Апреля, пятница

Защита прошла для меня как какой-то сон. К утру пятницы волнение мое достигло того предела, когда уже перестаешь волноваться, испытывая только усталость и огромное желание, чтобы «всё это, наконец, закончилось». Отдав себя в руки Клаудии, позволив ей полчаса колдовать над моей прической и еще столько же над макияжем, я бессмысленно повторяла текст защиты. Надев то, что дала мне подруга, я, в её сопровождении отправилась в корпус Мерлина. Весь путь от факультета до здания, где должна была проходить защита, меня почему-то очень волновал цвет помады – я опасалась, что комиссия решит, что он слишком яркий. Сообщив о своих переживаниях Клаудии, вместо нормального ответа я получила какое-то нечленораздельное восклицание. Она тоже волновалась.
Помада позабылась быстро, как только мы вошли в небольшую комнату, обставленную шкафами со старинными книгами. Там, на деревянных резных стульях за таким же столом сидели некоторые из наших одногруппников, а также профессор Ростов и профессор Питч. Обстановка была не официальной, но напряженной.
- Ах, а вот и мисс Грейнджер, - громко произнес профессор Ростов, и все на меня обернулись, - будущее зельеварения во всем своем блеске.
Я нервно улыбнулась и села на один из свободных стульев. Клаудия опустилась на стул рядом.
- Так, из тех, кто защищается сегодня, это все, - констатировала профессор Питч, окидывая всех взглядом.
Казалось, она тоже немного волновалась. Хотя, отчего бы? Для нее защита диплома – уже давно не событие. Сколько их было в ее жизни? Не один десяток, это точно.
Однако вскоре я узнала причину её переживаний.
- Вы сейчас будете представлять лицо нашего факультета и нашего университета, - сообщила она, на что я вопросительно подняла брови.
Не совсем те слова, которые ожидаешь услышать перед защитой.
- Поэтому постарайтесь проявить себя с лучшей стороны, - продолжила декан, - на вас будут смотреть не только преподаватели, но и члены международной ассоциации магов.
Многозначительность, с которой были произнесены последние слова, заставила всех присутствующих – кроме Ростова, конечно, - в ужасе взглянуть на профессора Питч.
- Да-да, в этом году честь проводить защиту в присутствии МАМы выпала именно нам, - произнесла она.
Недовольный гул голосов дал понять, что все согласны – мы могли бы обойтись без подобной чести.
Потом началась какая-то непонятая чехарда: кто-то входил в кабинет, кто-то из него выходил. Ростов постоянно пытался сказать мне какие-то ободряющие слова, на которые я лишь молча кивала. Потом он подходил к другим студентам, а я начинала разглядывать корешки книг на полках, отмечая, что большинство из них почему-то было на немецком.
Ощущения «экзамена» не было. Казалось, что мы все просто собрались в этом кабинете с неопределенной целью, и скоро уйдем, так и не дождавшись ничего грандиозного.
Скоро кто-то начал рассказывать забавную историю, все засмеялись и начали вспоминать свои анекдоты. Спустя час все оживились. Я – уже давно не переживая – бездумно смотрела в пространство, не имея сил ни слушать, что рассказывали мои одногруппники, ни, тем более, смеяться.
Вдруг что-то привлекло мое внимание. Сквозь голоса Терри, Клаудии и Мари, я услышала другой – более низкий и более твердый.
Медленно повернув голову, я увидела профессора Снейпа в обличии Вейнса. Мое сердце пропустило пару ударов, а в животе все сжалось в тугой узел.
Он разговаривал о чем-то с профессором Ростовым, очевидно, только войдя в комнату. Слушая своего коллегу, он осматривал помещение, людей, собравшихся в нем, и, наконец, его взгляд остановился на мне. Но не успела я как-то отреагировать на это, как в комнату влетела профессор Питч, истеричным голосом сообщая, что мы все должны идти в Зал Фламеля. Все тут же поднялись и толпой повалили в коридор. Я пыталась подойти к профессору Снейпу, чтобы хотя бы просто поздороваться с ним, но ребята ловко вытолкнули меня в коридор, так и не дав возможности даже встретиться с ним взглядом.
