Октября, суббота. Неделя прошла в учебе и выполнении каких-то важных дел и поручений, и суббота была долгожданной и желанной

Неделя прошла в учебе и выполнении каких-то важных дел и поручений, и суббота была долгожданной и желанной. Во многом из-за того, что мне предстояло впервые увидеть Дика после письма.
Когда мы пришли к полю для квиддича, там было уже довольно много зрителей, и еще больше должны были придти позже. Игра с командой Сэлема была очень важна, так как до этого два года подряд наша команда проигрывала именно сэлемцам. Конечно, команда Тридевятого Университета из России тоже была сильным соперником, но во многом положение Стоунхенджа в турнирной таблице Чемпионата Магических Университетов определял сегодняшний матч.
Мы прошли к привычным местам и сели как и в прошлый раз: Клаудия слева, Эмиль справа от меня. Даже я находилась в некотором волнении – несмотря на то, что квиддич, как вид спорта, был для меня равен по важности внутренней политике Новой Зеландии, но честь университета это совсем другое дело.
Пока мы ждали начала матча, Клаудия завела привычный девчоночий разговор. Она делилась какими-то очередными сплетнями, когда вдруг воскликнула:
- А, и этот чувак разговаривал сегодня с Вейнсом! Может, они учились вместе? Тогда выйдет, что Вейнс действительно учился в Сэлеме, как я и думала.
Я, услышав имя преподавателя, обратила внимание на болтовню подруги.
- Почему ты решила, что профессор учился в Америке, а не здесь? – спросила я.
- Гермиона! – возмущенно произнесла Клаудия, и активно жестикулируя, начала говорить. – Я же тебе рассказывала о том, что я спрашивала про него у папы, и он сказал, что Вейнс учился не в Стоунхендже. Но где, говорить не стал, потому что это, якобы, не моего ума дела. И тогда я решила, что это может быть только Сэлем. Для Айяваски у него слишком традиционный подход и традиционные знания. Вспомни, когда в позапрошлом году у нас в гостях были эти шаманы из Перу – Вейнс на них ни капли не похож. Тоже самое с Африкой, там, по-моему, белых вообще почти нет. Ну, и тоже своя специфика. Остается или Сэлем, или Тридевятое. Но Вейнс так хорошо знает английский, и вероятность, что он учился в Америке, а не в России гораздо выше.
Я внимательно выслушала умозаключения Клаудии и ответила:
- А ты не думаешь, что он мог просто получать домашнее образование? Как Джина, например, или Кеннет? Только они получили дома школьное образование, а он университетское.
- Нет, Гермиона, чтобы работать преподавателем, нужно получить степень Профессора Магии. Волшебник может быть Мастером – для этого ему не нужны никакие документы, только талант, но чтобы быть еще и Профессором, нужно получить диплом одного из пяти университетов. Конечно, можно тупо учиться самому и просто сдать в универе все экзамены. Но ты представь, какой это кошмар! Сдать все экзамены за раз, всё это выучить самому… беее.
Я пожала плечами.
- Для некоторых это не такие уж трудности, - ответила я, - тем более для профессора Вейнса. Он создает впечатление очень умного и разностороннего человека.
Клаудия на время замолкла. Затем она задала вопрос, который одновременно разозлил меня и развеселил:
- Так значит, он тебе тоже нравится?
В голосе её слышалось торжество. Я покачала головой, как бы говоря «Ты не исправима».
- Сколько можно задавать одни и те же вопросы?
- Столько, сколько нужно, чтобы получить ответ, - парировала Клаудия.
Я вздохнула.
- Он хороший специалист, - сказала я, наконец, - его интеллект не может не поражать.
- Ну а как мужчина?!
- У него приятная внешность…
- Да!
- …хотя немного смазливая.
Клаудия придвинулась ближе ко мне, воодушевленная тем, что мы, наконец, обсуждали профессора Вейнса.
- Дик тоже смазливенький! – возразила она.
- У него более… тонкие черты лица… Но это не важно, Клаудия. Внешность, уж прости за банальность, не имеет значения. Если я буду обращать на это внимание, то мне придется сделать своим избранником вон, Крипса, например. Только в этом случае я буду красивее, чем мой бойфренд.
- Гермиона! – тут же воскликнула Клаудия. – Как ты можешь так говорить! Ты у меня красавица!
Она крепко обняла меня и я поморщилась. Героически вытерпев объятие, я продолжила.
