Твой брат Володя Куриленко», «Ярость», «Расправа». «Неизвестному американскому другу» и др.).
Центральной темой военной публицистики И.Эренбурга является защита общечеловеческих ценностей. Он видел в фашизме угрозу мировой цивилизации и подчеркивал, что против него борются представители всех национальностей СССР (статьи «Казахи», «Евреи», «Узбеки», «Кавказ» и др.). Стиль публицистики Эренбурга отличался резкостью красок, внезапностью переходов, метафоричностью. При этом писатель умело сочетал в своих произведениях документальные материалы, словесный плакат, памфлет, карикатуру. Очерки и публицистические статьи Эренбурга составили сборник «Война» (1942 — 1944).
Военный очерк стал своеобразной летописью войны. Читатели на фронте и в тылу жадно ждали новостей и получали их от писателей.
К. Симонов по горячим следам написал ряд очерков о Сталинграде. Ему принадлежат описание боевых операций, портретные путевые очерки.
Сталинград стал главной темой и очеркового творчества В. Гроссмана. В июле 1941 г. он был зачислен в штат газеты «Красная звезда» и уже в августе выехал на фронт. Всю войну Гроссман вел записи. Его суровые, лишенные патетики сталинградские очерки стали вершиной развития этого жанра в годы войны («Направление главного удара», 1942, и др.).
Публицистика оказала влияние и на художественную прозу. Поскольку большинство рассказов, повестей, немногочисленных романов тех лет строилось на документальной основе, авторы чаще всего уходили от психологических характеристик героев, описывали конкретные эпизоды, часто сохраняли фамилии реальных людей. Так в дни войны появилась некая гибридная форма очерка-рассказа. К этому типу произведений можно отнести рассказы «Честь командира» К.Симонова, «Наука ненависти» М.Шолохова, сборники «Рассказы Ивана Сударева» А.Толстого и «Морская душа» Л.Соболева.
И все же среди прозаиков военных лет был писатель, который в это суровое время создавал художественную прозу столь яркую, необычную, что о нем стоит сказать особо. Это А.Платонов с его известным рассказом «Семья Ивановых».
Первый рассказ о войне он написал еще до фронта, в эвакуации. Отказавшись от работы в Военмориздате, Платонов стал фронтовым корреспондентом. Его записные книжки и письма позволяют сделать вывод о том, что любая фантазия оказывается беднее той ужасной правды жизни, которая открывается на воине.
Нельзя говорить о прозе Платонова, игнорируя его понимание войны и творческих задач писателя: «Изображать то, что, в сущности, убито, — не одни тела. Великая картина жизни и погибших душ, возможностей. Дается мир, каков бы он был при деятельности погибших, — лучший мир, чем действительный: вот что погибает на войне — убита возможность прогресса».
Интересные рассказы создали и годы войны К.Паустовский, А.Довженко. Многие писатели тяготели к форме цикла новелл («Морская душа» Л.Соболева, «Севастопольский камень» Л.Соловьева и др.).
Уже с 1942 г. стали появляться первые повести. Писатели обращались к конкретным случаям, имевшим место при защите Москвы, Сталинграда, других городов и сел. Это давало возможность крупным планом изобразить конкретных людей — участников боев, защитников родного дома.
Одной из самых удачных книг периода войны является повесть В.Гроссмана «Народ бессмертен» (1942). В основу сюжета были положены конкретные факты. В повесть вошла потрясшая Гроссмана в августе 1941 г. картина гибели Гомеля. Наблюдения автора, изобразившего судьбы встреченных на военных дорогах людей, приближали повесть к жизненной правде.
За событиями войны Гроссман, стремившийся создать героический эпос, увидел столкновение идей, философских концепций, истинность которых определяет сама жизнь.
Описывая гибель Марии Тимофеевны, не успевшей уйти из деревни до прихода врагов, писатель дает нам возможность пережить вместе с нею последние мгновения ее жизни. Вот она видит, как враги осматривают дом, шутят друг с другом. «И опять Мария Тимофеевна поняла своим обострившимся до святого прозрения чутьем, о чем говорили солдаты. Это была простая солдатская шутка по поводу хорошей еды, попавшейся им. И старуха содрогнулась, вдруг поняв то страшное равнодушие, которое фашисты испытывали к ней. Их не интересовала, не трогала, не волновала великая беда семидесятилетней женщины, готовой принять смерть. Просто старуха стояла перед хлебом, салом, полотенцами, полотном, а хотелось есть и пить. Она не возбуждала в них ненависти, ибо она не была для них опасна. Они смотрели на нее так, как смотрят на кошку, теленка. Она стояла перед ними, ненужная старуха, для чего-то существовавшая на жизненно необходимом для немцев пространстве».