Зал Фламеля был довольно уютным помещением полукруглой формы. С двух сторон от входа, также полукругом, повторяя форму стен, располагались деревянные трибуны с тремя ярусами скамеек, навевая воспоминания о залах судебных заседаний. С одной стороны сидели профессора и представители международной комиссии. С другой сели мы, студенты. Напротив трибун, в центре на небольшом помосте стояла кафедра, с которой нам и предстояло читать тексты защиты. Справа от кафедры располагался рабочий стол с котлами и заранее подготовленными зельями. Слева в воздухе висела обычная школьная доска.
Последними в зал вошли профессор Ростов и профессор Снейп, все еще о чем-то переговариваясь. Началась защита.
К своему стыду, я совершенно не слушала моих одногруппников. Вместо этого я сначала разглядывала членов международной комиссии, их шикарные мантии изумрудного цвета с маленькими эмблемами Международной Организации Зельеварения и Гербологии на груди и их серьезные лица. Был среди них и профессор МакКейн – тот самый преподаватель Сэлемского университета, которого так страстно любил профессор Ростов, и который задавал мне массу вопросов на конференции.
Но постепенно мой взгляд все чаще и чаще стал обращаться к парочке на последнем, самом верхнем ярусе. Там, на третьем ряду, о чем-то переговаривались профессор Ростов и профессор Снейп. Первый постоянно улыбался, а второй периодически ехидно ухмылялся. То, что трибуны располагались полукругом, и находились практически напротив друг друга, позволяло беспрепятственно разглядывать двух мужчин. Но в какой-то момент я поняла, что и они могут прекрасно меня видеть.
Первым то, что я за ними наблюдаю, заметил профессор Ростов. Он пихнул Снейпа локтем и мотнул головой в мою сторону. Профессор Снейп повернул голову, сперва не понимая, что хотел показать ему его коллега. Но затем он встретился взглядом со мной, и в его глазах забрезжило понимание. Я, тут же смутившись, опустила взгляд, делая вид, что мне гораздо интереснее рассматривать собственные ногти. Но через несколько секунд снова посмотрела на профессоров. Ростов с довольной усмешкой шептал что-то Снейпу, на лице которого читалось раздражение. Первый определенно это видел и наслаждался реакцией.
Тут за рукав мантии меня дернула Клаудия. Я повернулась к ней, чтобы узнать, в чем дело.
- Я следующая, - прошептала она.
- Почему? Еще рано, - ответила я тихо.
- Ты еще не поняла? Тут не по алфавиту, а по научным руководителям. Сейчас идут все студенты моего. Потом все студенты кого-то другого.
- Мм. Ясно. Ну, удачи тебе.
Отвернувшись от подруги, я снова взглянула на трибуну напротив и увидела, как профессор Снейп, до того определенно смотревший на меня, отвел взгляд в сторону.
Защиту Клаудии я слушала внимательно. В общем, мне понравилось – говорила она, как всегда, бойко, её звонкий голос не позволял отвлечься от ее речи. Сама работа также была содержательной, написанной на интересную и тщательно изученную моей подругой тему.
Еще час томительного ожидания – и пришла моя очередь. Спокойно выйдя к кафедре, я прочитала свой текст, не видя перед собой никого и ничего, продемонстрировала образцы зелья и другие необходимые опыты и выжидательно посмотрела на трибуну преподавателей.
Мне задали несколько малоинтересных вопросов, МакКейн, чьего вопроса я даже опасалась, не нашел мою тему достаточно спорной или провокационной, чтобы спрашивать что-либо, и меня отпустили.
Чувство облегчения не пришло. Я еще не понимала, что все закончилось. Целый этап моей жизни подошел к концу, но я не хотела осознавать этого. Слишком привыкнув учиться, я не могла представить жизнь вне университета. Впрочем, я ведь не обязана была его покидать, ведь так?
Наконец, все студенты выступили, и нас отправили обратно в ту же комнатку, в которой мы ждали начала защиты. Комиссия удалилась на совещание. По словам Клаудии, теперь у нас была пара часов, пока профессора за чашечкой чая неспешно обсуждали семейные дела, иногда вскользь упоминая защиту. Большинство оценок было выставлено еще до защиты рецензентами, и судя по тому, как спокойно протекало мероприятие, никто не собирался ничего оспаривать.
