КОРОЛЛАРИИ о Тропах, Чудовищах и Поэтических Превращениях

I. Короллариями к этой Поэтической Логике являются все Первые Тропы; из них самый блестящий, - а раз самый блестящий, то и самый необходимый и самый употребительный, - это Метафора. Ее тогда особенно восхваляют, когда вещам бесчувственным она дает чувство и страсть согласно рассмотренной выше Метафизике. Ведь Первые Поэты наделяли тела бытием одушевленных субстанций, обладавших только тем, на что они сами были способны, т. е. чувством и страстью; так Поэты создавали из тел Мифы, и каждая метафора оказывается маленьким мифом. Поэтому наша Критика даст нам следующее положение применительно к тем временам, когда метафоры зарождались в языках: все метафоры, обозначающие посредством аналогий с телами абстрактную работу ума, должны.были возникнуть в те времена, когда Философия начала делаться менее грубой. Это доказывается тем, что во всех языках необходимые для Культурных Искусств и для Тайных Наук слова имеют деревенское происхождение. Достойно наблюдения, что во всех Языках большая часть выражений перенесена на вещи неодушевленные с человеческого тела, с его частей, с человеческих чувств и с человеческих страстей. Например: " глава" вместо " вершина" или " начало"; " глазки" на виноградной лозе; " рот" вместо всякого отверстия; " горло" вазы или иного сосуда, " зуб" плуга, граблей, пилы, гребня; " язык" моря; " рукав" реки; " рука" вместо " небольшое число", " сердце" вместо " середина", то, что Латиняне называли umbilicus195; " подошва" вместо " основание"; " мясо", " кости" плодов; " жила" камня или руды; " кровь жизни" - вино; " нутро" земли; небо, море " смеются", ветер " свистит"; волна " шепчет", тело " слезится" под большой тяжестью; крестьяне Лациума говорили: sitire agros, laborare fructus, luxuriari segetes196; а наши крестьяне говорят: andar in amore Ie piante, andar in pazzia Ie viti, lagrimare gli orni197; и все другие метафоры, которые в неисчислимом множестве можно собрать во всех языках. Все это является следствием из той Аксиомы198, что человек сначала чувствует, затем взволнованно замечает, наконец, размышляет чистым умом199; и другой Аксиомы, что порядок идей протекает соответственно порядку вещей200, и третьей, что сначала были леса, потом хижины, затем деревни, после Города и, наконец, Академии201. Человек незнающий делает самого себя правилом Вселенной; так в приведенных примерах он из самого себя сделал целый Мир. Как Рациональная Метафизика учит, что homo intelligendo fit omnia202; так и наша Фантастическая Метафизика показывает, что homo non intelligendo fit omnia203; и второе может быть даже правильнее первого, так как человек посредством понимания проясняет свой ум и постигает вещи, а посредством непонимания он делает эти вещи из самого себя и, превращаясь в них, становится ими самими.204

II. В силу той же Логики, порожденной такой Метафизикой, первые Поэты должны были давать вещам имена по идеям наиболее частным и ощутимым: таковы два источника - Метонимии и Синекдохи. Ведь метонимия, называющая автора вместо произведения, зародилась потому, что авторы упоминались чаще, чем произведения; метонимия субъекта вместо его Формы или свойства зародилась потому, как мы сказали в Аксиомах205, что еще не умели абстрагировать формы и качества от субъекта; несомненно, метонимии причин вместо их действия являются маленькими Мифами, где люди представляли себе причины в виде Женщин, одетых их действиями, например: безобразная Бедность, печальная Старость, бледная Смерть.