А потом они «переступали лужу черной крови, деля полотенца и вынося другие вещи». Сцену убийства Гроссман отекает: ему не свойственно подробно рассказывать о таких вещах, живописать смерть. Происходящее исполнено подлинного трагизма. Но страшна не физическая смерть, а духовные страдания. Старая женщина с достоинством принимает неминуемую смерть. Ее унижает не только само присутствие врага на родной земле, но и его отношение к человеку. Фашисты воевали против целого народа, а народ, как доказала история, как доказывал в своей повести В. Гроссман, действительно бессмертен.
В повести В. Василевской «Радуга» (1942) созданы прекрасные женские образы. Она показывает те черты человеческого характера, которые проявились именно в годину испытаний.
Действие повести Б.Горбатова «Непокоренные» (1943) развертывается па оккупированной территории. Автор доказывает, что в годину народной трагедии никто не должен оставаться в стороне от бед народных. Именно так поступает Тарас Яценко, отказавшийся в годы войны от принципа «моя хата с краю». Это произведение, как и «Радуга», написано в романтико-патетическом стиле, весьма распространенном в литературе 1941 — 1945 годов. Горбатов, как и Василевская, Гроссман, Леонов, Фадеев, обратился к фольклору, народной поэзии, героическому эпосу.
А. Бек создает повесть «Волоколамское шоссе» (1943—1944), концентрируя свое внимание на психологическом состоянии героев, их взаимоотношениях. Центральной для автора является проблема формирования в условиях войны личности человека. Сабуров, Момыш-Улы, генерал Панфилов предстали живыми людьми, со своими достоинствами и слабостями.
Пребывание Л. Леонова на Первом Украинском фронте в 1943 — 1944 гг. отразилось в повести «Взятие Великошумска» (1944). Писатель стремился показать единство военного руководства и рядовых воинов. В этом произведении Леонов сделал попытку оценить происходящее с философско-исторической и моральной позиций.
В годы войны М. Шолохов начал печатать главы романа «Они сражались за Родину». На войну он пытался смотреть глазами простого русского солдата, испытавшего горечь отступления, ненависть к врагу, страстное желание победить во что бы то ни стало.
Первым завершенным романом об Отечественной войне стала «Молодая гвардия» А.Фадеева, опубликованная в 1945 г. (вторая редакция — в 1951 г.). Этот роман стал реквиемом по юности, погибшей от рук фашистов. Отсюда прямолинейность в изображении врага, романтизация образов молодогвардейцев.
Во второй редакции Фадеев изменил концепцию романа, доказывая несамостоятельность действий комсомольцев. Он ввел образы партийных руководителей (Проценко, Лютикова, Баракова), которые показаны как организаторы партизанского движения в Краснодоне.
Многие писатели в годы войны обращались к героическому прошлому. Патриотические идеи развивались в исторических романах «Дмитрий Донской» С.Бородина, «Багратион» С.Голубова, «Порт-Артур» А.Степанова, «Батый» В.Яна, «Генералиссимус Суворов» Л.Раковского, «Емельян Пугачев» В.Шишкова, «Петр Первый» А.Толстого, «Иван Грозный» В.Костылева и др.
В целом проза о Великой Отечественной войне, созданная по «горячим следам» событий, не отличалась художественным совершенством. Многие темы были закрыты для художественного исследования еще долгие годы, а воображение авторов не выходило за рамки дозволенного. Однако боль писателей за судьбу Родины, их ненависть к врагу, восхищение моральной силой парода в большой степени компенсировали недостатки этих произведений.
Особое место в прозе периода Великой Отечественной войны занимают два произведения, публикация которых оказалась невозможной в то время: повесть К.Воробьева «Это мы, Господи!» и книга М.Зощенко «Перед восходом солнца», которая хотя и начала печататься и одном из номеров журнала «Октябрь», но продолжения не последовало. В полном виде повесть увидела свет только в 1987 году. Ее содержание представляло резкий контраст тому, что издавалось в годы войны. Книга Зощенко — явление уникальное не только в творчестве писателя, но и вообще в русской литературе. Художник сумел заглянуть в самую глубину, можно сказать бездну, человеческого сознания.
Это не только выдающееся литературное произведение, где, как отмечал сам автор, он впервые «заговорил своим голосом», но также и беспримерный опыт самопознания человека, творчески одаренного, незаурядного, обладающего большой силой воли и пытливым умом. Как удачно заметил один из комментаторов повести, в ней описан процесс «реанимации души».
Сам автор считал свою книгу антифашистской, так как обращай внимание на опасность игры с инстинктами. Однако его предостережение могло касаться и советской тоталитарной системы, объявившей гонение на интеллигентность, игравшей на низменных инстинктах (чего стоят, например, политические «процессы» 1930-х годов, система доносов, жестокость к арестованным и членам их семей и т.п.). Зощенко — и это, видимо, пугало более всего — открыто показал, сколь губительна для человеческой личности жизнь в постоянном страхе. А ведь именно страх был краеугольным камнем в сталинской системе «воспитания» советского народа!