Ко всеобщему удовольствию, на столе появился кофе, чай, молоко и сдобные булочки. Оголодавшие и изнервничавшиеся студенты набросились на еду, словно не ели, как минимум, неделю. Задумавшись, я поняла, что у меня во рту за последние двадцать четыре часа даже маковой росинки во рту не было, и тоже принялась уплетать пирожок с корицей и яблоком.
Спустя какое-то время нас вновь впустили в Зал Фламеля, дабы огласить оценки. Мне, конечно, поставили «отлично». Клаудия получила «хорошо», но, кажется, была довольна этим. Я же считала, что она вполне заслуживала высшего балла.
Наконец, все начали подниматься, чтобы выйти из уже порядком надоевшего глазу помещения. Я встала у трибун, за которыми сидели преподаватели, и дождалась, пока сверху спустились профессор Ростов и профессор Снейп. Они оба остановились рядом со мной, видя, что я хотела что-то сказать.
- Здравствуйте, профессор Вейнс, - произнесла я, улыбнувшись.
- Мисс Грейнджер, - он кивнул, глядя прямо мне в глаза.
«Как же я соскучилась!» - хотелось мне закричать. Но я спокойно произнесла:
- Я хотела поблагодарить вас, сэр, и вас, профессор Ростов, за помощь в работе над дипломом.
- Это полностью ваша заслуга, - уверил меня Ростов.
- Нет-нет, если бы не ваша помощь, - эти слова были адресованы профессору Снейпу, - и не ваша поддержка, - повернувшись к Ростову произнесла я, - мне бы никогда не удалось сделать ничего подобного.
- Ерунда. Эй, погодите-ка, Ричард уже ушел? – вдруг воскликнул последний. – Ах ты старая маккейновская задница, он должен мне двадцать баксов! Я поставил на Пушки просто из чувства противоречия, и кто бы мог подумать, что они победят… - с этими словами он поспешил покинуть зал.
И только тогда я поняла, что кроме нас со Снейпом в помещении больше никого не осталось. Повисло неловкое молчание.
- Что ж, примите мои поздравления, - произнес, наконец, он.
- Спасибо, - ответила я боясь посмотреть ему в глаза, - а вы… вы вернулись? Навсегда, я имею в виду?
- Я предпочитаю не загадывать на такой большой срок, как вечность, но да, я планирую пробыть здесь еще некоторое время.
Я ухмыльнулась. Все же посмотрев на профессора, я едва заметно вздрогнула. Почему-то теперь внешность профессора Вейнса не вязалась с образом того человека, в которого я была влюблена. Если раньше мне всегда представлялся зеленоглазый блондин, даже когда я узнала, что он – профессор Снейп, то с недавних пор его образ стал более темным и менее определенным. Слащавое личико этому человеку, как мне теперь стало казаться, не шло.
- Профессор… можно вас попросить кое о чем? – спросила я.
Его брови чуть поднялись, придавая лицу вопросительное выражение.
- Я бы хотела провести с вами, то есть, увидеть, и поговорить, точнее побыть, некоторое время, просто чтобы посмотреть…, - вздохнув, я наконец, собралась с мыслями и прошептала, - я бы хотела увидеть вас в настоящем обличии.
Отчего-то покраснев, я посмотрела куда-то в сторону, ожидая ответа. Или, быть может, встречного вопроса – например, зачем мне это нужно.
Но Снейп, после небольшой паузы ответил:
- До пятницы я буду вынужден принимать участие в защитах дипломов и последующих праздниках, но, думаю, один вечер я мог бы, - тут он на мгновение замолчал, видимо, подбирая слово, - найти. Что вы думаете о… среде?
- Я думаю, что она подходит, - ответила я.
- В таком случае, я буду ждать вас вечером в среду, примерно после обеда у себя дома, - сказал Снейп, и у меня было ощущение, что он чувствует себя неловко.
Но наваждение быстро прошло, когда он твердо сказал:
- А сейчас мне нужно идти, у меня еще масса дел. До свидания, мисс Грейнджер.
С этими словами он быстрым шагом покинул зал, оставив меня одну. Глубоко вздохнув, я облокотилась на деревянную балюстраду, пытаясь успокоить участившийся пульс.