Александр Роднянский

президент телеканала СТС (2002–2008)

Когда я согласился на предложение возглавить телеканал СТС, мне было понятно, что наступает конец дискуссионно-информационной эпохи. Вся политическая информация, будучи частью политических технологий, привела к усталости огромной части аудитории. И у меня накопился объем идей телевидения для среднего класса. Я хотел сделать российский аналог «Диснея», канал, который прежде всего адресован ребенку. Причем ребенку любому — что биологическому, что взрослому, какая разница? С этими мыслями я пришел на канал, где многие американские сериалы шли по пятому разу.

В России появился средний класс, и, следовательно, нужно было говорить о частных ценностях. У СТС на тот момент не было ни имени, ни отчества, ни фамилии. Канал был совершенно безликим. На сериалы нужен был как минимум год, значит, начинать нужно было с того, чтобы найти лица этому каналу. Появились «Детали с Тиной Канделаки», Федя Бондарчук, скетчкомы Цекало, чуть позже — «Истории в деталях». А потом — ситкомы. Первым серьезным успехом СТС стал сериал по Дарье Донцовой «Даша Васильева». Цифры поползли вверх. Потом «Бедная Настя», которая вышла в октябре, и к Новому году рейтинги зашкаливали.Думаю, жанровым ключом на СТС в итоге стали приключения. Это самый дорогой жанр на телевидении, но очень благодарный — он показывает, что от реальности жизни возможно убежать.

Главным нашим конкурентом в какой-то момент стал телеканал НТВ, и мне это было очень выгодно. Ведь когда ты, слабый, навязываешь войну сильному, это всегда играет тебе на руку. Именно поэтому СТС потом совершил огромную ошибку, согласившись, что они конкурируют с ТНТ. Я всегда запрещал упоминание конкуренции с ТНТ, не потому что мне не нравится ТНТ, а потому что они были младше, и это было в их интересах.

Мы были на невероятном пике, и в 2005–2006 годах я начал чувствовать, что скоро все оборвется. Просто потому, что канал не может постоянно расти, он неизбежно рухнет, и все, что можно сделать, — смягчить это падение. К тому же закончился определенный период, что-то политическое произошло. Если в 2002-м аудитория верила в лучшее, то в 2004-м ­стали наступать другие настроения. Страна в целом начала меняться. И поступил запрос, как мне кажется, на другого рода и телевидение, и информацию. Я хотел видеть СТС разнообразным и неглупым, поэтому, когда закрыли «Намедни», я звал Парфенова к себе. Мне казалось, что все, что он делает, — это на самом деле из мира СТС. Поскольку я большой любитель телевизионной болтовни, мне казалось, что он может сделать интересный такой формат, который только сейчас набирает обороты. Сочетание новостей и шоу. «Центральное телевидение» делает какие-то шаги в этом направлении. У нас была такая система обязательств по отношению к миру и к акционерам, что мы именно не политическое телевидение. А Парфенова интересовали острополитические темы. Поэтому мы так и не договорились.