Критика «меняла ему в вину натуралистическое изображение собственной личной жизни, пацифизм (имелись в виду воспоминания о войне 1914 г.) и т.п.
Кроме книги «Перед восходом солнца», Зощенко написал в годы войны немало рассказов, в том числе цикл о партизанах «Никогда не забудьте», который был закопчен в 1947 г.
Повести К. Воробьева «Это мы, Господи!» (1943) суждено было увидеть спет только через сорок пять лет. Начинается она эпиграфом из «Слова о полку Игореве». В словах, дошедших до нас из седой древности, выражена вечная мысль о том, что плен — хуже смерти. В условиях сталинского террора она приобрела дополнительный оттенок: горе не только в том, что фашистский плен был страшен, но и в том, что на родине пленные были приравнены к врагам. До 1956 г. тема эта почти не разрабатывалась в литературе. Тем более поражает своей правдивостью и трагизмом повесть К. Воробьева.
Жестко, без сантиментов рассказывает автор о многострадальной судьбе лейтенанта Сергея Кострова (образ во многом автобиографичен). Его перемещения из лагеря в лагерь, встречи с разными людьми, которые помогают ему выстоять, неукротимое желание бежать во что бы то ни стало убеждают читателя в том, что большинство пленных не только не предатели, но истинные патриоты, люди, которыми Родина должна гордиться, ибо сражались они до последнего патрона, до ранений, которые не позволили им избежать плена.
Центральная мысль произведения — никогда не сломить русского человека. Если он внутренне не покорился обстоятельствам, то ничто, кроме смерти, не остановит его на пути к дому. Порядочные люди были и в лагерях, и на оккупированных территориях, поэтому мы расстаемся с главным героем в полной уверенности; Сергей все же выживет и вернется домой.
Повесть Воробьева стала гимном мужеству пленных русских, которых ждали дома клеймо предателя и новые лагеря, теперь уже сталинские.
Война была основным содержанием прозы 1941 — 1945 гг., но опубликованные произведения не выходили за рамки нормативной эстетики соцреализма, хотя и несли в себе боль писателей, переживавших вместе с народом трудные дни. Цензура строго следила, чтобы произведения соответствовали установкам Главлита.
Ведущими жанрами прозы послевоенного времени стали повесть и роман.
Вначале появилось много книг мемуарно-очеркового характера. Участники военных событий стремились рассказать всем о том, что пережили, чему были свидетелями. Преимущественно авторами мемуаров были партизанские руководители (С. Ковпак «От Путивля до Карпат», П. Вершигора «Люди с чистой совестью», А. Федоров «Подпольный обком действует», Д. Медведев «Это было под Ровно»).
К мемуарно-очерковому жанру обратился в эти годы и А.Твардовский («Родина и чужбина»). Особенности композиции, сюжетообразующая роль лирического героя этих «страниц из записных книжек» предвосхитили черты лирической прозы конца 1950-х годов.
Нравственную природу героического подвига защитников Родины исследовали в своих произведениях Б.Полевой («Повесть о настоящем человеке»), Н.Бирюков («Чайка»), А.Фадеев («Молодая гвардия»). Эти произведения тяготели к документальной литературе.
Два рейса санитарного поезда, в которых принимала участие В.Панова, дали ей материал дли повести «Спутники» (1946). Санитарный поезд, эвакуировавший раненых в тыл, стал своего рода ковчегом, собравшим под одну крышу очень разных людей — честных, самоотверженных, эгоистичных, добрых, жадных... Война выявляет в каждом то, что в мирной жизни могло и не проявиться. Одни, пройдя через страдания и потери, ожесточаются, другие духовно растут.
В иной стилевой манере написана повесть Э. Казакевича «Звезда» (1947). Это книга не только о подвиге разведчиков (сама боевая операция занимает сравнительно немного места), но и о первой любви, преданности, чистоте юной души.
Проблема чести затронута Казакевичем в повести «Двое в степи» (1948). Офицер связи Огарков не смог доставить в дивизию приказ, за что был приговорен к смерти. Неожиданное наступление немцев привело к тому, что Огарков остался в степи только вдвоем с конвоиром. После гибели конвоира чувство долга взяло верх, и Огарков сам мнился в трибунал.
В 1949 г. Казакевич написал роман «Весна на Одере» о воинах Советской Армии, ступивших на землю врага. Военной теме посвятили свои романы О. Гончар («Знаменосцы»), И.Эренбург («Борьба за мир», «Девятый вал»). Однако не этим произведениям суждено было стать заметными вехами в развитии военной темы в литературе 1940— 1950-х годов.
В 1946 г. в журнале «Знамя» была опубликована повесть «В окопах Сталинграда», в которой проявился не только писательский талант, но и личный опыт сапера В.Некрасова. В 1947 г. она была удостоена Сталинской премии, потом ее несколько раз переиздавали тиражом в несколько миллионов экземпляров. Однако в конце концов повесть попала в немилость. Автор смотрел на войну глазами рядового «окопника», видящего смерть не в перископ, а что называется «в упор». Главный герой, инженер Керженцев, берет не абстрактную, а конкретную «высотку №», общается с конкретными людьми, которых посылают на верную гибель ради выполнения необдуманного приказа.
