Первые примеры этнометодологии

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Мы начнем с первых примеров этнометодологических исследований. Хотя некоторые из этих методов сегодня используются довольно редко или не используются вовсе, они немало поведают нам об этнометодологии.

Эксперименты с нарушением привычного порядка¹

Проводя эксперименты такого рода, в социальную реальность вторгаются для того, чтобы выяснить методы конструирования людьми социальной реальности. Предполагается, что в это время происходит методичное создание социальной жизни, при этом участники не отдают себе отчет в осуществлении таких действий. Цель эксперимента — нарушить привычные процедуры таким образом, чтобы процесс конструирования или реконструирования повседневности можно было наблюдать и изучать. В своей работе Гарфинкель (Garfinkel, 1967) привел ряд примеров такого рода экспериментов, большинство из которых были проведены его студентами в свободной обстановке, чтобы проиллюстрировать основные принципы этнометодологии.

Линч (Lynch, 1991, р. 15) предлагает следующий пример нарушения, почерпнутый из ранней работы Гарфинкеля (Garfinkel, 1963)

¹ Эти эксперименты, «ломающие» привычный порядок взаимодействий, в социологической литературе часто называют кризисными экспериментами. — Прим. пер.

Это, конечно, игра в «крестики-нолики». Согласно хорошо известным правилам, участники ставят значок внутри каждой клетки, но в данном случае правила нарушены, и нолик помещен между двумя клетками. Если бы нарушение произошло в реальности, другой игрок (игрок 2), по всей вероятности, настоял бы на правильном размещении нолика. Если бы этот порядок не был восстановлен, игрок 2 попытался бы объяснить себе, почему его партнер по игре предпринял столь необычное действие. Последователи этнометодологии исследовали бы действия второго игрока, чтобы проанализировать перестройку повседневной игры «крестики-нолики».

Возьмем другой пример. Гарфинкель попросил своих студентов на некоторое время — от 15 минут до 1 часа — вести себя дома как квартиранты и действовать на основании этого допущения. «Их проинструктировали, чтобы они были сдержанны и вежливы. Им следовало избегать привычного общения с домашними, придерживаться формального стиля беседы, разговаривать только в том случае, если с ними заговорят» (Garfinkel, 1967, р. 47). В подавляющем большинстве случаев родственники были огорошены таким поведением: «Отчеты были полны сообщениями об изумлении, озадаченности, потрясении, беспокойстве, замешательстве, гневе и обвинениями в адрес студентов со стороны их близких в недоброжелательности, неуважительном отношении, эгоизме, непорядочности или невежливости» (Garfinkel, 1967, р. 47). Эти реакции показывают, насколько важно, чтобы люди действовали в соответствии с общепринятыми представлениями о нормах поведения.

Больше всего Гарфинкеля интересовало, как члены семей пытались с помощью здравого смысла справиться с такой нестандартной ситуацией. Они требовали от студентов объяснить их поведение. Их вопросы подчас подразумевали попытку истолкования такого неадекватного поведения:

«Ты действительно сошел с ума или ведешь себя так просто по глупости?»

Родственники также пытались понять странное для них поведение, исходя из мотивов, усвоенных ими ранее. Например, полагали, что студентка ведет себя столь необычно, поскольку перетрудилась или повздорила с женихом. Эти объяснения позволяют участникам — в данном случае членам семьи — думать, что при нормальных обстоятельствах взаимодействие было бы обычным.

Если студент не признавал обоснованности таких объяснений, родные уходили, уединялись, осуждали «нарушителя» или отвечали ему тем же. Обстановка эмоционально накалялась, поскольку все усилия восстановить порядок, попытавшись придумать объяснение, студентами отвергались. Родные чувствовали, что для восстановления равновесия нужны иные высказывания и действия:

«Оставь его в покое, у него опять такое настроение». «Почему ты постоянно нарушаешь семейную гармонию?»

«Мне надоели твои штучки, если ты не можешь относиться к матери подобающим образом — уходи отсюда!»

В конце концов, студенты рассказали своим родственникам и близким о проводимом эксперименте, и в большинстве случаев гармония была восстановлена. Однако в некоторых семьях напряженные отношения еще какое-то время сохранялись.

Эксперименты с нарушением привычного порядка проводились для того, чтобы продемонстрировать, каким образом люди упорядочивают свою повседневную жизнь. В результате было обнаружено, что социальная жизнь отличается гибкостью, поскольку субъекты пытались незамедлительно нейтрализовать нарушение — т. е. сделать ситуацию объяснимой с точки зрения привычных представлений. Очевидно, что реакция людей на эти нарушения много может сказать о том, как они направляют течение своей повседневной жизни (Handel, 1982). Эти эксперименты кажутся невинными, но иногда они приводят к весьма сильным эмоциональным реакциям, которые и показывают, насколько людям важно, чтобы выполнялись привычные, общепринятые действия. Реакции на нарушение установившегося порядка порой бывают такими крайними, что Хью Меган и Хаустон Вуд предостерегали от проведения подобных экспериментов: «Заинтересованным людям убедительно не рекомендуется проводить какие-либо новые исследования, предусматривающие нарушение привычного порядка» (Mehan & Wood, 1975, p. 113).