III. Синекдохой, как переносом стали пользоваться позже, когда научились возвышать частности до всеобщности или сопоставлять одни части с другими, вместе составляющими свое целое. Так, " смертными" первоначально называли только людей, ибо то были единственные существа, смертность которых ощущалась. " Голова" вместо " человек" или " особа" столь часто встречается в простонародной латыни потому, что в лесах издали видели только голову человека, слово " человек" - абстрактное слово: оно как бы в одном философском родовом понятии обнимает тело и все части тела, сознание и все его способности, душу и все навыки души. Также tignum и culmen обозначали вполне точно балку и солому во времена соломенных крыш, позднее, когда города стали более блистательными, они обозначали весь материал и все составные части зданий. Отсюда же tectum (" крыша") вместо целого дома, так как в первые времена для дома достаточно было одной крыши, puppis (" корма") вместо " корабль", так как корма была высокая и ее первую замечали поселяне, - как и во времена снова вернувшегося варварства говорили " парус" вместо " корабль", mucro - вместо " меч", так как " меч" - абстрактное слово и обнимает как бы в одном родовом понятии рукоятку, клинок и острие (mucro): люди же чувствовали только острие, которое вызывало в них страх. Называли также материал вместо всего оформленного предмета, например " железо" вместо " меч", так как материал более ощутим, чем форма; поэтому aes вместо " чеканные деньги" появилось в те времена, когда вместо монеты платили aes rude. Такая связь синекдохи и метонимии как -Tertia messis erat206, возникла, несомненно, из природной необходимости, так как должно было пройти значительно больше тысячи лет, чтобы у наций могло зародиться астрономическое слово " год"; и до сих пор еще говорят в окрестностях Флоренции: " мы столько-то раз жали" вместо " прошло столько-то лет". А следующее сочетание двух синекдох и одной метонимии: Post aliquot, mea regna videns, mirabor aristas207 - служит свидетельством того, что первые сельские времена были беспомощны в стремлении выразить себя: тогда говорили " столько-то колосьев" (понятие еще более частное, чем жатва) вместо " столько-то лет". И именно потому, что это выражение было слишком беспомощным. Грамматики предполагали в нем слишком много искусства.

IV. Ирония, конечно, не могла возникнуть до времен рефлексии, так как этот троп образован ложью, которая силою рефлексии надевает на себя маску истины. И здесь появляется великое Основание вещей человеческих, подтверждающее открытое здесь Происхождение Поэзии: первые люди Язычества, совершенно простые, как дети, и по самой своей природе правдивые, не могли выдумывать в первых мифах ничего ложного; а потому мифы, как мы их выше определили, необходимо должны были быть истинными рассказами.

V. Тем самым доказано, что все Тропы (все они могут быть сведены к названным четырем), считавшиеся до сих пор хитроумными изобретениями писателей, были необходимыми способами выражения всех первых Поэтических Наций, и что при своем возникновении они обладали всем своим подлинным значением. Но так как вместе с развитием человеческого ума были найдены слова, обозначающие абстрактные формы или родовые понятия, обнимающие свои виды или соединяющие части с их Целым, то такие способы выражения первых народов стали переносами. Итак, здесь мы начинаем опровергать две следующие общие ошибки Грамматиков: будто язык Прозаиков - подлинный язык, неподлинный же - язык Поэтов, и будто сначала говорили прозой, потом - стихами.

VI. Чудовища и Поэтические Превращения по необходимости возникли из той первоначальной Человеческой Природы, какую мы показали в Аксиомах: люди не могли абстрагировать форму и свойства от субъекта. Поэтому сама Логика принуждала их составлять субъекты, чтобы можно было сочетать самые формы, или разрушать субъект, чтобы отделить его первичную форму от привнесенной туда противоположной формы. Такое Сочетание представлений создавало поэтические чудовища. Примеры этому даст нам Римское Право: каждый Римский отец семейства имеет " три головы" для обозначения трех жизней, так как " жизнь" — абстрактный термин, а голова — самая видная и ощутимая часть человека (потому Герои клялись головой, обозначая этим, что они клянутся жизнью); одна из этих трех жизней была естественная жизнь свободы, вторая — гражданская жизнь гражданственности, третья — семейная жизнь семьи. Еще в Римском Праве (по наблюдениям Антония Фабра в " Папинианской Юриспруденции") называли чудовищами, monstra, рожденных проститутками, так как они обладали природой людей и вместе с тем свойствами животных, поскольку они произошли от бродячего, т. е. недостоверного, сожительства. Мы встречаем таких же чудовищ (рожденных честной женщиной, но без торжественного брака) в Законах XII Таблиц, которые приказывали бросать их в Тибр.

VII. Различение идей породило Метаморфозы. Так, среди прочих героических выражений, сохранившихся нам от Античной Юриспруденции, Римляне оставили нам также и следующее: Fundum fieri вместо auctorem fieri208; ведь как земельный участок (fundus) поддерживает владение, т. е. почву со всем тем, что на ней посеяно, посажено или построено, так же и " одобряющий" поддерживает правовой акт, который без его одобрения должен был бы рухнуть: таким образом, одобряющий из движущегося по собственной воле существа, каким он, и является на самом деле, изменяется в противоположную форму - форму неподвижной вещи209.