Шаг за шагом изображая каждодневный ратный подвиг солдат в Сталинграде, автор приходит к мысли, что именно ежеминутная готовность погибнуть за Родину стала источником перелома в войне.
Некрасов не старается навязать читателю свою точку зрения, но развитие сюжета, тщательно отобранные детали, монологи и диалоги героев убеждают в том, что война противоестественна, выиграть ее одними приказами, не думая об исполнителях воли генштаба, не учитывая мотивов их поведения, не принимая во внимание их переживаний и состояния души, невозможно.
Несмотря на трагичность ситуаций, описанных в произведении, оно оптимистично. Повесть объясняет, что победа была неизбежна, потому что на защиту Отечества встал весь народ. Вопрос бесшабашного смелого разведчика Чумака, почему «не спихнули нас в Волгу», заставляет Керженцева вспомнить всех: неприспособленного к практической жизни, но честного и принципиального Фарбера, доброго, верного адъютанта Валегу, незнакомого старичка-пулеметчика, который, отрезанный от всех, три дня стрелял по немцам, а когда кончились патроны, приполз к своим «и даже пустые коробки из-под патронов приволок. Зачем добро бросать — пригодится»... Отстояли Родину они, простые люди, не рассуждающие о патриотизме, а ежеминутно рискующие своей жизнью ради ее независимости.
О том, каково было значение публикации подобной книги в 1940-е годы, сказали А.Синявский и М.Розанова в «Прижизненном некрологе»:
...И посреди феодальной социалистической
литературы первая светская повесть —
«В окопах Сталинграда».
Странно, что среди наших писателей,
от рождения проклятых, удрученных этой выворотной, отвратной
церковностью,
прохаживался между тем светский человек.
Солдат, мушкетер, гуляка, Некрасов.
Божья милость, пушкинское дыхание слышались в этом вольном
зеваке и веселом богохульнике.
(…)
«В окопах Сталинграда»…Нужно ли было
родиться и кончить свои дни в Париже, чтобы где-то
посредине написать в око-пах Ста-лин-града?..
Да! Нужно...
Проза о Второй мировой войне в это время была далека от масштабного осмысления проблем, лишена философичности, ограничена цензурными рамками. И все же, при всех ограничениях, неполноте знаний о войне, при всем идеологическом давлении на писателей, она отразила подвиг советских солдат и тружеников тыла, подготовив дальнейшее развитие темы в 1950—1960-е годы.
На фоне общего весьма унылого ландшафта послевоенной прозы заметным явлением стал роман Л.Леонова «Русский лес» (1953). Одним из первых Леонов поднял в этом произведении проблему сохранения природных богатств. Образом профессора Грацианского он продолжил самгинскую тему «быть или казаться», раскрыв сущность человека, всю жизнь казавшегося более значительным, чем он был на самом деле. Обилие сюжетных линий, экскурсы в прошлое героев, значительный временной охват событий в романе давали писателю возможность коснуться многих социальных вопросов, важных для современности.
С 1945 по 1955 г. Б.Пастернак работал над романом «Доктор Живаго», ставшим значительным произведением русской литературы второй половины XX в. Долгое время путь к отечественному читателю для «Доктора Живаго» был закрыт, поскольку ни проблематика романа, ни трактовка образов, ни пастернаковская философия истории, ни жанровая форма (лирико-философский роман) не вписывались в рамки идеологических и эстетических требований административно-командной системы.
Пример Пастернака показывает, что художник создает значительное произведение только тогда, когда он не изменяет себе. Особенно ясно это ощущается, если сравнить ранний сборник К.Федина «Пустырь» (1923) с двумя первыми книгами трилогии («Первые радости», 1945; «Необыкновенное лето», 1948), созданными и те же годы, что и «Доктор Живаго» (третья часть — «Костер» — закончена в 1965 г.). Федин, как и многие другие писатели, обратившиеся к революционному прошлому, чтобы обосновать закономерность событий 1917 г., попытался представить коммунистов как лучших людей эпохи. Попытка оказалась неудачной, художественный уровень знаменитой трилогии явно уступает не только роману Б.Пастернака, но и ранним вещам самого Федина.
Основной темой большинства исторических романов стала освободительная борьба русского народа. Народ выдвигался в качестве главной силы исторического прогресса. Традиции А. Чапыгина, В.Шишкова, Г.Шторма продолжил С.Злобин, создавший роман «Степан Разин» (1951).
В романе Ю. Германа «Россия молодая» (1952), посвященном эпохе Петра I, дана широкая картина строительства русского морского флота, созданы образы рядовых людей, силами которых укреплялась мощь России.