- Всё это, как я сказала, не важно. У обсуждаемой проблемы есть два – нет, даже три – аспекта. Во-первых, профессор Вейнс, при всех его замечательных качествах, очень тяжелый человек. Он замкнутый, скрытный, легко раздражаемый, иногда даже злой. И очень властолюбивый.
- Ты только что описала себя, Герми, - шутливо отозвалась Клаудия, за что я наградила её суровым взглядом.
- Как ты понимаешь, столь нелицеприятные личные качества не могут быть привлекательными для молодой девушки без извращенных наклонностей, - продолжила я после некоторой паузы. - Во-вторых, помимо уважения и обычной человеческой симпатии, для возможности романтических отношений нужно что-то большее. Какой-то импульс, особое чувство. Нужно, чтобы я испытывала… ну, ни чем не объяснимый трепет.
- Трепет в отношении Дика уж точно объяснимым назвать нельзя, - пробормотала Клаудия, но я предпочла проигнорировать этот выпад.
- Наконец, в-третьих, эта мнимая симпатия профессора Вейнса ко мне существует только в твоем воображении.
- Не только в моем!
- Хорошо, - легко согласилась я, - не только в твоем, но еще в воображении таких же сплетниц, которым не чем больше заняться, как обсуждать посторонних людей, как ты.
Клаудия скривила рожицу, ничуть не обидевшись. Немного помолчав, она произнесла:
- Ну ладно. Но я так и не поняла, он тебе все-таки нравится, или нет?
Я лишь застонала, обняв голову руками.
Вдруг кто-то позвал меня с верхнего яруса. Я оглянулась, чтобы увидеть, кто это был. Далеко позади и значительно выше нас сидела Мари с её приятелями. Она помахала мне рукой и изобразила жестами, что её всё-таки затащили на квиддич, как она не сопротивлялась. Я улыбнулась, и хотела было повернуться обратно, как боковое зрение отметило нечто, что заставило меня замереть на несколько секунд. Я повернулась еще чуть-чуть, чтобы увидеть, что прямо позади меня восседал профессор Вейнс. Его руки лежали на коленях, спина была, как всегда, неестественно прямой, а взгляд устремлен вдаль. В следующую секунду он резко перевел взгляд на меня и сфокусировал его на моем лице. Зеленые глаза поймали мои в плен на несколько томительных мгновений, а затем отпустили. Я вернулась в нормальное положение, бездумно уставившись на поле. В голове пульсировала лишь одна мысль «Слышал ли он, что мы о нем говорили?».
Примерно через минуту, выждав, чтобы Вейнс, наблюдай он за мной, не подумал, что это как-то связано с ним, я склонилась к Клаудии и прошептала ей на ухо как можно тише:
- Только не оборачивайся. Там сзади сидит профессор Вейнс.
Глаза Клаудии на мгновение удивленно расширились. Затем лицо её приобрело испуганное выражение.
Дальше мы старались вести непринужденную беседу, пытаясь вовлечь в неё и молчаливого Эмиля, но я видела, что Клаудия, как и я, испытывает некое чувство дискомфорта.
Игра вышла довольно длинной, борьба была напряженной. Вейнс, как я заметила, ушел примерно через час, или чуть больше, после начала, и мы с Клаудией смогли обсудить свои переживания.
Наконец, сэлемский ловец поймал снитч. Трибуна болельщиков, приехавших из Америки, взорвалась криками и аплодисментами. Стоунхенджцы вяло хлопали, члены команды со скорбными лицами удалялись с поля.
По пути к кафе, я слушала рассуждения Джейсона о том, что если тридевятцам удастся разбить сэлемцев, а наша команда, в свою очередь, сумеет побить тридевятцев, то у нас еще есть шанс выиграть чемпионат. В общем, было еще не всё потеряно.
Однако проигрыш сказался на настроении ребят и посиделки в кафе оказались довольно скучными. Даже Кеннет, который сегодня впервые вылетел на поле в составе сборной университета, почти не приставал ко мне. Он попытался погладить мое колено, за что получил несколько болезненных волдырей на ладонях, и после этого успокоился и принялся топить горе в эльфэле.
С Диком мы почти не разговаривали, потому что тот тоже был очень расстроен, и я решила не лезть с расспросами. Он как будто бы не игнорировал меня, и даже несколько раз обратился ко мне лично, но беседа не вязалась.
Однако, я надеялась, что ситуация изменится ночью – ведь был Хэллоуин.