Тема формирования русской государственности была представлена романами А.Югова «Ратоборцы» (1949), В.Язвицкого «Иван III — государь всея Руси» (1946— 1955), Д. Еремина «Кремлевский холм» (1955) и др.
К далекому прошлому обращались в своих романах В.Ян — последняя часть трилогии о нашествии татаромонголов — «К последнему морю» (1953) и С.Бородин — «Хромой Тимур» (1954).
Два новых романа опубликовала в этот период О. Форш — «Михайловский замок» (1946) и роман о декабристах «Первенцы свободы» (1953). Часть исторической прозы составляли произведения о деятелях русской культуры: «Некрасов» (1943) Е.Катерли, «Ты взойдешь, моя заря» (1953) А.Новикова (о Глинке) и т.п.
Не менее популярным был и жанр мемуарно-биографической прозы. К.Паустовский работал над «Повестью о жизни» (1945 — 1968). Ф.Гладков создал цикл «Повесть о детстве» (1949), «Вольница» (1950), «Лихая година» (1954), «Мятежная юность» (1956). Особняком стоит роман М. Пришвина «Кащеева цепь», над которым он работал с 1923 по 1954 г. Сюжет этого автобиографического произведения определен внутренней логикой духовного пути лирического героя.
Значительную часть писателей, вошедших в литературу в послевоенное время, волновали проблемы социальные, связанные в первую очередь с восстановлением народного хозяйства, с необходимостью каких-то перемен в общественной жизни. К таким произведениям можно отнести повесть В.Овечкина «С фронтовым приветом» (1945). В ней рассказывалось о преддверии победы, о последних днях войны.
Герои Овечкина — его земляки с Полтавщины. После войны, по убеждению автора, страна должна избавиться не только от разрухи, но и от недостатков в методах руководства и хозяйствования на селе. Уже в 1945 г. Овечкин обозначил магистральную тему послевоенной прозы, к которой вернулся в очерках «Районные будни» (1952-1956).
Очерки Овечкина были опубликованы в 1952 г. в центральном органе партии — газете «Правда». Позже отмечалось, что публицистика Овечкина помогла устранить серьезные недостатки в руководстве сельским хозяйством. В обиход вошло слово «борзовщина» (по фамилии одного из центральных героев очерков) как символ волюнтаризма, нежелания считаться с людьми и обстоятельствами. Конфликт Борзова с бывшим журналистом Мартыновым, стремящимся устранить последствия «борзовщины», позже был растиражирован в произведениях многих прозаиков 1950—1960-х годов (Д. Гранин «После свадьбы», 195S, Г. Николаева «Битва в пути», 1957, и др.). Менялись обстоятельства, производственным антураж, но суть столкновения «хорошего» начальника и «плохого» оставалась неизменной. Это говорит не столько о конъюнктурности последователей Овечкина, сколько о значимости поднятой им проблемы.
В одном ключе с Овечкиным работал и Г.Троепольский («Записки агронома», 1953), В.Тендряков («Падение Ивана Чупрова», «Не ко двору», «Ухабы», «Тугой узел», 1953—1958).
Писатели углубились в экономику, социологию. Они прекрасно знали проблемы, стоявшие перед послевоенным селом, болели душой за будущее деревни. Именно Овечкин, Тендряков и другие писатели конца 1950-х открыли дорогу так называемой деревенской прозе 1960— 1970-х годов, без которой невозможно представить себе литературу того времени. Они были услышаны и поддержаны критиками и писателями, прежде всего Ф.Абрамовым, который уже работал над тетралогией «Пряслины», когда в 1954 г. опубликовал статью «Люди колхозной деревни в послевоенной литературе». Дискуссия по поводу этой статьи привлекла внимание читателя к важным проблемам, проложила дорогу новой волне прозы о деревне, призывая уважать крестьянина, беречь русский язык, фольклор, родную природу.
Эти и многие другие статьи и художественные произведения начала 1950-х годив создавались в полемике с «теорией бесконфликтности», согласно которой задача литературы заключается в изображении «борьбы хорошего с лучшим». Государственная идеология была направлена на утверждение в сознании народа мысли о том, что жизнь при социализме в СССР достигла расцвета. Рассказывающие о замечательной жизни советских людей книги типа «Кавалера Золотой Звезды» (1948) С. Бабаевского сначала получали Государственные премии СССР, затем подвергались критике с высоких трибун, поскольку идеологическая конъюнктура менялась. Названной книге, а также романам Г.Николаевой «Жатва» (1950). П. Павленко «Счастье» (1947) и им подобным были свойственны отрыв от реальной жизни, пренебрежение объективными фактами. Иллюстративная заданность сюжетных ходов и трафаретность образов, помпезность, панегирическое отношение к Сталину стали настоящим литературным бедствием.
Изобиловал штампами и жанр «производственного романа». Сущность таких «шедевров», как «Стать и шлак» В. Попова, «Шахтеры» В.Игищева, «Стахановцы» П.Шебунина и многих других точно определила Г.Николаева, сказавшая про «Плавучую станицу» В.Закруткина, что «рыбы в романе заслонили людей».
Вписывался в литературную конъюнктуру и роман В.Ажаева «Далеко от Москвы» (1948). Его хвалили за изображение сплоченного общей идеей трудового коллектива, в котором одинаково заметны и начальник строительства, и парторг, и инженер, и сварщик. За это прощалось и художественное несовершенство, и «фигура умолчания», ибо критики прекрасно понимали, что речь идет об ударном труде людей, оказавшихся так «далеко от Москвы» отнюдь не по своей воле. «Поэтизация созидательного труда», как говорили в то время в ходе строительства на Дальнем Востоке, уводила автора, пережившего годы ГУЛАГа, от истинной правды жизни.
В целом же проза 1946—1954 гг. представляет собой массив произведений, написанных на разные темы в разных жанрах и ориентированных в большинстве своем на идеологическую конъюнктуру. Это было время попыток полностью подчинить искусство требованиям административно-командной системы. Провинциализм, отгороженность советской литературы от мировой достигли кульминации, что не могло не сказаться и на художественном уровне произведений.
В «оттепельные» годы положение менялось медленно. Коммунистическая партия была по-прежнему вне критики, как и Октябрьская революция. Как и раньше, издавались произведения, в которых утверждались их святость и величие (романы О. Гончара «Перекоп» (1957), М.Стельмаха «Кровь людская — не водица» (1957) и др.). Практически вне критики оставались книги о Ленине и его соратниках.
На этом фоне диссонансом выглядела публикация повестей П.Нилина «Испытательный срок» (1956) и «Жестокость» (1956). Писатель подошел к изображению событий гражданской войны с позиций высокой нравственности.
Особый интерес вызвала повесть «Жестокость». По-разному оценивалось самоубийство главного героя, молодого сотрудника угрозыска коммуниста Веньки Малышева. Большинство писавших о произведении обвиняли его в слабости, в отсутствии жизненной закалки. Малышев убедил бывшего колчаковца Лазаря Баукина в справедливости нового строя, в которую сам истово верил, и тот согласился помочь в поимке «императора всея тайги» Константина Воронцова. Однако Баукина все же арестовывают как бандита. Нет Венькиной вины в том, что для пришедших к власти людей вроде начальника уголовного розыска, работника губкома комсомола Бориса Сумскова, корреспондента губернской газеты Узелкова главное — покончить со всяким, оказавшимся «по ту сторону». Малышев не стал оправдываться ссылками на непредвиденные обстоятельства, а сурово осудил себя за невольное предательство.
Повесть Нилина стала одним из первых произведений на историко-революционную тему, в котором осуждались жестокость и произвол, прикрываемые лозунгами о революционной бдительности.
По-новому зазвучала проблема гуманизма в повести С.Залыгина «На Иртыше» (1964). Начав писать ее еще в 1930-е годы, автор к моменту создания произведения уже имел богатый жизненный и творческий опыт. Одним из первых он заговорил о несправедливо жестоком отношении советской власти к семьям раскулаченных и к тем, кто позволил себе пожалеть выброшенных на улицу жен-шин и детей. Именно таков главный герой повести Степан Чаузов, с образом которого автор связывает свое понимание русского национального характера. Это человек духовно богатый, решительный, когда надо — жесткий, но вместе с тем и по-христиански сердобольный. Он принимает в свой дом жену «классового врага» л отказывается сдать зерно, припасенное для Ольги Ударисвой с детьми. Его выселяют из деревни за пособничество врагу, однако Чаузов ни о чем не жалеет, ибо поступил по совести, а это для него главное.
Интерес к душевному миру человека из народа на протяжении 1950—1960-х годов углублялся: от художественно-публицистического осмысления жизни человека на селе писатели переходили к погружению в его внутренний мир. Часто носителями народной нравственности становились старики — хранители многовекового уклада деревенской жизни. А.Солженицын обратился к этой теме в рассказе «Матренин двор» (1963). Знаменательно его первоначальное название — «Не стоит село без праведника».
Солженицын показывает жестокое разорение русской деревни, среди которого выстояла простая женщина. Вся жизнь Матрены прошла в обыденных крестьянских трудах и хлопотах, но не о себе думала она, не материальных благ искала. Просто жила в ней жажда каждому помочь, каждого обогреть. Все отдает она людям, даже родные стены не пожалела и умерла страшной смертью, хлопоча о других.
В 1960-е годы выступил с рассказами о русской деревне В. Шукшин — сборник «Сельские жители» (1963). Среди его героев также немало стариков («В профиль и анфас», «Как помирал старик» и др.), и они так же чисты душой, как и старая Матрена из рассказа Солженицына. Однако главная особенность малой прозы Шукшина — это интерес к «чудикам», простым деревенским людям, обладающим пытливым умом, не лезущим за словом в карман. Они наивны и доверчивы, часто им не хватает образования, но на них, в конечном счете, и держится русская деревня. Шукшин открыл для нашей литературы и тип «первогорожанина» — крестьянина, оторвавшегося от родной почвы, но не прижившегося в городе (рассказ «Выбираю деревню на жительство»).
Жизни в деревне посвящали в 1950 — 1960-е годы свои произведения многие писатели. На эту тему написаны социально-психологические, семейно-бытовые романы, романы-хроники. В. Фоменко в романе «Память земли» (1961 — 1970) обращается к драматической ситуации вынужденного переселения хутора Кореновского в зоне затопления Волго-Донского гидроузла. П. Проскурин в «Горьких травах» (1964) прослеживает судьбу народа на протяжении послевоенного десятилетия, в том числе и в деревне. Жизнь села Липяги изображает С. Крутилин в одноименном романе (1964). В исторической перспективе показывает судьбу саратовского села М.Алексеев в романе «Вишневый омут» (1959). В 1964 г. он опубликовал роман «Хлеб — ими существительное», в котором описана жизнь приволжской деревни от коллективизации до рубежа 1950 — 1960-х годов. В эти же годы продолжает работу над своей тетралогией «Пряслины» Ф.Абрамов.
Русская литература всегда интересовалась жизнью деревни. Традиционно считалось, что городская культура подпитывается национальным духом, хранителем которого является деревня. Антиномия «железного коня» и «милого жеребенка», прогресса и природы, города и деревни, столь болезненно ощущавшаяся писателями и поэтами еще в 1920-е годы, продолжала существовать, хотя и не присутствовала в парадной «колхозной» литературе 1940 — 1950-х годов. Нужно было время, чтобы активизировались «почвенники», сами выходцы из деревни. Вновь зазвучали слона скорби о судьбе русского крестьянства, появились попытки создать национальный характер. Так родилась деревенская проза — то направление в отечественной литературе, которое дало немало значительных произведении в 1970—1980-е.
Вторым наиболее значительным жанрово-тематическим течением в прозе 1950—1960-х годов были произведения о Великой Отечественной войне. В это время в литературу пришло «поколение лейтенантов» (Г.Бакланов, Ю. Бондарев, В. Быков и др.), знавших войну на своем личном опыте. Их произведения противостояли и лакировочным книгам 1940-х годов, и многотомным эпопеям, продолжавшим утверждать мудрость Генштаба и изображавшим Сталина как гениального полководца.
Поколение лейтенантов открыло новый тип героя. Их интересовал процесс становления характера в трагических обстоятельствах войны, которая описывалась как тяжкий каждодневный труд. Исповедальная интонация авторов делала образы воинов живыми. Моральный аспект сделался в их произведениях главным. Таковы повести «Батальоны просят огня» (1957), «Последние залпы» (1959) Ю.Бондарева, «Журавлиный крик» (1960), «Третья ракета» (1961) и другие произведения В. Быкова, рассказы и повести К. Воробьева, Г.Бакланова, Ю.Гончарова, В.Астафьева. В.Богомолова. Критика недоброжелательно встретила произведения молодых писателей, навесив на них ярлык защитников «окопной правды».
Резко отрицательные отзывы вызвала повесть Б.Окуджавы «Будь здоров, школяр!» (1961). Автора ругали за «гипертрофирование страха», дегероизацию событий. От писателя ждали парадного портрета воина-победителя, а он создал психологически тонко выписанный характер юноши, оставшегося наедине с беспощадной войной.
Изображение локальных событий, в которых принимало участие ограниченное число действующих лиц и которые были предельно сжаты в пространстве и времени, требовало соответствующих жанровых форм. Этим объясняется приверженность писавших о войне в 1960-е годы к малым жанрам (повесть, рассказ).
Самое объемное произведение о войне конца 1950-х начала 1960-х годов принадлежит К. Симонову. Трилогия «Живые и мертвые» (1959), «Солдатами не рождаются» (1964), «Последнее лето» (1970) вобрала в себя множество событий: отступление, сражение на Волге, бои за Белоруссию. Она написана в жанре исторической хроники, хотя в ней действуют — за редким исключением — вымышленные герои.
В. Гроссман упрямо боролся за право опубликовать роман о войне «Жизнь и судьба», но безуспешно. Текст был арестован. Правда, содержавшаяся в произведении, тщательно скрывалась от народа. Партийных идеологов пугали проведенные Гроссманом параллели между сталинским и гитлеровским тоталитаризмом, то, что его героями стали жертвы репрессии, несправедливости, антисемитизма, чиновничьего и бюрократического произвола. Не устраивали их, например, описание чисто человеческих отношений между людьми, оказавшимися в Сталинграде перед лицом врага, и трактовка образа командира танкового корпуса Новикова, который, как казалось критикам, будучи «душевно не испорченным», составлял исключение среди своего окружения. Гроссману вменялось в вину и то, что о перегибах он пишет пространно, но о самой коллективизации в романе не сказано.
В духе времени писатели 1960-х годов большое внимание уделяли проблеме формирования духовного облика молодого поколения. В так называемой молодежной прозе проявились исповедальность и очерковая конкретность. Героями этой прозы чаще всего были горожане — старшеклассники, студенты, молодые специалисты. Их отличала ироничность, раскованность, романтичность: «Хроника времен Виктора Подгурского» (1956) А. Гладилина, «Коллеги» (1960), «Звездный билет» (1962) В.Аксенова, «Про Клаву Иванову» (1964) В.Тендрякова, «У себя дома» (1964) А.Кузнецова. «Молодо-зелено» (1961) А.Рекемчука и т.д. Проблемам городской жизни посвящен роман В.Семина «Семеро в одном доме» (1965). В нем повествуется о жизни городской окраины в послевоенные годы. Автор пишет о простых людях, заставляя задуматься над тем, как и чем жили миллионы рядовых граждан в те годы.
На конец 1950-х — начало 1960-х годов падает расцвет лирической прозы, связанной с именами К. Паустовского, О.Берггольц («Дневные звезды», 1959), В.Солоухина («Владимирские проселки», 1957, «Капля росы», I960), Ю.Казакова («Голубое и зеленое», «Северный дневник», 1961 — 1973). В их произведениях главное не сюжет, а чувства героев. Этим объясняется импрессионизм стиля — художники стремились запечатлеть мимолетные эмоции, описать нюансы состояний природы, движения души человека.
Ю.Казаков занял ведущее место в новеллистике. Круг своих интересов писатель определил так: «Счастье и его природа, страдания и преодоление их, нравственный долг перед народом, любовь, осмысление самого себя, отношение к труду, живучесть грязных инстинктов». Казаков не боялся потерять читателя, ждущего острой интриги, зная, что интерес к родной природе, внутреннему миру человека вечен и неподвластен моде. Критики восприняли его творчество как прямое продолжение традиций И.Бунина и говорили о вневременности его рассказов, Казаков предвосхитил многие темы сегодняшней литературы.
В годы «оттепели» удалось опубликовать ряд произведении, критически освещавших действительность и отличавшихся независимостью от канонов социалистического реализма. Это «Один день Ивана Денисовича» А.Солженицына, «Рычаги» А.Яшина. «Не хлебом единым» Б.Дудинцева и ряд других. Критика обвиняла этих авторов в очернительстве прошлого, предвзятом отношении к современности, утрате социальной перспективы, погружении в физиологию быта и т.п.
Если перечисленные выше произведения все же были опубликованы, то рассказы В.Шаламова, роман В.Гроссмана «Жизнь и судьба» и многие другие увидели свет десятилетия спустя с момента их создания.
На двадцать с лишним лет задержалась публикация романа А. Бека «Новое назначение» (1965). Связано это с тем, что писатель замахнулся в нем на основу основ тоталитарного государства — административно-командную систему.
Главный герой романа — Александр Леонтьевич Онисимов — председатель Государственного комитета по делам металлургии и топлива Совета Министров СССР — отвечает за тяжелую промышленность. Он живет в одном мире с Орджоникидзе, Берией, Сталиным, общается с ними, видит закулисную борьбу. В романе действуют как реальные, гак и вымышленные лица, у некоторых легко просматриваются прототипы (например, писатель Пыжов — А.Фадеев). Автор как бы предупреждает читателя, что вымысел в романе опирается на жизненные реалии.
«Сшибка» (таково первоначальное название романа) — непримиримое противоречие в сознании человека между совестью и обязанностями — привела Онисимова, понявшего, орудием в какой игре он является, к смертельной болезни. Время действия романа охватывает исторические события — пятилетки, Отечественную войну, смерть Сталина, XX съезд КПСС. Бек ощутил половинчатость реформ и написал книгу о том, как легко обмануться, как страшно оказаться в нравственном тупике.
Русская литература в эти годы попыталась обратиться к «человеку вообще», а не к шахтеру, рабочему, секретарю обкома и т.д. Б.Окуджава, Ю.Казаков, Ю.Нагибин, А.Солженицын, ряд других писателей интересовались миром «маленького человека», конфликтом «отлов и детей», экзистенциальными проблемами бытия. Их занимает жизнь во всех ее проявлениях: от сиюминутных мелочей до вечного, бессмертного. Это была отчаянная попытка выйти за пресловутые каноны бодрого социалистического реализма «вглубь», к русской классике, и «вширь» — к мировой литературе.
Развитие прозы в период 1940— 1960-х годов было деформировано жестким идеологическим давлением, ограничивавшим творческую свободу художников и поддерживавшим конъюнктурные произведения, но движение к свободе началось, и в 1970— 1980-е годы были созданы произведения, значительно обогатившие отечественную словесность.
|
|